Песня в облаках

— Я ищу союзников, ваше величество. Сейчас, в это тяжёлое время, самый ценный ресурс, которым можно обладать — это друзья. Я и ваша семья всегда были близки. Король назначил моего отца управлять этим островом, и всем, что я имею, я обязан ему. Поэтому я обратился к вашему отцу с просьбой прислать на остров кого-то из королевской семьи. И его величество король не отказал мне. Теперь же, я надеюсь, что и вы не откажете мне в моей просьбе.

— Не откажу вам в чём? — Энжи немного отодвинулась. Почему-то её напугал огонёк, вспыхнувший в глазах мэра.

— Я хочу вывести вас на воздушную экскурсию. Завтра с утра, скажем — в полдень.

— Такую просьбу я могу удовлетворить, — задумчиво ответила Энжи. — Но что именно вы…

— Я собираюсь показать кое-что, — не дал ей закончить мэр. — Кое-что, что я хотел бы продемонстрировать лично королю, но, к сожалению, в данный момент это не представляется возможным. Это серьёзное дело. Дело, не требующее отлагательств. Поэтому я прошу вас завтра выйти со мной в небо. Там я всё расскажу подробнее. И надеюсь, после этого, мы с вами станем отличными друзьями.

Мэр посмотрел на принцессу и тепло улыбнулся, однако глаза его остались холодными. Он чего-то не договаривал, и девушку это пугало. Она хотела отказаться от его предложения, но в тоже время не могла придумать для этого причину. Она была принцессой, которую отправил на остров король. Если мэр задумал что-то, ей требуется узнать, что именно. И если Олси позвал её лишь для того, чтобы обмануть за спиной у отца, он сильно её недооценивает.

— Так что, мисс Тан Гурри, вы составите мне завтра компанию? Обещаю, трапеза будет не хуже, чем сегодня.

Одним богам было известно, как сейчас Энжи хотелось, чтобы Байрон оказался рядом. Или её отец, или старший брат Эндрил. Уж они-то точно знали бы, что делать.

— Хорошо, завтра в полдень, — ответила после паузы принцесса, и лицо мэра тут же засияло.

— Прекрасно! Просто прекрасно! Я знал, что на вас можно рассчитывать! — Он приподнял бокал и кивнул ей. — А сегодня, я предлагаю выпить за дружбу!

Энжи нехотя подняла свой бокал. Похоже, никакого выбора на самом деле у неё и не было.

— За дружбу, — сухо согласилась она.

Бокалы звякнули друг о друга, и мэр залпом допил вино в своём. Улыбка на его лице стала ещё шире, а щёки в мгновение покрыл румянец. Затем он вежливо попрощался, проводил принцессу до лестницы, и пожелал без приключений вернуться на корабль.

Спустившись на первый этаж, Энжи почувствовала небывалое облегчение, но быстро вспомнила о произошедшем на главной площади, и вновь помрачнела.

Спустя несколько минут принцесса медленно шла между колоннами, выходя из тронного зала. Мэр посоветовал ей воспользоваться вторым выходом, сзади ратуши. Жителей города на площади уже почти не оставалось, но мэр, видимо, всё равно переживал за её безопасность. Проходя у стены здания, любуясь картинами, она пыталась осмыслить события этого дня. Разговор с мэром испугал её, пробудил в ней тревогу. Но главным впечатлением оставалась речь пленника, которая не выходила у девушки из головы.

Встав перед жителями Иль’Пхора, он обещал им перемен. Обещал обеспечить им лучшее будущее. Девушка всем сердцем надеялась, что для блага страны и для блага города нужно действовать иначе. И тем не менее слова этого человека, что-то будили в ней. Они сплетались с речью мэра, и подозрения, что градоначальник что-то ей не договаривал, становились сильнее. Пленник же казался честным и искренним на пороге смерти.

Её отец когда-то сказал девочке, что даже один человек может изменить мир вокруг себя, если сделает всё, что в его силах. Однако Энжи не встречала подобных примеров. Что может один человек против армии солдат? Или против взбунтовавшейся толпы? Что может против пули, заточенного клинка или стихии?

