- Группа людей много лет своими кривыми ручонками управляет "Миром" на пределе сил и средств. Проблему недостатка сил и средств эта группа решить не может - ручонки кривые. Но и сменить себя не дает, потому что при неудаче другой команды - из-за созданного этой группой дефицита сил и средств - все накроется медным тазом. Вот такой заколдованный круг.
Дядя Петя отхлебнул еще раз.
- Хотя и при них накроется непременно. Потому что ручонки кривые. И вот тогда это будет уже не круг, а что? - Выпрямление...
Покрасневшее лицо Красникова исказилось. Он перегнулся через стол, будто собираясь схватить или ударить дядю Петю, опрокинул бутылку, от неожиданности выпучил глаза и смешно подпрыгнул пару раз, пытаясь ее поймать. В последний момент в пяти сантиметрах от бетонного пола подхватил и аккуратно поставил между тарелками. Сел. Уставился перед собой.
- Как же я устал, - проговорил он тихо, - Как я устал от вас, горлопанов, глядящих со стороны и думающих, что все ясно и просто. И вы бы уж, вы бы эх - дай только волю...
Дядя Саша обхватил голову обеими руками, покачался на стуле взад-вперед, посмотрел на дядю Петю больным взглядом.
- Петя, ты же умный человек. По крайней мере, я тебя таким помню. Ты не понимаешь, что за стенами Станции - враждебная Вселенная? Антимир, который пытается нас сожрать? Что мы - последний, малюсенький, еле теплящийся огонек жизни в ледяной пустыне? Ты думаешь, я бы не хотел всего этого - конкуренции идей и мнений, свободного доступа к информации? Но как ты не видишь, что у нас просто нет права на ошибку?
Не дожидаясь ответа Погодина, дядя Саша молча встал и вышел из секции, аккуратно затворив дверь. Не прощаясь и не оборачиваясь.
Мишка огорчился ссоре дядь, но он знал, что, несмотря на ожесточенные пикировки, друзья отца хорошо относятся друг к другу. И как бы они не расстались сегодня, через полгода Погодин и Красников обязательно придут на день рождения матери, и будут поднимать тосты в ее честь, петь, смеяться, спорить и громко кричать друг на друга. Их приход два раза в год формировал для Мишки устойчивость его "Кругового мира".
Лицо Руководителя Проекта посуровело.
- Миша, у нас мало времени. Что тебе сказал Пётр?
Миг задумался.
- Он говорил про работу какого-то Ферентиса. Я понял, что это эконометрическая теорема. Дядя Петя сказал, что откопал ее в старых записях в Инфосети и показал тебе. И Вы... ты что-то выяснил. Папа, - это слово Гальянов-младший выдавил с большим трудом, - что ты такое обнаружил, за что убивают?
Седой кивнул и задумчиво уставился куда-то в себя.
- Это случилось чуть меньше двадцати лет назад. Тебе исполнилось четыре, а мы с Петей и Сашкой были молодыми оболтусами, только закончившими институт. Сашка уже тогда подался по руководящей линии, а Петька как обычно накуролесил и его посадили на самую дурацкую работу - чистить архивы от мусора. И как-то он мне отправил эти материалы. Они его сильно заинтересовали. Он еще пошутил тогда...
На лице Седого появилась улыбка, он замолчал. Минуту спустя вздрогнул и тряхнул головой.
- Стало быть, Виктор Ферентис... Как ты понял - прикладной математик. Чуть больше семидесяти лет назад ему поручили построить демографическую модель роста населения. С учетом обеспечения его жильем, воздухом, теплом, электроэнергией, пищей, всем прочим - по мере расширения Станции. И в свою очередь, чтобы население соответствовало нуждам в рабочей силе для дальнейшего расширения Станции. Система дифференциальных уравнений. Не линейных, но, в принципе, поддающихся линеаризации. Это значит...
- Я понял, - оборвал его Миг.
Седой непонимающе уставился на него, потом хлопнул себя по лбу. Рассмеялся.
- А, ну да... Я же сам твой диплом рецензировал. Тем проще будет объяснять. Так вот эту работу Петька мне и показал.
Следующий день рождения отца с дядей Петей и дядей Сашей хорошо запомнился Михе, потому что оказался последним с ними.
Взрослеющий Миха Гальянов все чаще замечал нездоровый багрово-синий цвет лица дяди Пети и красные глаза, контрастирующие с подчеркнутой подтянутостью Красникова. Встречи происходили один-два раза в год, и Младший - как его с некоторых пор стали называть дяди - не мог понять, в чем дело. То ли он раньше по мелкости и глупости не замечал разницы между друзьями отца, когда-то казавшимися ему одинаково могучими и прекрасными. То ли жизненные траектории мужчин и впрямь так наглядно все дальше расходились.
