Красная Мнига

Вот только одной загвоздкой им пришлось подивиться: раз Двойка исчезла, то исчезла и геометрическая равнобедренность, а это значит, что и квадратам в этом мире делать больше нечего. Они просто взяли, плюнули на всё и ушли в крепкое забытье за пространными течениями песочного Стекла.

Весь стройный ряд захромал, уничтожив саму суть себя. Числовое превосходство пошатнулось и двое из оставшихся (Пятёрка с Семёркой) смогли удержать последнюю ниточку этого мира. То есть себя.

Всё так и осталось висеть на 5/7 перед лицом неБездны.

Настало время истовой Магии и привлечения в ряды спасателей всех внешних атрибутов оккультизма, которые вот уже десятки тысяч лет отвлекают вечно снующий туда-сюда неРазум. Никто не станет Королем Абсурда, пока не истлеет хотя бы одна тысяча травинок из зеленого сада бывшей резиденции Круга и Петли.

Магия Чисел, как и Диалог их, навещают помутившиеся умы в белых уютных палатах близ месторождения песочного Стекла. Было установлено, что близкое соседство безумных вращений и степенного течения песка приводят к гармонизации так первых, уменьшая их истерическую долю, так и вторых, превращая их стеклянно-песочные настроения в более тонкие субстанции воздушности. Своими незримыми ухмылками данное очищение завлекает в объятья сладкой грёзы все ощущаемые Двойки.

Магия Чисел – древняя наука. Особенным пеплом она украшает дома правдоверцев и всех охочих до реальной сказки. Крепкая веха времен и сила для подобного требуется, и Семёрка с Пятёркой вызвались на помощь, хотя только один вид умалишенных палат и их соседство с песком Стекла навевает на Числа тень глубинного страха.

Шанс не вернуться с такой очумелой вылазки равен полному Нулю и что с того? Все равно страх перед предприятием весьма далек от истины, значит можно и поволноваться без вреда для числительного здоровья.

Мир Потусторонности

Они полны сюрреализма древнего старания, их тела есть еда с питьем. Зеленые росчерки по стеклянной глади морской делают большое одолжение натуральным числам, в превосходстве наполняя их уверенностью и Магией – настоящей шепчущей во чреве Ночи-Матери.

То самое наваждение примкнуло к одеревенению всех членов, там люди высокими парами разглагольствуют об упадочности мар и крепости сахарных тростников. «Это наши дети», – думают Числа, но оказывается, что подобные кривляки попросту миражи на Стекле, а оно всё смеется – чистый паразит и небожитель в одном лице!

Помните, как мне или Красному семейству пришлось растолочь мягкую кожу человеческих особей? Так же и здесь была дана задача изничтожить всё мягкое, не подобное Стеклу и его колкой песочности. Разум Чисел упорхнул прочь, оставив тех наедине со своей тонкой организацией, а она всё ворчала или плакала, умоляя их о возвращении в клеточный Рай.

Ах, разноцветное её великолепие… Скучать по тому пришлось сидя в кресле-качалке, смотря на белые стены палаты, а стекляшечное «бедствие» без промедлений взяло эмоцию под контроль, вещая через внутренний взор упаднические идеи, возносящие зрителя на престолы неКосмоса.

«Нынешние загадки – Миражи», – нам было говорено, а кем говорено, так и остается тайной и по сей день. Годы или столетия, одному мгновению тому предвещало стать, но раскрасилось сие в растянутую ленту помрачения, которая стяжала наши умы (Числительные) в единую хрустальную скрепку, сделав всё необходимое для издания собственных абсурдных текстов.

Кто это действо запретит теперь, когда все мыслимые и немыслимые пути к отходу и подходу остались висеть на ветряном замке, обдуваемом просторами свободолюбия? Изнанкой мир показал свое Число и мы все возрадовались тому! Наш Мир есть Число целое, делимое только на светящуюся божественность неКосмических волнений.

