Конфедерат: Война теней

— Малый срок службы ламп. Высокая стоимость. И откуда прикажете брать такое количество электричества? — проворчал Пикенс. — Или что, вы, Виктор, и тут сумели обойти препятствия?

— И опять же не я лично. Всего лишь собрал воедино уже известное, даже искать какого-то непризнанного гения вроде Меуччи не пришлось. Да вот, извольте полюбопытствовать. Сейчас принесут несколько ламп накаливания, которые уже вполне себе пристойного качества и срок службы у них вполне себе достойный.

Я не шутил. Электрическое освещение было важно ничуть не менее внедрения в жизнь империи телефонной связи. По сути, оно стало возможным с того самого момента, как появился приемлемый источник его получения, так называемый «вольтов столб». Тот самый, который прообраз обычной батареи, позволяющей накапливать заряд. Да, это были чисто химические источники, нуждающиеся в периодической замене или перезарядке. Но ведь они были, их вполне реально использовали…. Жаль только, что в очень узких секторах и в ограниченном количестве.

Для широкого использования электрического освещения требовалась возможность непрерывного производства энергии. Требовалось, вот и появилось в двадцатых годах после того, как германский учёный Сименс изобрёл динамо-машину. Ну а про передачу энергии по проводам хорошо знали и раньше.

По существу получалось, что уже к концу двадцатых годов можно было начинать внедрять массовое производство и использования систем электрического освещения. Можно — это да. А вот достаточного желания у власть и деньги имущих по разнообразным причинам опять таки не наблюдалось, что не могло не печалить.

Тридцать с лишним лет если не полностью просранного, то используемого на малую долю эффективности времени. Свечи, керосиновые лампы, газовое освещение — всё это вместо куда как более эффективного и выгодного способа, отставленного в сторону явно не от большого ума некоторых индивидов. Ну ничего, сейчас пришло время всё изменить.

— Всё довольно просто и в то же время эффективно, — произнёс я, когда несколько техников вносили в помещение стенд с несколькими лампами накаливания, от которого провода тянулись к находящейся в подвалах министерства динамо-машины. — Лампочки, провода, а на подземном уровне источник непрерывного производства энергии, что уже давно создал герр Сименс. Динамо-машина, по-простому говоря.

— А работает от угля?

— Точно так. Вайнона, — похвалил я аж засветившуюся от гордости девушку. — Пока что уголь, как и в большинстве других случаев. Но ничего не мешает в дальнейшем использовать нефть, точнее, продукты её переработки вроде того же мазута. Потом, не сейчас.

Улыбка Борегара несколько скептического толку, задумчивость Пикенса. явственный интерес императора. У каждого своя реакция и степень согласия с только что сказанным. Другое дело, что у меня то не предположения той или иной степени вероятности, а твёрдое понимание того, что можно и нужно реализовать. Знание истории и особенно научных открытий на много десятилетий тому вперёд — это такая козырная карта, против которой не попрёшь. Однако сейчас дело за лампочками и их использованием. Вот ими и займёмся.

— Лампы. С самых первых образцов проблем было предостаточно. Сперва использовали платиновую проволоку, что само по себе было сложным и очень дорогим удовольствием. Затем нить угольная, то есть по умолчанию дешёвая. Но слишком уж быстро нити перегорали, а менять лампу всего через несколько часов работы…

— Невыгодно.

— Точно так, — соглашаюсь с министром промышленности. — Но те учёные, кто патентовал свои изобретения — Молейн, Стар, Гебейн, Суон — они понимали перспективность, чувствовали, не хватает лишь малости, чтобы электрическое освещение стало ещё и коммерчески привлекательным.

— И эта самая малость?..

— Несколько «малостей». Вот, посмотрите на эту лампу, — беру в руки не слишком привычную, массивную стеклянную колбу, показывая не только императору, но и остальным. — Из колбы откачан воздух при помощи недавно запатентованного вакуумного насоса. В качестве раскаляемого и светящегося элемента выступает угольное волокно, причём не одна нить, а сразу несколько. Перегорает одна, значит автоматически начинает работать вторая, а затем и третья. Это, соответственно, заметно повышает срок службы. Исчисляемый уже не десятками даже, а сотней с лишним часов работы. И обратите внимание, что нижняя часть представляет из себя по сути винт, вкручивающийся в «патрон». Легко, удобно, доступно для понимания простого человека.

— А демонстрация?

— Будет тебе демонстрация, нетерпеливая ты моя.

Вкручиваю демонстрационный образец в стенд рядом с ещё четырьмя схожими лампочками. Затем щёлкаю переключателем и… Вуаля, извольте смотреть и впечатляться. Все пять лампочек загораются, причём с достаточной степенью яркости, чтобы даже днём это производило впечатление.

— Не ново, зато тоже перспективно, — резюмирую ранее сказанное и показанное. — При должных усилиях уже через несколько лет в Ричмонде и иных крупных городах можно будет организовать как достаточно распространённую телефонную связь, так и электрическое освещение улиц и немалой части домов, контор, учреждений. Полагаю, я выполнил обещание приятно вас удивить? К тому же не единожды, а сразу по двум направлениям.