Погодин и Красников уже не так ожесточенно спорили, меньше шутили и дурачились, больше молчали.
- Это очень удобно, - пришепетывал обрюзгший и одутловатый Погодин похожему на теледиктора дяде Саше, - Человек исчезает неведомо куда безо всякой дальнейшего общения с родными.
- Кому удобно? На что ты намекаешь? - скорее для поддержания разговора, чем, в самом деле.ю интересуясь, спрашивал плакатный Красников.
- Да ни на что, - дядя Петя вяло и досадливо махал рукой, - Все сто раз говорено. Главное - правды все равно не узнаешь.
Юный Миха понимал, что дядя Петя говорит об отце. В Проект люди уходят безвозвратно, как в пустоту за Периметром. Их жизнь без остатка отдается Проекту. Для оставшихся они перестают существовать. Один раз ушедшие больше не приходят в гости, не пишут письма, не звоняят по телефону. Делается это во избежание несанкционированной утечки информации. Таково главное правило Проекта - все, связанное с ним, для внешних отсеков Станции находится под строжайшим секретом.
Проект полностью изолирован от остального "Мира". Где-то там - за стальными и бетонными щитами, перекрывающими коридоры - строится будущее человечества. Туда навсегда уходят люди, там расходуются ресурсы "Мира" - энергия, материалы, продовольствие.
Особым почетом на Станции пользовались работники предприятий, принимающих участие в снабжении Проекта. Они носили специальные значки на комбинезонах. Таким школьники уступали место в очередях. Их пайки отличались в лучшую сторону по качеству и объему. В старости их переселяли в сектора "Сочи" и "Геленджик". Но они не были проектниками. И Миха хорошо помнил разницу.
О Проекте сообщали только официальные источники. Каждый день Миха напряженно внимал вечерним новостям об успехах энергетической программы, о новых машинах, созданных на заводах Проекта для продолжения наступления на Периметр, о сотнях метров отвоеванного у космического холода жизненного пространства.
Слушая строгий торжественный голос диктора, Миха представлял себе отца, мужественно врубающегося отбойным молотком в древний мерзлый бетон, ползущего с электрокабелем по коммуникационным трубам давно покинутых отсеков, укрощающего пламя загадочного термояда.
Подросший Миха проклинал слабость и безволие тех, из-за кого он может видеть отца только в грезах. Нытиков, предателей и эгоистов, готовых променять будущее человечества, его прекрасный новый мир на сиюминутный комфорт. Все то, что называлось отвратительным словом "Антипроект".
Михе не требовалось доказывать существование Антипроекта. Он видел, как Антипроект пронизывает "Мир" сверху донизу. Антипроект ворчал голосом брюзгливо бормочущего старика в очереди за пайком - "Не слишком ли много на этот Проект тратят". Антипроект звучал в глумливой фразе сантехника - "А такую трубу ищите в Проекте". В голосе учителя литературы, отвечающего на Михин вопрос, почему этих гадов антипроектников еще не отправили в каменоломни в Западном отделе Станции.
- Ну почему же они обязательно гадов? - с интеллигентской мягкостью возражал учитель, - Просто люди со своими слабостями. Вот представь, что у тебя смертельно болен ребенок. И ты узнаешь, что его спасение возможно, если бросить все силы на разработку нового лекарства, но это будет стоить задержки Проекта на какое-то время. Ты уверен, что ты выберешь?
- Уверен, - жестко ответил ему Миха, - В нашей семье мужчины делают правильный выбор.
Учитель тогда только вздохнул и больше ничего не сказал.
- Антипроектники есть даже в Совете "Мира", - как-то открыл Михе секрет закадычный друг Борик, - Точно говорю. У отца друг - депутат от Третьей АЭС. Я сам слышал, как он рассказывал. О не говорят прямо, что Проект надо закрыть. Издалека, сволочи, заходят. Дескать, затраты на Проект слишком велики, можно больше тратить на потребление.
- Хрень собачья, - Борик брезгливо сплюнул, - Все за пределами Проекта - просто балласт. Настоящая жизнь - только там. И настоящие люди - там.
После этих слов Борик сурово помолчал, сопя и раздувая ноздри. И сказал главное:
- И я туда обязательно попаду. Чего бы мне это не стоило.
- И я, - эхом повторил за Бориком Миха.
- О тебе-то и разговора нет, - пожал плечами друг.
