* * *Перевод М. Кудинова
О сердце, сердце, что с тобою сталось? От горя мое сердце разорвалось. Хоть мы живем, оплакав мертвеца, Не оправданье это для отца. О милость божья, рядом будь с могилой, В которой сына сам похоронил я, И озари могильный мрак тому, Кто не нанес обиды никому, Не запятнал себя недобрым делом И непорочен был душой и телом. О смерть, зачем тобою призван тот, Кто в спутники тебе не подойдет? Зачем ему ошибки не простила? Тебя избрать — его ошибкой было. Ведь если б не пошел он за тобой, То им гордился б край его родной, Принес бы славу он ему однажды, О подвигах его узнал бы каждый, Какой же меч лишила блеска ты! Какой рассвет стал жертвой темноты! Какая длань отторгнута от тела! Как все вокруг померкло, опустело! Еще до полнолунья полог свой Раскинуло затменье над луной. И чья душа скорбеть о нем не станет, И чьи глаза печаль не отуманит При этой вести? Сам же я с тех пор Утратил стойкость, и потух мой взор, И хоть живу, страданием томимый, Права мои на смерть неоспоримы. Моя душа со смертью говорит И на костре отчаянья горит. * * *Перевод М. Кудинова
Вот маленький колдун, исполнен он отваги, Хоть слабая рука им водит по бумаге. Слова, им сказанные, — немы, но глаза Способны услыхать все то, что он сказал. Звучать и трепетать сердца он заставляет, Картины яркие в сознанье вызывает, Нанизывает не жемчужины — слова, Велит, чтоб строчками бумага расцвела, Захочет кратко ли сказать или пространно, Красноречивее он может быть Сахбана.[8] Пусть ты отсутствуешь, пусть от него далек — Он не боится расстояний и дорог. Ты видишь, он судьбой повелевает даже: Должна она исполнить все, что он прикажет. Хоть тонок он и слаб, зато в делах велик: Зови его в беде — придет на помощь вмиг. И пусть он мал на вид, огромный отклик сразу Находит речь его, пленяющая разум. В людские души проникает эта речь, Чтоб их утешить и от зла предостеречь. Когда с бумагою он в разговор вступает, На ней он словно черный жемчуг рассыпает. Или как будто ты на ней увидел вдруг Весенние цветы, усеявшие луг. * * *Перевод Е. Витковского
Зачем предаешь меня смерти отказом своим? Прозрачны глаза твои, словно морская волна. Узнайте, друзья: я младою газелью убит. Колдунье за гибель мою отомстите сполна. На сердце мое совершила коварный набег, — И горького плена пришлось мне познать времена. Пусть разум и сердце вернет, мне не жалко души — И жизнь ей отдам, если жертва такая нужна. Легко и приятно добиться свиданья с другой — Приятней, когда от порога прогонит она. Любовь я скрывал, но навек на лице у меня Несчастье и страсть начертали свои письмена. Ее приговор неразумен — но мне он милей, Чем милость другой, — пусть другая верна и нежна. Мне имя ее повторяют, корят за любовь — Упреки такие мне слаще любого вина. Терпенье мое на исходе — и сердцу шепчу: «Отвергнув свободу, испей униженье до дна! Любовным огнем ты по собственной воле горишь — Я в том неповинен, — твоя это, сердце, вина! Ты знало: любовь — это меч, задремавший в ножнах, — Ты меч обнажило, и гибель тебе суждена!» * * *Перевод Е. Витковского
О дивная дева, рожденная в дальних краях, Чьи очи оттенком своим повторяют агат! Высокую шею она повернет, — и тебе, Ресницы тяжелые вскинув, подарит свой взгляд. С отчаяньем ты ей заглянешь в глаза — и тогда Жемчужины слез на ресницах твоих заблестят. * * *Перевод Е. Витковского
Я взываю к тебе — мой призыв не услышан тобой: Ты погибель несешь — и возносишь в обитель мечты. Лишь весною на ветках пунцовые розы цветут — Но прекрасных ланит никогда не увянут цветы. С черноглазой красавицей как мне теперь совладать, — Чье оружие — взоры, стыдливы всегда и чисты? Ты словам запретила звучать, но глаза не молчат И поведали тайно, что зов мой услышала ты! * * *Перевод Е. Витковского
Красавица ей на земле ни одна не равна. Волшебные речи твердит — лишь очами — она. Луна на нее посмотрела — и стала бледна. На родинку глянула — и почернела луна. * * *Перевод Е. Витковского
Вот юноша — тоской любовною томим; И травы не шуршат, коль он идет по ним: Так исхудал, что стал прозрачен, словно дым, И так иссох, что стал неслышен и незрим. * * *Перевод Е. Витковского