— Удивили, — смотря на горящие лампочки и так и оставшийся стоять на столе телефонный аппарат, произнёс Пикенс. — Новая связь — это нужно и важно. У меня нет никаких сомнений в необходимости. А эти вот лампочки… Я и не знаю.

— Виктор уверен, — веско высказался Борегар, — а его уверенность пока себя оправдывала. Начать освещать таким образом на пробу несколько зданий. Посмотрим, как всё будет получаться.

— Обязательно будет!

Вайнона и её энтузиазм. Кто бы сомневался, но точно не я. Зато её искренние эмоции вызывали как минимум доброжелательную улыбку со стороны всех присутствующих, что уже приятно видеть и чувствовать. Касаемо императора, так онстоял аккурат у телефонного аппарата, то осторожно прикасаясь к корпусу, то снимая слуховой рожок, то пробуя провернуть ручку вызова. Короче, ушёл в себя, вернусь не скоро. Учитывая ранее упомянутые книги пока ещё не столь известного Жюля Верна, от него стоит ожидать исключительно поддержки прогресса. Ведь он, прогресс, так сильно перекликается со столь завлекательными фантазиями со страниц интересных для молодых и не очень людей книг. Выражаясь научно — процесс пошёл. Хорошо так пошёл, уверенно. Следовательно, в скором времени к выехавшим на улицы городов империи паромобилям прибавятся электрическое освещение и стремительная телефонизация внутри городов и между ними.

* * *

Прогресс прогрессом, но и о делах политических забывать не следовало. К чему это я? Да к тому, что складывалось впечатление, что и геополитические процессы рванули вперёд, словно пришпоренные. Все или почти все действительно значащие в масштабах мира государства резко активизировались. Слабо верится? А вот присмотритесь повнимательнее, сразу увидите.

Россия? Продолжение проникновения в Туркестан вкупе с восстановлением флота на Чёрном море и наращивания на счёт кораблей нового типа на Балтике. Пруссия, понятное дело, уже точила зубы на Австрию с целью перехватить у последней доминирование в германском мире. Испания опять же занималась постройкой новых кораблей, а заодно готовилась к отвоеванию ещё одного куска того, что раньше было её многочисленными колониями.

Кто ещё из значимых оставался? Правильно, Франция и Британия. Император Наполеон III спал и видел усиление своего влияния в Европе, для чего готов был вновь оказаться в тесной связке с Британией. Ну и про расширение собственных колоний в Африке и Тихоокеанском регионе также не забывал. Что до Британии, то на туманном Альбионе тоже не сидели на попе ровно, а действовали. Начавшаяся таки возня вокруг Парагвая во многом контролировалась из Лондона. Британская дипломатия во главе с такими умными и хитрыми деятелями как лорд Пальмерстон и Дизраэли на расстоянии умело дирижировали происходящим и собирались делать это до того момента, когда достигнут всех или большинства желаемых целей. Плюс готовились совсем скоро проглотить то, что осталось от США. Вопрос был практически решённым, небольшая неясность оставалась лишь в сроках, что измерялись уже парой-тройкой лет, никак не больше. Президент США Ганнибал Гэмлин ну просто всеми силами напрашивался на импичмент и, соответственно, крах на последующих за сим событием новых выборах.

В общем, такое творилось, что соскучиться при всём на то желании не получится. Потому я скучать даже не думал, напротив, пытался одновременно отслеживать все мало-мальски важные направления. Получалось ли? Ну, всё в этом мире относительно. Для империи сейчас имелось сразу несколько важных направлений вне собственной территории. Каких? Во-первых, партия в Южной Африке. Пока она шла хорошо — зулусы были вдребезги разбиты и единственное, что оставалось дикарям — броситься в ноги не бурам, но англичанам, уповая на их заинтересованность. Ну а наши люди, воздействуя на президента Трансвааля Преториуса. должны были помочь ему политическими методами подмять под себя Оранжевую. Слияние двух бурских республик в единое целое являлось необходимым для дальнейшего устойчивого развития. Ну а накачка финансами и товарами через Форт-Тейлор по ведущему к Трансваалю «коридору» уже показала себя достаточно эффективной. Можно ли сделать лучше? Бесспорно, как только начнём тянуть нитку железной дороги от порта до буров. Хлопотно и проблемно, учитывая необходимость доставки буквально всего, но без этого не обойтись. Золото и особенно алмазы того стоят. Ну не британцам же подобную роскошь оставлять, в самом то деле!

Во-вторых, очередной этап европейского передела. Германские земли по сути давно заложенная мина с воспламенённым бикфордовым шнуром. И огонёк приближается всё ближе и ближе. Ещё с наполеоновских времён умным людям стало понятно, что образование единой Германии неминуемо, да только некоторые излишне осторожные умы решили притормозить процесс, заморозив образование единого государства путём создания очередного бесполезного как бы Союза, на деле пустой говорильни, выгодной лишь Австрийской империи, слабеющей год от года и не способной сыграть действительно важную роль в объединении людей одного языка и культуры. Слишком уж одряхлевшее государство, слишком уж бедное на решительных людей среди своей элиты. Да и дом Габсбургов по большей части того, скатился в откровенное болото. Разве что Максимилиан I, император Мексики, был приятным исключением на общем фоне. Но он уже в Мексике и точно не наблюдается желания заниматься делами Старого Света. Своих хлопот предостаточно, уж в этом я уверен на все сто процентов по причине пристального наблюдения со стороны как посла в Мексике, так и довольно обширной агентуры в этом обновлённом государстве.

