Дорогой скорби: «Долиною смертной тени»

Рассвирепевшая эльфийка бросилась в бой, ударив магией в землю. Ударная волна сбила с ног Крога и отбросила его в песок, но Варкут’нель-Гайн устоял, только опёрся на посох и приготовился встретить меч, который снова летит к нему.

– Я уничтожу тебя, даэдропоклонник! – прокричала девушка, опуская оружие на рубящий удар, но её оружие со звоном встретилось с прекрасным сияющим полуторным клинком молодого эльфа, который встал преградою между врагом и учителем.

– Мы не даэдропоклонники! – прокричал Азариэль и оттолкнул эльфийку, приготовившись к бою, удерживая меч перед собой.

Эльфийка сделала пару шагов назад и смущённая опустила клинок. Азариэль смог же её разглядеть более внимательно. Миловидное остроутончённое лицо, с которого взирает пронзительный взгляд глаз цвета бури. Ему кажется, что он уже видел её, и тут же хватается за мысль, тяготеющую к образам прошлого.

– Гэ’эль? – обескураженный и сбитый с толку, спросил Азариэль.

– Ох, я тебя вроде знаю? – лицо девушки отразило ещё большее смятение. – Ты же тот парень, с которым я…

– Да, – обогнал ответ Азариэль и чуть улыбнулся. – Это я… тот самый «эльф с человеческой душой». Скажи, что тебя привело сюда? – парень убрал меч в ножны. – Почему ты напала на нас? Гэ’эль, – голос альтмера задрожал. – Я не ожидал тебя увидеть здесь.

– Что-о-о-о? – раздался гоблинский крик возмущения и рядом с высшим эльфом. – Ты знаком с этой девкой? Она нас чуть не постукала, она нас побила, а ты с ней языками сплёлся?

– Ну, с ним языками мы ещё не сплелись, – отшутилась Гэ’эль, и чуть стыдливо опустила голову и спрятала свой клинок в ножны.

– Так, – в диалог вошёл Варкут’нель-Гайн, опираясь на свой посох. – Оставьте эти срамные шутки, – ревнитель Единого обратил на альмерку суровый взор, устало твердя. – Скажи, дева, что тебя побудило напасть на нас?

– Да что с ней трындеть? – Крог спрятал кинжал под камзол. – Вальнуть её, да закопать в песке, чтобы больше никого не трогала.

– Друг мой, – голос Азариэля стал мягче, а взгляд разомлел на лице Гэ’эль, ладонь показала на эльфику. – Перед тобой эльф, который прошёл со мной от ужаса Цитадели, до самого последней секты великого врага.

– О, увидел самку, – сплюнул Крог. – Сразу превратился в грибной мякиш. А, – махнул лапой гоблин. – Пойду соберу, что мы раскидали.

– Азариэль, я не знала, что мне дадут заказ на тебя, – встревоженно сказала девушка, поправляя рыжие волосы.

– О чём ты говоришь?

– Вчера ночью со мной связался один из моих прошлых заказчиков… я ему оставила пару свитков телепортации в мою великолепную морровиндскую резиденцию, чтобы он там оставлял письма с заказами. Он написал, что готов хорошо заплатить за группу даэдропоклонников, которые приносят кровавые жертвы и молятся новому даэдрическому богу, – Азариэль заметил, что во время разговора лицо Гэ’эль направленно к нему, а её взгляд уставлен прямо в глаза. – Он написал, что вы будите идти в Чейгард… как ему сообщили информаторы.

– Информаторы? Какие информаторы? – вопросил Азариэль.

– Злые духи нашёптывают ильгамешитам. – Констатировал проповедник. – Они видят, куда мы держали путь и указали врагу место, где можно нанести удар.

– Гэ’эль, сколько до Чейзгарда?