Я стремился к разлуке, я рвался на волю, И с тобой провести не хотел я ни дня! Пью смертельный напиток из кубка разлуки — Я не знал, что убьет виночерпий меня! О прохлада свиданья, целебная сердцу, — Защити от разлуки, спаси от огня! * * *Перевод Е. Витковского
Лишь успокоюсь душой, как меня настигает Голос голубки, что плачет вдали от гнезда. Легче становится мне, ибо наши печали Можно печалью чужой исцелить иногда. Перекликаются голуби в роще, как люди, Плача о каждом, кого настигает беда. * * *Перевод Е. Витковского
Заплакал безрадостный луг, и роса для него Расшила тюльпанами плащ красоты неземной. Когда улыбнется, тюльпанам светло — и от слез Их веки пылают, и каждый зрачок — золотой. Ночная прохлада тюльпанам тела распрямит, Но снова уныло согнутся в полуденный зной. Земля расцветает, и каждый цветок на земле Своей красотою поспорить готов со звездой. Соцветья лугов ароматом наполнили мир, Соцветья небес преклонились пред их красотой. * * *Перевод Е. Витковского
Меж лилий росистых пунцовые розы цветут, Украсили землю цветы — золотые огни. Я видел: по этой лужайке ступала луна: Луна по земле не умела ходить искони! Так дивно прекрасны и тело ее и лицо, Что кажется: страстью друг к другу пылают они. Скажи ей, любовью сулящей меня погубить, В ответ на любовь посылающей муки одни: «Ты губишь меня, но, молю, не губи до конца — О, сжалься и гнев свой великий — на малый смени!» * * *Перевод Е. Витковского
Ты разбавляешь сверкающей розовой влагой Розовоцветное, в чаше прекрасной, вино. К чаше склонился кувшин в благолепной молитве — Но совершить омовенье ему не дано. Видя нарциссы и трепетный жемчуг жасмина, Вымолви то, что на свете известно давно: «Короток нынешний день, скрыт во мраке вчерашний, День же грядущий, увы, предсказать мудрено. Годы откроют судьбу, а последнюю новость От Ненасытной узнать все равно суждено». * * *Перевод Е. Витковского
Неужели умру на глазах у целителя? Неужели тобою не буду спасен? Даже если тобой обещанье нарушено — Не нарушу я слова, — таков мой закон. Ты горда и стройна, ты похожа, прекрасная, На цветок, что в безводной пустыне взращен. Ты явилась — и друг мой сказал в восхищении: «Откажись от нее, ты уже награжден!» Но не всякий разумный советом поделится, И не всякий, дающий советы, — умен. * * *Перевод Е. Витковского
Нет, не красавице — я посылаю привет Молнии той, что сверкнула сейчас в вышине. В темных дворцовых покоях красавица есть — Лик ее темен и словно сокрыт в пелене. Я ничего не услышу отныне о ней, Видеть отныне ее не позволено мне. Что горевать о свиданьях, о счастье былом, Плакать зачем об ушедшем в забвение дне? Воспоминанье о том, что навеки прошло, Сходно с рассказом о том, что приснилось во сне. * * *Перевод Е. Витковского
Упрекающий меня — упрекнуть тебя позволь: Тот, за кем погоня мчит, часто сам готов напасть. Может, кто-то из людей и раскаялся в любви — Не раскаиваюсь я, пусть меня сжигает страсть. Как осмелился бы я непокорствовать судьбе? Ведь любовь — судьбы моей неотъемлемая часть. Если в сердце мне вошла и осталась в нем любовь, — Значит, сердце перешло победителю во власть. * * *Перевод Е. Витковского
Взгляни — какой гранат, какие яблоки, Что может быть прекрасней и дороже? Какие розы на щеках заискрились, Как засверкали на лилейной коже! Ее лицо прекрасное улыбкою С кораллами и жемчугами схоже. О том, что страсть бывает безграничною, Узнает, кто с Зальфо´й взойдет на ложе. Прекрасная Зальфа подобна яхонту Из кошелька персидского вельможи. * * *Перевод Е. Витковского
Эти строки написал влюбленный, Изможденный телом и душой. Надо мною сжалился пергамент, И чернила изошли слезой. Я луне поведал сотни жалоб — Перед нею тает мрак ночной. Я безумен — так верни мне разум, Дерзостно похищенный тобой. Разум есть у всех, и нас по жизни Он ведет неведомой тропой. * * *Перевод Е. Витковского
Я только настойчивей стал от упреков твоих: Упреки упорство мое увеличили вдвое. О, если бы жалость явила младая газель, Меня б не покинуло сердце, любовью больное. Возьми меня за руку и помоги перейти Вспененное бурею море любви роковое. Но слезы напрасно пытаются пламя залить, Огонь беспощаден, и мужество гибнет былое. Как часто в бессонную ночь я сидел у костра, Где, благоуханные, ветви пылали алоэ!.. * * *Перевод Е. Витковского