Теперь мне кажется, что все написанное можно уместить на крошечной щеке механизма унификации, который вызвался умалить взрослую обреченность, открыв дорогу детскому вовлечению.

Интерес – вот что волнует теперь Числа. Семёрка с Пятёркой очистились от наваждения Потусторонности и принялись за создание новой Двойки, приняв все меры предосторожности, чтобы не одна туманная мара не застигла врасплох. Недостающие элементы было принято извлекать из песочного Стекла, предварительно крепко обив белой же палатой сыпучее, колкое и несговорчивое тело.

Все же, было отрадно Числам полусознавать, что их семья вскоре будет в полном сборе и после всего лучезарного можно будет встретиться возле зеленых садов резиденции. Не забыть бы разослать перед тем пригласительные для гостей: никак нельзя чтобы воссоединение прошло только в узком кругу, для такого обязательно нужны зрители!

Благоразумие будущего сознания навело шорох на земляной остров резиденции, его величество Пустота не хотела принимать в расчет будущую красоту рождения и выслала призрачный десант по направлению к Числам. Где бы те не находились, их фактическое местонахождение было глубоко «засекречено» на самом видном месте.

Старой мудрости не занимать толку! Потусторонность данного вращения обдавала знаниями, казавшимися уже давно утраченной драгоценностью. Числам было сказано, чтобы те использовали не только песчаное Стекло, но и собственную жизненную силу, а также материал переброшенного через ленту времени десанта резиденции.

Удивленным шипением было воспринято сие, но Семёрка первая решилась на отчетливый говор:

– Вашу бы прыть на наше общее дело, не мы одни скучаем по нашей приятельнице, простой Двойке, весь мир нуждается в её правильной красоте! Мы даже не можем сконструировать обыкновенный квадрат, наполненный сладостями и подарками, зато сложные фигуры оккупировали все входы и выходы из Потусторонности.

Они решили, что раз простому тут места нет, то значит можно сложностью все затопить. Что за вздор!

– Мне простое тоже благоприятней, чем лицезрение бесконечной вереницы изогнутых, перекрученных формаций, желающих прыгнуть в рот. – Пятёрка насупила грани, притоптывая округлым основанием.

– Мы поддадимся очарованию Стекла и его смешков, но только на микро-мгновение, чтобы его сущность восприняла нас как друзей. И как только дверца в Стеклянное будет отворена, мы тут же её захлопнем, отрезав все имеющиеся там хрустальные замочки, которые мы будем использовать в виде животворного материала для нашей многолюбимой Двойки!

– Семь, я тобой восхищаюсь!

Последний аморфный сгусток десанта резиденции вывалился из пилотируемого каменного пятна и застиг Числа во всеоружии. Они ловко расправились с призрачными мягкотелыми сгустками, приняв вид Стеклянного Смеха и всё было кончено за пять мгновений до наступления Потусторонней ночи.

Ловко расправившись с «врагами», Пять и Семь принялись за исполнение плана по одурачиванию песочного Стекла. Двумя хрустальными палочками вооружилась Семь, а скрежещущая шапка досталась крепкому телу яростной Пятёрки. Вместе они преодолели реку помутнения.

И чем ближе они приближались к белым палатам, тем отчетливее стали слышаться стеклянные смешки, разлетаясь всюду подобно невесомым мерцающим птичкам.

Песочное Стекло

Под солнечными бликами песчаное великолепие расцветало особенно славно: золотое и медное, охряное с апельсиновой рыжиной, белоснежное с пепельным – всё это сверкало на диком свету, покрывало сказкой близкое соседство с дурными палатами, облагораживая своим присутствием все окружение.

Числам, Пятёрке и Семёрке, было всё легче преодолевать расстояния: в их движении теперь проглядывалась вящая легкость. Вся эта теплая красочность пленяет разум и числительные наши особы, подбираясь все ближе к средоточию Песка, наполнялись карамельным туманом.

