Идеальные каникулы

– Где-то с друзьями. Может, представишь нас?

– Мама, – я указываю на Эйруина, – мой коллега, младший лейтенант Эрик Смит. Моя мама Брунхильда Блэйк.

– Просто Хильда, давайте без церемоний.

Сверкая улыбкой, мама подаёт руку, и Ру с готовностью подхватывает её, галантно склонившись для поцелуя – будто каждый день так делает. Неожиданно.

Вспомнив переживания Ру насчёт подозрительности его визита, послушно добавляю:

– С нами должен был быть майор Новак, но в машине только два места. К тому же его жена внезапно начала рожать, так что… О, у тебя новые клумбы? И флюгер…

Вблизи оказывается, что за время моего отсутствия дом и сад заметно изменились, и, озираясь по сторонам, я успеваю дойти до крыльца, прежде чем замечаю, что чего-то не хватает. Оглядываюсь. Мама и Эйруин так и остались стоять у лестницы, беседуя и обмениваясь любезными улыбками.

Пару секунд я жду, что они обратят на меня внимание, но, видимо, не судьба. Да и ладно. Пойду поищу еды.

Стоит набить рот печеньем, как на кухню влетает отец, торопливо завязывающий галстук.

– Дорогая?.. О, Син, – он сгребает меня в охапку, хлопает по спине и столь же быстро отстраняется. – Узел ровный?

Показываю большие пальцы и одобрительно мычу, дожевывая печенье.

– Что, вы голодные? Или всё-таки подождёте до шести?

– Угу. Не будем нарушать семейные традиции.

– Отлично, тогда я ещё это… – он рассеянно оглядывается на дверь. – Поработаю… Зови, если что.

Оставшись в одиночестве на кухне, я прислушиваюсь к тишине дома и, подумав, беру ещё одно печенье.

***

Когда часы бьют шесть, все усаживаются за праздничный стол – наконец-то, а то запах жареного мяса уже почти свёл меня с ума. Мама, как обычно, садится напротив отца, я – справа от неё, а Эйруину определили место напротив меня.

Физиономия у него розовая, и не понять – настолько смущён или всё-таки в пустыне обгорел? Ру говорил, что не особо светочувствительный – что странно, при такой-то бледности, – но там шпарило так, что любой сгорит. Может, даже и я сам, нужно будет потом в зеркало глянуть.

Так, салатики, овощи, соус, мясо, побольше… и ещё немного…

Мамина нога пихает мою под прикрытием стола, и я с сожалением ставлю блюдо с мясом обратно.

– Эрик, а чем вы занимались до службы? Учились где-нибудь? – мама сияет улыбкой.

Ру напряжённо замирает над тарелкой и косится на меня. Ну, и я, живо поняв намёк, беру инициативу в свои руки – тоже озаряю застолье улыбкой и говорю:

– Он был профи на нелегальных боях.

В голове раздаётся: «Ты ахуел?!». Родители переглядываются, и мама поднимается из-за стола.

– Схожу-ка я проверю, как там десерт. Дорогой, поможешь?

– Конечно, – отец тоже встаёт.

Как только родители уходят, я наклоняюсь через стол к Эйруину и шиплю:

– Совсем придурок?! Они же тебя слышат!

Он выпаливает – тоже шёпотом:

– Извини! Но разве нормально вот так об этом говорить? Мог бы сказать, что я… ну, какой-нибудь там менеджер или специалист…

– Ага, «специалист по ломанию шей».

Ру страдальчески закатывает глаза.

– А что такого? Занятие не хуже прочих, и ты – реально профи. Да записи твоих боёв можно вместо порнухи смотреть!

– Ты хочешь обсудить это за семейным ужином?

Хватаю ладонь Ру через стол – он, конечно, дёргает руку, но я не отпускаю.

– Слушай, я понимаю, что тебе непривычно, но всё нормально. Ты им нравишься, я же знаю. Ещё немного посидим, и потом можно будет расслабиться.

И в этот момент в комнату заруливает Берт.

Ру вырывает руку из моих пальцев и спешно хватается за вилку с ножом, а сеструха, перекинув палочку леденца из одного угла рта в другой, падает на стул рядом с ним. Мою голову чуть не взрывает: «Ма-ам! Есть уже можно?». Эйруин тоже морщится.

– Хорош хайлить! У меня чуть мозг из ушей не потёк.

– Было бы чему течь, – сестра ехидно ухмыляется. – Все знают, что у военных мозгов нету, вы ж там стены головами бьёте.

– А ну, что сказала?!

Я было дёргаюсь к ней через стол, но Берт мгновенно выплёвывает леденец на тарелку и вскакивает. В одну секунду я подрываюсь за ней, мы, разделённые столом, примеряемся друг к другу, а потом – начинается погоня.