Пока что действия этого пленника привели лишь к смертям и бунту. А значит, он был преступником и негодяем, чего бы не хотел добиться.

Размышляя об этом, Энжи вышла на улицу, где её должны были ждать Байрон и несколько служанок. Это место представляло собой небольшой уютный дворик с несколькими зелёными кустами. Горожан здесь и правда не оказалось, хотя причиной тому скорее всего были солдаты, окружившие ратушу. Небо над головой уже полностью потемнело, и улицу освещали лишь фонари. Погода немного испортилась — стало холоднее, а сверху срывались мелкие капли дождя.

Энжи остановилась, вдохнула свежий вечерний воздух. Во время спуска даже в середине города можно было порой почувствовать запах океана, и сейчас был именно такой момент. Байрон уже увидел её и теперь шёл на встречу, однако принцесса свернула в небольшой садик, чтобы поближе рассмотреть растущие здесь цветы. Энжи ужасно не хватало растительности в этих каменных городах на огромных чудовищах. Серые, грязные улицы всегда навевали на неё уныние. И даже Иль’Пхор угнетал, несмотря на яркие лампочки, украшающие дома.

Может ли один человек изменить всё в таком большом городе? Может ли сделать жизни такого большого количества людей лучше? И что значит делать всё, что в твоих силах? Стоит ли оно того, если по твоей вине гибнут люди? И как узнать, что именно будет правильным?

Байрон подошёл к ней, дотронулся до плеча.

Пора было ехать. Мэр предлагал остаться на ночь в ратуше, однако принцесса предпочла остановиться в гостинице, где уже были её вещи и слуги. Проводить с этим человеком и его семьёй времени больше необходимого ей совсем не хотелось.

— Автомобиль ждёт, ваше величество. — Поклонился Байрон, указывая рукой в сторону оживлённой улицы.

Энжи шагнула туда, и вдруг заметила что-то под ногами. Трещину в камнях, которыми был устлан проход между двумя грядами почвы. Прямо в ней пророс небольшой дикий цветок. Закрытый бутон качался на тонком стебле.

Энжи вдруг почувствовала мурашки. В цветке была странная красота. Сила. Будучи не на своём месте, он пробивался сквозь преграды, тянулся к жизни. Несмотря ни на что. Напоминал ей о том, какой она сама хотела бы стать.

Но сейчас он был неокрепшим, слабым. И умирал.

Может быть, он напомнил ей о доме, полном растений. Может быть, о том, что девушка и сама сейчас не там, где хотела бы быть. А может быть, ей просто требовалось сделать что-то. Помочь хотя бы этому цветку. Ведь это было так просто. Куда проще, чем разбираться с судьбами жителей целого острова.

Принцесса присела и отковырнула несколько кусков камня голыми руками. Затем поднялась и отряхнулась, довольная собой. Цветок под её ногами покачнулся на ветру — кивнул бутоном, будто благодаря девушку.

Энжи улыбнулась ему. И наконец зашагала к машине.

— Надеюсь, вас никто не увидел. — Байрон протянул ей платок. — Принцесса, копающаяся в грязи возле ратуши — интересная тема для сплетен.

Девушка не обратила на советника внимания. Ей вновь вспомнился пленник, который пообещал сделать жизни людей вокруг лучше. Она по-прежнему считала его методы неправильными, и намеревалась действовать иначе. Строить, но не разрушать. Принимать правильные решения, опираясь на правду, а не на пустые слова и обещания. Но, думая, что с ним всё в порядке, ей, почему-то, становилось немного легче.

Глава 2. Не на своём месте. Аллек

С головы Аллека резко сорвали холщовый мешок, и свет на секунду ослепил его.

За свою жизнь капитан не раз бывал под городом и быстро понял, что снова оказался здесь.

Что ж, парень находил это вполне закономерным.

Всё детство сын генерала Болло — одного из величайших героев острова — провёл в усадьбе обнесённой каменным забором. Окружённый послушными слугами, ворчливыми учителями и верными стражниками. Тогда от него требовалось правильно держать столовые приборы, вежливо общаться с влиятельными гостями и слушаться учителя по фехтованию.

Это было давно. Не иначе, как в другой жизни. Жизни, от которой Аллек сам предпочёл отказаться.

В возрасте десяти лет он сбежал. Растоптал то многое, что было дано ему при рождении. Лишился дома, семьи, друзей, положения — всего, что у него было. Всего, кроме ненависти к отцу, которая с годами становилась лишь сильнее. К человеку, который разрушил их семью. Человеку, из-за которого умерла его мать.

Следующие три года Аллек скитался по улицам, ночевал в подвалах, дешёвых тавернах — если мог себе это позволить — а то и в трюмах кораблей. Он крал, попрошайничал, и всё лишь бы не возвращаться домой.

Постепенно он собрал вокруг себя людей. Разных людей. Разбитых, сломанных, отвергнутых. Он обещал изменить их жизни. Обещал защищать, даже будучи десятилетним мальчишкой. Учил их грамоте, фехтованию, рукопашному бою. Они же, в свою очередь, помогали юноше становиться сильнее. И вместе они выживали, ведь только это в тот момент имело значение.

До того дня, пока Аллек, убегая от стражников после неудавшегося ограбления, обнаружил открытый люк. Так он и его люди узнали о катакомбах под городом — цепочке канализационных туннелей, используемых для охлаждения и очищения воды, которую давал Иль’Пхор. И это открытие изменило всё.

Аллек и его люди могли провернуть любое дело и остаться незамеченными. Могли обмануть самых влиятельных людей и уйти от погони. Их возможности казались безграничными. У них появились деньги, появилась власть. С ними начали считаться. Аллек знал, что это лишь первый шаг к становлению настоящими людьми. Людьми, которыми парень хотел видеть своих подчинённых и себя самого.

Опасный шаг, рискованный. Но необходимый.

Тогда он превратил свою банду в небольшую общину. Оставил лишь тех, кто был ему верен, а затем организовал поселение в выделенном под снос районе Иль’Пхора. Он начал помогать городу деньгами, связями, знаниями — всем, что у него было. Взамен получая лояльность жителей и возможности для роста своего лагеря.

Большинство подчинённых капитана — как его тогда начали называть — были преступниками. И это стало для них способом искупить вину за сделанное. Способом найти себе место. Следующим шагом на пути со дна.

Именно найденные катакомбы изменили их. Изменили самого Аллека. Помогли ему стать лучше. Помогли переродиться. Стать кем-то большим, чем сбежавший из дома сын генерала. Чем попрошайка. Чем бандит и вор.

И вот теперь парень снова оказался здесь. Под городом. Пойманный, связанный, беспомощный. Преступник, приговорённый к смерти. Он снова вернулся назад. На дно. И, пожалуй, юноша всегда знал, что такова цена любой ошибки.

Аллек никогда не обманывал себя — он сделал достаточно плохого и, вполне вероятно, заслуживал смерти. Однако он не мог позволить себе умереть сейчас, когда его люди и город в опасности.

Капитан прищурился, пытаясь привыкнуть к свету. Он знал, что его затащили под почву, но не узнавал место. Чувствовал знакомые запахи отсыревшего камня, сырость и плесень. Слышал еле заметное журчание воды за стенами, отдающееся звучным эхом.

Он несколько раз моргнул, осматриваясь. Над головой покачивалась одинокая лампа, свет от которой едва освещал углы небольшой комнатушки. Из мебели здесь были лишь несколько стульев и небольшой письменный столик — пустой и заросший паутиной. Капитана окружали голые каменные стены, снизу покрытые мхом, и лишь под потолком тянулась тонкая вереница труб, время от времени едва слышно вибрирующих.

Капитан прокручивал в голове случившееся и никак не мог найти хоть какое-то объяснение. Никто не должен был знать о пути его отхода. Погони за ним также не было. Простые солдаты вряд ли решились бы преследовать сына генерала Болло, а на случайных патрульных напавшие на него люди не походили. К тому же, капитан не увидел на их форме никаких нашивок или знаков отличия. Нет. Это не было совпадением или случайностью. Кто-то знал, где искать, и ждал именно его.

Что-то шевельнулось слева от парня.

— Оставьте нас, — проговорил чей-то тихий голос со слегка заметным незнакомым капитану акцентом. Аллек вздрогнул, взглянул в угол комнаты, откуда шёл звук, и только теперь увидел силуэт человека, вальяжно развалившегося на стуле. Мужчина был низким, толстым, с короткими пухлыми руками — не солдат, это уж точно. А его костюм, на сколько мог судить капитан, стоил больше, чем некоторые дома на Иль’Пхоре.

Аллек дёрнулся, стараясь вырваться, и его ободранный запястья снова зажглись болью. Он был накрепко привязан к стулу и не мог даже шевельнуться.

Двое солдат, которые всё это время стояли за его спиной, послушно вышли из комнаты. Мужчина проводил их взглядом, а затем подошёл ближе к капитану, и тот смог рассмотреть его лицо. Первое, что бросалось в глаза — дружелюбная, но ненастоящая улыбка. Так её мог изобразить неумелый художник. Каждая мышца делает ровно то, что от неё требуется, однако холодные глаза выдают фальш.

Будто прочитав мысли капитана, мужчина улыбнулся ещё шире, оголяя два ряда ровных белых зубов. Он был круглолицый, с маленьким носом и тонкими губами и совершенно не казался опасным. Дополняло это ощущение зелёная бабочка на шее, совершенно не подходившая к строгому костюму.

— Как вы себя чувствуете, капитан Болло? — проворковал он спокойным и дружелюбным голосом.

Аллек напряг память. Он знал всех подручных мэра Олси в лицо, а с некоторыми даже вёл дела. Знал большинство чиновников, к мэру не относившихся. И уж конечно, он был лично знаком со всеми, кому мэр не нравился. Словом, он знал на острове всех, кого действительно стоило знать. Однако человек перед ним был ему незнаком.

— Кто вы, бездна вас проглоти? — хрипло спросил капитан. Голос его слушался плохо — оставалось лишь гадать, сколько времени он провёл без сознания.

— Поверите ли вы мне, если я представлюсь вашим другом? — ехидно усмехнулся толстяк, и взглянул на Аллека, будто ожидал ответа. Затем тихонько рассмеялся. — Нет, конечно, не поверите. Так же я сомневаюсь, что мне удастся убедить вас, что я ваш доброжелатель. — Он обвёл пухлым пальцем пленника. — Ну… Вы понимаете. Из-за всех этих верёвок. Что ж. Тогда я, пожалуй, отвечу, что я ваш спаситель.

— Вы со всеми, кого спасли, так любезны? — Аллек вновь безуспешно попытался пошевелиться. — Где мои люди? Что вы с ними сделали? Они ни в чём не виноваты, я сам отдавал приказы!

Мужчина поджал губы, и они превратились в едва заметную линию.

— О! Я это знаю, мистер Болло. Мир устроен таким образом, что всем нам рано или поздно приходится исполнять приказы. Согласны мы с этим или нет. Большинство людей делают то, что им полагается. Живут так, как им велят. Они знают своё место, а некоторые даже гордятся им.

Аллек прикусил губу осматриваясь. Глазу не за что было зацепиться. Здесь, под городом, всё казалось абсолютно одинаковым. Мокрые камни, сырая почва и нависшая тут и там плесень. Но Аллек пробыл в таких местах достаточно долго, чтобы знать способ определить своё местоположение.

— Молчите? — с грустью подметил мужчина и обошёл вокруг стула. — Вы ведь лучше других понимаете, о чём я говорю. У вас тоже было своё место. Роль, отведённая вам при рождении, которую вы не захотели играть. Вы были сыном влиятельного человека. Сыном настоящего героя. Но вы променяли это на… А на что, я хочу спросить?

Капитан вновь не стал отвечать. Он знал, что вступать в дискуссию неразумно и даже опасно. Чем больше он скажет, тем выше вероятность, что его собеседник узнает что-то важное. Ему нужно было понять, кто его схватил и зачем. А значит, требовалось просто слушать и ждать.

— Забавно, что ваши люди называют вас капитаном, — он вновь усмехнулся. — Ведь им вы могли бы стать, если бы не сбежали из дома. Теперь, находясь здесь, как вы считаете, мистер Болло, вы на своём месте? Там, где должны быть?

Аллек поморщился, словно получил пощёчину.

— Что тебе от меня нужно? Решил заговорить меня до смерти? — он практически прорычал эти слова. Вид у него, наверняка, грозным не казался, но сторожевая собака даже на привязи способна отбить желание с ней шутить.

— Смерть? — искренне удивился толстяк, будто слова Аллека ранили его в самое сердце. — Поверьте, капитан Болло, если бы я хотел вас убить — вы бы болтались в петле на главной площади города. Ваше ограбление было запоминающимся, но весьма дурно спланированным, вы не находите? Зачем вы взяли чужое имя? Хотели привлечь меньше внимания? Вы же должны были догадываться, что, если солдаты, поймавшие вас, узнают в пленнике сына генерала — вы сможете избежать смертной казни. — Он помолчал, медленно расхаживая взад-вперёд мимо Аллека. — Да и вообще, зачем было красть оружие?

— Его дерьмово охраняют, — огрызнулся капитан.

— В самом деле? Наверняка думают, что оружие способно охранять себя самостоятельно. — Мужчина коротко хохотнул над собственными словами. — Однако, по всей видимости, его охраняют лучше, чем вы думали, не так ли?

Аллек вновь лишь поморщился.

— С другой стороны, — мужчина остановился и задумчиво почесал подбородок, уставившись куда-то в потолок. — Если бы вы хотели оказаться среди осуждённых на смерть пленников, было бы весьма разумно попасться и скрыть от солдат своё настоящее имя? Но разве такое возможно? — Мужчина перевёл весёлый взгляд на капитана, и тот вздрогнул, отворачиваясь. — Нет, конечно же, это абсолютная глупость.

Аллек почувствовал, как у него затряслись руки. Этот человек знал всё. Знал каждую деталь его плана. Знал кто он, и что сделал. При этом, за весь разговор, капитан не услышал и намёка на то, с кем разговаривает. Мужчина играл с ним и несомненно выигрывал. А значит, нужно было найти какое-то преимущество.

Когда толстяк в зелёной бабочке закончил ухмыляться и вновь открыл рот для новой фразы — наконец произошло то, чего капитан ждал так долго. Резкий, бурный поток воды зашумел где-то в стенах, заполняя звуком всю комнату. Он отражался от камня, шумел, то взрываясь новыми всплесками, то ненадолго затихая. Наконец, спустя несколько секунд, шум исчез, и капитан начал считать в уме. Он уже давно научился делать это, не фокусируясь и не сосредотачиваясь.

— Вы так и не ответили, что произошло с моими людьми? — перевёл тему Аллек.

— Да не нужны мне ваши люди, — мужчина задумчиво почесал шею, поправляя бабочку, оторвал взгляд от потолка и посмотрел на Аллека. — Мне и с вами проблем хватает. Моей работой было вытащить вас с казни, но то, что вы там устроили. О… Это сильно усложнило задачу.

— Вытащить меня? — опешил капитан.

— Конечно же.

— Это были не вы.

— Не только я, само собой, — кивнул собеседник. — Потребовались и другие люди, чтобы разогнать охрану, немного очистить площадь и дать вам время на сумбурное и неуместное выступление.

По телу Аллека пробежали мурашки. Никто не знал, что он собирается произнести речь с балкона ратуши. Он и сам не был уверен в этом до конца. Значит ли это, что толстяк своими словами хочет запудрить ему мозги? Но как тогда его люди смогли подкараулить капитана в переулке? После своих слов собеседник стал казаться Аллеку ещё опаснее, чем прежде. А тот факт, что он не желает капитану смерти, а наоборот представляется другом, только сильнее настораживал.

Над головой зашумел ещё один поток, утопивший комнату в шуме. Стихия кипела, бурлила, хлестала по каменным стенам со всех сторон. Аллек перестал считать и начал заново. Первый поток был пятисекундным. Затем почти минутная пауза. И теперь новый, на этот раз девять секунд. Пока капитан не мог точно определить собственное местоположение, однако после ещё нескольких потоков узнает, где находится, с точностью до десятка шагов. Останется лишь освободиться, чтобы воспользоваться этим знанием.

Основная часть потока — проносящаяся раскалённая вода, которая питает электричеством весь город — закончилась. Шум постепенно затихал, и вдруг Аллек напрягся. Уже в первый раз ему показалось, что со звуком что-то не так, однако теперь он был почти уверен. Он был готов поклясться, что слышит поток над потолком. Может быть, это была ошибка — обман слуха, что вполне возможно в тесной каменной комнате. Однако это казалось очень странным. Под катакомбами канализации был твёрдый панцирь Иль’Пхора. В нём было лишь несколько отверстий, через которые выбрасывалась вверх вода. Никому из людей не удавалось проделать в панцире дыру, или спуститься через одно из этих отверстий. И уж точно, никто не смог бы построить что-то внутри Иль’Пхора.

В растерянности капитан перевёл взгляд на своего похитителя. Он, как и в прошлый раз, задумчиво изучал потолок. А это значило, что ему тоже кажется, что звук идёт сверху. Где же может находиться такая комната? Может быть, туннели где-то не плотно прилегают к панцирю, и кто-то построил небольшое скрытое убежище? Зачем кому-то могло такое понадобиться было понятно, но оно просто не могло быть такого большого размера и остаться незамеченным. К тому же комната выглядела заброшенной. Единственное, что пришло Аллеку в голову: строители коммуникаций оставили для себя несколько подобных помещений. Однако было странным, что он до сих пор не встречал ни одного такого.

— Что вам от меня нужно? — наконец прервал молчание капитан. — Вы приложили немало усилий, чтобы я оказался на этом стуле. Так что теперь?

Мужчина оторвался от изучения вибрирующих труб под потолком и, вздохнув, посмотрел на капитана. Его лицо не выражало ничего кроме любопытства. Не было злорадства, злости, жестокости, присущих тем, кто специализируется на пытках. Значит, либо он был столь хорошим актёром, что скрывал настоящие чувства, либо таким опытным палачом, что занятие ему приелось.

— Я завидую вам, капитан Болло. — Он тяжело вздохнул, будто опечалившись. Каждая его эмоция казалась слишком искренней. Настолько, что в неё невозможно было поверить. — Вы отвергаете устои, правила, законы. Плюёте против ветра, так сказать. Это восхищает меня, поверьте. Вы не первый, кто оказался на этом самом стуле. Однако большинство к этому моменту начинают скулить, молить о пощаде, торговаться или угрожать. У вас же есть стержень, мой друг. Огонь внутри. Вы будто бы сами стараетесь вести допрос.

— Вы знаете обо мне куда больше, чем я знаю о вас, — парировал Аллек. — Кто вы такой?

— Я… — мужчина задумался так, будто Аллек задал философский вопрос с множеством трактовок. — Я тот, кто исполняет приказы. По крайней мере в данный момент. Если вам нужна специфика моей работы и конкретика, то, пожалуй, правильно будет назвать меня курьером. Я доставляю груз для моего хорошего друга. Не больше, не меньше.

Вода вновь зашумела над головой. Третий поток, менее чем через минуту. Обычно, более частые потоки помогали быстрее сориентироваться, но столь регулярных потоков не было нигде на острове.

Звук прекратился через несколько секунд, даже не набрав полную мощь. Аллеку же этого времени хватило, чтобы обдумать слова толстяка.

— Мой отец, — проговорил капитан, стоило воде затихнуть. По взгляду незнакомца он сразу понял, что попал. — Это он вас послал.

Аллек не спрашивал, а утверждал. Похититель пожевал губы, пригладил короткие волосы и, подойдя к стулу рядом с Аллеком, наконец сел.

— Да, он беспокоится за вас, мой юный, непослушный друг.

Аллек неожиданно для себя рассмеялся. Мужчина удивлённо посмотрел на него, но капитан уже не мог остановиться. Все чувства вдруг вновь вернулись к нему, и злость и ненависть поглотили парня с головой.