Дрозды: Белая Валькирия

– Готов сделать тебя царицей Глинской и всея правобережной Ворсклы, девка. А то дело немалое.

– Я не имею желания выходить замуж, пока идет война.

– Дак твоего желания, девка, и не спрашивает никто. Пора тебе бабой становиться. Не шишнадцать лет тебе, чай? Но! – снова поднял руку Гордиенко. – Как баба ты мне не пара совсем. Я к Степаниде привык. Там подержаться-то есть за что. А ты для важности токмо будешь. Ты, поди, всякие штуки придворные знаешь?

– Вы о чем?

– Ну как там цари в столицах делали. Чтобы стало свита была. Камергеры разные, да девки подле царя и царицы. Не помню, как они называются. Сидорка!

Вошел высокий молодой мужик, одетый в немецкий гусарский мундир с серебряным шнуром. В руках он держал форменную меховую шапку гусара с серебряным знаком «Адамова голова».

– Начальник конвоя моего. Сидоркой кличут. Как ты там говорил мне про баб, что вокруг царицы?

– Фрейлины? – подсказала баронесса.

– Вот они самые! Пшел вон, Сидорка!

«Гусар» вышел из горницы.

– Вот ты знаешь, как фрелины эти живут? А то мне баб молодых нагнали и сказали путь будут они как фрелины.

– Я никогда не была фрейлиной. И с придворными порядками совсем незнакома.

– Как так? Ты сама сказала, что батюшка твой генерал и в столице служил?

– Мой отец служил в гвардии и при дворе бывал, хоть и нечасто. Но я не мой отец. Я никогда не была в царском дворце.

– И царя Николая не видела?

– Видела издали.

– А царицу его Олимпиаду?

– Олимпиаду? Но жену Николая Второго звали не Олимпиада.

Царь снова позвал Сидорку.

– Как ты сказал царицу-то звали?

– Олимпиада. Тако всех цариц в Петрограде называли. То имя истинно царское. С древности сие повелось так цариц называть. Сказывали, что Олимпиада была царицей у фараонов.

– Возможно, вы имеете в виду Клеопатру? – спросила баронесса.

Сидорка задумался.

– Стало царицу-то Клелопатией звали? – спросил «царь».

– Клеопатра это знаменитая Египетская царица. Но государыню императрицу звали Александра Федоровна. Не Клеопатра и не Олимпиада.

– Сидорка! Вон поди! Знаток из тебя! А ты, голубка, мне все про царя расскажи. Мне это знать надобно. А то какой я царь, коли нет при мне двора царского. Нагнали тут баб да парней. Сидят по палатам семечки лускают, жрут и гадят. А чего делать не знают. Ну полы бабы помоют. Поди и в царском дворце фрелины эти полы намывали?

– Насколько мне известно, фрейлины полы не мыли. Для этого в царском дворце были слуги.

– Вона как? А фрелины то чего делали?

– Мне точно неизвестны их обязанности. Я никогда не была фрейлиной императрицы.

– Ин ладно! – махнул рукой Гордиенко. – Потом разберем. А тебе надлежит наряд себе подобрать. У нас здеся всякого бабьего барахла возом не вывезти. Бабы тебе все покажут…

***

Штаб 1-го АК ВСЮР6.

Контрразведка.

Полковник Вольский выслушал доклад капитана Васильева.

– По моим сведениям внедрение прошло успешно, господин полковник. Конный разъезд атамана Хотиненко захватил поручика Лабунского, там где мы и предполагали.

– А точнее? Вы уверены, что его в степи эти казачки не зарубили, капитан?

– С уверенностью говорить нельзя, господин полковник. У нас нет сведений о том, что происходит на территориях контролируемых атаманом Гордиенко.

– Мне сказали в штабе, что нужно было покончить с этой бандой ударом одной из наших дивизий. Это мнение генерала Андрея Григорьевича Шкуро. Командир корпуса генерал Кутепов спросил моего мнения. Я доказал Кутепову, что мнение Шкуро ошибочно.