Сладостная нега разливалась в их сердцах, и вся гневливость оказалась как рукой снята. На какие-то доли мгновения они практически забывали зачем, собственно, решились пожаловать в эти края.

Но не было бы сего сказа, если бы их внутренняя Магия не пылала огнем. Хоть у них и не было того запала, что в начале, но свое дело они планировали завершить уже к следующему обороту Потусторонности.

Семёрка налила в свои хрустальные палочки розовый блестящий эликсир, а Пять надела скрежещую шапку на свое верхнее, прямое основание. Взявшись за руки, они вприпрыжку рухнули в средоточие Песка. Вращение прекратилось в момент, когда Стекло отрезвило ангельским смехом движущую силу падения.

Всё вокруг заполнило игривое стрекотание, а числительные вместе с ним же стали заливаться радостным сиянием гостеприимства. Помня о своем плане, они мягкой поступью подошли к дверце и засмеялись пуще прежнего, силой собственного голоса далеко превосходя всю тамошнюю песчаную братию.

Стекло не смогло удержаться от подобной страсти, обращенной к нему одному, и в знак признательности распахнул дверцы своего внутреннего Стеклянного, в точности похожего на Дворец или на «будущую» числительную резиденцию.

Пятерка и Семёрка не сразу спохватились, и прежде чем глубокая весть опрокинула их сознание, они сумели захлопнуть дверцу, прижали ее хрустальными палочками, чей розовый эликсир накрепко заморозил все возможные щели, а скрежещущей шапкой Пятёрка провела по хрустальным замкам, сдирая их со Стеклянного Смешка.

План сработал удивительно легко, но было еще одно, о чем цифры заранее не подумали: смешное полчище песочных сверчков-прыгунков заслонили путь к отходу, и осталось нашим циферкам вновь отворить дверцу и шмыгнуть к сердцевине самого Стекла, благо тот совершенно выбился из привычной колеи и не мог хоть как-то адекватно отразить это внезапное коловращение.

Полы внутреннего Замка оказались поистине малы и огромны одновременно, в его структуре явно прослеживалось наличие Двойки, которую наши числа хотели вернуть в свою реальность. Так же этот Дворец имел очень уловимое сходство с будущей числительной резиденцией, о чем уже было говорено.

Тогда Семёрке с Пятёркой подумалось, а не водит Стекло их за нос, ведь они недалеко как пару мгновений назад отломали его дорогие хрустальные замочки и нагло вторглись в его сердцевину. Восприятие все больше заволакивалось желанным елеем, и тут уже с костистым остовом уюта «будущей» резиденции примешалось Двоичное нечто, призрачной походкой забирая те зеленые сады, которые Числа с такой любовью высаживали.

Им такое не понравилось, но найти хоть что-то похожее на выход – долго не удавалось. Иллюзорность всё более крепким кольцом обвивала их сознание, пока крохи трезвости не канули в окончательное забытье.

Числа очнулись за несколько вершков от своей родной обители Утопии-ма, из которой произошли все мыслимые цифры всего неВременного континуума.

Пятёрка протерла красные глаза и поведала Семёрке, что у нее эхом в голове летают отзвуки Стеклянных Смешков, а Семь ответила, что в ее вместительной сумке оказались припрятанными не только хрустальные замки, но и пару песчаных сверчков-прыгунков. Теми можно было отрадно пообедать и крупно насытиться, но числа решили угостить сим свою родную семью. Чиселки прибыли к Дому ровно через пять мгновений и встречены они были с самым невозможным приятным радушием, на какое только возможно цифровое братие-сестринство.

Красные пятки сверкали, когда наша двоица принялась стряпать новую Двойку. То было действо необычайного размаха: на двух столах, размера с единицу копья, две подружки расстелили подобие квадратной скатерти (соединили скрепой два равных прямоугольника), пригубили розового вина семейства Красных и с напускной торжественностью вынули ворованные хрустальные замочки.

