Перерастая бога. Пособие для начинающих

Почему Бог, судя по всему, больше не разговаривает с людьми, как некогда с Авраамом? В некоторых разделах Ветхого Завета он так говорлив, будто просто не в состоянии закрыть рот. С Моисеем он, по-видимому, беседовал почти ежедневно. Но сегодня мы не слышим от него ни звука, а тех, кто слышит, считаем нуждающимися в психиатрической помощи. Неужели хотя бы только это никогда не заставляло вас усомниться в правдивости древних библейских сказок?

Вот еще одна история, что могла бы заставить вас поставить Божью доброту под вопрос. В главе 11 Книги Судей рассказывается об израильском военачальнике по имени Иеффай, которому было крайне необходимо одержать победу над соперничающим племенем аммонитян. Иеффаю так отчаянно хотелось победить, что он пообещал Богу — если только тот даст ему одолеть аммонитян — сжечь в качестве жертвы любое существо, какое первым повстречает после возвращения с битвы. Бог честь по чести помог Иеффаю победить аммонитян, как тот хотел, «поражением весьма великим»[20]. «Бедные аммонитяне!» — возможно, подумаете вы. Но все и того хуже. Судьбе было угодно, чтобы первой, кто вышел из дома поприветствовать Иеффая, оказалась его любимая дочь. Его единственная дочь. Она вышла, танцуя от радости, чтобы поздравить отца с победой. С ужасом вспомнил Иеффай свой обет, данный Богу. Но выбора не было: надо было зажарить собственную дочь, ведь Бог уже ждал не дождался обещанного запаха горелого. Дочь весьма любезно согласилась быть принесенной в жертву, только прежде попросила разрешения уйти на два месяца в горы, дабы «оплакать девство»[21] свое. Через два месяца она поступила сообразно долгу и вернулась. Иеффай сдержал слово и приготовил из своей дочери жаркое, так что Бог смог насладиться ароматным, сытным дымком. На сей раз Бог подзабыл об уроке, преподнесенном Аврааму с Исааком, и не стал вмешиваться. Извини, дочка, спасибо, что повела себя так мило. А еще спасибо за то, что осталась девственницей, ведь по каким-то причинам это считалось важным для жертвы (см. стих 39).

А почему Иеффай вообще сражался с аммонитянами и с какой стати Бог должен был помогать ему с победой? В Ветхом Завете полным-полно кровавых битв. И всякий раз, когда победу одерживают израильтяне, это ставится в заслугу их кровожадному воинственному богу. Книги Иисуса Навина и Судей посвящены главным образом военной кампании, которую народ Израиля, освобожденный Моисеем из египетского плена, вел, чтобы завладеть Землей обетованной. Под этим выражением подразумевается Израиль, «земля, где течет молоко и мед»[22]. Бог помог евреям захватить ее и истребить несчастные народности, уже жившие там. В данном случае Божьи приказы были отнюдь не иносказательными, а ужасающе четкими:

Когда перейдете через Иордан в землю Ханаанскую, то прогони́те от себя всех жителей земли и истребите все изображения их, и всех литых идолов их истребите и все высоты их разорите; и возьмите во владение землю и поселитесь на ней, ибо Я вам даю землю сию во владение… (Числа 33:51–3)

«Ибо Я вам даю землю сию во владение…» Как-как, простите? Это что, подходящая причина, чтобы начинать войну? Во время Второй мировой войны Адольф Гитлер оправдывал свое нападение на Польшу, Россию и другие расположенные к Востоку страны тем, что германская раса господ нуждается в Lebensraum, «жизненном пространстве». И Бог подстрекал свой «избранный народ» добывать войной в точности то же самое. Он был достаточно добр, чтобы провести различие между теми племенами, которые просто встречались на пути в Землю обетованную, и теми, что непосредственно там жили. Первым предлагался мир. Если они соглашались, то отделывались относительно легко. В худшем случае убивали только мужчин, а женщин забирали в рабство.

Однако куда менее мягкое обращение ожидало невезучие народы, населявшие тогда обещанное Богом своему избранному племени Lebensraum:

А в городах сих народов, которых Господь Бог твой дает тебе во владение, не оставляй в живых ни одной души, но предай их заклятию: Хеттеев и Аморреев, и Хананеев, и Ферезеев, и Евеев, и Иевусеев, как повелел тебе Господь Бог твой… (Второзаконие 20:16)

Бог слов на ветер не бросал, и его беспощадные пожелания исполнялись буквально. И не только при завоевании Земли Обетованной, а на протяжении всего Ветхого Завета:

Теперь иди и порази Амалика и истреби все, что у него; и не давай пощады ему, но предай смерти от мужа до жены, от отрока до грудного младенца, от вола до овцы, от верблюда до осла. (1 Царств 15:2)

Бог приказывал убивать даже детей. Особенно мальчиков. Девочек имело смысл оставлять в живых, чтобы… ладно, читайте сами и используйте свое воображение (много его вам не понадобится).

Итак убейте всех детей мужеского пола, и всех женщин, познавших мужа на мужеском ложе, убейте; а всех детей женского пола, которые не познали мужеского ложа, оставьте в живых для себя… (Числа 31:17–18)

В наши дни такое называют этническими чистками и насилием над детьми.

Эти и многочисленные им подобные выдержки из Библии ставят богословов в затруднительное положение и дают им повод быть признательными современной археологии и гуманитарным наукам, не находящим никаких подтверждений истинности ветхозаветных историй. Теологи отмахиваются от многих таких ужастиков, выставляя их символическими мифами — не столько историческими фактами, сколько назидательными притчами вроде басен Эзопа. Ладно, допустим, хотя стоило бы поинтересоваться, какую такую благопристойную мораль можно выискать в любом, практически какой ни возьми, из этих жутких рассказов о свирепой жажде крови, о борьбе за Lebensraum, об уничтожении целых народов в ходе этнических чисток и об отношении к женщинам и девочкам как к мужской собственности, о насилии над ними и обращении в сексуальное рабство.

Современные христианские богословы иногда полностью открещиваются от Ветхого Завета. Они с облегчением указывают на Новый, где Иисус производит куда более приятное впечатление по сравнению со своим ужасным небесным отцом. Для самого же Иисуса контраст был не столь очевиден. В Евангелии от Иоанна он говорит: «Я и Отец — одно»[23], «Я в Отце и Отец во Мне»[24], а также «видевший Меня видел Отца»[25]. Как бы там ни было, евангельский персонаж Иисус действительно сказал кое-что симпатичное. Нагорная проповедь из книги Матфея показывает Иисуса хорошим человеком, сильно опередившим свое время. Ну или если правы те немногие исследователи, которые думают, что его не существовало, то вымышленный герой по имени Иисус — персонаж положительный. Однако сколь бы прекрасными ни были чувства, изложенные в Нагорной проповеди, основная доктрина христианства в том виде, в каком ее преподносил главный создатель этой религии апостол Павел, представляет собой нечто совершенно иное.