– И вы правы, господин полковник. У Гордиенко купные силы. И они способны вести партизанскую войну. Насколько там увязнет дивизия? А мы имеем план победить их практически бескровно. Без двух-трех атаманов вся эта армия тут же развалиться, и перестанет представлять угрозу для нашего тыла. А если в штабе все так хорошо знают, то отчего они не покончат с отрядами Махно? Туда бросали наши дивизии и результата нет. Тоже будет с «царством» Гордиенко.

Вольский ответил капитану:

– Вся сила этих батек в том, что у них есть резервы. Возьмите Махно. У него в отряде не больше пяти тысяч человек. И генералы вроде Шкуро считают, что разгромить эти силы особого труда не представляет. Пехоты у Махно почти нет. Конница и пулемётные тачанки. Но он может всегда призвать в свою армию крестьян на недолгий срок, и они охотно идут ему служить. Также будет и в отряде Гордиенко. Пусть Шкуро рассеет его тысячу. Но Гордиенко через неделю соберет новую тысячу. Но вот ваш выбор агента при «царьке» слишком легкомысленный, капитан. Лабунский слишком молод.

– Это ничего! Мы сочинили для него аристократическую биографию и повысили его до подполковника.

– Но ему на вид лет 25 не больше.

– Поручику Лабунскому сейчас 27 лет, господин полковник.

– Тем более. Поверят ли ему? Кстати, что за биографию вы ему придумали?

– Он представится как подполковник фон дер Лауниц.

– Бывший генерал-губернатор Петербурга? А проще было нельзя? Вы бы его еще за одного из великих князей выдали.

– «Царю Глинскому и всея Ворсклы» именно такого и надо. Этот мужик поверит всему.

– По-вашему он так глуп? Но Гордиенко сформировал полк. И захватил солидную территорию. Добился поддержки населения.

– Я не говорю, что он глуп, господин полковник. Но его голова сейчас кружится от успехов. Он весьма тщеславен, этот новоявленный монарх. На этом мы и сыграем. А что до кандидатуры поручика Лабунского, то у него там есть и свой интерес. Спасти баронессу фон Виллов. Кто лучше него с этим справится, господин полковник?

– Хорошо. Но каковы ваши дальнейшие действия?

– Через неделю я направлю к Лабунскому второго человека. За это время он уже должен закрепиться при штабе если не самого царя, то хоть атамана Хотиненко.

– Кого думаете послать? Капитана Штерна?

– Нет. Штерн нужен в Самурском полку. А вот в роте Лабунского имеется унтер-офицер Слуцкий. Бывший студент Харьковского университета. Его я и думаю направить к Лабунскому.

– Готов ли он к такому заданию? Миссия у Лабунского не из простых. Там нужен опытный разведчик.

– Я уверен, что Лабунский и Слуцкий справятся.

– Вы сильно рискуете, капитан. Ставите под удар операцию. Но отвечать за все вам!

– Я готов отвечать в случае провала, господин полковник, я никогда не бегал от ответственности!

– Ну, ну. Не сердитесь, капитан. Я вам верю. Пусть будет унтер-офицер Слуцкий.

– Тем более что отношения у них хорошие. А это как раз то, что нужно в такой ситуации, господин полковник.

***

Котылыза.

Ставка «царя».

Июль 1919 год.

Атаман Хотиненко подкатил к «дворцу» царя с шиком на тачанке в сопровождении пятидесяти конных казаков.

– Вот он дворец нашего царя, благородие! – атаман так и не смог запомнить фамилию фон дер Лауниц и продолжал величать офицера просто «благородие».

Лабунский понимал, что сейчас ему предстоит главное. Он встретит Гордиенко и ему нужно войти в доверие к этому лидеру здешней государственности.