Передел, да. В знакомой мне истории он случился примерно в это же время, только на год позже, в 1866 году. Сейчас же война Пруссии и Австрии, по всем имеющимся сведениям, начнётся именно этим летом. Повод? Да какой угодно, благо венские долбоящеры в силу некоторой ограниченности и нехилой косности предоставят берлинским хитрецам хоть один, хоть сразу несколько полноценных casusbelli. А если даже и не предоставят, так мы поможем взорвать такую «бомбу», что война станет неизбежной при любых раскладах.

Кстати, относительно той самой «бомбы». Именно о ней и идёт сейчас речь на высшем уровне, то есть среди той верхушки, которая реально правит Американской империей. Знают император с канцлером, часть министров, мой ближний круг и кое-кто и ведомства госсекретаря Тумбса. И всё, тут большой круг осведомлённых исключительно во вред пойдёт. Слишком важно сохранять до поры тайну. Дабы когда полыхнёт, сбивающая с ног ударная волна, оглушающий звук и ослепляющий свет долбанули по как можно большему числу находящихся в зоне поражения.

— И чего вы так нервничаете. Роберт? — ехидно улыбаясь, вопрошала у госсекретаря младшая из моих сестёр, Мария. — Визит гостей останется в тайне. Как привезут в Ричмонд, так и обратно вывезут. Немного театрального грима, отсутствие какой-либо помпезности, способность наших и ваших людей держать язык за зубами.

— Это не нервы, Мари, тут другое, — Тумбс, отвлекшись уже окончательно от партии в бильярд, которую мы с ним вели, прислонил кий к столу и пристально так посмотрел на девушку. — Мы ввязываемся в такое, чего уже давно никто не делал.

— Неужто?

— С позиций консерватизма, под знаменем которого образовалась и развивается наша империя. И вдруг чуть ли не подготовка к революции, связь с теми людьми, которые были одними из ключевых её персон. Многие не поймут, а непонимание может стать опасным.

— Спокойнее, друг мой, просто спокойнее, — мягко произнёс я, понимая, что гложет госсекретаря, равно как и необходимое противоядие. — Лучше налейте себе ещё одну порцию живительной влаги хоть из ячменных зёрен, хоть на основе сахарного тростника. Выпейте, глубоко вздохните несколько раз, а там я непременно развею тучи, которые омрачают ваши мысли. Вы же знаете, я это делать умею и при всём при том ненавижу ложь. Да и вводить в заблуждение своих друзей считаю категорически недопустимым.

Ироничный взгляд Марии, которая вовсе не намеревалась терзаться разными несущественными мелочами. Моё «дурное» влияние, что тут ещё сказать можно. А Роберт Тумбс — это ж джентльмен юга старой формации, лишь вынужденно изменившийся из-за понимания необходимости подобного для победы в войне и последующего развития государства. Почти все они до сих пор жалеют о старом времени, когда можно было жить и поступать так, как было во времена отцов и дедов. Ну да ничего, такие вот ностальгические переживания не критичны, нужно лишь мягко сводить выплески эмоций к минимуму и всё улаживается. Ли, Тумбс, Уокер, Джексон… много их. Зато иные. такие как Борегар, Уит, Би, Хэмптоны — эти принимали изменения не вынужденно, а от души, видя в новых веяниях нечто себе близкое, а оттого желанное. Но как бы то ни было, процесс и пошёл, и стал неостановимым. Слишком многое изменилось, старый образ жизни было не вернуть и в то же самое время многие черты прежнего остались, просто переплелись с новым. Не слом прежнего, а развитие — вот что оказалось ключевым, стало опорой империи, сочетающей в себе консерватизм и прогресс.

Что до конкретных объектов, беспокоящих Тумбса, так у них имелись конкретные имена. Граф Дьюла Андраши — венгр, давний борец за независимость своей страны от Австрии, заработавший после восстания конца сороковых заочный смертный приговор и бывший значимым представителем венгерского революционного правительства в изгнании. Яркая такая личность, авторитетная у себя в родных краях, что было важным для наших планов.

К концу пятидесятых, не в последнюю очередь из-за хлопот оставшейся в Австрии влиятельной при дворе родни, Андраши был амнистирован и вернулся, вовсе не отказавшись от борьбы, но желая вести её теперь политическими методами. Назвать это слабостью было сложно, потому как ситуация показала. что силовым методом вырвать Венгрию из состава Австрийской империи не получится. Маловато сил у одной стороны, достаточная решимость и поддержка у стороны другой.