Я вспомнил те ночи, когда, как лампады златые, Красавицы нас озаряли сияньем чела. Глаза чернооких меня напоили отравой, — Ведь каждая верную гибель во взгляде несла. В устах у красавиц жемчужины ярко сверкали — И речь у красавиц, как жемчуг отборный, была. Но время прошло, от любви я сегодня отрекся, — Раздумьем закончить пристало любые дела. И зло и добро воедино слились в нашей жизни, — Добро далеко, а всегда ли спасешься от зла? * * *Перевод Е. Витковского
О ты, что гонишься за тем, чего нельзя достичь, Ты унижения любви принять без гнева мог. Как жаль, что юность отошла, что жар любви остыл, И пламень страсти от тебя теперь уже далек. Твоя любимая ушла, покинула тебя, Едва лишь первой сединой покрылся твой висок. О друг, свиданья не проси у той, что солгала, Не жди того, чему вовек судил не сбыться рок. Асма покинула тебя и больше не придет, — Всем обещаниям ее давно уж минул срок. * * *Перевод Е. Витковского
Молю, цепей любви не разрывай, — Я рад, что у любви живу в цепях! Поверь, к тому, кто столь немилосерд, Не будет милосерден сам Аллах! Великий грех — безжалостно сразить Несчастного, что от любви зачах! Поэтому я плачу о тебе — Не о напрасно прожитых годах. К чему мне плакать посреди жилищ, Истлевших, рассыпающихся в прах? * * *Перевод Е. Витковского
Все меньше терпенья в моей истомленной душе, Все больше скорбей и печалей приходит в мой дом. В груди моей жаркое пламя тобой зажжено, Лишь ты совладала бы с этим ужасным огнем. О, кто и когда мне подскажет, как справиться с той, Что кубок надежды наполнила горьким питьем. Она не ответила «да» и не молвила «нет», Когда я просил, чтоб со мною осталась вдвоем. Я ждал и просил, но ответа она не дала — И горькие слезы на плащ заструились ручьем. Полны униженья и горечи строки мои; Но гордость безмерно великая — в сердце моем. * * *Перевод Е. Витковского
С тех пор как брошен я тобой, покой меня покинул, Я плачу день и ночь, — вовек не осушу очей. На крыльях страсти из груди к тебе стремится сердце, Но грудь не разорвет оно, лишь бьется все сильней. С твоим уходом для меня скатилось с неба солнце, — Отныне не пошлет земле живительных лучей. Ромашку вспоминаю я, твои уста увидев, — Когда на щеки погляжу — цветы весенних дней. Я не могу тебя забыть, лишь о тебе мечтаю, Но ты — за крепостной стеной, — и нет ее прочней. Я говорю себе: «Коль ты утратил все надежды — Вернись скорей к своим делам и позабудь о ней». * * *Перевод Е. Витковского
Словно стеклянное, сердце разбито мое, И для меня не найдется вовеки врача. Взор ее слился с моею покорной душой, Страсть моя к ней, словно пламя костра, горяча. О погребенный в зыбучих барханах кумир! О стебелек, о возросшая в скалах арча! Ты — мое солнце, когда опускается ночь, Ты — мой светильник, когда угасает свеча. * * *Перевод Е. Витковского
Средь песков, где не шел караван, синеглазая в плен захватила, Налетев на меня, словно сокол, к добыче стремящий полет. Желтокрылая — смирно сидит на перчатке охотника птица, Златокудрая девушка смелой походкой в сандальях идет. Не считал, сколько раз посылала она обещанья во взорах — Исполненью ее обещаний едва ли настанет черед. Надо мною смеется она — я роняю слезу за слезою. Я отдам свою душу за ту, что усмешки презрительно шлет. * * *Перевод Е. Витковского
Не внимай, что доносчику шепчет доносчик: Пусть друг друга они, как собаки, грызут. Пей вино, пусть его благодатные соки В плоть, и в кости, и в жилы навеки войдут. Пей, покуда глазам твоим тоньше иголки Не покажется самый огромный верблюд. Ибн Хани
Ибн Хани (938–973) — известный поэт родом из Севильи. Был одним из придворных поэтов аль-Мансура, затем во время «смуты» переехал в Северную Африку, где воспевал правителей из фатимидской династии.
Ибн Хани был сторонником «пышного» стиля, одним из первых в Андалусии приверженцев гиперболизированных сравнений, за что получил прозвище «андалусского аль-Мутанабби» (аль-Мутанабби — знаменитый сирийский поэт, прославившийся своими панегириками).