Христианство святого Павла, исповедуемое подавляющим большинством современных христиан, считает каждого человека — меня, вас и всех, кто когда-либо жил или будет жить, — «рожденным во грехе». Как мы видели в главе 2, «непорочное зачатие» Девы Марии свидетельствует о ее почти что уникальной незапятнанности позором греховного рождения. Апостол Павел был помешан на грехе. Читая его, можно подумать, что грехи одного-единственного биологического вида, живущего на небольшой планете, занимают Бога больше, чем созданная им огромная расширяющаяся Вселенная. Как и другие ранние христиане, Павел считал, что все мы унаследовали грех Адама — первого человека, соблазненного Евой, первой женщиной, после того как ту, в свою очередь, соблазнила говорящая змея. В главе 3 мы видели, что их грех состоял в поедании плода, прикасаться к которому Бог им категорически запретил. Принято думать, будто этот грех — столь страшный, что Богу пришлось выгнать Адама с Евой из Эдемского сада и обречь их потомков на жизнь в изнурительном труде и страданиях, — унаследован всеми нами. По мнению святого Августина, одного из наиболее чтимых христианских теологов, «первородный грех» передается от Адама по мужской линии через сперму — жидкость, содержащую сперматозоиды.

Даже едва появившийся на свет младенец — слишком маленький, чтобы вообще что-либо делать, тем более что-то нехорошее, — рождается с тяжким Грехом, обременяющим его крохотные плечики. Судя по всему, Павел и его последователи-христиане считали, что Грех (с заглавной буквы) — это своего рода роковой признак, темное родимое пятно, а не просто дурные поступки, совершаемые время от времени отдельными людьми. Для нас, рожденных во грехе, нет другого способа избежать осуждения на вечные муки в адском пламени, кроме как принять крещение и быть «искупленными» жертвенной смертью Иисуса. Гибель Иисуса была жертвой наподобие сжигавшихся ветхозаветных приношений: ее целью было умилостивить Бога и вымолить у него прощение человеческих грехов — в первую очередь «первородного греха», совершенного Адамом в Эдемском саду.

Сегодня нам известно, что Адама никогда не существовало. У каждого, кто когда-либо жил, было двое родителей, и непрерывная линия предков тянется в прошлое через различные виды обезьян к рыбам, червям и бактериям. Никогда не было первой пары — никакого Адама и никакой Евы. Некому было совершить тот страшный грех, за который мы все теперь якобы несем ответственность. И даже если апостол Павел и первые христиане ничего этого не знали, то уж Бог-то должен был знать. И неужели когда-то люди по-настоящему верили в говорящих змей? На самом деле боюсь, что да, ведь пугающе большое количество народу, особенно в Америке, верит в них до сих пор. Но даже если оставить это в стороне, как вам само понятие «искупительной» смерти Иисуса, послужившей «расплатой» за все грехи человечества, начиная от Адама? В основе этого понятия лежит идея — действительно основополагающая для всей христианской религии, — будто Иисус принял смерть за наши с вами грехи. Он отдал свою жизнь за то, чтобы наши грехи могли быть прощены.

«Искуплением» называется нечто вроде штрафа за проступок. Можно было бы полюбопытствовать, отчего Бог, если он хотел нас простить, не взял да и не простил просто так. Но нет, для подобного персонажа это было бы слишком легко. Кто-нибудь должен был пострадать, причем желательно мучительно и со смертельным исходом. Как говорится в Послании к Евреям (9:22), «без пролития крови не бывает прощения». Апостол Павел часто разъяснял, различными формулировками, что «Христос умер за грехи наши» (1 Коринфянам 15:3).

Идея тут (попрошу на меня не нападать, я просто излагаю официальные христианские воззрения) такова. Бог собирался простить человечеству грехи, и в самую первую очередь грех, доставшийся в наследство от Адама (никогда не существовавшего). Но он не мог так вот взять да и простить. Это было бы слишком простым, слишком очевидным решением. Нет, кому-то следовало заплатить за прощение, принести за него жертву. Причем грех человечества был настолько громаден, что обычным жертвоприношением тут было уже не отделаться. Помочь могли только пытки и мучительная казнь собственного Божьего сына Иисуса. Да-да, именно так: Иисус снизошел (то есть «сошел вниз»? в каком смысле «вниз»?) на Землю специально для того, чтобы его высекли кнутом, распяли — прибили гвоздями к деревянному кресту — и оставили умирать в муках; таким образом он мог расплатиться за людские грехи. Ничем другим, кроме кровавого принесения в жертву Бога собственной персоной — ведь Иисус считается Богом в человеческом облике, — тяжкое бремя Греха, висящее на шее у человечества, было не искупить.

Не знаю, насколько вы поражены, но такая идея вполне способна показаться поистине чудовищной. В любой момент, предшествовавший смерти Иисуса на кресте, всемогущий Господь мог вмешаться, как он это сделал в случае символического принесения в жертву Исаака: «Стоп, ребята, все в порядке. Не надо пробивать гвоздем руку моего возлюбленного сына. Прощаю вас и так. Давайте расслабимся и дружно отметим великое всемирное прощение человеческих грехов».

Ничего подобного: такое вроде бы напрашивающееся решение проблемы было с точки зрения Бога недостаточно хорошим. Если бы я писал пьесу с участием этого персонажа, то мог бы вложить в его уста следующий монолог:

Ну-ка посмотрим: я не могу простить их так вот запросто, их грех слишком велик. Что, если убить три тысячи — как тогда, когда вышло недоразумение с золотым тельцом? Нет-нет, даже трех тысяч будет мало, тут нужно нечто другое: грех чересчур большой, чтобы отмыть его гибелью всего-навсего трех тысяч заурядных людишек. А знаете-ка что, почему бы мне не превратить своего сына в человека и не замучить его до смерти за всех остальных людей? Точно, вот это, я понимаю, достойная жертва. Убить не просто какого-нибудь старика, а Бога в человеческом образе! Вот это дело. Вот это то что надо. Такая жертва достаточно велика, чтобы искупить все грехи человечества. И грех Адама тоже (ой, да что же это я — вечно забываю сказать им, что никакого Адама не было). Давай, сынок, за дело. Извини, но я не вижу другого выхода. Нет, огненную колесницу ты брать не будешь. Я собираюсь поместить тебя в женское чрево, тебя родят, вырастят и воспитают — придется пройти через проблемы переходного возраста и все такое. Иначе ты не станешь в полном смысле человеком и будешь неубедительно олицетворять людей, когда я в конце концов распну тебя ради их спасения. И кстати, не забывай, что меня тоже распнут, ведь я — это ты, а ты — это я.