Поместили сё в серебряную емкость старожил, а также вложили свою светящуюся энергию, чтобы та покрыла замочки с верхом. Через два гудка посеребренных флейт новая Двойка вышла из видимого небытия. И как сверкающа была её сущность!

Всё она окропила своей славностью и все остальные числа, наблюдавшие за этим действом, впали в благоговейный экстаз, упав ниц перед Новым свершением.

– Отныне мое имя не Два, а Этакое Сиятельство! – Громадным эхом шелестел её голос, уносящий эти великие отзвуки далеко за пределы Утопии-ма.

– Мы согласны, ваше Превосходительство! – Хором ответили все наблюдатели.

А Семёрка с Пятёркой мигом окунулись в Стеклянный Смех и тотчас оказались в резиденции, которую Красное семейство оставило многие вращения назад. Вот и «будущее» стало настоящим. Что их ждет в сверкающей знати нового Святейшества, знает только Смех и его остатки походного супа. Песчаное тем временем продолжает ровно туманить белые палаты, лишая остатков разума цветастых посетителей-пациентов.

Нашим подругам-числам только что и сыпать красные розы на головы свои остается, при таких-то обстоятельствах, но не было бы беды без радости – не стало бы и счастья без разбитой посуды!

Красная Магия

Параллель между Красной Магией и Этаким Сиятельством прослеживалась отчетливо, покуда хватало Смеха и хрустальных рук. То есть средоточие умопомрачительных веяний среди морских треног и оных же волнообразований, стремящихся каждое мгновение прибрать под свою эгиду.

Красная Магия, доподлинно известно, является прародительницей Красному семейству и совершенно логично было бы предположить, что такое своенравие Этакого Сиятельства произошло именно из подобной породы.

К-Мнига острая как розовый суп, немая как стеклянные столешницы неКосмоса и донельзя яркая, как самая непомерная звезда на небосклоне неСовременности, что денно и нощно горит, собственной мощью ослепляя крутые миры, смело расположившиеся рядом с нею же.

Пять и Семь решились на отчаянный, но смелый шаг, а именно: слиться в единую сущность, таким образом обрубив все попытки обнаружить себя в виде отдельных форм и сделать любые поиски сущей неудачей.

Теперь Двенадцать цветочных соцветий кружатся в резиденции Чисел и Двенадцать сердец бьется среди зеленых садов числительного центра. Так как Этаким Сиятельством были упразднены Белые палаты, то тамошним посетителям не оставалось ничего другого, кроме как распрощаться с одурманивающей сиплостью Песчаного Стекла.

Такое неСоседство пришлось по вкусу свежей сущности Двенадцать, и она вознамерилась построить новую красоту на фоне иссиня-изумрудных небес, которую собиралась назвать Этаким Замешательством, отдав пост главы достопочтенному Стеклянному Смеху.

Двенадцать подружилась с Красной Магией и сделала эту силу своей первой матерью, чем недюжинно озадачила видоизменившуюся Двойку. Верха крыш родного города теперь утопали в розовых цветах и нежность сердечная превратилась в страсти по праздникам, устраивавшимся по некоторым мгновениям перед восходом Солнца, и после сумеречного заката, разящего наблюдателей красивейшей природой сине-лиловых мерцающих сполохов.

Остаток дней Двенадцать проводила в мирном содружестве с зелеными садами и другими Числами, а также много времени уделяла чтению апокрифических книг, придавая своему волевому движению уверенность перед довлеющей со всех сторон Этакой.

Если мир способен изменяться по щелчку пальцев, то она (Двенадцать) выбирает унестись прямо в красно-розовое марево некогда уютного города Утопии-ма и в два мгновения стереть с лица действительности свою бывшую подругу.

Двенадцать рассчитывала на помощь Красной Магии, а перед ней вовсе и не нужно было распинаться в пространных россказнях, ибо она все видела и все знала, и собиралась безвозмездно подарить свою энергию Двенадцатой Крови.

