Песня в облаках

— Беспокоится? — прорычал он, не сдерживаясь. — Он? Нет никого и ничего, о чём бы мой отец переживал кроме себя самого. То, что я здесь, лишь прекрасное подтверждение этому. В лучшем случае ему на меня плевать. Думаю, его беспокоили слухи, которые пойдут, если его сына казнят на главной площади перед всем городом. Ну а если же вы спасали меня, ожидая его благосклонности, то это ваша самая большая ошибка. Вы получили бы от него большую благодарность, если бы оставили меня умирать.

Капитан отдышался. Смех в его случае очень часто переходил в ярость.

— Жестоко, Аллек, — проговорил знакомый до боли голос откуда-то сзади, и если бы парень не был крепко привязан, то подскочил бы на месте.

На лице толстяка промелькнула тень улыбки. Аллек не сомневался — весь этот разговор, включая вступление отца, прошёл именно так, как он и рассчитывал. От неожиданности капитан даже впервые перестал считать секунды после последнего водного потока.

— Ты удивишься, сколько мне приходиться тратить усилий, чтобы заботиться о тебе. — Воцарилось гробовое молчание, и было слышно лишь как капли падают на каменный пол где-то за стеной. — Сын.

Тихий голос отца будто царапал что-то внутри Аллека, а последнее слово, как неаккуратно вбитый гвоздь, оставило зияющую дыру. Сколько прошло времени с их последнего разговора? Сколько лет назад, он узнал, как именно ему удалось победить в войне, и что он поставил на карту?

Парень старался выкинуть отца из головы. Бежал, стараясь забыть. Живя в лагере, скрываясь в катакомбах… Эмоции стихли, воспоминания потускнели, ненависть потухла, будто залитый водой костёр. Но теперь хватило одного слова, чтобы всё это вернулось вновь. Вернулось сильнее и болезненнее, чем прежде.

— Нам пора с этим покончить. — Генерал Болло, в синем мундире вышел из-за спины капитана. Он выглядел усталым, печальным и удивительно старым. Чёрные как уголь волосы посветлели. Щёки обвисли, а живот теперь слегка проступал сквозь мундир. Лицо покрывали глубокие морщины. Он взглянул в глаза Аллеку, и капитан увидел в них усталость. Он был готов поклясться, что этот взгляд выражал сожаление, желание наконец покончить с враждой. Взгляд, которому Аллек всегда верил.

Взгляд, который всегда ему врал.

— Я уже покончил с этим, — сказал капитан. — Как далеко мне нужно убежать, чтобы ты наконец от меня отстал?

— Бегство — не выход. Пора перестать убегать. — Отец смотрел куда-то мимо Аллека, будто стараясь не встречаться с ним взглядом. Будто испытывая стыд, за совершённое им годы назад. Это казалось таким правдивым и настоящим, что юноша едва не купился, и от этого разозлился ещё сильнее. В этот раз на себя. Маска. Проклятая маска, такая же, как была на нём всегда. Просто очередная ложь.

— Где мои люди, ты мерзкий кусок дерьма? — Голос Аллека преобразился, наполнился силой.

Отец тяжело вздохнул и посмотрел на спокойно сидящего толстяка с зелёной бабочкой. Тот ответил ему очередной улыбкой, но в этот раз наполненной тоской.

— Говорил ли я, что вы совершаете ошибку, идя на переговоры так рано? Ещё бы. Вам следовало дать мне его подготовить.

— Нет уж, — отец грозно взмахнул рукой. — Не время для этих игр. Оставьте нас.

Мужчина пожал плечами, поднялся со стула, и, поправив дурацкую бабочку на шее, вышел из комнаты.

— Сын, я просто хочу поговорить.

— Да? — Аллек со злостью смотрел на отца. — Может быть, тогда расскажешь, где мои люди? И что произошло на площади.

Он устало вздохнул и опустился на освободившийся стул.

— Большинство из них сбежали. Солдаты не смогли задержать почти никого. Тех же, кто всё-таки попался, я выпустил лично. Не могу сказать, где они теперь, однако никто из них не пострадал и не пойман. Они ждут тебя.