Через пару минут, подняв вихрь по пути, оказываемся в её спальне, где я всё же загоняю Берту в тупик, хватаю поперёк туловища и начинаю ерошить волосы – непривычно чёрные. Ишь, красится уже как взрослая.

– Сейчас получишь у меня!

Её каре аж сияет от каких-то там женских штучек, волосы на ощупь очень гладкие, и наверняка она приложила много усилий к этому всему, но – никто не смеет критиковать мои умственные способности!

– Ай, моя причёска! Син!

– Возьми свои слова обратно!

Волосы Берты превращаются в спутанный беспорядок, когда она, смеясь, наконец-то выдавливает:

– Ладно, я пошутила… Всё, прости, – она встаёт на ноги и приглаживает волосы. – И вот что, умный человек будет так себя вести?

– На себя посмотри. Тебе уже двадцать четыре, а ты всё… – я замечаю фото в рамке на её тумбочке и демонстрирую сестре, – всё с какими-то байкерами водишься.

– Не трогай! – она выхватывает фото и ставит обратно. – Это мой краш. Самый классный парень в округе, между прочим.

Я скептически кривлюсь на фото:

– Самый кабан точно.

Берта закатывает глаза:

– Ой, много ты понимаешь в мужиках!

Бросив последний взгляд в зеркало на свою укладку, она было собирается выйти из комнаты, но я перехватываю её за талию.

– Я понимаю, что если этот «краш» втянет тебя в какое-нибудь дерьмо, то я его задушу голыми руками, будь он хоть трижды кабан. Это ясно?

– Я тоже тебя люблю, братец, – Берта сжимает мои рёбра. – Может, пойдём? Есть хочется.

Когда мы возвращаемся за стол, все чинно-благородно ковыряются в своих тарелках.

Мама поднимает на нас укоризненный взгляд:

– Синхард, Синберт. Вы ведёте себя невежливо.

Ру непонимающе переводит взгляд между нами, и сестра кивает ему:

– Синберт – это я. Типа, по генетической карте должна была родиться парнем, но не сложилось. Можно «Берта».

Мы садимся за стол, и сестра сразу засовывает в рот свой леденец.

– Эрик. Приятно познакомиться.

– Мм… – она было тянет руку к тарелке с салатом, но замирает. – Стой, ты случаем не помощник Сина?

Ру кивает, и Берта распахивает глаза в восторге:

– Так вы типа это, вместе?

Отец поднимает взгляд от тарелки и спокойно произносит:

– Синберт.

Она тут же притихает. Всегда меня поражало, насколько Берт слушается отца.

Какую-нибудь минуту все едят в тишине, а потом в сознании раздаётся шёпот неугомонной Берты: «А почему ты не в военном?»

Ру бросает взгляд на меня и негромко отвечает: «Хотелось сменить стиль».

Тут же в мысли вплетается заговорщицкий шёпот мамы: «Эгей, мы вас слышим».

Сестра наклоняется к Ру и бормочет сквозь зубы:

– Мне нравится. Возможно, кое-кому стоило бы поучиться.

Я через стол смотрю на них с высокомерной усталостью:

– Вообще-то у меня идеальный стиль. Потому что я идеален во всём.

Берт прыскает со смеху, и Эйруин, хоть и прикусывает нижнюю губу чтобы сдержаться, тоже ухмыляется.

В этот момент мама, очевидно, решает вернуть общение в русло светской беседы:

– Значит, Эрик, вы участвовали в нелегальных боях?

– Да, так вышло.

Тут уж Берта не выдерживает – открывает рот от восторга и выдыхает:

– Да ладно?!

– Но-но, он мой, – я предостерегающе поднимаю палец. – У тебя есть байкер.

Ру смотрит на меня со смесью отчаяния и растерянности, и я пожимаю плечами:

– Я предпочитаю сразу ставить границы. А то с неё станется.

Вот тут сеструха могла бы обидеться, но она – неожиданно весело – окидывает Эйруина заинтересованным взглядом, всасывает стручок фасоли со своей вилки с громким «чмок!» и мурлычет под нос:

– Да, с меня станется…

Я оглядываю семейство. Все подозрительно спокойны.

– Что, Влада уже растрепала?

Мама пожимает плечами:

– Ну, нам интересны все новости. От тебя же не дождёшься ни сообщения, ни звонка.

Я вздыхаю:

– Ну ладно, если вам так нужно – вот, – я указываю открытой ладонью на Эйруина, представляя его. – Эрик. Мы вместе.

Однако охреневшие глаза Ру вселяют тревогу, и я переспрашиваю:

– Мы же… вместе?

Он косится на моих родителей, возвращает взгляд на меня и едва заметно кивает. Я с облегчением выдыхаю.