Вот и стал граф Андраши политиком, в 1861 году избранным в законодательное собрание и одним из представителей партии Деака. Что за партия такая? Венгерская, понятное дело, во главе с Ференцом Деаком, выступающая за конституционную монархию, пускай монархом и оставался бы император Австрии. Предельно умеренная по существу партия, что и неудивительно, учитывая желание её лидера все вопросы решать мирным путём. Хотя даже такая умеренность привела к роспуску венгерского парламента в том же 1861 году и отсрочке новых выборов аж до 1865 года. Неплохая такая оплеуха по адресу тех, кто надеялся о чём-либо договориться. И речь не про предельно мягкого и где-то даже слабохарактерного Деака, а про иных персоналий, в число которых входил и граф Андраши. Просто именно граф среди них казался наиболее авторитетным и за ним не тянулся след не самых удачных или откровенно гнилых событий. Компромиссная во многом фигура, спору нет, но иначе нельзя. Очень уж непрочно была пристыкована к Австрийской империи Венгрия, да и с конца сороковых времени не столь много прошло. Участвовавшие тогда в восстании венгры хорошо помнили как собственно события по факту полноценной войны, так и нарушения австрийцами договора о капитуляции остатков венгерской армии. Мда, измарался тогда Франц-Иосиф как сам, так и своих генералов изрядно дерьмом и кровью забрызгал. Честь, она ведь штука такая, один раз оступишься и всё, никакого больше доверия не станет. Вот и не стало, ага, это есть факт, против которого не попрёшь. За одним предательством последовало второе. третье… Потому немалое число монархов Европы с тех пор хоть и вынуждены были иметь дело с императором Австрии, но доверять ему… не-а, шалишь.

Ну и второй венгр из числа активных участников минувших событий, Артур Гергей — генерал, военный министр, а затем и вовсе гибрид главнокомандующего с диктатором. По большому счёту, без вины виноватый человек, вынужденный в абсолютно безвыходных для остатков венгерской армии условиях капитулировать перед русским экспедиционным корпусом, который император Николай I послал по личной просьбе императора Австрии для подавления венгерского восстания. Капитуляция состоялась под гарантии полной свободы для офицеров и солдат. Таковые были даны, вкупе с обещанием, что лично Николай I обратится к австрийскому императору с просьбой о помиловании либо заметном смягчении участи и остальных участвовавших в восстании венгров. Однако… Франц-Иосиф показал себя человеком, далёким от понятий честь и достоинство.

Рикошетом это ударило и по собственно Гергею. Сильно так ударило, поскольку некоторые решили именно его считать виновником последовавших казней. Хотя по факту винить следовало исключительно Франца-Иосифа, наплевавшего на условия капитуляции и личную просьбу того, кто, собственно, сохранил пребывание его задницы на престоле. И уж точно не этому, хм, революционному правительству во главе с Лайошом Кошутом, смотавшему удочки при возникшей опасности, обвинять того, кто хоть как-то пытался спасти остатки армии. И уж точно не с территории Турции, где эта шобла капитально так засела. Из Турции, мля! Той самой Османской империи, от которой тем самым венграм на протяжении не десятилетий даже, а веков венгры получали исключительно неисчислимые бедствия. В общем, чья бы корова мычала, но точно не этих клоунов.

— Дьюла Андраши и Артур Гергей, — медленно так вымолвила Мария, словно пробуя «на вес» каждое из имён. — Один просто считается приболевшим в родовом поместье, а вот второй, тот уже в розыске. Он ведь под присмотром австрийской полиции находился. Этот самый Гергей. А мы, нехорошие, его взяли и выкрали.

— С полного согласия самого объекта.

— Это да. Вик, но как они забегали. Как забегали!

— Угу, как тараканы из-под тапка. Суетливо, бестолково, в разные стороны. И пускай. Сомневаюсь, что в Вене поймут, кому именно понадобился бывший венгерский главнокомандующий и диктатор с подмоченной репутацией.

— Виктор, Мария… Моё беспокойство не о том, как бегают австрийские полицейские и их агенты.

Улыбаюсь, понимая, что мы и впрямь несколько увлеклись перемыванием костей австрияков. Куда важнее сейчас погасить беспокойство Тумбса, чтобы его работе не мешали разного рода смутные сомнения и опасения, что реакция иных европейских стран окажется… слабопредсказуемой. Точнее сказать, госсекретарь хотел знать ещё и планируемый вектор противодействия той самой реакции, что всё едино возникнет в той или иной степени. Извольте, у меня имеются нужные ему ответы.

— Слово «революция» звучит действительно омерзительно, напоминая первым делом о том безобразии, что случилось во Франции в конце прошлого века. Зато совсем другое дело, если идет восстание народа с целью создания собственного королевства или там великого княжества. В том, конечно, случае, когда оно нам выгодно.

— А нам выгодно?

— Вне всякого сомнения, Роберт, — радостно скалюсь я, вспоминая о положении Австрийской империи в нынешнее то время. — «Лоскутная империя» Габсбургов прогнила чуть ли не до основания. Мадьяры, чехи, словаки, иные «лоскутки» до зубовного скрежета ненавидят власть Габсбургов и совершенно не считают себя частью империи. Увы и ах, но вот уже далеко не первый император показывает себя форменным болваном, всеми силами давя на немалую часть имперского населения и не желая понимать, что именно эти части составляют немалую часть государственного потенциала. Восстание 1848–1849 годов стало чуть ли не последним предупреждением о необходимости коренных изменений. Ан нет, всё впустую. Потому Австрия просто не может объединить Германию в единое целое… в отличие от Пруссии. Вы ведь осознаёте, по каким причинам нам полезна не чересполосица германских земель, а единое и сильное государство?