Взгляд отца исказился, будто последние слова доставили ему боль. Аллек знал, что это ложь, но всё равно почувствовал лёгкое удовлетворение.

— Послушай… У нас не всё было гладко. Ты, мама…

— Не смей говорить о ней! — вскипел капитан, но отец даже не взглянул на него.

— Я совершал ошибки. Но ты должен знать, всё это я делал лишь потому, что любил вас. Любил наш город. — Он поморщился и после паузы добавил. — Знай, я всегда старался поступать правильно.

— Нет людей опаснее тех, что хотят поступить правильно, — прошипел Аллек, и отец немного отпрянул, словно от пощёчины. Взгляд его тут же стал жёстким. Личина, которую он старался показать исчезла. Лишь на мгновение, но Аллеку хватило его, чтобы вспомнить настоящего отца, от которого он стремился скрыться. Уже через секунду генерал Болло вновь взял себя в руки, и его глаза опять наполнились скорбью и печалью.

— Я не собираюсь исповедоваться. Я лишь хочу положить конец нашей вражде.

— Каждый раз, когда ты кладёшь конец вражде, всё вокруг рушится и заливается кровью.

Генерал помолчал какое-то время, оставив укол без внимания. Затем серьёзно посмотрел на Аллека.

— Я слышал твою речь. Ты говорил серьёзно?

— Развяжи меня и узнаешь! — Аллек вновь дёрнул верёвки и даже не почувствовал боли.

Очередной поток воды прервал их на несколько секунд, оставив после себя тихое журчание. Аллек знал, что должен был взять себя в руки и продолжить считать, однако рядом с отцом самообладание вечно покидало его.

— Я могу помочь тебе исполнить твоё обещание.

Аллек презрительно усмехнулся и отвернулся к покрытой паутиной стене.

— Интересно, зачем тебе это?

— Как и всегда, — печально произнёс генерал. — Я действую в интересах жителей города.

— Города? Иль’Пхор умирает, ты разве не слышал?

— Слышал. И мои люди уже занимаются этим. С островом и правда происходит что-то странное. Учёные, которые брали образцы почвы, ничего не нашли, и тем не менее… Мы вышли из облаков на несколько дней раньше срока, а это говорит о том, что воздушный бог слабеет.

Аллек похолодел. Он был так занят поиском документов, опровергающих смерть острова, что не обращал внимания на другие знаки.

— Странности происходят и на дочерних островах, — добавил генерал. — Они тоже слабеют, а обычно так бывает лишь при смерти родителя.

— Титаны никогда не умирали. Это невозможно, — недоверчиво проговорил Аллек то, что с такой уверенностью произносил перед своими людьми десятки раз.

— Да, этого и правда не происходило раньше. Однако сейчас я ни в чём не уверен. Я говорил с лучшими учёными острова, и они не дали мне чёткого ответа. Уже завтра люди короля, прибывшие на праздник, проведут первые проверки почвы, и я собираюсь при этом присутствовать.

Аллек чувствовал, как злость покидает его, освобождая место усталости.

— Но при чём здесь я? Зачем ты приказал меня похитить?

— Я узнал о казни в последний момент и не мог позволить тебе умереть посреди площади, вместе с преступниками простолюдинами, чьих имён никто не знает. На потеху толпе.

— Так ты боялся потерять свой авторитет? — усмехнулся Аллек.

— Не передёргивай сын. Никому из нас не стало бы лучше, если бы ты погиб. К тому же, сейчас мне нужна твоя помощь.

— Помощь? — На этот раз Аллек и впрямь удивился. — Что может потребоваться генералу Болло — второму человеку после мэра Олси на одном из крупнейших островов королевства? Герою, равных которому люди ещё не видели. Что может понадобиться ему от простого бродяги вроде меня?

Отец Аллека нахмурился, сведя брови, а затем провёл рукой по глубокой морщине на лбу.

