Помоги проекту - поделись книгой:
– А, конечно. Мы слышали… – она кивает. – Помощник капитана… Да.
У меня мелькает желание уточнить суть этого «да». Что помощник тоже мутант? Давай уж, не стесняйся! Но так и быть, не буду лезть в бутылку. На этот вечер хватит и одного гражданина, смелого в выражениях.
Вамп бросает взгляд на арку, ведущую в буфет.
– Он всегда такой? В смысле, когда не притворяется, – девушка презрительно закатывает глаза.
В памяти тут же всплывают все ехидные реплики и укусы Ру. Хотя нет, где тут все упомнить, – хотя бы за последний месяц.
– Мм, у него сложный характер. Я привык, а людям со стороны может быть трудно понять это.
– Ничего, мы понимаем, – улыбается скромница.
Прохожусь изучающим взглядом по её светлому, вроде жёлтому, платью. Понимающая, хорошая девочка. Думаю, если бы сейчас позвать её с собой в тёмный угол коридора, признаться в любви и попросить разрешения поцеловать, она бы и тут не отказала. Чисто чтобы не расстраивать. С одной стороны, это предсказуемо и скучно. А с другой, не так уж и плохо. Девушка симпатичная, фигура ничего такая…
– Спасибо, – улыбаюсь персонально мышке, глядя в глаза.
Смущается, но улыбается в ответ. Интересно, какое на ней бельё?
– Вы давно здесь служите? Мы вот в первый раз… – она застенчиво хихикает, поглядывая на подругу.
– Я бы запомнил, если бы видел вас раньше, – мурлычу я, сдвигая стул, чтобы развернуться к ней полностью.
***
– И вот, представляете, она… – скромница, уже совсем разрумянившаяся, вдруг испуганно зыркает поверх моей головы и обрывает себя на полуслове.
Тот, кто подошёл сзади, наклоняется к моему уху и скороговоркой бормочет:
– Господин лейтенант, капитан-майор Новак просит вас подойти в кафетерий.
И сразу, как только я потерял концентрацию на тихом голосе мышки, слух улавливает шум из буфета: низкий рык, смахивающий на мой, и звук бьющегося стекла. Ебать через полено!
Выпалив:
– Госпожи, прошу прощения, – подрываюсь в направлении арки.
Так и есть: рядом с ней несколько рядовых ненавязчиво стерегут подходы, а сразу за порогом Новак дёргает меня вбок, туда, где не видно из зала. Тянет за рукав, чтобы я наклонился к нему, и шипит в ухо: «Уведите его!»
В опустевшем буфете Ру, в облике капитана Блэйка, сидит на том же месте, но теперь вся его поза – локти на столе, наклон вперёд – выглядит угрожающе. Словно он может в любой момент броситься на буфетчика, которого буравит угрюмым взглядом. На полу, рядом со столом, поблёскивают острыми гранями осколки бутылки.
Буфетчик вроде протирает свой прилавок, но заметно напряжён, исподлобья косится на выход и нас с парторгом.
Тяжёлый взгляд карих глаз переезжает на меня.
– Это ты, – Ру спокойно констатирует факт. – Мне нужно ещё.
– Я уже сказал капитан-майору, – зачем-то начинает частить буфетчик, – что портвейна больше нет…
– МНЕ НУЖНО ЕЩЁ! – рявкает на него Ру, сжимая кулаки.
Буфетчик замолкает, снова поглядывая на нас, а Новак пихает меня в спину по направлению к допившемуся до чертей капитану Блэйку.
Ну и ничего, подумаешь, выпил лишнего. Это далеко не самое хреновое, что мог сделать Ру для моей репутации.
«Эйруин. Заканчивай. Пойдём домой».
«А чё так? Я хочу праздник. Или уродам не положено?»
«Пойдём. Дома крови дам. Она вкуснее этого пойла».
Ру задумывается. А может, просто засыпает с открытыми глазами, уставившись на меня.
Наконец выдаёт:
«Выпей со мной. Тогда пойду».
«Обещаешь?»
«Да».
Обещания Эйруин держит. Поэтому я разрываю наш зрительный контакт и вежливо обращаюсь к буфетчику:
– Что имеется в наличии?