– Ещё долго. Я с утра держу путь, чтобы выйти на вас, и иногда пользовалась телепортами… мне говорили, что тут будут разносчики темнейшего зла, но они, обманули меня, – в оттенке гордости заявила девушка. – Я не спущу им этого с рук, этим низким скампам.

Внезапно Варкут’нель-Гайн, покачнулся в ногах и закрыл лицо от палящего яркого солнца. Ему вскружило голову, показалось, что землю сильно тряхнуло, а в теле разлилась буйным потоком слабость.

– Ох, – выдохнул ревнитель.

– Учитель? – бросился Азариэль к Варкут’нель-Гайну, и подхватил его за руки, не давая ему упасть. – Что с вами? Вы практически ничего не ели и не пили? У нас есть еда? Крог!?

– Нет! – копошась в разбросанных сумках, крикнул гоблин. – Поблагодари свою подружку.

– Подожди, – Варкут’нель-Гайн смог удержаться на ногах, цепляясь за посох; сила вновь наполнила его ноги и руки, а ясность опять царствует в голове. – Мне нужно просто помолиться.

– Хорошо.

Азариэль отошёл с Гэ’эль в сторону, пока его учитель встал на колени и обратил руки к небесам, а гоблин рыскал в песке, собирая остатки разбросанных вещей.

– Как ты… эльф с человеческой душой? Я тебя долго не видела. Что с тобой было потом?

– Да-а-а, – губы парня покосились, то ли от боли, то ли от улыбки. – Я всё же смог одолеть Люция. Пришлось заключить сделку с Ситисом, но тот демон бросил меня, обманул. Мне едва душу не вывернули.

– Вот к чему приводят сделки с тьмой.

– Меня поймал другой даэдра. Это…это…это была тяжёлая болезнь, я думал, погибну, но Ситис… это было тёмное исцеление.

– И кто же тебя спас?

– Единый, – твердо ответил Азариэль. – После того, как я направился к другу, на нас вышли сторонники Люция.

– Это тот проклятый человек, который предал ваш Орден. Я всегда говорила, что люди не достойны править Тамриэлем.

– Не знаю. Я не буду тебе долго рассказывать, что там произошло, но враг смог пленить мою душу… и тело. В конце концов пришлось искать короля пиратов – Сейка.

– Вот ты заливаешь как птица саммерсетская! – не поверила девушка. – Не может этого быть.

– Вот так вот. Нас приняли «радушно», пришлось даже подраться. В общем, после Трасса и того, как я побывал в Обливионе, на севере от Хай Рока мы сошлись в последний раз.

– Ты его победил? Показал ему, что даже даэдра не спасут его душонку от суда меча и магии?

– Да. Только не чувствую от этого, удовлетворения. Два месяца прошло, вроде, но я не думаю, что это сбросило ярмо с моей души в тот момент.

– Знаешь, Азариэль, я часто вспоминала о тебе, – резко сменила тему Гэ’эль. – Молодой эльф, воюющий за неведомые идеалы с полупрозрачным врагом… странный ты очень. Кстати, как там наш прекрасный человек… Лира?

– Ох, умеешь ты правильный вопрос задать. Околдована она… это долгая история. Скажу лишь то, что в Рихаде есть культ Ильгамеша – от него все беды.

– Она тебе нравится что ли, что ты за ней так бегаешь? – Гэ’эль не знает ограничений в выборе темы для разговора, а взгляд становится всё более сконцентрированным на Азариэле. – Ты питаешь к ней какие-то чувства?

– Гэ’эль, что за вопросы, – следом девушка услышала выдох, в котором можно найти оттенок грусти. – Я даже не знаю. Не знаю. После того, как из меня вывернули душу, после того, как я потом пьянствовал, после того, как я увидел её такую холодную и замужем.

– Так она замуж вышла ещё! Вот стервозная девка человеческая!

– Гэ’эль! Не забывай – она под магией.

– Хорошо-хорошо.