— Что-то происходит. Мои люди докладывали о солдатах Иль’Тарта на острове. Было несколько убийств и как минимум два ограбления. Кто-то взорвал тюрьму на окраине. Мэр велел усилить в городе охрану. Он ускорил набор в армию. Много людей самых разных профессий отправляются в постоянные войска или на военные корабли, которые производят на заводе Пехорро полным ходом. Мэр Олси что-то задумал, и я никак не могу понять, что. Ты же, в свою очередь, общаешься в тех кругах, куда у меня нет допуска. У тебя есть уши и глаза в этом городе и есть люди, которые тебе доверяют. Ты можешь выяснить, что происходит.

— Я скажу тебе, что происходит. Мэр собирается развязать войну с Иль’Тартом. Я провозгласил это на всю площадь, поэтому странно, что у тебя остались вопросы.

— Король не допустит войны, — задумчиво покачал головой генерал. — Не снова. Не между двумя крупнейшими островами.

— Король всегда потакал Иль’Пхору. Он не только допустит войну, он ещё и пришлёт корабли, чтобы не потерять свою самую большую кормушку. — Капитан замолчал, и вдруг заметил, что впервые за долгие года разговаривает с отцом, а не ругается с ним на пустом месте. Это было приятное ощущение, однако внутренний голос не переставал твердить об опасности. Перед ним всё ещё был человек, которому нельзя доверять. Сейчас об этом напоминали верёвки, пережимавшие Аллеку запястья.

— В порт вчера прибыл корабль, — сообщил генерал. — Торговое судно «Кондорра», отправленное с Царь-древа с гуманитарной миссией.

— Ненавижу это название, — буркнул Аллек. — Люди короля забирают у нас половину добытой провизии и ресурсов, чтобы распределить по другим островам. Они называют это помощью, лишь потому, что никто не готов за это платить.

— Не всем повезло так сильно, как нам. — Не согласился отец. — Если мы не будем действовать с другими островами сообща, то от королевства вообще ничего не останется. Люди на небольших воздушных богах с одним или двумя детёнышами не проживут и пару циклов без помощи двух Титанов.

Аллек лишь фыркнул, не желая отвечать. На сколько он знал, большую часть ресурсов забирали не мелкие острова, а король. Мэр Олси же, получив от него полную власть над этими сделками, снимал с торговли все сливки. Другим островам доставались лишь отбросы с барского стола. Объедки после пира, на который их никто не позвал.

Кроме того, жители Иль’Пхора, добывающие ресурсы ценой непомерных усилий, не получали за это ровным счётом ничего и часто не могли свести концы с концами. Даже живя в столице королевства с самым большим количеством ресурсов и еды. В то время как аристократы на Царь-древе ни в чём себе не отказывали.

— На этом корабле, — продолжил отец, — кроме всего прочего, прибыла правительственная делегация. Меня не пригласили на встречу, что показалось мне довольно странным, однако было не сложно узнать, что на острове член королевской семьи. Старшая дочь короля — Энжи Тан Гурри. Принцесса.

— Я видел усиленную охрану, оцепившую порт.

— Я хочу, чтобы ты проследил за девушкой. Она может быть пешкой в планах мэра, а может быть…

— А может быть, это король добивается войны чужими руками, — закончил за него Аллек.

Отец поднялся и кивнул:

— Итак, я помогу тебе. Я постараюсь разобраться, что происходит с Иль’Пхором и в каком он состоянии, а также со своей стороны попробую узнать, кто ответственен за беспорядки в городе и найти доказательства. Но я не смогу следить за принцессой, не вызвав подозрений. У тебя же, на сколько мне известно, есть свои методы.

Аллек не стал отрицать.

— Ещё кое-что, — Отец будто немного смутился. — На острове адмирал Рейлен Аурен. Я точно знаю, что он прибыл не по поручению мэра своего острова и не для встречи с Олси. У нас с ним… Не лучшие взаимоотношения, поэтому я хочу, чтобы ты выяснил причину его визита.

— Адмирал Иль’Тарта? Твоё злобное отражение? — сказал Аллек, и отец слегка скривился. Капитан усмехнулся, представив, какого это, встретиться с человеком, против которого сражался десять лет назад.