– Вино красное столовое, пиво разливное «Весеннее»…
– Пива, – безапелляционно заявляет Ру.
Челюсти сжимаются от раздражения, но спустя мгновение я всё же произношу ОЧЕНЬ СПОКОЙНО:
– Два пива, пожалуйста.
Кивнув, буфетчик оперативно наливает две кружки по пол-литра и ставит на прилавок. Тоже идиот, зачем он вообще это сказал? Кто предлагает пиво после портвейна? Или тупица, или изощрённый садист.
Пока я иду за кружками, беру их и несу к Эйруину, позади, у входа, шумят голоса. Недоумевающий женский: «Но мне нужна сельтерская вода!..». Успокаивающий голос Новака: «Прощу прощения, временное затруднение. Вернитесь за свой столик, вам принесут…»
Ставлю кружки. Беру стул неподалёку и, подвинув ногой осколки на полу, сажусь напротив Ру.
«Надеюсь, ты никого не зарезал?». Крови нет, ни на полу, ни на стекле.
«Случайно разбил». Эйруин придвигает к себе тяжёлую кружку – она оставляет мокрую дорожку на столешнице, – а сам смотрит на меня. Не отрываясь. «Пей».
Чёрт, почему я ничего не заметил и даже не подумал, что эта ситуация так на него подействует? Да нет, если б был трезвый, то наверняка бы справился, но я ведь сам отправил его бухать с генералом! Что за идиот… И вот результат – его на всю голову пришибло стрессом. Мне, вообще, тоже неприятно видеть своё тело отдельным существом, сидящим напротив: немигающие карие глаза, тяжёлое дыхание, окутывающее парами алкоголя, подрагивающие губы, словно норовящие оскалиться, – но я хотя бы нормально отношусь к своей внешности. А Ру себя ненавидит.
И когда у него не хватает сил справиться, Эйруин закатывает сцену – драки, капризы, бессмысленные требования, – пока не выплеснет накопившееся. Как ребёнок, которого взрослые не научили по-другому. Собственно, так ведь и было на самом деле. Так что если он упёрся, проще согласиться и пить пиво.
Спорить с Эйруином вообще себе дороже: он каждое слово против воспринимает как личную обиду или даже предательство, тут же норовит сбежать, считая это концом наших отношений, а то ещё засядет в углу и дуется, будто мышь на крупу.
Допив, стукаю кружкой по столешнице. Поднимаюсь. «Пойдём. Ты обещал».
В сознании Ру чувствую, что он расслабился. Если я выполняю его требования, он считает это доказательством любви. Успокаивается. Правда, ненадолго, но авось этого хватит, чтобы вытащить его за КПП и усадить в такси.
К своему пиву он так и не притронулся, что радует, однако, когда встаёт, опирается на стол для равновесия. Но стоит мне схватит его за предплечье, как в голове раздаётся:
«Отвали. Тут люди».
Ладно, я отпускаю и даже отступаю на шаг, готовый в любой момент перехватить, если Ру начнёт падать.
Однако он держится. Даже ровно. Из соседнего зала доносится музыка, по арке бегают разноцветные отсветы, но в буфете – гробовое молчание. Я, Новак и буфетчик замерли в разных концах помещения, сопровождая взглядами медленное движение моего тела к выходу.
Когда Ру добирается до арки, мы выдыхаем с облегчением. Буфетчик чем-то звякает, я топаю за Эйруином, Новак по-отечески улыбается и отступает, пропуская его в зал…
…И сильно хлопает по плечу. Наверное, хотел изобразить что-то вроде «нормально, каждый может перебрать», однако я замираю в ужасе. Ру терпеть не может неожиданные прикосновения, сейчас он оторвёт Новаку голову, а потом, растеряв остатки самоконтроля, устроит бойню под новогодней иллюминацией какой пиздец пожалуйста не надо…
Секунда. Две. Ру делает шаг в зал. Фух, обошлось.
***
Вместо такси я арендовал машину, так что уже по дороге выдал Ру обещанное – мою руку вкупе с разрешением пить сколько хочет. Всё равно ведь много не получится, желудок занят бухлом.