– Ладно. Я понимаю твою реакцию – она человек, и ты не любишь её за то, что она в своё время за Люцием следовала. Знаешь, мои чувства сейчас – это только стремление скорее закончить это безумие. Я месяц исцелял душу, месяц провёл в учении.

– А тут культ, как ты сказал, Ильгамеша? Эх, не повезло тебе, – альтмерка положила руку на левое плечо молодого парня и тот ощутил приятное тепло бархатной кожи старой знакомой. – Прости, что напала на вас.

Эльф смотрит на Гэ’эль, видя в ней нового союзника, который пойдёт за ним снова. Не нужно даже спрашивать её об этом, парень чувствует, видит в решительном взгляде готовность помочь. Азариэль не знает, что может лежать в основе её воли, её желания помочь, только один Единый ведает.

– Птицей пахнет, – грубой речью прогаркал Крог. – Прям воронятиной несёт.

– Здесь? В пустыне? – Азариэль отвернулся от Гэ’эль.

– Да!

– Смотрите! – девушка показала на чёрную практически незаметную точку в небесах, которая стремительно приближается; и вправду – тёмное пятнышко стало принимать очертание птицы, которая превратилось в большого массивного ворона, от которого слышится взмах крыльями.

Пролетев над головами героев он приземлимся рядом с Варкут’нель-Гейном и клюв его распахнулся, а оттуда на ладонь человека упал кусочек жаренного мяса и хлеба краюха, которые быстро оказались съедены проповедником.

– Идём! – громогласно заявил Варкут’нель-Гайн, и поднялся с коленей, направившись к эльфийке. – Ты перенесёшь нас в Чейзгард.

– Хорошо, – согласилась Гэ’эль и приготовилась сотворить заклинание на всех.

– Эй, меня тут не киньте! – прокричал гоблин и пристроился рядом с тремя.

Сияющий поток магии захлестнул всё вокруг, она буйным потоком излилась из руки эльфийки и обволокла их в большой ослепительный кокон, в середине которого они исчезли.

Следом Азариэль увидел, как возникают образы здание, охваченные размытостью и светом, как проникают в его обзор всё больше зримого пространства и сияние угасает. Ещё три секунды и ласкающее тёплое покрывало магии развеялось, а перед группой стоит град. За низкими стенами города они увидели светлые ярко-бежевые строение, башни и купола, городской шум и стражу, стоящую у врат.

Но трое не успели насладиться образами города, как Варкут’нель-Гайн бросился к домам, которые покосившимися рядами, близились к городским стенам. Отряд подошёл к одному из домов, и ревнитель Единого подошёл к женщине средних лет, склонившейся у поленницы и собирающей дрова. Это светлокожая для редгарда женщина носит на себе затёртые серые одежды, напоминающие рабочее платье, его мозолистые руки из последних сил тащат дрова, волосы же завязаны в пучок на затылке, не закрывая вида усталого с морщинистого лица.

– Женщина, мы путники, нам нужен кров и пища дома твоего. Меня ведёт рука Единого, так что не забудется тебе это.

– Ну здравствуй, – выпрямилась девушка. – Вот дам я вам поесть лепёшки хлебной с елеем, а дальше что? Это у меня последняя еда, – навеивая грусть и меланхолию, стали срываться с сухих губ слова женщины. – Вдова я, да и сынок запропал. Говоришь, ты Божий человек, только вот сын мой теперь смерть принял. Что мне от твоего служения?

Варкут’нель-Гайн осмотрел уставивших путников, которые ломятся и от усталости и жары, жажды и голода.

– Не бойся, накорми нас и только скажи, где твой сын. Верь в Единого, всё станется.

Глава восьмая. Чудо Жизни

Вечер этого дня. К северу от Чейзгарда.

– Прекрасный закат, – вдохновлённо произнесла рыжеволосая эльфийка, поправляя зелёную броню на торсе, перед боем.