— Попробуй узнать, зачем он здесь, сын. — Генерал Болло постарался не обратить внимания на смешок. — Возможно, это прояснит ситуацию с беспорядками.

Он замолчал, и какое-то время просто смотрел в стену с хмурым видом. Наконец добавил:

— Я тебе не враг, сын, — сказал он, взглянув Аллеку прямо в глаза, и тот молча отвернулся. Капитан чувствовал, как что-то вновь заскреблось в груди. Лишь богам было известно, как сильно он хотел поверить в эти слова.

Над головой зашумел новый поток воды. Аллек злился на себя за то, что перестал считать секунды, хотя почти узнал, где находится. Но ещё больше он злился, что, похоже, вновь дал отцу шанс себя обмануть.

Генерал Болло поднялся со стула и медленно двинулся к выходу. Он остановился у двери как раз, когда шум воды над головой затих.

— Спасибо, — сказал он, не обернувшись.

— Я ни на что не соглашался, — огрызнулся Аллек, хотя и знал, что это не правда.

Отец молча вышел из комнаты, оставив толстую дверь открытой. Из темноты к капитану вновь приблизился человек с зелёной бабочкой в окружении двух солдат.

— Ну, как всё прошло? Могу ли я сказать, что это было продуктивно? — Он подмигнул Аллеку, а затем зашёл к нему за спину, не дожидаясь ответа. Капитан почувствовал, как верёвки на запястьях ослабли. Высвободил руки и потёр окровавленные раны. Затем поднялся и расправил штаны, прилипшие к вспотевшим ногам.

Дверь перед ним была открыта, и юноша неуверенно шагнул к ней.

— Нет… — зловеще улыбнулся человек с зелёной бабочкой. — Не так.

И в следующую секунду на голову Аллека вновь набросили холщовый мешок.

Глава 2. Не на своём месте. Джервис

Джервис Майлз никогда не считал себя гениальным техником, однако кое-что он умел. С тех пор как его взяли на работу в мастерскую Пехорро, ставшую к тому моменту одним из крупнейших заводов Песни, прошло семь лет. Война уже закончилась, а значит молодые, дееспособные мужчины могли выбирать карьеру по своему усмотрению. Хотя Джервис, всё же, выбрал ту, что была тесно связана с войной.

Саму войну он ненавидел, а если точнее — боялся. Она забрала у него отца и мать, и оставила с бабкой на Иль’Прите — дочернем острове Иль’Пхора. Когда умерла и она, Джервис Майлз перебрался в столицу, надеясь заработать хоть что-то на ремонте торговых судов и рыбацких лодок, заходивших в порт. Там он завёл друзей, а затем старик Пехорро рассмотрел в нём подающего надежды инженера.

Джери не успел оглянуться, как жизнь начала налаживаться. Маленькую комнату под протекающей крышей в порту быстро заменила собственная квартира. Из подмастерья за пару лет он вырос до старшего в ремонтном звене. На смену мыслям о воде и пище, которых всё его детство не хватало, пришли новые мечты, желания и амбиции.

Он всегда мечтал летать, но полёты были тесно связаны со сражениями, которые Джери недолюбливал, поэтому позволил жизни идти своим чередом. И боги свидетели, она шла. Ему нравилась его работа, нравились люди, которые его окружали, нравились деньги, которые начали появляться в карманах. Лишь три года потребовалось Джервису, чтобы заработать на собственный участок на краю острова, построить на нём дом и небольшой ангар.

Это была сказка, а не жизнь.

Спустя какое-то время Джервис Майлз стал старшим мастером. Он — выходец с маленького острова, без семьи, связей и денег. Он был вне себя от восторга. Теперь Джери работал над новейшими кораблями завода, которые затем распределяли по всему королевству. Он бывал в изысканных каютах, блестящих машинных залах, украшенных лакированным деревом капитанских рубках. И он принимал участие в проектировании этих кораблей, а значит, хоть он и не летал сам, летали его детища, и это было очень близко к реализации собственной мечты.