— Противовес устремлениям французского императора. Новый полюс силы и возможный союзник.

— Так оно и есть. Упражняясь в различных предательствах, Франц-Иосиф и его окружение показали себя недоговороспособными. Какой смысл заключать соглашения, если нет никакой уверенности, что они окажутся выполненными?

— Никакого, — хихикнула Мария. — А стремление Венгрии стать независимым государством под управлением монарха и с наличием конституции по виду Британии или нас — это не революционность, а «восстановление исторической справедливости». Нужно лишь выставить австрийского императора в совсем неприглядном свете.

— Он сам с этим справляется, — уточнил я, но всё же кивнул в знак согласия. — Сделаем. А прибывающие вскорости в Ричмонд гости знаниями и влиянием помогут в нужный момент снова возмутить венгерские земли. При такой ситуации австрийцы будут в ещё более уязвимом положении, когда прусская армия ударит.

— Пруссии нужен casus belli.

Слова Тумбса никого из нас не удивили. Нужен, значит появится. Канцлеру Пруссии достаточно было выкатить на всеобщее обозрение проект создания Северогерманского союза с ограничениями суверенитета отдельных государств и с доминирующей позицией Пруссии, особенно в военном аспекте. Германский Союзный сейм однозначно отвергнет это предложение, с высокой вероятностью ещё и в хамской форме, желая угодить Австрии. Хамить, понятное дело, будут те, кто поглупее, но суть то всё едино не изменится.

Зато если под разборки с австрияками подпишут Италию, а ещё и Российская империя вспомнит про ту ещё старую Галицкую Русь, на которую имеет прав куда больше каких-то там Габсбургов… Учитывая заметно изменившегося в плане решимости — отсутствие Горчакова, жёсткое подавление польского мятежа да и пуля в руке оттеррориста благодушия Александру II однозначно не добавляла — императора, сейчас он смотрел на саму возможность прирезать и так обширной империи кусок земель не просто, а исконных этак весьма благожелательно.

Пруссия, Россия, да и Италия, способная пускай и не полноценно воевать, но оттягивать на себя часть австрийских войск. У Вены просто не было шансов, дДаже заручись она поддержкой всех без исключения малых германских государств. А единогласной поддержки в Союзном германском сейме у Австрии не существовало. В общем, куда ни кинь, а всюду жопа. Большая такая, однозначная, ни с чем не перепутаешь. Примерно так, пусть и без грубости, я обрисовал ситуацию Тумбсу. Возразить тут что-либо обоснованное было сложно, потому госсекретарь перескочил на иную грань предстоящего. Ту самую, касающуюся престола государства, долженствующего появиться на политической карте Европы после окончания «экзекуции над лоскутной империей Габсбургов».

— Венгрии потребуется монарх. И не Габсбург. Сомневаюсь, что вы, Виктор, как и наш император, захотите видеть на троне Гогенцоллерна. А ещё один из дома Романовых… Это вызовет чересчур громкий протест не только из Парижа и Лондона. Кто-то из германских князей?

— Все связаны либо с Пруссией, либо с Австрией. Неприемлемо, да и авторитета нет.

— Так не доставайся же ты никому, — высказалась Мария, схватывая мысль на лету. — Монархом должен стать венгр, из какого-то их древнего и влиятельного рода. Чем плох… сам граф Дьюла Андраши? Он будет достаточно силён, чтобы удержать образовавшуюся Венгрию, но слаб для всех, кто вовне. Образующееся королевство не должно стать сильным. И нежелательно, чтобы оно оказалось связанным кровными узами с одним из правящих домов Европы.

— Многим не понравится такой подход. И врагам. И союзникам.

Прав госсекретарь. Особой поддержки тут ожидать не стоит. Только и отторжения подобная идея не вызовет. В России так уж точно. Там и император, и его обновленный кабинет министров прекрасно осознают, что третьей короны для семьи Романовых не получить, а значит… Не стоит и излишне нервничать. Плюс Галиция, она же древняя Галицкая Русь.

Испания? Эти жадно смотрят в сторону бывших колоний, понимая, что путь к восстановлению той. прежней мощи лежит за океаном. Зато Пруссия…

— Пруссия, — процедил я сквозь зубы. — И Бисмарк. который наверняка поймёт все наши замыслы, едва они начнут воплощаться в жизнь. Остаётся надеяться и всячески способствовать тому, чтобы триумвират из кайзера Вильгельма I, главы Генштаба Мольтке и военного министра Роона переломил нежелание канцлера рвать Австрию сразу на несколько кусков.

— Доминирование в германском мире.

— Надёжный путь собирания земель вокруг железного прусского ядра, — вторил моей сестре Тумбс. — Бисмарк проницателен, а тут выпадает такой шанс! Австрия после отпадения Венгрии, поглощения Россией Галиции и, возможно, проблем с юга от Италии перестанет быть империей если не формально, то по своей значимости. Мексика вот тоже империя, но кто с ней считается?