Два эльфа уставились взглядами на далёкий горизонт, утопающий в золоте и огне уходящего солнца. Там, на далёких рубежах, где солнечный диск касается морской глади, небо красится в изумительные цвета, пестрит пламенным сиянием и в душе рождается ощущение, что сейчас оттуда ринуться к ним колесницы, охваченные жарким пылом и светом. А вода… она словно покрылась напылением чистого и раскалённого злата, став драгоценностью и возвещая о скорой ночи. На востоке же небо посыпается холодным серебром далёких звёзд, и сапфирово-аметистовый покров наступает со стороны Сиродила.

– Да, – согласился Азариэль, смотрящий на своё отражение в плоскости клинка; секунда и меч убран в ножны, а рука прошлась по чёрному панцирю. – Закат сменяет день, а ночь закат, подобно тому, как эпохи сменяют друг друга.

– Мудрая мысль… эльфийская. Явно не от людей.

– Я слышу, ты всё никак не избавишься от расовых предрассудков? Гэ’эль, ты столько сражалась бок о бок с Готфридом, Лирой, Айк’Араном, Арианом и прочими. Не уж то ты всё ещё считаешь, что они причина всех бед и недостойны править Тамриэлем? – удивился Азариэль. – Или ты всё ещё живёшь подростковой травмой души?

– Азариэль, – тягостно вымолвила эльфийка. – Я всю жизнь живу бок о бок с людьми и то, что случилось в моей деревеньке, всего лишь начало. Когда-нибудь, эльфы вернут контроль над своей родиной, знай.

Парень не стал разговаривать на эту тему с девушкой. Понимание того, что всем руководит психотравма, что она настолько глубоко засела в подсознании, настолько укоренилась, что его подруга уже не мыслит жизни без осуждения людского рода.

– Ладно, – отмахнулся Азариэль. – Думай как хочешь. Меня вот что удивляет – почему ты пошла за нами?

– Потому что вы снова сражаетесь против тьмы, марионетками которой стали, как ни удивительно – люди.

– Эн-нет, – усмехнулся парень. – На сей раз всем заправляет не только человек, но и босмерка. Царица Рихада устроила весь этот ужас с даэдропоклонничеством.

– Да-а, грустно получилось. Даже эльфы медленно падают перед злом. Знаешь, – бодро сказала Гэ’эль. – Кто ещё кроме меня за тобой присмотрит? Вот кто? Опять схватишь яду или поймаешь меч. Кто тебя спасёт тогда?

– И то верно. – Азариэль посмотрел на гладкое золотистое лицо дамы. – Я рад, что ты с нами.

– И я рада, что смогла найти тебя. Во всяком случае, это намного веселее, чем бегать по пустошам Морровинда и отбиваться от скальных наездников. – Гэ’эль перевела тема, усмешкой говоря. – Помню ты меня как-то напоил угольным вином.

– А ты мне тогда конфет дала, – улыбнулся Азариэль. – Это… прям до глубины души.

Девушка повернула голову, и они встретились взглядами – нефритовый холод Азариэля и волнующая буря Гэ’эль, в которой парень нашёл свой покой, воспоминания о прошлом размыли боль по Лире. Они бы ещё смотрелись, но сумбурная грубая речь оборвала взаимосозерцание:

– О, вот они. Вы ещё тут за ручки подержитесь, – с недовольством напомнил о себе Крог. – Нам предстоит бить померших ночников, а они здесь не к драке готовяца, а зенки вытаращили.

– Крог, что ты такой нервный? – спросил Азариэль, поправив сумку.

– Ишь ты. Потащил меня в драку и спрашивает. А против кого драца-то будем? Не подумал. Нашёл врагов…

– Это всего лишь стая вампиров, Крог. – На губах Гэ’эль проявилась лёгкая улыбка. – Не думаю, что они сделают нечто страшное нам… тем более я – маг.

