В счастье-горе минус сорок

– Деньги подарили, чтоб вы похудели? – переглядывались собеседницы.

– А вам что не дарили? – непонимающе переспросила Валентина.

Оказалось, что многие собирали деньги несколько месяцев и даже лет, а Гретта взяла кредит на это дело.

Валентина очень удивилась. Даже молодая женщина из США вдвое толще русской пенсионерки и та приехала сюда, скопив деньги на подработке няней во внеурочные часы кассирши в супермаркете.

–– Да я-то что! – продолжала всех восхищать Валентина. – Вот у меня сватья, так ей с работы на подарок скидывались. И дети, наши общие дети, Сашка с Ленкой деньги подарили. Лишь бы она счастливая, молодая и здоровая была! А она знаете какая? Вот такая хорошая женщина! – показывала кулак с большим пальцем вверх Валентина. – Я б и сама ей скинулась, да в тот момент денег не было, – уже тихо, чтоб никто не слышал, соврала Валентина Гретте.

Та ее поняла. Они с Греттой вообще друг друга понимали с пары взглядов и жестов. Особенно помогли международным отношениям ранее враждебных государств смузи, к которым все-таки привык организм, наладив твердый стул на их проникновение.

На четвертый день группу слегка сбавивших в весе дам повезли на экскурсию, после которой Валя загрустила по дому. А дело было так.

Слоновья фабрика находилась в двух часах езды от бунгал худеющих и молодеющих. Перед дорогой все жахнули по смузью, организм уже поокреп за дни голодухи, йоги, разговоров разных и крепкого сна, потому никто не жаловался, хотя делали четыре остановки. Одним словом, семь килограмм как ни бывало. Едут, песни поют, каждый по очереди, кто какую знает и помнит, чтоб веселее дорога с пальмами и мусором смотрелась.

Когда до Вали очередь дошла, она из всего репертуара от начала до конца только гимн СССР помнила, ибо его наизусть с пеленок знали все. Зарядила по-зыкински, с чувством и расстановкой, по Пушкину, прослезилась даже Гретта, приобняв Валю, как родную. А взамен спела какую-то фривольную немецкую польку про Ганса и Гретту.

– Ганс-то, небось, ждет тебя-не дождется? – после спросила Валя Гретту, и та покраснела.

– Через полтора месяца свадьба, – объяснила женщина на пальцах.

– Молодец! – похвалила Валентина, – никогда не поздно счастливым стать.

Гретта позвала Валю на церемонию, пенсионерка отнекивалась, ссылаясь на огород и внуков, но Гретта настаивала: приезжай, мол, с внуками. Уместимся. Валя обещала подумать.

Их двоих, как подруг, посадили на общую слониху со смешным именем Таксин, которая должна была битый час гулять по каучуковому лесу, показывать, как собирают тайский каучук, из которого потом Вале шьют русские галоши.

Женщины хихикали и восхищались ровно до того момента, пока Таксин, тоже видать на диете, очумела от голода и, завидев первые кусты, рванула с хоженой тропы пообедать в дебри. Укротитель, что сидел у нее на голове, поначалу упрашивал, потом кричал, стал тыкать ей в ухо палочкой, но голодная слониха еще быстрее устремилась в чащу.

Гретта вскрикнула от страха, Валя молча перекрестилась,. Таксин, зависнув над пропастью, в которую почти грохнулся укротитель, чудом повиснув на лямке поводья, уплетала траву, опасно растущую на обрыве.

Первой в себя пришла Валя, которая всю жизнь держала коров и только выйдя на пенсию стала покупать молоко у соседей.

– Такси, девочка, миленькая моя. Давай пастуха твоего спасем, – говорила ласково Валентина, теребя слоновье ухо и оттаскивая его от пропасти. – У него, юродивого, небось, семеро по лавкам. Кто их кормить станет, если он сгинет?

Слониха сделала шаг назад, медленно пережевывая зелень. Укротитель при помощи женщин вскарабкался вновь на слониху и хотел было треснуть ее по морде за такие выкрутасы, но его остановила грозная Валентина:

–– Морете голодом несчастных животных, а потом требуете повиновения? А ну пшел отсюдова, морда! – выгнала Валентина укротителя прочь. А Гретта добавила пару немецких вслед.

– Кушай, кушай, девочка. Мы, чай, не торопимся. Мы, чай, тебя понимаем, – поддерживала Валентина коллегу по голоданию из животного мира, а сама осматривалась вокруг.

– Хорошо живут здесь крестьяне. Смотри, Гретточка, как буйно растет здесь природа, не то, что в России и на Неметчине. Палку воткни – на следующий год груши с коленку!

Гретта тоже была восхищена экзотической природой. И когда Таксин наелась, они в свободном порядке оглядели лес, где у каждого дерева стояли ведерки, куда капал каучук.

Укротителю досталось по самые уши. Еще пришлось за него заступаться, чтоб не погнали с работы. Но самое удивительное: целый день Валя не думала о еде, а приключения на слонах сбавили на весах целых 3,5 кило. Валентина предполагала, что то был вес не только ушедшего жира, но и нервов и седых волос.