Глумление? Да. Злое? Возможно. Несправедливое? Искренне уверен в обратном и очень прошу понять, почему я не приношу извинений. Концепция искупления, принимаемая христианами совершенно всерьез, так глубоко, глубоко отвратительна, что достойна беспощадного высмеивания. Предполагается, будто Бог всесилен. Он создал расширяющуюся вселенную с разлетающимися в разные стороны галактиками. Ему известны законы мироздания и математические законы, ведь он же, в конце концов, сам их придумал. Вероятно, он даже в квантовой гравитации и темной материи смыслит больше любого ученого. Правила устанавливаются им. А тот, кто устанавливает правила, волен прощать кого угодно за их нарушение. И однако же нам предлагают поверить, будто для Бога единственным способом заставить себя — себя — простить людям их грехи (прежде всего грех Адама, никогда не существовавшего и грешить, следовательно, неспособного) было замучить и распять собственного сына (и в то же время себя самого) во имя человечества. Выходит, что хотя в Ветхом Завете абсолютное количество жутких историй и больше, основная идея Нового Завета на поверку оказывается серьезным претендентом на зловещий титул самой главной жути.

Ученик Иуда предал Иисуса. Он привел к нему представителей власти и указал им на него при помощи поцелуя. Политика, изменившего своей партии, называют иудой. В кампании по избавлению Галапагосских островов от завезенных туда коз, нарушавших экологическое равновесие, использовались так называемые козы-иуды — самки с электронными ошейниками, «предательски» указывавшие местонахождение подлежащих истреблению стад. С течением веков имя Иуды стало символом измены. Но, возвращаясь к вопросу, которым мы уже задавались в главе 2, справедливо ли это по отношению к Иуде? Весь Божий замысел состоял в том, чтобы распять Иисуса, а значит, тот должен был быть сперва арестован. Предательство Иуды являлось неотъемлемой частью общего плана. Почему же его имя традиционно вызывает у христиан такую ненависть? Он всего лишь сыграл в Божьем проекте по искуплению людских грехов отведенную ему роль.

Более того, из-за христианских обвинений в смерти Иисуса преследованиям на протяжении многих столетий подвергался весь еврейский народ. Еще совсем недавно, в 1938 году, Пий XII (за год до своего избрания папой) говорил о евреях как о народе, «чьи уста проклинают [Христа], а сердца отвергают его даже сегодня». Четыре года спустя, во время войны (которую Италия вела на стороне Гитлера), папа Пий утверждал, что Иерусалиму свойственны все та же «упрямая слепота и закоренелая неблагодарность», которые некогда довели его «дорогой злодеяний до богоубийства». И так рассуждали не только католики. Мартин Лютер, основатель немецкого протестантизма, призывал поджигать синагоги и еврейские школы. Его патологической ненависти к евреям вторит Адольф Гитлер в 1922 году:

Мои христианские чувства указывают мне на моего Господа и Спасителя как на борца. Я вижу человека, кто в одиночку, окруженный немногочисленными последователями, разглядел сущность этих евреев и призвал людей на борьбу с ними; человека, бывшего — Бог мне свидетель! — величайшим солдатом, а не страдальцем. Как христианин и как человек я с безграничной любовью читал тот отрывок, где Господь в конце концов поднялся во всю свою мощь и схватил плетку, чтобы прогнать этот гадючий выводок из Храма. Сколь величественно боролся он за весь мир против еврейской отравы. Сегодня, две тысячи лет спустя, я с чувством глубокой признательности как никогда ясно осознаю тот факт, что Свою кровь на кресте Ему пришлось пролить именно за это. Будучи христианином, я не имею права позволить водить себя за нос, но обязан быть борцом за истину и справедливость… И ничто не доказывает правоту наших действий лучше, чем ежедневно растущая нищета. Ведь как христианин я имею обязательства и перед своим народом.

Кстати говоря, не принимайте заявляемое христианство Гитлера за слишком уж чистую монету. Кем бы Гитлер ни был, в первую очередь он был неисправимым лжецом. В данной речи он мог называть себя христианином, а в своих так называемых застольных беседах иногда высказывался против христианства, однако и атеистом он вовсе не был и от католицизма, в котором его воспитали, никогда не отрекался. Но даже если Гитлер и не был искренне верующим христианином, его речи нашли благодарных слушателей среди германского населения, подготовленного столетиями католической и лютеранской ненависти к иудеям. А началось все это, как и во всей остальной Европе, с легенды, будто евреи повинны в гибели Иисуса.

Римский управляющий Понтий Пилат, в конце концов санкционировавший казнь Иисуса, потребовал воды и у всех на глазах омыл руки, показывая таким образом, что снимает с себя всякую ответственность за происходящее. Считается, что ответственными признали себя евреи, кричавшие: «Кровь Его на нас и на детях наших» (Матфей 27:25). Во многом именно эти слова послужили поводом для тех жестоких преследований, каким подвергались евреи на протяжении истории. Однако — имеет ли смысл повторять еще раз? — распятие Иисуса было ключевым моментом Божьего плана. Евреи, якобы требовавшие этой казни, требовали только того, что Бог и так собирался сделать. И кстати, не кажется ли вам, что фраза «кровь Его на нас и на детях наших», кому в уста ее ни вкладывай, звучит довольно-таки неправдоподобно и подозрительно, будто добавленная позже чьей-нибудь пристрастной рукой?

По ходу этой главы я регулярно повторял, что библейские истории вряд ли правдивы. Как мы знаем из главы 2, книги Библии были написаны намного позже тех событий, которые они якобы описывают. К тому времени большинства очевидцев, если таковые и имелись, уже не должно было остаться в живых. Но основную идею главы это никак не затрагивает. Каким бы персонажем, выдуманным или реальным, ни был Бог, мы сами вправе решать, стоит ли любить такого персонажа и подражать ему, как этого требуют от нас иудейские, христианские и мусульманские авторитеты. Выбор за вами!

Глава 5

Нужен ли нам Бог, чтобы быть хорошими?

В ходе необычайно жаркой американской предвыборной гонки 2016 года партия демократов пыталась сделать выбор в пользу одного из двух ведущих кандидатов в президенты: Берни Сандерса или Хиллари Клинтон. Один из представителей руководства партии, Брэд Маршалл, был за Хиллари и, как ему казалось, нашел способ дискредитировать Берни, заподозрив того в атеизме (будто бы это что-то плохое). Он написал двум другим крупным руководителям партии (сама Хиллари ничего об этом не знала), предлагая потребовать от Берни, чтобы тот публично назвал свою религиозную принадлежность. Ранее Сандерс ответил на подобный вопрос, что, дескать, у него «иудейские корни». Но верил ли он в Бога по-настоящему? Брэд Маршалл писал следующее:

Думаю, он атеист… С моими чуваками это может составить разницу в несколько пунктов. Для моих баптистов с Юга есть большая разница между иудеем и атеистом.