Улыбки Стеклянных Смешков и неправильное клеточное городишко, устроившееся близ резиденции, начали воссоздавать кровяные тельца, бережно укладывая тех в заботливо вырытые полости гладкостенного тела нового стиха.

Неуемная сила таилась в этом гениальном таланте слагать простые словесные формы в неКосмические сферы настоящего очарования. Этакое Замешательство приняло здесь окончательную форму и навело свой особенный творческий порядок, расширив область числительного влияния до целого Нуля.

Представляю вашему вниманию короткий очерк, показывающий поэтическую сторону ея звёздной росы:

Красочного много у Смешного песчака,

И толкователю нет дела до пустот кривых,

Ибо желает он расстаться с другом крови своей,

Сделав шаг вперед и рассмеявшись гулко.

Эхом все разносит, ветром нежно прикрывает,

И только некоторой поры не достает в ночи,

Когда звезда остывшая кладет главу на плечи наши:

Её сердечная краса расходится в темнотах бесовских,

Как емкое, заутреннее многоточие!

Видение рассеивает двоичное сложение. Сиятельство было очень осторожно в своих происках, но все же прокололось на металлической бляшке хрустального ремешка, которые всюду были разбросаны, напичканы и натолканы в любых уголках улыбок.

Двенадцать мигом увидела свою неприятельницу и силой Красной Магии, перечертив воздушное пространство, наволокла на Этакую клубы Замешательства, которые, по обыкновению, вводят все сознательное и думающее в кулуары громкой мелодики Не.

Стало сё «Не думающим» и в Несознательное море вплелось тело Этакого Сиятельства – её сущность прекратила житие, распавшись обратно на Двойку и красную пыль.

Чиселки стали громко смеяться и в небесах возникла огромная морда Стекла, сверкающая бриллиантовым светом и звездной же походкой своей умиляя всех Не присутствующих и Не смотрящих.

Двенадцать и Два принялись обниматься, и дружба их растолкала Красную Магию до состояния истинной радости. Её тело настолько прониклось приятным трепетом, что все её кривые доблести и ужимки тотчас же пропали, преобразовав сие в спокойное течение Мира.

Красное в розовое, стяжательство марочных привилегий перешло в натуральное пиршество горой. У дружбы была имущественная карточка на резиденцию, и она ей воспользовалась, превратив каменное изваяние прошлого в неочевидную, по первому взгляду, но говорливую улыбку и чистый смех. Стекло сделалось блистающим камнем в оправе из серебра и платины.

И всё натурной правдой было бы прекрасно, если бы не второе пришествие Кругов и Петель!

О, всевышний сделай нам одолжение! Принести с собой карточные домики Утопии-ма, чтобы мы смогли перенести неКосмическое следствие в искусственную полость Не столкновения. А после откроем же книгу Красной Магии, найдем новую страницу и повторим всё в точности как миллионы мгновений назад, а то есть – распадёмся на остаточный газ и пыльцу.

Новый Мир

Удивление проскальзывает в повествовании сквозь некоторые элементы некоего правдивого мира, который невидим нигде и никогда. Ни единой же матрицей связано новое небо, а человечество с удивлением посматривает ввысь и раскрывает рты. Глаза стёрты в порошок, напоминающий белый песок, только смешков больше не слышно.

Преобразование разрешило уравнение на Два, Пять и Семь. Структурная форма осталась той же самой, что и миллион мгновений назад, но некоторые элементы так оставались невиданными. Также неузнанным останется коротать свои холодные дни пёстрое цифровое недоразумение.

Цветы в этой реальности пахнут практически так же, как и в резиденции, и было бы смелостью сказать, что изменений коснулись только человеческие градации. Числительные с Красным семейством в своём времени слыли основой, что зачинает трезвый, сознательный неКосмос.