– Да шо ты говоришь? А если там высокородные твари? Вот шо ты с ними делать будешь, спрашивается? Ладдно, – гоблин обратился к большой сумке, что у него на пузе. – На те, берите в лапы свои, – Крог протянул двоим странные бумажные свёртки, от которых исходят фитиля. – Это особые «бабах-бабахи». Там пыль и стружка от белых блестяшек, ароматный чеснок, и мне эт, твой папаня дал какой-то сладко-пахнущей смолы. Моя маманя говорила, что это упырей гонит.

– Хорошо, – Азариэль взял два свёртка себе, ибо дама отказалась их использовать. – Посмотрим, что из этого выйдет.

В стороне от всех, пока отряд находился на каменной дороге, Варкут’нель-Гайн на песке соорудил походный жертвенник – пять камешков в середине которых расположилась чашечка из металла. В ней дымятся благовония и щепки, а в качестве жертвы выступили хлебные крошки – единственное, что помещается здесь. Ревнитель Единого посыпал граммами сухих крох чашу и слабый огонь, раскалённые угли красных щеп поглотили их, сделав чёрными и воскурили жертву. После этого, Варкут’нель-Гайн стал тихо шептать, да так, что только гоблин услышал:

– Славен Ты, Единый. Прими скромное подношение слуги Твоего, приносимое в сожжение во грядущую победу. Даруй нам силу и благодать победы в сражении, что грядеши ныне. Даруй нам силу света Твоего, чтобы разогнать бестий ночи. Не остави слуг Твоих в битве с порождениями ночи.

Варкут’нель-Гайн достал ещё одну порцию хлеба и опустил её на дно чашечки, возлив струйку елея на него из маленького сосуда, и пламя вновь пожрало приношение, воскуривая его.

– Слава, тебе Единый. Прими сии жертвы во очищение от грехов и да будешь Ты прославлен и вечно благодарим.

Закончив молитву, служитель Единого поднялся с колен и оставил сооружённый жертвенник дымиться. Его тяжёлый взгляд упал на небольшую крепостную башню, которая возвышается в паре километров отсюда. Туда теперь ведёт его рука Единого, и туда направлялся сын вдовы чейзгардской. Варкут’нель-Гайн не забудет доброты, которая оказала им бедная женщина – накормила всех, дала приют и кров на время, а потом дивилась, что мука и масло её приумножились, по прошению его к Единому. Судя по всему, там собираются вампиры… по крайней мере так говорило несколько городских стражников, несших патруль по близости от старого строения.

– Ада’Ануге-Малату, – обратилась Гэ’эль к вставшему проповеднику тем именем, которым он представился для неё. – Ты готов?

Варкут’нель-Гайн посчитал что только для Азариэля он может представиться на драконисе, так как тот больше походит на человека, а остальным мерам являл сущность своего имен на айлейдисе.

– Да, мы можем начинать.

Магия снова вырывается из рук девушки и Азариэль с Крогом спешат под её светоносное крыло чар, которые моментально перенесли их к башне. С чувством ударившего в лицо ветра, Азариэль «прилетел» прямо к подножью башни. Высокое трёхэтажное строение кажется заброшенным – старые бежевые стены, отёсанные ветрами и песком, покрытые трещинами и выбоинами, с выдранными «руками» времени кусками, держат на себе верхнее помещение, увенчанное короной зубцов. Вокруг лишь песок и руины от пристроек, от которых исходит слабое завывание ветра.

– Мда, а местечко-то не внушает радости, – пробурчал Крог.

Азариэль пошёл первым. Тихий лязг клинка предвозвестил его слабое сияние. Второй аккуратно ступает Крог, защищённый панцирем из пластин стали, и в руках его самодельный самострел, который тот смастерил буквально на коленке из подручных средств и того, что смог найти в доме вдовы или выменять на рынке.

– Ничего, не в первый раз такие места посещать, – тихо проговорила девушка.