Под «чуваками» подразумевается население: речь идет об избирателях Кентукки и Западной Виргинии. «Разница в несколько пунктов» означает существенное влияние на исход голосования в этих двух штатах. Маршалл полагал (и, увы, не без оснований), что многие христиане скорее проголосуют за какого угодно верующего кандидата, чем за атеиста, даже если придется голосовать за человека, принадлежащего к иной религии, нежели их собственная, — в данном случае за иудея. Сойдет любая «вера в высшую силу», пусть даже и не в ту высшую силу, в какую верят они сами. Опросы общественного мнения показывают это снова и снова. Существуют избиратели, которые только с большой неохотой будут голосовать за католика, мусульманина или иудея, но тем не менее предпочтут любой из этих трех вариантов кандидату-атеисту. Атеисты, даже будучи высококвалифицированными в прочих отношениях, котируются ниже всех. И нет ничего удивительного в том, что Брэду Маршаллу хотелось разоблачить предполагаемый атеизм неугодного ему кандидата, сколь бы это ни было, по моему мнению, бесчестным.

В конституции США говорится, что «никакого вероисповедания никогда не должно требоваться как необходимого условия для занятия какой-либо должности или для исполнения какой-либо общественной службы в Соединенных Штатах»[26]. Обратите внимание, что Маршалл и не требовал для атеистов официального запрета баллотироваться в президенты — это было бы самым настоящим попранием конституции. И разумеется, избиратели, обдумывая, за кого им отдать свой голос, вправе учитывать религиозные воззрения кандидатов. Однако Маршалл, противореча духу конституции, умышленно призывал голосовать в пользу предрассудка. Атеизм — это просто отсутствие веры во что-либо сверхъестественное. Например, в летающие тарелки. Или в фей. Политикам приходится принимать решения, касающиеся таких вопросов, как экономическая стратегия, дипломатия, здравоохранение, социальное обеспечение, юриспруденция. Каким образом вера в сверхъестественное может сделать чьи-либо политические решения удачнее?

К моему сожалению, многие люди, судя по всему, считают, что для того, чтобы получить хоть малейший шанс стать нравственным — то есть хорошим — человеком, необходимо верить в какую-либо разновидность божества, «высшей силы». Или что без веры в высшую силу вы лишены необходимой основы, позволяющей отличать правое от неправого, хорошее от плохого, высокоморальное от аморального. В этой главе мы рассмотрим вопросы «морали» и «нравственности»: что именно означает «добро» в качестве альтернативы «злу» и нужна ли нам вера в Бога (или в богов, или в некую «высшую силу»), чтобы быть хорошими.

Так почему же некоторые считают, что вы нуждаетесь в Боге, чтобы стать хорошим человеком? Я вижу только две причины, и обе никуда не годные. Одна состоит в том, что быть хорошими нас учит Библия, Коран или еще какая-нибудь священная книга и без такого свода правил мы не знали бы, что справедливо, а что нет. В предыдущей главе мы уже имели дело с «Книгой Добра», а в этой еще вернемся к вопросу, стоит ли следовать ее наставлениям. Другая возможная причина: люди придерживаются столь невысокого мнения о человечестве, что полагают, будто все мы, в том числе и политики, хорошо себя ведем, только если кто-нибудь — например, Бог, если уж больше некому, — за нами подглядывает. Эдакая теория Великого Небесного Полицейского или, на более современный лад, Великой Небесной Шпионской Камеры (ну, если угодно, Камеры Наблюдения).

Здесь, к сожалению, может быть доля истины. Существование полицейских служб считается необходимым во всех странах. И преступники, знающие, что полиция наблюдает за ними, менее склонны воровать и совершать прочие противозаконные действия. Сегодня наши улицы и магазины оборудованы видеокамерами, часто застигающими людей за неблаговидными занятиями — например, за кражей товаров. И любой потенциальный магазинный воришка, очевидно, с меньшей вероятностью решится что-либо украсть, если будет знать, что находится в поле зрения камеры. А теперь представьте себе преступника, думающего, будто за каждым его шагом ежедневно и ежеминутно наблюдает Бог. Многие верующие полагают, что Господь читает даже ваши мысли и может заранее видеть нехорошие дела, которые вы только еще замышляете. Так что отчасти понятно, почему некоторым людям богобоязненный человек, в том числе и богобоязненный политик, может по сравнению с атеистом казаться менее расположенным совершать некрасивые поступки. Атеистам не нужно бояться великой шпионской камеры в небесах. Они — по крайней мере, так строится данное рассуждение — боятся только настоящих камер и настоящих полицейских. Быть может, вам приходилось слышать циничную остроту: «Совесть — это знание, что кто-то смотрит».

Не исключено даже, что склонность хорошо себя вести под чужим взглядом — механизм довольно примитивный и глубоко встроенный в наш мозг. Моя коллега профессор Мелисса Бейтсон (некогда моя студентка в Оксфорде) поставила замечательный опыт. У них в департаменте естественных наук Ньюкаслского университета стояла «коробка честности» для денег за кофе, чай, молоко и сахар, употреблявшиеся ежедневно. Продавца не было. На стене висел прейскурант, и каждый сам должен был положить в контейнер нужную сумму. В том, что люди ведут себя честно, когда на них смотрят, нет ничего удивительного. Но что, если вы окажетесь одни? Будете ли вы столь же аккуратно оставлять деньги в коробке, зная, что вас никто не видит? Не сомневаюсь, что будете, но не все так щепетильны, как вы, и именно поэтому описываемый эксперимент дал результаты.

Каждую неделю Мелисса вывешивала в кафетерии листок с расценками. И каждую неделю он был украшен сверху каким-нибудь рисунком. Порой это были цветы — не всегда одни и те же, но цветы. В другие недели рисунок изображал пару глаз, причем каждый раз новых. И вот каков был поразительный результат. По тем неделям, когда над прейскурантом были нарисованы глаза, люди вели себя честнее. Выручка в контейнере оказывалась примерно втрое больше, чем в «контрольные» недели, когда на посетителей «глядели» лишь цветы. Не странно ли? Если бы эти глаза были настоящей камерой наблюдения, все объяснялось бы очень просто. Но те, кто пил кофе, прекрасно знали, что «глаза» — только чернила на бумаге. Такие глаза способны следить за происходящим не лучше цветов. Это не был рациональный расчет: «Буду-ка я лучше честным, раз за мной наблюдают». Это было иррационально.