Верно рассуждает опытный дипломат, но Бисмарк, откровенно говоря, стоит нескольких Тумбсов, парочки Пальмерстонов, да и со старым сатиром Горчаковым вполне может потягаться в своих способностях понимать и действовать исходя из обстановки и одновременно просчитывая ситуацию на несколько ходов вперёд. Мне против него тем паче в честной игре не выстоять, вот и использую краплёную колоду, опираясь на пускай уже и изменившуюся историческую линию, но пока ещё способную давать существенные подсказки.

— Бисмарк смотрит дальше Роона. Мольтке и тем более кайзера. Ему нужна потерпевшая поражение, получившая пинка от Пруссии, но сохранившая большую часть имеющейся мощи Австрия. Империя, на которую «железный канцлер» нацепит украшенный бриллиантами ошейник из дамасской стали и станет выводить на прогулку по Европе, демонстрируя густоту шерсти и остроту так и не выбитых клыков. Ему нужен зверь на цепи, а не облезлая шавка с отсутствующими зубами и переломанными лапами.

— Не понимаю! — покачала головой Мари. — И не соглашаюсь. Проглотив следом за полученным от Дании большую часть поддерживающих Австрию германских малых государств, Пруссия резко усилится. Усилившись, убедит присоединиться остальных, оставив германским государям часть власти. А там и черед Австрии может прийти.

— Какой Австрии? — не могу сдержать улыбки. — Сестрёнка, ты же проницательная, умеешь собирать мозаику из фрагментов. А тут вместо них лоскутки империи Габсбургов. Сколько из лоскутов имеют германское происхождение, а сколько чешское, итальянское, румынское, хорватское и прочее? Как только Вена достаточно ослабнет, лопнут и гнилые нитки швов того, что Габсбурги пришивали к своим владениям. Плохо пришивали, не озаботившись прочностью соединения. Бисмарк просто не хочет тащить на своём горбу грехи Франца-Иосифа и его предков. Зачем ему эта головная боль? Он же видит, сколько хлопот доставила российским императорам Польша всего за какие-то пятьдесят с хвостиком лет. Как чемодан без ручки — и выбросить жалко, и тащить неудобно. И это России, а тут Пруссия, которой только предстоит преобразоваться в ещё не существующую Германию.

— Я-ясно… Но ты не переоцениваешь ли прозорливость прусского канцлера, Вик?

— Наобщался, — поневоле скривился я. — Он действительно опасен и не дай боги стать его настоящим врагом. Хватает того, что ничуть не уступающий ему политик уже меня искренне ненавидит.

— Горчаков?

— Он, противный, — кивнул я, подтверждая догадку Тумбса. — Потому нам придётся из кожи вон вылезти, но не допустить ситуации, при которой эти двое вступили бы в союз. Хвала богам, что перед Бисмарком сейчас стоит задача сделать Пруссию центром германского мира, а потом закрепить это положение потоками крови. Такими, что омоют создаваемую Германию с ног до головы и надолго останутся в памяти у всей Европы и не только.

— И потоки не австрийские. Тут нужна не немецкая кровь. Значит… Франция?

— Ну не Британия ж. Она далеко, она за водной преградой, — отвечая мари, поневоле вспоминаю то, что теперь уже точно не случится, а именно попытку уже в середине XX века добраться до альбионцев, так и не закончившуюся успехом. — Но пока нам нужно поработать повитухами при рождении того, что, по мнению слишком многих, в принципе не должно было родиться. Венгерского королевства… Вот и хлопнем в нужный момент графа Андраши по заднице, чтоб тот издал крик, подобающий новорожденному монарху. А кричать он умеет, приобрёл подобающий опыт за минувшие то годы.

Хохот Марии. Тяжелый вздох госсекретаря, так и не сумевшего до конца привыкнуть к моему, по его мнению, беспредельному цинизму. Ничего, то ли ещё будет! Впереди много новых событий, участвовать в коих, не будучи вооружённым особо насыщенным ехидством — занятие вредное для нервов.

Интерлюдия

Интерлюдия

Апрель 1865 г, Российская империя, Туркестан

Самую малость меньше года прошло с того момента, как генерал Черняев успешно взял штурмом казалось бы неприступный Чимкент, тем самым дав Российской империи мощный опорный пункт. Опорный для какой цели? За ради дальнейшего расширения Туркестана — края, в котором, несмотря на омерзительную жару и преобладание безжизненных и полубезжизненных пространств, находилось и много чего ценного. Например. возможность выращивания хлопка, этого по сути стратегического сырья, которое доселе империи приходилось закупать. Да, с недавнего времени у союзногогосударства. Но всегда лучше иметь своё и не зависеть от других. Генерал, осыпанный наградами и ставший к тому же военным губернатором Туркестана, это хорошо понимал, да и советников при себе держал умных, а не льстивых.

Именно поэтому не собирался почивать на лаврах, рассматривая взятый им город лишь как базу, опору на пути к новым завоеваниям. Как возможность дать отдых уже имеющимся войскам, сформировать гарнизоны как в самом Чимкенте, так и в нескольких других взятых городах. Затем же, подтянув подкрепления и как следует оснастив новые и старые войска, двинуться дальше. В каком направлении? Прежде всего, на Ташкент.