Возвращение Круга и Петли ознаменовало привычную нашей современности цикличность. Изогнутая ветка проходит тот же маршрут, но уже в другой пространственно-временной шкале. Круг приобретает бардовые оттенки, а Петля делается слабее для одних сущностей, кои на прошлом витке усвоили новые формации, а для других затягивает туже их хрустальное восприятие, чтобы поколебать застывший ледяной покров в умах и сердцах.

Это чувство – ассорти из конфетных батареек и электронного же огня, оно выразительно почти что донельзя. До невозможности выплевывая собственную суть, оно показывает зрителю настоящее ощущение полета и забытья. С другой стороны, такое чувство имеет свойство замораживать двигательный аппарат, от чего смотрящие в суть причудливо застывают в самых неожиданных позах.

Происходит видимое дрожание внутренних стен и круговая Петля, овевающая весь небосвод, заходит на новый виток. Потешное время и люди здесь улыбаются искрящимися улыбками, а смех-затворник переходит на спокойную интонацию и мелким шажками теперь раскачивает Откровение в морозных ландшафтах Земли.

Новый Мир – не тот однотипный Дом, что стоит на развилке сыпучих дорог, который явил старому свету город Утопия-ма, а пространство для открытой творческой манифестации в среде ниже и выше Нуля. Числительные никуда не ушли, так же, как и Круги с Петлей: они стали нашими вечными спутниками, являясь одновременно и отцом, и матерью.

Короткие ноги достают до небесных краев – раз плюнуть, а длинные ноги протягивают свою длань до самого сердца планетарной жизни, навещая мифический Аид и скрещиваясь с внутриутробным рыком Древности.

Настигает понимание рано, слишком рано, ребенок еще даже ходить не научился как подобает, а уже знает про движение Круга и Петли. Эта цикличность и старый Новый Мир – не замкнутой ли системой здесь попахивает, а?

Человеко-пятикнижие создало остров посреди большого водного изумруда, высадило там пять кустов вишни, семь кубов банановых дерев и вспахало два поля с солнечно-лунной ягодой, название которой – гениальность.

Человеко-пятикнижие распалило свое тело до основания галактической спирали «Млечный Путь», сделав испытание синим огнем привычной процедурой инициации. Смешно до колик в животе, стекляшка бы точно позавидовала такому!

Запутанность таится в супе идей, а освобождение равняется снежному горячему вихрю, беспрестанно создающему вращения межпланетных дисков, где обломки чёрной звезды попадают в сердечную мышцу, производя своими токами меланхоличную сентиментальность. Нужно уметь не поддаваться очарованию тёмной романтики, а находить красоту в добрых мотивах и простодушном веянии изумрудных океанов Основы, которой преисполнен Новый Мир.

Человек – это суть движение по спирали, неуклонно перемещающейся вверх, как бы не казалось это бреднями крошащемуся уму. Нет, Рассказчик тонок как прошлогодняя листва, и от него остался только незримый пряный аромат да ниточный скелетик призрака. И все же он здесь, размахивает перед вашими носами цветочными платками, обдавая острый нюх абсурдными верчениями мысли.

Однажды, не помнит уже никто сколько минуло времени с последней дневниковой записи, в небе возник сверкающий образ в ореоле серебристого света. Там находилась малютка-петелька с матушкой своей окружностью. Они плыли в воздухе подобно ангельскому благословению, распыляя на нас, жаждущих Вести, такую желанную медовую красоту.

Мы пали на круглые земли и накрыли головы шапками из океанической изумрудной воды, а петелька с окружностью всё смотрели и смотрели без продыху, прожигая нас многоголосым любящим взглядом. Серебристый блеск на два мгновения улыбнулся планете, а потом испарился, оставляя за собой лишь слабые токи энергетической волны.

Нас всех смело подобно невесомым крупинкам песка. Стекло высотой своей обметало низкие потолки океанической глади, а мы продолжали держать в руках изумрудные шапки из водяной материи. Это выглядело красиво и на половину было похоже на основу для клеточной доски, на которой, в достопамятные времена, резвились три подружки-циферки.