Выходило десять к пятому дню.

Этим результатом можно было б гордиться: Валя схуднула, подтянулась, подзагорела, целыми днями беседовала с товарками по здоровью на разные темы. Интересовала жизнь в США: почем мясо, как справляют Пасху. Хороши ли мужики в постели иль в работе? Но… через какое-то время Валя стала замечать тоску по дому. Вес уходил, а вместе с ним и радость.

Организаторы похудительного тура, будто предвидя такой поворот дел, уложили всю группу в бассейн, уходящий далеко-далеко и обрывающийся небом. Вложили в руки каждой по бокалу смузи, впрыснув туда по паре капель алкоголя, и после купания всех погнали на обертывание шоколадом, что рос в местных лесах буйным цветом.

– Шоколадные процедуры омолаживают кожу, а также вызывают появление эндорфинов счастья, – переводила Анечка, глядя на чумазую Валентину, всю извазюканную шоколадом, которым пропахло все бунгало.

– А что ж он такой горький-то у вас? – удивлялась женщина, вспоминая русских «Мишек на севере», «Красную шапочку» и грильяж, от которых язык проглотить можно было.

Гретта, лежащая на животе и облизывающая свои пальцы, как лакомство, смешно захихикала.

– Гретта, а знаешь мы с тобой похожи на большие слоновьи какахи! – засмеялась Валентина, будто прочитав мысли подруги. И действительно, коричневого цвета телеса наводили на разные ассоциации.

– Был бы здесь твой Ганс, сожрал бы тебя с потрохами. А вот моему Егору б здесь не понравилось, – чуть грустнее отметила Валентина, и эндорфины несколько притормозили счастье.

– Дернул черт меня задурить, – еще грустнее заговорила Валентина, – шестые сутки внуков не вижу. А родители как? Они ж у меня фронтовики. Старенькие, но обещали выжить до приезда. Эх, скучаю, мочи нет.

– Алес вар гут, Валья, – успокаивала Гретта, в душе тоже мечтая хотя бы услышать голосок Ганса.

– Не могу я больше, – сказала Валентина, прямо в шоколаде выйдя в коридор вызывать Чайлая. – Сердце чувствует, беда, – разнервничавшееся сердце билось под толстым слоем шоколада, а на глаза накатывались слезы.

– Но по правилам тура звонить родственникам нельзя на всем протяжении периода похудения и очищения. Ведь именно нервы способствуют накоплению толстого слоя…

– Анечка, – голосом, в котором слышались вся боль и тоска по русским полям, Валентина указала рукой на комнату, где они оставили личные вещи и где бесшумно бурчал телефон.

Чайлай, Юй и еще несколько человек уговаривали Валентину еще три минуты, пока ей на помощь не пришла Гретта, капая шоколадом на деревяный паркет.

Телефон вынесли и отдали в шоколадные руки хозяйки, которая вскрикнув, чуть не довела до инфаркта всех присутствующих.

–– Пожар! Авария! Караул! – кричала Валентина, показывая 15 пропущенных звонков от Ленки и 25 от Егора. – Чуяло мое сердце материнское, – причитала она, прикидывая, кому звонить. – Ленка мне никогда столько не названивала, – советовалась с Греттой Валентина. – Видать там беда мимо не прошла. Что-то с сыном, – набирала номер снохи свекровь, чью бледность лица было видно даже через черный шоколад.

–– Я его любила, – начала плакать Лена, не здороваясь. – Всю себя ему подарила. А он загулял! – Валентина не сразу врубилась, что произошло, и пыталась переспросить, но Лена, не слушая, продолжала. – Столько мужиков хороших за мною ухаживало, а я, дура, вашего заморыша выбрала. Думала, будет любить меня, холить, лелеять, как королеву на руках носить. А как сдала чуток, расслабилась, так сразу к молодым и красивым поскакал, кобель. Правду люди говорят: муж жену здоровую любит. А ведь я ради него, ради него старалась, хотела осчастливить отцовством. Хотела, чтоб у нас свой маленький родился. А вот пойду завтра и аборт сделаю! Не нужен мне ребенок от такого обманщика!

Валентина почувствовала, как вместо шоколада ее будто помоями облили и что кровь в жилах остановилась, сделавшись смузи из помоев. Деревянным голосом, от которого невидимые щепки в сторону полетели, молвила:

– Послушай меня, Ленка, Сашку прохвоста я приеду найду и, если не одумается, прокляну самым страшным материнским проклятьем. Мерзавку, что у семьи отца и мужа ворует, своими руками к стенке прижму и косы пообрываю. Но дитя не тронь! Дитя тут ни при чем! Дите роди и нам с Антониной отдай, раз себя осчастливить не желаешь.

В трубку завыли от боли.