Перевод С. Липкина
* * * В движенье челюсти, а сам он недвижим. Смотри, Быть может, у него дракон шевелится внутри? Я думаю, когда смотрю на непомерный рот: Не проглотил ли он базар? Иль сад? Иль огород? О, этот ненасытный рот похож на страшный ад, В котором тысячи чертей от алчности вопят! Какие зубы у него! Остры и велики, Как мельничные жернова, вращаются клыки, Откуда этот гул во рту? Мечи кует кузнец Иль к фараону держат путь посланцы во дворец? Работа чья слышна во рту — резцов или клыков? Иль то гремят, звенят ножи дородных мясников? Барашек у него в руке, изжаренный, дрожит, — То не Иону ли в воде схватил свирепый кит?[9] Смотри, козленка он зажал, когтит его, как зверь, И жертве из таких когтей не вырваться, поверь. Глотает уток — по одной и по две иногда: Как бы засасывает их болотная вода! От жадности готов сожрать со стеблем вместе рис, И в музыке его кишок попробуй разберись: То плакальщиц надгробный плач? Рыданье вдов, сирот О том, что не вернется тот, кто угодил в сей рот? Все кости он готов разгрызть, иль то крупу он ест? Иль жернов у него во рту? Иль то со ступой пест? Чревоугодье свой огонь решило в нем разжечь, С тех пор напоминает он пылающую печь. В его желудке и кишках тмин и гвоздика есть И мельница ручная есть, — побольше только б съесть! Уйдем же от него быстрей — сожрет он и людей! Тревоги наши тяжелы, как вьюки лошадей. Спасайся! Челюсти его нас могут размолоть, И станет крошевом во рту обжоры наша плоть. Его не напоит вовек Ефрат своей волной И не насытит тот ковчег, в котором плавал Ной. * * * Вздохи страсти превращаются в рыданье, Говорят они безмолвно о страданье. Гибнет тот, кто покорён красой газели, Перед кем любви знамена заблестели: Рок смягчился и пронзил его стрелою, Оперенною печалью и бедою… О, не бойся, о, не бойся, пленник страсти: Ты узнаешь в счастье — горе, горе — в счастье! А любовь? Она и радость и страданье. А судьба? Она и цвет и увяданье. Ибн Шухайд
Ибн Шухайд (992 — 1035) — один из наиболее известных и талантливых андалусских литераторов, автор сатирического трактата «Книга духов-двойников», где высмеивает принятые в его время поэтические штампы.
Ибн Шухайд прославился искусством импровизации, его стихи отличаются оригинальностью образов. Один из средневековых литературных критиков с удивлением писал, что Ибн Шухайд не пользовался сочинениями своих предшественников и когда он умер, в его доме не нашли ни одного словаря «редких слов» или комментария к стихам древних и новых поэтов, которыми он мог бы воспользоваться.
Перевод М. Зенкевича
* * * Как много облаков перед рассветной ранью Завесили дождем небесное сиянье; И плачут облака тяжелыми слезами, Как будто горестно им с небом расставанье. Как море, небеса волнуются над нами, И в каждой градине — жемчужное блистанье. * * * Я так страдаю от любви, — и в час неотразимый, Пред смертью, не вкусил бы я подобного страданья, И только честь моя одна — защита от любимой, Так что ж: любовь иль честь отдать ей в жертву для закланья. * * * Я написал ей, что влюблен, что не могу таиться, Пусть тайна моего письма меж нами сохранится. Но мне ответила она одним безмолвным взглядом, И этот взгляд меня прожег — томлюсь, как в огневице. Она молчит, но говорят мне языком понятным Опущенные вниз глаза — сквозь веки и ресницы, А если взглянет на меня, то сердце затрепещет; Как будто в этот миг оно — в когтях у хищной птицы. Ибн Хазм
Ибн Хазм (994–1064) — знаменитый андалусский литератор и ученый, автор прозаического трактата «Ожерелье голубки», задуманного как художественное переложение «Трактата о любви» Ибн Сины (Авиценны), а также многих научных трудов.
Происходил из рода Ибн Хазмов, откуда вышло немало выдающихся государственных деятелей и литераторов. После захвата Кордовы берберами и падения кордовского халифата Ибн Хазм скитался по разным городам Андалусии, побывал и в Севилье, где участвовал в философско-богословском диспуте с известным андалусским философом Ибн Баджей (Авемпаце). Ибн Хазма обвинили в вольнодумстве, его сочинения были сожжены и ему запретили заниматься преподаванием.
Наиболее удавались Ибн Хазму философская лирика и стихи, посвященные любви как чувству, возвышающему человека. Множество лирических стихотворений собственного сочинения Ибн Хазм поместил в «Ожерелье голубки».