Царь встретил его в самой большой комнате, сидящим в кресле. Лабунскому показалось, что он попал на маскарад. Вокруг «трона» были атаманы в трофейных мундирах. Немецкий черный гусар, австрийские драгуны, русские гвардейские мундиры времен 1900 года неизвестно как сюда попавшие. На самом «царе» на этот раз был военный френч. На коленях он держал старинную саблю, очевидно украденную из какой-то коллекции холодного оружия.

– Вон он есть тот самый офицер, ваше величество, – представил его Хотиненко. – Ты говорил, что тебе надобен офицер. Вот он.

– Кто таков? – спросил «царь».

– Подполковник фон дер Лауниц. Лейб-гвардии уланского полка.

Лабунский щелкнул каблуками.

– Больно молод, – сказал «царь». – Хотя если мой полковник тебе верит, то и я верю. Мне надобны офицеры. Армия то моя растет. Ныне и пушки есть. И тачанки пулеметные как у батьки Махно. Мой Сидорка служил у Махно и посоветовал их завести. Хорошее оружие. Как скажешь, полковник?

– Тачанка ныне весьма хороша, ваше величество.

– Желаешь служить в моем штабе?

– Желаю, ваше величество! – ответил Лабунский, не веря своему счастью. Сразу в штаб!

– Но мне тебя надобно в деле проверить, полковник. Может чего дельного и присоветуешь. Идем со мной! И ты с нами Хотиненко. И ты Сидорка!

«Царь» увел их в небольшую комнату, подалее от зала, где было много лишних ушей.

– Сидайте, атаманы! Вокруг стола. Гутарить будем!

Все сели в кресла.

–Неделю тому мои тачанки остановили красных у брода у села Опошня. Цельный эскадрон их сунулся к нам. Харчами разжиться хотели. Сидорка был в том бою и знает, как все было.

Сидорка сказал:

– Дак еще у батьки Махно я тот прием подсмотрел. Правда, тачанок у батьки больше нашего. Выставил я значит, супротив их эскадрона нашу сотню, а позади пять тачанок поставил. Наши казачки сразу назад повернули. Красные стало за ними поскакали и нарвались на наши пулеметы. Ох и покосили мы их!

– Во как! Отучили мы красных к нам ходить! Но я сегодня получил весть с той стороны! – Гордиенко показал рукой на стену.

Никто не понял, о чем «монарх» говорит.

– Ты про что, твое величество? – спросил Сидорка.

– Говори яснее, атаман! – настаивал Хотиненко.

– Гонец к моей особе явился со стороны большевиков. Дали им один раз, так они миром дело решили сделать.

– Миром? – спросил Хотиненко. – Это как же?

– Они предлагают помощь оружием и боеприпасами. Дают десять пулеметов «Максим», и пять полевых пушек. И людей предлагают! Знающих в артиллерии людей.

– Большевики? – скривился Хотиненко. – Дак они нашего брата крестьянина обирали до нитки! Нет им веры никакой.

«Царь» усмехнулся и сказал:

– То когда было. Ныне мы сила и большевики предлагают союз. И подумал я, а чего не договориться с ними? Пусть наше царство с соседними державами в дружбе живет! Что скажешь, полковник?

Гордиенко внимательно посмотрел на Лабунского.

– То, что дают большевики оружие и снаряды – это хорошо. Но если они дают это искренне. Насколько мне известно, любят они использовать одних своих врагов против других.

– И я про то! – поддержал его атаман Хотиненко. – Разве можно им верить? Они, пока бегут от Деникина, тебе, атаман, луну с неба обещать готовы! А, поди, потом получи с них должок?

– Ты сам Хотиненко, с послом говорить станешь. От моего имени. Тебе верю! Но просто так не отказывай. Дружбу меж нами пока рушить не след. Обещай им, чего они хотят. Обещай все! И офицера с собой возьми! Я более с ней говорить не стану.

– С ней, батька? – удивился Хотиненко.

– Дак бабу большевики прислали.

– Бабу?