Ташкент, да. Город с более чем стотысячным населением, к тому моменту имевший в гарнизоне около пятнадцати тысяч хорошо вооружённых защитников, с достаточным числом крепостной артиллерии. Не каких-нибудь устаревших «грохоталок» с никчемной дальностью стрельбы, малой скоростью и низкой поражающей способностью снарядов, а вполне современные орудия. Откуда? Британцы постарались, снабжая местных ханов и баев современным оружием и даже посылая своих инструкторов. Причина? Геополитическая, разумеется. По какой-то не до конца понятной причине что нынешняя королева, что предшествующие ей монархи считали. что у России есть давний и однозначный план проникнуть через Среднюю Азию в Индию, чтобы таким образом доставить Британии огромные проблемы. Корни, понятное дело, упирались в сумасбродную затею импульсивного и склонного к не слишком разумным действиям императора Павла I. Ту самую затею, когда он решил отправить на завоевание Индии совместный с французами Наполеона экспедиционный корпус. Шансов у этого самого корпуса не то что устроить бриттам неприятности, но и просто добраться до Индии через огромные враждебные пространства, к тому же без толковой подготовки, были практически нулевыми, однако… Тогда британцы серьёзно занервничали. Чувство сие было во многом нерациональным, но слишком уж в Лондоне беспокоились относительного одной лишь возможности угрозы жемчужине короны и одного из важнейших источников дохода.

Вот теперь на колу мочало, начинай сначала. Никак не желали ни королева Виктория, ни правительство, ни британская аристократия понять, что от Средней Азии до Индии как собственно путь неблизкий, так и не имелось у России особого желания и возможностей лезть туда, где Британия закрепилась вот уже не первый век, а относительно недавно ещё и окончательно разобралась с недовольными. Сипайские восстания, они заметно проредили ряды потенциальных бунтовщиков.

Как бы то ни было. а вооружили англичане среднеазиатских дикарей, что называется, до зубов. Ташкент исключением не являлся. Но что было хорошо для планов Черняева, так это малое расстояние от Чимкента до Ташкента. И полная поддержка как со стороны Игнатьева, так и собственно императора, повелевшего всем. в том числе и военному министру, оказывать военному губернатору Туркестана всяческое содействие. Оружием, амуницией, людьми. И не абы кем, а опытными, обстрелянными солдатами. По существу, Черняеву был дан полный карт-бланш, возможность получить как подкрепления солдат, не просто умеющих воевать, но ещё и желающих это делать.

Откуда? Ветераны ещё той, Крымской войны, побывавшие на Кавказе опять же и не испытывающие никаких иллюзий насчёт того, кто такие азиаты и как именно с ними следует воевать. Разумеется, никаких вспомогательных инородческих частей по причине их весьма малой надёжности и готовности предать в любой момент. Уж в этом Черняев был твёрд, и менять своего мнения не собирался.

Три с половиной тысячи солдат при трёх десятках орудий, примерно стольких же пулемётах и десятке ракетных станков, так хорошо распугивающих азиатскую конницу — вот какими силами Черняев выступил на Ташкент в июле 1864 года. Мало? С одной стороны, да. Но это если рассматривать расстановку сил исключительно с количественной точки зрения, не качественной, В конце концов, тот же Чимкент также был взят в условиях категорического превосходства защитников в силах и вооружении. И ничего, справились, причём потери были незначительными по самым строгим меркам.

Однако, аталык, то есть верховный правитель Кокандского ханства, Алимкул Хасанбий-угли, через оставшихся в Чимкенте своих соплеменников узнал и о том, когда собираются выступать русские войска, и о численности выступивших. Узнав же, сильно воодушевился, понимая, что может собрать куда как больше войск, да и в орудиях будет иметь пусть не самое великое, но превосходство. Вот и собрал с подвластных ему земель под двадцать пять тысяч войска в довесок к пятнадцатитысячному ташкентскому гарнизону. Собрав же, поспешил выдвинуться к Ташкенту, желая, помимо прочего, пощипать отряд Черняева на марше, пользуясь абсолютным преимуществом в кавалерии и знанием местности.

Что тут сказать. Алимкул успел вовремя привести войска в помощь Ташкенту. Более того, выделенная им для наскоков на русские войска конница смогла перехватить на марше сперва высланный на рекогносцировку отряд из пары сотен казаков, а потом напасть и на основную часть войска во главе с самим Черняевым. Да только одно дело найти и напасть и совсем другое — одержать победу.

Начать с того, что для поддержки казаков были выделены ещё и пять пулемётов на специально оборудованных для их установки повозках. Тех самых, которые могли стрелять и находясь неподвижными, и прямо на отходе, по преследующему неприятелю. Вот на отходе пять «адских кофемолок» и показали кокандцам, что конница супротив пусть пока механических, но пулемётов — это всего лишь почти бессильные жертвы, устилающие своими трупами и орошающие кровью землю, песок, вызывающие страх и панику у слабых духом. А уж боевой дух суеверных и пугающихся всего необычного кокандцев… Черняева и его офицеров подобное откровенно порадовало. Слухи разлетаются очень быстро, особенно если их носители, загоняя лошадей, возвращаются к своим, да рассказывают про «нечестивое оружие шайтана», стрекочущее и убивающее правоверных так, как ни ружейным залпам, ни орудийным и не снилось. В землях азиатских испокон века было — если напугал, значит уже наполовину победил.