Однако год назад Джервиса Майлза неожиданно перевели на менее престижный проект. Реставрация старых, никому не нужных и выкупленных по дешёвке у других островов кораблей. Большинство из них были построены на Иль’Пхоре во времена войны, и именно их ремонт поручили Джервису.

Тогда механик думал, что это конец его карьеры. Его перевели из главного здания в дальние ангары, перестали приглашать на основные совещания, заставляя докладывать одному из помощников Пехорро. Однако Джервис продолжал работать изо всех сил, надеясь выслужиться и снова попасть в милость к старику. Он гадал, что могло стать причиной такой перемены в их отношениях, и не находил ответа, однако был решительно настроен вернуться в главное здание.

Но когда реставрация кораблей была закончена, почти всех из его бригады вместо благодарности отправили во флот или в армию. Это объяснялось разными формулировками, однако Джервис знал — по приказу мэра Олси количество людей в армии повышают как могут, и завод Пехорро тоже имеет свою квоту. И Джервис мог сделать лишь один вывод — он и его подчинённые больше не нужны Пехорро. Лишь нескольких инженеров перевели на другие проекты, а остальных выкинули, как сгнившую парусину.

Три дня Джервис Майлз был в подвешенном состоянии, боялся и переживал за свою судьбу. Он плохо ел, плохо спал. Само увольнение было бы сущим кошмаром, но, если бы его отправили в военный лагерь… Нет, он не мог этого допустить. Не мог отправиться на войну с Иль’Тартом, о которой говорят на каждом углу.

И тогда он решился. Отважился сделать то, о чём мечтал последний год. Украсть недостающую деталь для своего собственного корабля. Корабля, который он проектировал в свободное от работы время и собирал из списанных деталей у себя в ангаре. Ему казалось, что жизнь утекает у него сквозь пальцы, и поставил её на кон. Поставил и проиграл.

Джервис нахмурился, отгоняя от себя скверные мысли, которыми был пропитан словно губка, и поднял хромированное крыло. Мышцы заныли, металл заскрипел, и механик захрипел с ним в унисон. На лбу выступил пот, когда он перехватился и с трудом переложил крыло на колено, а затем поднял его ещё выше и вставил в несколько пазов. Металл щёлкнул, и Джервис смог наконец-то разжать ноющие от напряжения пальцы.

Он отошёл на шаг, вытер рукавом пот со лба, оставив на серой одежде тёмный след, и устало выдохнул.

Хару — корабль, который был воплощением его стремлений — был полностью собран. Собран, хоть и мёртв.

Он застыл неподвижным силуэтом в тусклом свете ангара, едва проникающим из небольших форточек под крышей. Уродливый, будто сотканный из заплаток разных оттенков серого, он напоминал нечто среднее между автомобилем и одноместной шлюпкой. Крылья — одно из которых механик только что закрепил — выглядели чуть лучше корпуса, так как не были собраны из вторсырья, но тоже требовали доработки. По всему корпусу зияли отверстия для выхода пара, а сзади был установлен мотор, с торчащими из него резиновыми трубками, которые Джервис так и не убрал под обшивку.

Судно походило на уродливого морского ежа, но несмотря на это, глядя на Хару, Джервис испытывал гордость. Даже сейчас он видел в ней своё детище, свою мечту, свою цель.

Корабль — а именно так механик всегда называл этого металлического монстра — уже давно стал для него членом семьи. Самым близким родственником из всех, что у него были. Имя Хару судно получило от бабки Джервиса, которая привила ему любовь к механике. А отец парня всегда учил его доводить дела до конца, поэтому, в каком-то смысле, судно отдавало дань и ему.

Однако закончить это дело Джервису уже не удастся.

Он замер, глядя на судно, не зная, что делать дальше. Наконец, ведомый порывом, откинул стеклянную дверцу, перегнулся через металлическую перегородку и нажал кнопку запуска. Блестящий, в отличии от всего прочего, двигатель зашумел. Поршни застрекотали, набирая мощность, вода забурлила в котле, и ангар быстро заволокло влажным паром.