Примерно как смотреть вниз с верхнего этажа нью-йоркского небоскреба. Я знаю, что не собираюсь падать. Я даже нахожусь под защитой толстого армированного стекла. Но все равно покрываюсь мурашками и ощущаю пробегающий по спине холодок. Это чувство иррационально. Вероятно, в данном случае оно встроено в наш мозг генами, унаследованными от далеких предков, живших в те времена, когда нужно было уметь оценивать опасность нахождения высоко на деревьях. Быть может, вам даже нет необходимости говорить себе: «Глаза Бога смотрят на меня — буду вести себя хорошо». Быть может, это явление автоматическое, подсознательное, подобное воздействию тех глаз, что Мелисса рисовала на бумаге. (Кстати, если вы вдруг поинтересуетесь: она произвела все требуемые расчеты, доказывающие, что ее результаты — вряд ли следствие случайности.)

Иррационально оно или нет, но, к сожалению, действительно кажется правдоподобным, что тот, кто искренне верит, будто Бог следит за каждым его движением, с большей вероятностью окажется хорошим человеком. Должен сказать, эта мысль мне отвратительна. Я хочу думать о людях лучше. Мне бы хотелось считать себя честным вне зависимости от того, смотрит на меня кто-нибудь или нет.

Что, если страх перед Богом — это не просто страх огорчить его, а кое-что похуже, намного хуже. И христианство, и ислам традиционно учат тому, что после смерти грешники будут целую вечность подвергаться мучениям в аду. В Откровении Иоанна говорится про «озеро огненное и серное»[27]. Пророку Мухаммеду приписывают высказывание, что карой для наименее провинившегося будет тлеющий уголек, подложенный под ступню, «из-за чего мозг его станет кипеть»[28]. Коран (4:56) говорит о тех, кто не верит написанному в нем, что «всякий раз, как сготовится их кожа, Мы заменим им другой кожей, чтобы они вкусили наказания»[29]. Согласно многим проповедникам, в адское пламя можно быть брошенным, даже не сделав ничего дурного. Достаточно просто быть неверующим! Некоторые из величайших художников состязались, кто изобразит кошмарные картины ада более ужасающими. Самое знаменитое произведение литературы на итальянском языке, Дантов «Ад», целиком посвящено этой теме.

Угрожали ли вам в детстве адским пламенем? Верили ли вы по-настоящему в такие угрозы? Бывали ли всерьез напуганы? Если вы можете ответить на эти вопросы отрицательно, вам повезло. К сожалению, многие люди продолжают верить в опасность ада до самой смерти, что превращает их жизнь, особенно последние дни, в мучение.

Насчет угроз наказанием у меня есть своя теория. Некоторые из них правдоподобны. Скажем, если вас уличат в краже, вы можете угодить в тюрьму. Другие же крайне неправдоподобны. Например, что если вы не верите в Бога, то после смерти проведете целую вечность в огненном озере. Моя теория такова: чем правдоподобнее угроза, тем менее ужасающей ей нужно быть. Угроза наказанием после смерти до такой степени надуманна, что ей приходится компенсировать это настоящей, подлинной жутью — озером огня. А угроза прижизненным наказанием правдоподобна (тюрьмы существуют на самом деле), и потому нет нужды дополнять ее картинами отвратительных пыток вроде замены сгоревшей кожи на новую с целью сжечь ее заново.

Что вы думаете о людях, запугивающих детей вечным загробным пламенем? Обычно в этой книге я не даю собственных ответов на подобные вопросы. Но здесь не могу удержаться и не сделать исключение. Я бы сказал: счастье этих людей, что ада не существует, потому что я не знаю никого, кто больше заслуживал бы туда отправиться.

Каким бы устрашающим ни был ад, четких доказательств влияния религии на человеческое поведение в лучшую или в худшую сторону, судя по всему, не так много. В некоторых исследованиях предполагался вывод, что верующие щедрее жертвуют на благотворительность. Многие из них делают это в форме «десятины» (то есть десятой доли доходов), которую отдают своей церкви. А церковь нередко использует часть этих средств на полезные благотворительные цели вроде помощи голодающим или тем, кто потерпел бедствие после жуткой катастрофы — скажем, землетрясения. Однако много собранных церквями денег уходит на финансирование миссионеров. Они называют это благотворительными пожертвованиями. Но благотворительность ли это в том же самом смысле, что и борьба с голодом или помощь людям, которых землетрясение оставило без крова? Давать деньги на образование вроде бы дело хорошее. Но что, если «образование» состоит исключительно в заучивании Корана наизусть? Или в том, что под руководством миссионеров дети забывают культурное наследие своего племени, а вместо этого штудируют Библию?

Неверующие тоже могут быть очень щедрыми. Трое самых крупных в мире благотворителей — Билл Гейтс, Уоррен Баффет и Джордж Сорос — не верят в Бога. В 2010 году мощнейшее землетрясение опустошило и без того бедный остров Гаити. Последствия были ужасающими. По всему миру люди — как верующие, так и нет — сплачивались, предлагая свою помощь и деньги. Мой собственный благотворительный фонд «Разум и наука» немедленно организовал специальную акцию, названную нами «Неверующие оказывают помощь» (НОП). Мы привлекли с дюжину других атеистических, светских и скептических организаций, которые присоединились к нам в сборе денег среди атеистов, агностиков и прочих нерелигиозных людей. Тысячи неверующих объединились ради этой цели. За три дня акция НОП собрала 300 тысяч американских долларов. Все до копейки мы перечислили на Гаити, и еще больше — в течение следующих недель. Разумеется, в то же самое время религиозные благотворительные организации тоже занимались сбором пожертвований. И многие хорошие люди отправились на Гаити помогать пострадавшим. Эту историю о НОП я рассказываю не для того, чтобы бахвалиться, будто атеисты щедрее верующих. На самом деле, думаю, перед лицом критической ситуации большинство людей всего мира оказываются добрыми и щедрыми, независимо от того, религиозны они или нет.

Теория Великой Небесной Камеры Наблюдения вроде бы убедительна, хоть и прискорбна. Быть может, она действительно сдерживает преступность? Если так, то, наверное, среди тех, кто содержится в тюрьмах, доля неверующих особенно высока? Вот кое-какие данные по федеральным тюрьмам США на июль 2013 года касательно религиозных конфессий, к которым причисляют себя осужденные. Двадцать восемь процентов заключенных — протестанты, 24 процента — католики, 5 процентов — мусульмане. Остальные в основном либо исповедуют буддизм, индуизм, иудаизм и верования коренных американских народов, либо «затрудняются ответить». А какова же доля атеистов? Жалкие 0,07 процента. Вероятность, что некий осужденный преступник окажется христианином, превышает шансы на то, что он атеист, в 750 раз. Правда, мы говорим о количестве тех, кто называет себя христианами и атеистами. Кто знает, какие цифры скрываются за этими «затруднившимися ответить»? Еще существеннее, что общее количество христиан в Соединенных Штатах выше общей численности атеистов. Выше, но не в 750 раз. Данные по христианам опять-таки могут быть преувеличены в связи с тем, что у заключенных, претендующих на религиозность, больше шансов освободиться досрочно. Также высказывалось мнение, что эта тюремная статистика имеет лишь случайное отношение к религиозной принадлежности или ее отсутствию. Малообразованные люди попадают в тюрьму с большей вероятностью. И с меньшей вероятностью бывают атеистами. Однако с какой стороны ни посмотреть, теорию Великой Небесной Шпионской Камеры приведенные цифры никак не поддерживают.

Даже если в теории Великой Шпионской Камеры и есть доля истины, это уж точно не причина верить в фактическое существование Бога. Единственная достойная причина верить в какой бы то ни было факт — доказательства. «Великая Шпионская Камера» может служить (весьма сомнительным?) поводом уповать на то, что другие окажутся верующими. Она могла бы снизить уровень преступности. Это дешевле, чем устанавливать настоящие камеры наблюдения и содержать большее количество полицейских патрулей. Не знаю, как вам, а мне такое отношение кажется довольно-таки высокомерным: «Конечно же, мы с вами слишком умны, чтобы верить в Бога, но, на наш взгляд, было бы неплохо, если бы остальные в него верили». Философ Дэниел Деннет, мой друг, называет это «верой в веру»: когда веришь не в Бога, а в то, что верить в него — хорошо. Когда у Голды Меир, бывшей тогда премьер-министром Израиля, потребовали ответить, верит ли она в Бога, она сказала: «Я верю в еврейский народ. А еврейский народ верит в Бога».

Вот и все, что можно сказать по поводу «теории Великой Небесной Шпионской Камеры». Перейду теперь к другой вероятной причине, почему людям может казаться правильнее голосовать за верующего политика, а не за атеиста. Она совершенно иного толка. Некоторые думают, что религия — это хорошо, потому что Библия разъясняет нам, как себя вести. Не имея некоего свода правил, мы, согласно данной точке зрения, оказываемся брошенными без руля и без ветрил в море неопределенности. Кроме того, считается, будто Библия снабжает нас хорошими «образцами для подражания» — такими восхитительными персонажами, как Бог или Иисус, чьим примерам мы должны следовать.

Однако не все верующие следуют предписаниям Библии. У некоторых священная книга совершенно другая или вообще нет никакой священной книги. Здесь я буду вести речь об иудеохристианской Библии, поскольку хорошо знаком только с ней. Но многое из сказанного могло бы относиться и к Корану. Считаете ли вы подобные священные писания хорошими наставниками на пути к доброте? Считаете ли библейского Бога хорошим примером для подражания? Если да, то вам стоит еще раз заглянуть в главу 4. С Кораном дело обстоит даже хуже, так как мусульманам надлежит воспринимать его буквально.

Десять заповедей часто выдаются за образцовое руководство для праведной жизни. По их поводу во многих штатах США, особенно принадлежащих к так называемому Библейскому поясу, ведутся ожесточенные дискуссии. По одну сторону конфликта выступают христианские политики, намеревающиеся вывесить Десять заповедей на стенах государственных учреждений — например, судов. Представители противоположной стороны обычно цитируют американскую конституцию, первая поправка к которой утверждает, что

Конгресс не должен издавать никакого закона относительно установления какой-либо религии или воспрещающего свободное исповедание всякой религии[30].

Сказано предельно ясно, не так ли? Смысл тут не в том, что религия запрещена. Вы можете исповедовать какую вам угодно религию на любой лад. Конституция запрещает только провозглашение государственной религии. Каждый имеет право вывесить Десять заповедей в частном порядке у себя дома. Конституция справедливо гарантирует личные свободы подобного рода. Но конституционно ли будет прикрепить эти заповеди к стене такого общественного здания, как дворец правосудия штата? Многие законоведы полагают, что нет.

Давайте оставим юридические вопросы в стороне и посмотрим, что представляют собой сами Десять заповедей и что мы можем сказать по их поводу. Действительно ли они настолько ценное руководство, учащее быть хорошим и не быть плохим? В Библии эти заповеди представлены в двух версиях: одна в Книге Исход, другая во Второзаконии. Обе версии практически одинаковы, слегка различается только нумерация заповедей в разных религиозных традициях (иудейской, католической, лютеранской и т. д.). Кроме того, Моисей, разгневанный из-за золотого тельца, уронил и разбил первоначальные каменные скрижали, но впоследствии Бог снабдил его новыми. Вот один из вариантов текста тех скрижалей, что Моисей не ронял, изложенный в 20-й главе Книги Исход. Из объявления заповедей Бог устроил настоящее театрализованное представление, собрав весь народ у подножия горы Синай и затем появившись в сопровождении грома, молний и фанфар. Каждую заповедь я буду сопровождать своими комментариями, к которым вам, возможно, захочется добавить ваши собственные.

Я Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства.

Вот первая заповедь для иудеев, хотя звучит она скорее не как заповедь, а как утверждение. Для христиан же это только вступление к

Первой заповеди: «Да не будет у тебя других богов пред лицем Моим».

Как мы знаем из главы 4 и как Бог сам себя неоднократно называл, он — «Бог ревнитель».

Ветхозаветный персонаж Бог был патологически одержим другими богами. Он их люто ненавидел и пребывал в постоянном страхе, как бы люди не поддались искушению поклоняться им. Такое же маниакальное отношение к богам-соперникам сохранялось и на протяжении многих столетий после Иисуса. Когда при Константине христианство сделалось официальной религией римлян, раннехристианские фанатики бушевали по всей империи, круша то, что им казалось идолами, а для нас сегодня — бесценные произведения искусства[31]. Гигантская статуя богини Афины в Пальмире (древнем городе на территории современной Сирии) — далеко не единственный пример жертвы такого варварства. Одним из самых злостных вандалов был всеми почитаемый святой Августин. Сегодняшний аналог этого маниакального стремления ранних христиан уничтожать изображения чужих богов — мусульманский фанатизм ИГИЛ и «Аль-Каиды»[32].

Вторая заповедь: «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли».

Это снова все о той же ревности Бога к богам-конкурентам. Многие соседние племена поклонялись богам в виде статуй. Библия разъясняет эту мысль тут же, прямо в следующем стихе:

Не поклоняйся им и не служи им, ибо Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого рода, ненавидящих Меня.

Как вам последняя фраза? Бог настолько ревнив, что, если вы будете поклоняться какому-нибудь другому богу, накажет не только вас, но и ваших детей, внуков и правнуков. Даже если их еще не будет на свете, когда вы проштрафитесь. Бедные, ни в чем не повинные правнуки!

Третья заповедь: «Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно, ибо Господь не оставит без наказания того, кто произносит имя Его напрасно».

Это означает, что вам нельзя использовать ругательства, в которых упоминается Бог. Например: «Вот Божье наказанье!» Или: «Не будь же таким олухом царя небесного!» Ясно, почему Богу может быть неприятно, но ужасающе серьезного преступления тут, согласитесь, не видно. Вряд ли заслуживает вывешивания на стену здания суда. Ведь по сути это просто заповедь «не ругайся», а такого закона в большинстве стран нет.

Четвертая заповедь: «Помни день субботний, чтобы святить его».

Вот заповедь, к которой Бог действительно относился со всей серьезностью. В главе 15 Книги Чисел израильтяне поймали человека, собиравшего в субботний день дрова. Собиравшего дрова! Совсем ерундовый проступок — быть может, подумаете вы. Однако когда Моисей спросил у Бога, что следует делать с виновным, Бог отнюдь не был расположен шутить:

И сказал Господь Моисею: должен умереть человек сей; пусть побьет его камнями все общество вне стана.

Не слишком ли суровое правосудие? Не знаю, как вам, но мне побивание камнями представляется особенно отвратительным способом казни. Дело не только в его мучительности; есть еще и нечто гадкое в том, что весь лагерь или все селение окружает одну-единственную жертву, как хулиганы на детской площадке. Это и доныне практикуется в некоторых исламских странах, особенно по отношению к молодым женщинам, застигнутым за разговором с мужчиной, не являющимся их мужем (некоторые правоверные мусульмане на полном серьезе видят здесь преступление).

В христианских странах побивать людей камнями больше не принято. Кто-нибудь даже мог бы сострить, что, дескать, христиане, в отличие от мусульман, перестали быть верными своей священной книге. Но считаете ли вы четвертую заповедь достаточно важной, чтобы вывешивать ее на стене дворца правосудия в качестве одного из законов страны?

Следующие за четвертой заповедью строки разъясняют ее необходимость, указывая на то, что Бог и сам отдыхал на седьмой день после своих шестидневных трудов по созданию Вселенной и всего в ней находящегося.

Шесть дней работай и делай всякие дела твои, а день седьмой — суббота Господу, Богу твоему: не делай в оный никакого дела ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя, ни раб твой, ни рабыня твоя, ни скот твой, ни пришлец, который в жилищах твоих; ибо в шесть дней создал Господь небо и землю, море и все, что в них, а в день седьмой почил; посему благословил Господь день субботний и освятил его.

Типичный пример богословского способа рассуждать «по аналогии», «символически». Некогда случилось так — вот достаточная причина, чтобы так же было и теперь. На самом-то деле, разумеется, и в первый раз ничего подобного не происходило — ведь Вселенная не создавалась за шесть дней, ну да не будем придираться.

Пятая заповедь: «Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе».

Вот это правильно. Чтить родителей — дело благое. Они произвели вас на свет, кормили, заботились, водили в школу и вообще много всего хорошего сделали.

Шестая заповедь: «Не убий»[33].

Она так хорошо знакома нам в старом варианте короля Иакова, что я привожу ее здесь, как и все последующие заповеди, именно в этом переводе, а не в более современном. Мы, вероятно, согласимся, что имеем тут дело с хорошей заповедью. Потому-то, наверное, многие из тех, кто уверяет, будто благоговеет перед всеми десятью, в действительности могут припомнить исключительно ее. Особых возражений против того, чтобы вывесить ее в здании суда, вроде бы нет — в конце концов, законодательство любой страны признаёт убийство преступлением. В сущности, шестая заповедь кажется едва ли не слишком очевидной. Представьте себе: Моисей приносит с гор каменные таблички, а люди читают их, восклицая: «Ого! Не убий? Силы небесные, нам такое и в голову бы не пришло. Подумать только! Не убий. Так-так-так. Что ж, запомню: с сегодняшнего дня — никаких убийств». Кажется ли это вам правдоподобным?

Но сколь бы очевидной ни выглядела шестая заповедь, ее вовсю нарушают в войнах, причем с благословения духовенства. Мы уже видели, как библейские израильтяне нарушали ее в своей борьбе за Lebensraum, направленной против несчастных народностей, населявших Землю обетованную, — и делали это по прямому указанию Бога. Во время Первой мировой войны британским солдатам приказывали убивать немецких. А немецкие солдаты получали точно такие же приказы убивать солдат противника. И те и другие думали, будто ими движет Бог, что вдохновило поэта Дж. К. Сквайра на следующие строки:

До Бога долетел воюющих галдеж: Gott strafe England и «Храни, Бог, короля!» Вопят: «Бог то, Бог се», — на Бога все валя. «Мой Бог! — воскликнул Бог. — Как быть, не разберешь!»[34]

Приказы убивать, якобы с Божьего благословения, отдавались солдатам в военное время на протяжении всей истории человечества.

Поразмыслите-ка вот о чем. В тех американских штатах, где убийц приговаривают к смерти, над обвиняемым проводится судебный процесс, длящийся недели, а то и месяцы, когда прокурору необходимо убедить присяжных в виновности «вне всяких разумных сомнений». Прежде чем смертный приговор будет действительно приведен в исполнение, могут быть поданы многочисленные апелляции. В конце концов губернатор штата должен торжественно подписать приказ о казни, и он, как правило, подходит к этому ответственному решению крайне серьезно. Затем, наутро перед экзекуцией, есть еще жутковатый ритуал последнего завтрака из любимых блюд. Однако когда британский солдат убивает на войне немецкого солдата, тот — по крайней мере, насколько известно британскому солдату — не совершал никакого преступления. Его дело не слушалось в суде. Ему не выносили официального смертного приговора, он не может позвонить адвокату и не имеет права на апелляцию. Возможно, он даже не записывался в армию добровольцем, а был просто-напросто призван туда против собственного желания. И вот нам приказывают стрелять в него. Во время Второй мировой войны команды бомбардировщиков с обеих воюющих сторон получали приказы уничтожать тысячи мирных жителей — опять-таки без суда и следствия. «Не убий»?

Раньше в Великобритании можно было получить освобождение от военной службы, заявив, что вы отказываетесь воевать в силу своих убеждений, но прежде вам следовало предстать перед судом, дабы обосновать свой отказ, а убедить судей было совсем не просто. Проще всего было избежать отправки на фронт, если вы родились в семье, исповедующей пацифистскую религию — скажем, квакерскую. Но если вы пришли к своим убеждениям самостоятельно — хоть бы даже написали диссертацию о безнравственности войн, — вам непременно пришлось бы отстаивать в суде свое право не идти в армию. В случае успеха вы вместо военной службы смогли бы водить машину скорой помощи. Мне вряд ли удалось бы убедить суд. Но я все равно тайком стрелял бы мимо цели.

Первоначально шестая заповедь имела в виду «не убий представителей твоего собственного племени». (За исключением, разумеется, тех, кто собирает дрова по субботам или совершает прочие непростительные преступления.) Мы это знаем, поскольку библейский персонаж Бог приказывал своему народу уничтожать другие племена с упоительной вседозволенностью.

Седьмая заповедь: «Не прелюбодействуй».

Звучит довольно категорично. Не занимайтесь сексом с кем-либо, если хотя бы один из вас состоит в браке с кем-то другим. Но, вероятно, вы можете представить себе ситуации, когда тут следовало бы сделать послабление. Например, если кто-нибудь после долгих лет несчастливого и давно уже распавшегося брака встречает свою настоящую любовь. Как мы увидим в дальнейшем, некоторые считают моральные нормы абсолютными и незыблемыми при любых обстоятельствах. Другие же полагают, что в отдельных случаях правила можно смягчать. Как бы то ни было, многие согласятся с тем, что любовные связи каждого человека — это его личное дело, а не предмет для директивы, вывешиваемой в здании суда под видом законодательного акта.

Восьмая заповедь: «Не укради»[35].

Как и в случае с «не убий», возражений против того, чтобы вывесить это во дворце правосудия, вроде бы не имеется. В любом случае воровство, как и убийство, и без того запрещается законами какого угодно государства.

Девятая заповедь: «Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего».

И то верно. Не нужно произносить ложных свидетельств, то есть попросту врать, ни про кого — ни про ближнего, ни про дальнего. И опять-таки требовать от свидетелей, особенно под присягой, «говорить правду, только правду и ничего кроме правды» — краеугольный камень любого законодательства.

Десятая заповедь: «Не желай до́ма ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего».

«Не желай» — это такой несколько устаревший способ сказать «не завидуй», с дополнительным оттенком стремления завладеть желаемым предметом или человеком. Бывает трудно не испытывать зависти к тому, кто намного благополучнее нас. Но это, безусловно, не подпадает под действие каких-либо законов, покуда вы не пошли и не присвоили объект своей зависти. Да и даже в этом последнем случае ваши действия, с точки зрения некоторых политических радикалов, могут быть оправданными. По их мнению, государству следует забирать излишки богатств из частных рук и использовать для всеобщей пользы. Я не коммунист и не анархист, но можно понять, откуда они берутся, не правда ли? Другие, называющие себя либертарианцами, впадают в противоположную крайность. На их взгляд, даже налогообложение — это разновидность кражи, поскольку оно отнимает деньги у богатых, чтобы отдать их бедным. В точности тем же самым занимался и легендарный стрелок из лука Робин Гуд, чей образ не лишен для некоторых определенной романтической привлекательности. Равно как и его более современные аналоги: Джесси Джеймс с Дикого Запада и ирландский разбойник Уилли Бреннан.

Кстати, обратите внимание, что жена и рабы ближнего перечислены в десятой заповеди вместе с его имуществом, наравне с домом и волом. Как вы относитесь к тому, чтобы считать женщину собственностью некоего мужчины, одним из предметов, которыми он владеет, — его «вещью»? Меня такая идея приводит в ужас, однако с давних пор она была неотъемлемой частью многих культур, что и по сей день мы можем наблюдать в странах вроде Пакистана или Саудовской Аравии, где это поддерживается государственной религией. Последнее обстоятельство кажется некоторым (не мне) достаточной причиной для «уважения». Можно услышать фразу «это часть их культуры», несущую почтительный оттенок. В то время когда я пишу эти строки, в Саудовской Аравии только что приняли закон, разрешающий женщинам водить автомобиль. Замужняя женщина там по-прежнему не имеет права открыть банковский счет без позволения своего супруга. Также она не может выйти из дома без сопровождения мужа или родственника мужского пола — пусть даже совсем маленького мальчика. Вообразите себе картину: взрослая женщина — возможно, с университетским образованием — просит у своего восьмилетнего сына разрешения выйти на улицу. А ему приходится идти с ней в качестве ее «защитника». Эти женоненавистнические законы вдохновлены исламом.

Думаю, будь десятая заповедь прибита к стене в здании суда, у многих женщин нашлось бы что сказать по этому поводу. Как минимум в интересах равноправия (и в духе времени) к ней следовало бы добавить: «Не желай мужа ближней твоей. Ни „ягуара“ ее. Ни докторской степени ее».

Ну что же, Десять заповедей, бесспорно, устарели. Несправедливо обвинять Библию в том, что она написана тысячи лет назад, когда жены принадлежали мужьям, а самым ценным имуществом считались рабы. Разумеется, мы ушли вперед по сравнению с теми старыми недобрыми временами. Но разве не в этом-то вся и суть? Да, мы ушли вперед. И именно поэтому не должны черпать свои представления о морали, о «добре и зле», о том, «что можно и что нельзя», из Библии. Собственно говоря, мы их оттуда и не черпаем. Иначе бы мы до сих пор побивали камнями тех, кто работает по субботам или поклоняется не тем богам.

«Но ведь это, — могут возразить некоторые, — только Ветхий Завет. Давайте лучше брать свои нравственные нормы в Новом Завете». Соглашусь, такая идея мне больше по душе. Иисус говорил кое-что весьма симпатичное — например, в Нагорной проповеди. Отличия от всего сказанного в Ветхом Завете, безусловно, разительны. Но откуда мы знаем, какие библейские высказывания хороши, а какие нет? Чем мы руководствуемся в подобных оценках? Определенно чем-то, что находится вне Библии, в противном случае наши рассуждения замыкаются в порочный круг, если только мы не выдумаем какое-нибудь правило вроде «более поздние стихи делают более ранние недействительными». Кстати говоря, ислам следует именно такому правилу, но, к сожалению, ни к чему хорошему это не приводит. В свои ранние годы, проведенные в Мекке, пророк Мухаммед сделал кое-какие человечные заявления. Однако позже, перебравшись в Медину, он — в значительной степени в силу исторических обстоятельств — стал гораздо воинственнее. Многие ужасные дела, творящиеся во имя ислама, могут быть оправданы более поздними стихами «из Медины», противоречащими более ранним и добрым стихам «из Мекки» и, согласно официальному учению, отменяющими их.

Вернемся к христианской Библии. В ней нигде не говорится: «Забудьте про Ветхий Завет, а чтобы отличить хорошее от плохого, читайте только Новый». Иисус мог бы сказать такое. Но в действительности сказал как раз противоположное (Матфей 5:17):

Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить. Ибо истинно говорю вам: доколе не прейдет небо и земля, ни одна иота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все.

То же и у Луки (16:17):