И точно! Когда кокандская конница навалилась на основную часть войска Черняева, он был не просто готов к отражению атаки, но и правильно разместил все имеющиеся у него пулемёты. А уж из такого оружия, да по коннице, да по азиатской — любо-дорого поглядеть. Стрекотание «адских кофемолок», стригущих врагов, словно цирюльник особо заросшего клиента. Крики, замешательство, месиво на месте первых рядов, взбесившиеся от страха лошади и попытка части кокандцев развернуть коней и умчаться обратно. Последовавшая после всего этого сумятица и… продолжающаяся стрельба. К пулемётам присоединились винтовочные залпы. Залпы опять же из новых винтовок, что выпускались по предоставленной Американской империи лицензии. Пока такого оружия было немного, но в Туркестан монаршею волей отправили всё лучшее, без изъяна. Спорить с государем-императором желающих не было.

К моменту, когда остатки кокандской кавалерии стали разбегаться, куда глаза глядят, генерал отдал приказ казакам пуститься вдогон. Не с целью захватить пленников — этого добра можно и нужно было найти среди раненых и придавленных лошадьми — а просто дабы поубавить число кокандцев и внушить ещё больший ужас тем, кто всё таки сумеет оторваться, тем самым спасаясь от кажущейся неминуемой смерти.

Потери, потери… Пусть без малого три тысячи трупов и несколько сотен пленных казались числом немалым, но при сравнении данного числа с тем, что ещё оставалось у Алимкула Хасанбий-угли, оценка заметно менялась. Хотя почти полное отсутствие потерь среди собственных подчинённых Черняева порадовало. Пяток убитых и полтора десятка раненых — с таким соотношением потерь воевать было не просто можно, но и крайне рекомендовалось.

А ещё требовалось продолжать марш на Ташкент, но не изнуряя солдат, а будучи готовыми к отражению очередного нападения. Хорошо, что боеприпасов к чрезвычайно прожорливым пулемётам — и к новым винтовкам тоже — было припасено в количестве. достаточном для пары десятков таких боёв, как недавний. Военный губернатор Туркестана учился на собственном опыте, хорошо помня, как быстро, словно снег под лучами яркого весеннего солнца, таяли патроны тогда, при штурме Чимкента. Урок был усвоен, а потому в ответ на недоумение или даже попытки иронизировать, Черняев отправлял сомневающихся и шутников… аккурат к тем своим офицерам, которые не просто участвовали во взятии Чимкента, а видели, как споро и с каким огромным аппетитом пожирают патроны «адские кофемолки».

Атака кое-что узнавшего о тебе противника — это в какой-то степени сложнее. На европейских театрах военных действий. Зато тут, в Азии, очень много зависело от морали. Это было в войнах с Турцией, когда наносимый османами первый удар мог быть потрясающе силён — хоть и опирался на тотальное превосходство в числе — но стоило его выдержать, этот таранный напор резко снижался и чуть ли не становился близким к нулю. В противостоянии с Персией… похожая ситуация, только ещё более усиленная верой в судьбу и отсутствием в персидских войсках совсем уж озверелых ор, подобных янычарам и их духовным наследникам. Ну а тут, в песках Средней Азии, оказалось и того легче.

Перепуганные новым оружием «неверных» и понесшие ошеломляющие потери кокандцы быстро разнесли пугающие новости среди той части войска, которае ещё не столкнулась с войсками Черняева. Именно поэтому, когда русский корпус подошёл к Ташкенту, встречающие его на подготовленных позициях войска Алимкула Хасанбий-угли не чувствовали себя очень уж уверенно. Хотя следовало отметить, что позиции оказались подобранными грамотно, на каналах Салар и Дерхан, что протекали неподалёку от границ города и вместе с тем являлись неплохим препятствием для кавалерии. Той самой, которую тут, в Средней Азии, продолжали по инерции считать чуть ли не главным родом войск, На деле же конница стремительно утрачивала свою значимость после появления многозарядных винтовок, ручных бомб и особенно пулемётов. Однако это понимал Черняев и его офицеры, а никак не Алимкул и ему подобные. Вложить осознание стремительно меняющегося мира под толстую лобную кость кокандского аталыка не могли и английские советники, хотя и пытались.

Вместе с тем, военный губернатор Туркестана не желал рисковать в прямом столкновении с на порядок превосходящим его численностью противником. Зато мог, любил и умел использовать разного рода военные хитрости. Взятие Чимкента являлось ярким тому подтверждением. Тут, понятно дело, никуда прокрадываться не требовалось, зато реально оказалось сыграть на знании азиатской психологии.

Обычное по меркам современной военной науки поведение — перед тем, как вступать в решительный бой — проведение рекогносцировки. Тем более ожидаемое, что первая попытка этого со стороны русский войск привела лишь к сражению с кокандской конницей и вытягиванию оной к находящимся на марше войскам, но не к получению нужных сведений. Вот и выходило, что новая попытка рекогносцировки со стороны русских выглядела совершенно естественной, не вызывающей особых подозрений.