Но страшнее Антипроекта явного, который Миха только презирал, была его тайная часть, темная и мрачная. В новостях о подполье не рассказывали. Само существование заговорщиков официально не признавалось, но слухи о нем доходили отовсюду. Об этом шептались взрослые по ночам, думая, что дети спят. Ребята приносили родительские разговоры, причудливо разукрашенные буйным детским воображением, в школу. Будто бы часть антипроектников, поняв, что они в меньшинстве, перешла на путь диверсий, разрушения инфраструктуры и убийств. Террором заговорщики пытались заставить Станцию сократить или вовсе отменить программы Проекта. Главная причина жесточайшего режима секретности вокруг Проекта заключалась именно в них. Этих мерзавцев Миха люто ненавидел.
Слушая недобрые слова дяди Пети о людях, исчезающих неведомо куда, Миха впервые задумался, а не антипроектник ли друг его отца.
Внезапно дядя Саша будто услышал Михины мысли:
- Сказали бы что-то новое, господа антипроектники, - сказал он, нарочито зевнув.
- Проект, Антипроект... - пробормотал дядя Петя, - Проект давно сам стал Антипроектом.
Дядя Саша удивленно прищурился, будто пытаясь заново разглядеть приятеля.
- Поясни.
Дядя Петя вздохнул.
- Знаешь такое словечко - джаггернаут?
- Угу, неумолимая машина разрушения, - ответил Красников.
Погодин кивнул.
- Очень хорошо. А в курсе, откуда оно взялось?
Дядя Саша помотал головой.
- Это искаженное имя самого доброго из воплощений индийского бога Кришны - Джаганнатхи.
Дядя Петя закашлялся,без тоста опрокинул в рот полный стакан и заговорил ровным голосом уже без остановок.
- Божество считалось милостивым. Индусы просили его об удаче или мистическом озарении. Для облегчения обращения адептов к богу появилась традиция раз в год вытаскивать самые известные идолы Джаганнатхи из храмов на улицу и возить по городу в больших разукрашенных повозках. При скоплении радующихся и пляшущих в религиозном экстазе верующих.
- С некоторых пор, - так же спокойно продолжал Погодин, - особо экзальтированные молящиеся стали бросаться под колесницы. Кто-то отделывался увечьями. Другие погибали. Со временем самоистязания и гибель людей под колесами любимого бога вошли в обычай. Словосочетание "колесница Джаггернаута" стало обозначать слепую непреклонную силу, идущую напролом, не обращая внимания на любые препятствия. А потом слово "колесница" отпало, и остался просто "джаггернаут".
- Ну и о чем же притча сия? - со снисходительной улыбкой уточнил дядя Саша.
- О том, как нечто, созданное для улучшения жизни людей, но требующее от них жертв, может очень легко забыть о своем изначальном смысле. И, однажды, остаются одни жертвы. Казалось бы, суть Проекта, в конечном счете, в улучшении условий существования. Однако скажи мне, мой начальственный друг, разве жизнь в "Мире" стала легче и комфортней, чем в годы нашей юности? И разве не видно, что нынешнее дети хилее и болезненнее нас в их возрасте? Нам объясняют, что расширение Проекта заставляет отдавать ему все больше ресурсов. Что так нужно для прекрасного будущего, которое Проект и строит. Но если дальше так пойдет, сколько останется счастливцев, которым суждено насладиться его плодами?..
На следующий папин день рождения дядя Саша с дядей Петей не пришли. Дядю Сашу назначили большим начальником, и он переехал на верхние этажи с особым режимом доступа. Куда пропал дядя Петя, Миха не знал, но догадывался, судя по тому, что лицо матери при его упоминании становилось печальным. Миха решил, что дядя Петя хотел стать его новым папой, но мама ему отказала. Миха гордился мамой, но в глубине души немного жалел.
Между тем, вокруг происходило много важных и захватывающих событий. Такие знакомые и обычные одноклассницы вдруг почти одновременно сменили детские разноцветные трусики и майки на светло-серые юбки и топы, сразу став волнующе похожими на взрослых теть. И он сам получил первый комби, еще не взрослый, с подростковыми резинками и складками на вырост, но уже настоящий, с капюшоном и длинными рукавами. Почти совсем как у героев фильмов о Периметре.
А очень скоро самые смелые одноклассники уже начали забираться с девчонками в укромные места в рекреациях, и делать там "все, кроме того, от чего бывают дети". Миха слушал их гордые рассказы в мальчишечьей компании, веря и не веря. Он старательно делал снисходительное лицо, мол, мне не до глупостей, слыша при этом, как предательски громко колотится сердце. Конечно, Миха желал того же, что и остальные, но постоянно напоминал себе, что однажды уйдет в Проект. Ему не хотелось, чтобы кто-то остался и долгие годы хранил верность как мать.
От страданий полового созревания Миху отвлекло важное событие. Маму неожиданно повысили в должности, назначив заведующей новой лабораторией. Их переселили двумя этажами выше в престижный отсек рядом с Ботаническим садом. Новая просторная секция, школа с продвинутой программой, новые одноклассники, более умные и целеустремленные, чем прежние, заняли пытливый Михин ум.