К тому моменту, как мы добираемся домой, Эйруин выглядит в два раза более трезвым: ходит сам и лишь слегка заплетается языком. Тем не менее, шнурки на его ботинках развязываю я.
– Вот за что ты праздники не любишь, а? Ладно, прошлое. Но сейчас уже по-другому. Расслабился бы, послушал, что там Новак со сцены плетёт, нашёл бы кого на танцы…
– Ага, – Ру отпихивает ногой ботинки и продвигается к кухне.
– Ни себе, ни людям. Оторвал меня от симпатичной девчонки… – продолжаю я бухтеть, топая за ним.
Эйруин неожиданно быстро разворачивается и, схватив меня за рубашку, скалит в лицо острые зубы. Рявкает:
– А ты только и ищешь, кому бы хер присунуть!
– Твой хер, между прочим. И о чём это нам говорит? Что твоя проблема вовсе не в морде, а в паршивом характере.
– Ну а ты сразу тут как тут, утешитель хуев. Всех сёня перелапал?
Как странно я-бухой звучу со стороны: и голос непохожий, и отдельные буквы пропадают.
В ответ на агрессивный тон Ру я тоже повышаю громкость:
– Нет, блядь, только тех, кого ты матом крыл.
– Заебал гнать на меня! – он отпускает рубашку, зато толкает в плечо. – Если я такой хуёвый, так и вали обратно.
Но я устало качаю головой:
– Всё, заткнись. Никуда я не пойду. А ты идеальный.
Придирчиво оглядев меня исподлобья – вру или нет? – Ру цедит:
– То-то же…
И он вроде выглядит совершенно бухим и неопасным, даже шатается, однако стоит мне отвернуться, расстёгивая рубашку, как в основание шеи со всей дури впиваются острые зубы.
От неожиданности, развернувшись, прикладываю Ру в бок, он отпускает меня и морщится.
– Это что такое? – зажимаю рану, однако ручеёк крови всё же сбегает вниз, пропитывая ткань.
– Н-ну!.. – Эйруин взмахивает пятернёй, подчёркивая очевидность своих действий. – Во всех киношках, где люди меняются телами, они трахаются, и тогда всё окей.
– А, то есть это флирт? Романтичненько, – кровь уже остановилась, и я отнимаю от шеи мокро-красную ладонь. Вытираю о ткань рубашки, всё равно её теперь выбрасывать: мало того, что следы крови даже на чёрном будут заметны, так ещё и Ру моими когтями дырки на груди проткнул.
– Иди сюда! – Ру требовательно тянется ко мне.
Непроизвольно отступаю, и это пьяное тело, всё же дотянувшись руками, но запутавшись в ногах, повисает на мне мешком. Подхватываю, конечно.
– Куда тебе трахаться? Ты, может, не заметил, а я вот знаю, что от такого количества бухла у меня нестояк. А я возиться с бесчувственным телом не имею интереса, так что пошли спать.
– Никакого «спать»! – Ру впивается зубами в первое попавшееся, то бишь в моё плечо, прокусив через одежду. Я шиплю от боли, а он неразборчиво бухтит в мой рукав: – Надо!.. А то всегда так будем…
– Я думал, тебе понравилось быть красавчиком-капитаном. Что, уже не катит?
Нажав Ру на болезненную точку в месте соединения челюстей, освобождаю свою руку, напоследок рванув ткань рукава, которая зацепилась за длинный клык. Чёрт, я и не думал, что так больно кусаюсь.
– А тебе понравилось быть мной? – Эйруин фокусирует взгляд на моём лице и на мгновение морщится.
– Не знаю. Не особо.
– Ха, чё это? Разве не классно? Бегаешь то за кофе, то за бутерами… Ни премий, нихуя… Ахренительно!
– Хорошо, я буду сам заваривать кофе. И тебе тоже. Иногда!
Насупившись, Ру бурчит:
– Я не пью кофе.
– Да чай твой! Всё, кончай буянить.
Он как-то резко грустнеет.
– Что?..
Пауза. Наконец отвечает:
– Я думал, будет классно. Ну, быть тобой. Ты ж такой… Весь. Но что-то не помогает. – Он замолкает ненадолго. – Как был дерьмом, так и остался, только в другой шкуре.
– Кстати, о шкурах.
Поделиться книгой: