Жених из прошлого

Они прошли мимо бара, оформленного в сталь и толстое стекло, где бармен смешивал напитки, и оказались в зале, украшенном необычными люстрами разных стилей и эпох. Они низко свисали с поблескивающего серебром потолка и давали мягкое освещение.

Столиков было не больше дюжины, кресла обиты нежным бархатом цвета лаванды. Кое-где сидели мужчины, пары. Но Моне и Марку снова прошли мимо и наконец оказались в небольшой комнате, где стоял один стол с двумя креслами, обитыми серым бархатом, с люстрой бледно-розового хрусталя над столом.

Моне с радостным вздохом опустилась в кресло. Хорошо-то как.

- Какое интересное место, - заметила она, когда официант принес бутылки с ледяной минеральной водой, оливки, паштет и кусочки обжаренного багета.

- Когда-то это был Банк Сицилии, а теперь частный клуб с обязательным членством для посещения.

- Я так и думала, - сказала Моне, потянулась за оливкой и положила в рот, внезапно осознав, насколько голодна. - Дай угадаю. Твой отец был членом этого клуба, а теперь ты?

- Дед владел банком, отец его закрыл, но продать не смог, я взял все в свои руки и превратил хранилище в закрытый клуб пять лет назад.

- А как же остальная часть здания, та, что наверху?

- Отель и спа-комплекс только для членов клуба.

- Та деревянная дверь и есть главный вход?

- Нет, вход в отель другой.

- Почему?

- Быть членом клуба не значит состоять в списках тех, кому разрешено спускаться в хранилище.

- Значит, в Лондоне ты живешь здесь?

- Да, самый верхний этаж - мои апартаменты.

- Впечатляет, - ответила Моне и поблагодарила официанта, который принес меню, оформленное в серебро.

Моне пробежала взглядом в поисках того, что бы захотелось съесть. Она могла бы обойтись паштетом с багетом, но, как только увидела стейк флэт-айрон, ни о чем другом больше не могла думать.

После заказа Марку перешел к главному:

- Я бы хотел улететь в Палермо завтра с утра.

- Но я не сказала «да».

- Еще не вечер.

Моне закатила глаза.

- В январе было бы удобнее. Работы меньше…

- В январе у меня конференция. До этого все должно быть улажено с женой и детьми.

Моне чуть не подавилась.

- Не знаю, кому больше сочувствовать. Где твой такт, чувства?

- Чувств уже давно нет. Я тверд как сталь.

- Бедная будущая миссис Уберто.

- Я не романтик и никогда им не был.

- И это говорит человек, который обожает оперу, может часами слушать Пуччини?

- Это ты любила оперу, а я только поддерживал.

Моне не отрывая глаз смотрела на него, стараясь принять нового Марку.

- Жена - это по любви, а не ради детей.

- Не все женщины ждут чуда. Виттория практичная, и, я надеюсь, ты тоже. Я плачу сто тысяч евро за пять недель. Думаю, это покроет все потерянные в Бернарде деньги.

- А если я не смогу вернуться на прежнее место после такого отпуска?

- Буду платить тебе по двадцать тысяч евро в неделю, пока не найду работу.

- Это очень большие деньги, - ошеломленно протянула она.

- Мои дети того стоят.

- Значит, ты все еще чувствуешь вину за смерть их матери?

- Я не могу заменить им и отца, и мать, поэтому решил жениться второй раз. Матери легче справляться с эмоциями, помогать переживать взлеты и падения.

- Но твоя будущая жена - чужой им человек.

- Ничего, они найдут общий язык. А уж когда родится новый братик или сестренка, они будут счастливы.

Моне долго изучающе смотрела на Марку. Неужели он и правда верит, что дети, которые и так лишены должного внимания, будут рады делить отца с новым ребенком?

- Я помню, в университете ты изучал финансы, жаль, что не психологию. Создание новой семьи - нелегкая задачка, и дети, которые пережили смерть матери, вряд ли рады кардинальным переменам.

- Со временем они будут благодарны, что у них появилась мать. Сейчас они очень привязаны к няне, мисс Шелдон, но она с нами не навсегда. Девушка влюбилась в моего пилота. Они тайно встречались весь прошлый год и думали, что я не знаю. Но от меня ничего не скроешь.

- А разве няня не может выйти замуж и одновременно работать?

- Они захотят семью. Знаю я, как это бывает. Ей уже за тридцать. Она не первая и не последняя. Не хочу обсуждать мисс Шелдон. Просто знай: работая на меня, ты не потеряешь в деньгах.

От его высокомерного тона у Моне зубы свело. Каким он стал заносчивым и горделивым!

От одной мысли, что придется работать на него, ее начинало подташнивать.

Моне вспомнила его разговор с отцом. Смысл был в том, что, как бы очаровательна ни была Моне, она не подходит Марку, потому что такие девушки годятся только в любовницы. После таких слов она не только почувствовала себя второсортной, униженной, но и ощутила, как ей обрубили крылья.

- Я не могу быть у тебя на побегушках, - сказала Моне низким голосом.

- Меня не будет дома. Помогу тебе разместиться и поеду с Витторией в Альтапура кататься на лыжах. Она очень любит снег и горы и хорошо катается. Если все пойдет по плану, вернемся не раньше Нового года.

- А как же дети? - удивленно спросила она.

- Ты будешь с ними.

Моне снова испытала волну сострадания и жалости к детям. Каким холодным прагматиком стал Марку! В молодости он был гораздо добрее, отзывчивее.

- Ты сказал им?

- Нет, пока Виттория не приняла мое предложение.

- Я переживаю за тебя и за детей.

Марку многозначительно посмотрел на нее. Взгляд его небесных глаз был тяжелым.

- Поверь, они ни в чем не ущемлены.

- Но они будут скучать.

- Может, даже обрадуются. Когда они остаются с мисс Шелдон, в доме больше веселья, чем когда я приглядываю за порядком.

- Но оставлять их одних на Рождество в крайней степени нечестно.

- Ты просто хочешь поспорить со мной. Это тебя радует? Сколько раз говорить: я не очень хорош как родитель. Что ты еще хочешь от меня услышать?

Боль в его голосе заставила Моне прикусить язык. Последние слова звенели горечью в ушах. После нескольких минут тишины она нашла силы и ответила:

- Я сочувствую детям, им пришлось пережить потерю матери, они нуждаются в постоянстве и бережном отношении, но я не тот человек, который тебе нужен.

- Почему? Ты хорошо ладишь с детьми.

- Я работала с детьми, пока не нашла постоянную работу. Сегодня я работала за троих в Бернарде, так как две девочки не вышли на работу. Если я уеду, то завтра вообще никого не будет в салоне.

Меня не отпустят так спонтанно. Нужно говорить с руководством, объяснять ситуацию…

- Я уже перекинулся парой слов с Чарльзом.

- Бернардом?

Марку нетерпеливо наклонил набок голову.

- Он сказал, что сожалеет о сложившейся ситуации в нашей семье и уверен, что ты будешь лучшей помощницей…

- Что за ситуация? - с негодованием воскликнула Моне, тщетно борясь с нарастающим в груди гневом. - Ты решил покататься на лыжах со своей новой подружкой, а няня как раз в отпуске, и это называется «сложившейся ситуацией»?

- Но у меня нет другого помощника.

- Тогда сделай то, что делают все в такой ситуации, - нанимают вторую няню в профессиональном агентстве. Ты отказываешься - значит, не все так плохо.

Марку пожал плечами.

- Ты не права. Чарльз согласился, что маленьких детей нельзя оставлять с незнакомцем. Когда я объяснил ему твою причастность к нашей семье, он подтвердил: ты лучший выбор.

Какая игра на публику. Вот негодный! Моне не переставала удивляться искусству его манипуляции.

- Не могу поверить, что ты пошел к моему начальнику и рассказал ему душещипательную историю моей жизни. Я в бешенстве, что ты обсуждал меня с владельцем Бернарде за моей спиной и без согласия.

- Я не знал, что ты так критично воспримешь, если Чарльз узнает о наших тесных родственных связях. Более того, я думаю, это поможет тебе сохранить место и даже получить продвижение после Нового года.

- Что именно ты рассказал Чарльзу о наших родственных связях? Что моя мать была любовницей твоего отца?

- Нет, что мы родственники, что ты дочь Эдварда Уайлда. Кстати, твой отец входит в совет директоров в Бернарде. Думаю, твой быстрый карьерный рост как-то с этим связан.

Моне не верила своим ушам. Она и понятия не имела, что отец частично владеет Бернарде.

- Я заслужила продвижение усердием и трудолюбием, а не семейными связями.

- Твоего отца очень уважают в банковских кругах.

- Но ко мне это не имеет никакого отношения. Я видела его пару раз в жизни. Ему было наплевать, пока я сама не пришла и не попросила его о помощи. Сначала он заупрямился, но, когда я пригрозила, что расскажу о своем существовании его жене и детям, согласился.

Марку удивленно поднял бровь.

- Думаешь, они не знают?

- Уверена, но меня это не волнует. Все делают ошибки, моя мать была ошибкой Эдварда.

- Ты называешь его Эдвард?

- Уж точно не отец. Он не хотел, чтобы я появилась на свет, дал денег матери, чтобы она сделала аборт. Вместо этого она уехала в Штаты, затем в Марокко, а дальше ты знаешь. Эдвард терпел мое существование, потому что у него не было выбора. - Она перевела дух и продолжила: - Я не позволю, чтобы меня вновь считали второсортной и недостойной. Это неприемлемо.

- Но я никогда не пренебрегал тобой!

- В конце наших отношений именно так и было, и ты это знаешь.

- Что ты имеешь в виду?

Моне сделала глубокий вдох. Затем еще один, стараясь найти в себе силы. Только не плакать, это будет катастрофа, унижение.

- Мы не были равными никогда. Но тогда я на секунду поверила в обратное.

- Я не понимаю.

- Не важно. Все уже быльем поросло. Если бы я хотела быть частью твоей жизни, я бы осталась в Палермо. Не хочу быть с тобой ни в каком виде. Прошу, прости мне долг и позволь уйти сейчас, чтобы мы оба закрыли дверь в прошлое и больше никогда туда не возвращались.