- В ходе разработки модели Ферентису понадобилось построить функцию скорости расширения производительных ресурсов Станции.
Седой помолчал.
- Он получил формулу и подставил известные ему данные о текущем состоянии объекта - то есть, "Мира". И обнаружил, что износ идет быстрее восстановления при любых значениях тех параметров, которые миряне в состоянии контролировать. То есть, любые целенаправленные действия процесс разрушения только замедляют или ускоряют. Однако, направить в противоположном направлении - не могут никак. Он сообщил свои выводы руководству Станции. Руководство немедленно засекретило данные, а Ферентиса изолировало. Он стал первым человеком, навсегда ушедшим в Проект.
Миг вопросительно посмотрел на Седого.
- Первым? Но как же?...
Седой остановил его движением руки.
- Дослушай до конца. Ферентиса изолировали. Для проверки его выводов собрали целую бригаду математиков, экономистов, производственников, демографов. Их поместили в полностью автономный модуль Станции, и оставили один канал обмена информацией, отключенный от общей Инфосети. Не знаю точно, сколько они работали. В результате ребята обнаружили в работе Ферентиса пару крупных ошибок из-за использования плохо проверенных данных, несколько мелких огрех просто от невнимательности. Человеческий фактор в чистом виде. Но результаты подтвердили. Этот вывод назвали порогом Ферентиса. Понимаешь, что это значит?
Миг кивнул. Побледнел. Медленно повернул голову к Седому.
- Что ты имеешь в виду?
Седой помолчал.
- Да, Миша, ты правильно понял. Они выяснили, что Станция обречена. Человечество обречено. Рано или поздно все это - реакторы, промышленные зоны, жилые отсеки, рекреации - все превратится в такое же царство ледяной смерти, как снаружи. И этого не изменить.
Миха закончил школу экстерном после девятого класса и без экзаменов поступил в университет на мехмат.
Получив пропуск в учебно-технологический сектор, он первым делом отправился в Архивное управление и поинтересовался, как ему встретиться с Петром Погодиным. Там Миха узнал, что дядю Петю уволили полгода назад за прогулы и пьянство и его новое местонахождение неизвестно.
На следующий день Миха явился на прием к дяде Саше. Ответственный секретарь Совета очень обрадовался, стал расспрашивать о матери и успехах самого Михи, но когда тот завел разговор о дяде Пете, скривился, как от зубной боли.
- Ну что ты хочешь от меня, Миша? Я уже пытался его вытащить, и жалею об этой глупости. Он безнадежен.
- Но вы же были друзьями! - воскликнул Миха.
- Не надо тебе за него хлопотать, - с досадой сказал дядя Саша, - Он вам с Лерой ничего хорошего не сделал. Фактически это он оставил тебя без отца.
И в ответ на изумленный взгляд Михи нехотя пояснил:
- Я не знаю, что у них там случилось, но Николай оказался в Проекте из-за Погодина. Ну да, из-за дяди Пети. Пётр узнал о какой-то работе Коли и сообщил о ней в Проект.
И добавил, уже не сдерживаясь:
- Чтобы добраться до твоей мамы. Ну, что смотришь? Думал, наш дядя Петя - ангел с крылышками?
- Вы так говорите, как будто Проект - тюрьма, - упрямо пробурчал сбитый с толку Миха.
Дядя Саша печально поглядел на него:
- Тебе очень нравится быть сиротой, мальчик?
Миха молча вышел из секции. Больше он с дядей Сашей не виделся.
После окончания Михой школы, верный друг Борик сказал, что и ему тогда нечего шорты за партой просиживать и, несмотря на недовольство отца, перевелся в электротехникум. Вечерами Борик ходил в драмкружок, где быстро стал звездой в постановках о ремонтниках, работающих на Периметре.
Теперь ребята виделись гораздо реже. Миха видел, что его друг сильно повзрослел, но все также остается фантазером и мечтателем, брызжущим сногсшибательными планами и идеями.
Однажды, во время встречи в просторной рекреации Поселка электриков, Борик заговорщически наклонился к Михе и тихо, но отчетливо выговорил:
- Хочешь, тайну расскажу? - и, не дожидаясь ответа, громко прошептал, - Мы - не на Земле!
- В каком смысле? - не понял Миха.
- Помнишь из истории - космическая программа СССР? Бурное развитие до начала 1980-х - спутник, Гагарин, первый выход в космос. Лунная программа, станции на Венеру и Марс. И вдруг все резко обрывается. А дальше разная чертовщина - исчезновение СССР, восстановление капитализма в России, всякое впадение в дикость. И про космос - ни слова.