–– Мамке позвонить не могу. Это она меня замуж за Сашку надоумила выйти. Мол, посмотри, какой парень хороший, из доброй семьи, с воспитанием, с понятиями. А вам я сразу не понравилась. Помню, как вы на моих детей зыркнули. Вот поэтому и звоню вам. Разбирайтесь теперь вы с сынком своим.

– Правильно сделала, что мне позвонила. Я тебе лучше матери. А если фыркала за спиной твоей, прости, свекрушу. По-стариковски то. От глупости. Все. Терпи. Жди. Завтра буду! – сказала Валентина и шоколадным танком пошла на Чайлая.

– Билет есть, но только через Бангладеш, – перевела Анна слова Чайлая, который весь распереживался за свою подопечную, решившую съехать раньше времени, похудев всего-то на 13 килограмм. И еще ему очень не хотелось возвращать денежки за «непохуденное» время. Ведь впереди ждали массаж с маслом авокадо, поездка на каное, сплав по горной речке. Это минус 10-20 килограмм – 100 процентов. И оплата уже получена.

– Да хоть через Ставрополь! – командовала Валентина, напрочь забыв про все на свете. На кону внук или внучка стояли – родные, любимые, долгожданные.

– Валья, желаю тебе хорошего полета. И пусть в твоей жизни будет много счастья, которое не зависит от внешних данных, – от лица коллектива пухленьких подружек пожелала Гретта, еще раз напоминая, что ждет на свадьбу. Валю так же ждали и в США, и в Австралии, и в Белорусии, и во Вьетнаме.

Валентина вылетела в ночь, забыв про все на свете: не то что поесть, а попить и пописать тоже из головы женщины повыскакивали – перед глазами стояла зареванная Ленка и неродившийся внук или внучка. Тоже зареванные. И говорят они ей:

– Вот, баба Валя, ты нас не любила, мамку нашу притесняла, бабе Тоне завидовала, беду не остановила, бросила нас, уехала на слонах кататься да сыру морковь пить. Посмотри теперь, к чему безответственность твоя привела?

– Ох, дура старая, – страдала Валентина вслух, и симпатичный лысый дяденька в оранжевой простыне, что сидел рядом, ей улыбнулся.

– Говорю, и Сашка-то далеко не убег. Дурак-дураком, как отец его, – делилась горечью с мужиком Валентина, отказываясь от невкусно пахнущего куска чего-то, зажатого в двух деревянных палках. – Ведь Егор тоже меня обманул когда-то, я с шестилетним Сашкой одна осталась. Потом дурак одумался, вернулся, а Сашка с ним год не разговаривал, простить не мог ему слезы мои горькие материнские. Вот ведь яблочко от яблони недалеко падает, верно люди подметили. Сам на узенькую тропочку вышел.

Мужчина поклонился, сложив руки в благодарности.

– Кушай-кушай. Мне теперь никакой кусок в горло не полезет, пока я в бесстыжие глаза сына не посмотрю.

Когда Валентина приземлилась на родную землю, сбросив по дороге еще пять килограмм за две пересадки в неведомых краях, ее ждал сюрприз, – никто не встречал. Точнее, ее встречал Егор Игнатьевич, который прошел мимо, не узнав родной жены, с кем прожил полвека.

А узнав, обомлел. Вспомнил, как влюбился в яркую, сильную, трудовую Валентину, от которой шли любовь и спокойствие, нужные любому мужчине. Цвет волос, форма бровей, размер талии Егор Игнатьевич и раньше-то не мог описать в жене четко, а вот любовь и спокойствие были осязаемы, их можно было потрогать руками, внюхать и влюбиться.

Обнялись, Валентина чуть не взревела, узнав, что Сашка-таки не вернулся.

– Найду, убью! – сказал отец, узнав о нерожденном внуке.

Но первым делом поехали к снохе, которая тут же бросилась в объятия, получая в ответ любовь и спокойствие.

Пока искали Сашку, который еще две недели с полюбовницей где-то любовничал, как и отец 35 лет тому назад, Валентина сбросила оставшиеся 20 килограмм, неустанно помогая снохе с домом и внуками. Таким образом, сравнялась со сватьей в красоте и молодости, а также любви и крепкой дружбе, и баланс восстановился.

А когда отрезвевший Сашка с поклоном пошел на перемирие, Ленку принять дурака уговаривали всем миром целых два дня, – у обеих – Валентины и Антонины – еще по паре кило ушло. Потом килограмм растворился в совместных слезах счастья по поводу воссоединения семьи и в новости о том, что будет внучка.

Наконец, в суете сует, в счастье и горе наступило восьмое августа. Ровно 50 лет тому назад Лебедкины Егор и Валентина сыграли свадебку. Большой юбилей! На нем как ни ели, как ни пили, а полкило ушло на танцы и песни до утра. Все гости отмечали, что обе, свекровь и теща, невообразимо похорошели. Кто-то списывал это на гены, кто-то на здоровое питание и собственные мясо с молоком. Поговаривали о заморской диете. Но все приходили к согласию, что любовь во всем виновата, как поется в русской народной песне на все времена.