Нормальная женщина. Сборник

Когда она въехала на территорию учебно-тренировочного центра, ее сердце выдало целый каскад экстрасистол. Столько симпатичных волейболистов, гандболистов и фехтовальщиков разом Таня не видела никогда!

Кардиологом оказалась яркая, пышущая здоровьем женщина предпенсионного возраста. Она послушала Танино сердце, всплеснула руками: «Шумы!» – и уложила Таню на кардиограмму. Сама же достала пудреницу и начала спокойно красить губы морковной помадой.

Таня так разволновалась, что прилепленные к ее груди датчики то и дело отваливались. «Это все из-за худобы вашей. И сердце угробили и присоски, вон, не держатся», – сказала врач. Таня решила, что сейчас она похожа на портовую шлюху и одновременно на Веру Александровну – Танину учительницу математики, ныне покойную. А регистрирующее устройство зафиксировало «что-то нехорошее».

«Да тут прямые показания к абляции», – обрадовалась кардиолог и поправила локон страсти. «К чему?» – переспросила Таня. «Да прижгут вам кусок сердца и будете жить дальше».

Перед прижиганием предстояло пройти еще одно обследование – мониторинг сердечного ритма с помощью аппарата Холтера. Утром Тане на руку прикрепили некое устройство, обмотали проводами и велели «жить своей обычной жизнью», но фиксировать в специальном бланке все, что будет происходить с ней в течение дня.

Первая запись появилась в 11.30: «Избежала ДТП». Когда Таня выезжала с территории базы, она уронила под сиденье автомобиля телефон. И когда доставала его, чуть не въехала в сборную по волейболу. После чего отправилась «жить своей обычной жизнью».

Утром следующего дня Таня явилась к кардиологу с заполненным бланком и «холтером».

Врач пробежалась глазами по бланку и приподняла гуталиновые брови.

– А что за ДТП у вас тут чуть не произошло?

– Да так; отвлеклась, чуть спортсменов ваших не задавила, но они вовремя разбежались. Реакция у них хорошая, и скорость тоже.

Таня хотела было рассмеяться, но наткнулась на ледяной взгляд кардиолога.

– «14.00. Нападение крысы»?

– По магазинам мебельным ходила, решила перекусить. А там кафе такое интересное, на территории бывшего стекольного завода. Я вообще люблю все аутентичное.

Таня в упор посмотрела на доктора и продолжила.

– Сижу за столиком, чувствую – что-то пушистое обтерлось об ногу. Думала, кошка прошла. А потом это «что-то» прыгнуло мне на ногу.

Таня заметила, что кардиолог приподняла обе ноги с пола.

– Надежда на то, что это была кошка улетучилась, потому что это пушистое вскоре перетекло в непушистое. Понимаете? Я никогда не встречала пушистых кошек с лысыми хвостами. Из всех, известных мне млекопитающих, только крысы и бобры заканчиваются непушисто. Но бобры не живут в центре Москвы. Это была крыса. И она сидела у меня на ноге и обтирала меня своим лысым жестким хвостом.

Кардиолог сморщилась и замахала руками. А Таня продолжила.

– У меня «холтер» чуть не разорвало. Он за все свое существование никогда, наверное, такого не регистрировал, ни у одного спортсмена. Но только это не все еще! Крыса оказалась самцом.

– Это вы по хвосту поняли?

– Это я поняла по тому, что было под хвостом. Понимаете, у нас в школе живой уголок был, и там крысы жили. А мальчик, которому я сильно нравилась, взял и обтер меня как-то самцом крысы о щеку. Мы с девочками тогда этого крыса ему в штаны запустили. Уж не знаю, удалось ли ему самому после этого стать самцом. Но крыс, особенно самцов, я с тех пор прям совсем не люблю.

– Переволновались?

– На стол залезла, а потом отмывала ногу мылом в туалете. В общем, так и не поела.

– Так, дальше у вас записано «15.00 – удар током». Это из-за ремонта?

– Нет-нет. Не током, а лазером, но это как током, только хуже.

Кардиолог подозрительно прищурилась и потребовала разъяснений. Таня вздохнула и подчинилась.

– Иду после несостоявшегося обеда по территории бывшего завода, вижу вывеска «Тату-салон». А я давно хочу свести татуировку у себя на шее. Ошибка юности, знаете. Странная водоросль, на которую регулярно смотрит мой муж. Он даже как-то сказал: «Тань, убрала бы ты ее, а то я каждый раз пугаюсь в самый ответственный момент». Ну я и зашла. А там акция! Первая процедура в подарок, если покупаешь потом несколько сеансов.

– А зачем вы с «холтером» туда пошли?

– Так мне сказали: это абсолютно безболезненно. Я была уверена, что раз уж я вытерпела ее нанесение, то сведение вообще без проблем пройдет. Но с первым же выстрелом меня так пробрало, что сопли потекли. Аппарат ваш аж загудел. Наверное, опять экстрасистолы были. Через пару выстрелов я поняла, что моя татуировка не так уж плоха…

– А в 18.15 на вас «упала бутылка»?

– Да. День такой стрессовый был, я в свою любимую винотеку заехала. А там полки дубовые до потолка. Потянулась за портвейном… Он, говорят, для сердца полезен, а я поддержать хотела сердце. В общем, потянулась за портвейном и уронила бутылку хереса.

– Разбили?

– Да нет, поймала. Но сердце чуть не остановилось.

– Потом вы смотрели телевизор…

– Да, «Почему женщины убивают», сериал такой. И сердце лечила. Портвейном.

– У вас тут в 22.30 физическая нагрузка. Уточните?

– Не знала, как записать… Пришел муж, увидел на мне «холтер» и говорит: «Пойдем, сердцу надо давать нагрузку».

Через два дня Таня пришла за расшифровкой показаний «холтера». Кардиолог с порога объявила, что такого количества экстрасистол не видела даже у ветеранов спорта. А потом упрекнула:

– Я же вас попросила жить своей обычной жизнью. И это ваш обычный день?

– День как день, – пожала плечами Таня. – Ремонт закончу и сердце успокоится. Главное – на вашу спортивную базу больше не ездить.

Нормальная женщина

«Мне надо тебе кое-что рассказать», – робко сказала Таня мужу, разглядывая деревянный пол на старинной французской вилле. Смотреть на Павла она опасалась.

В начале лета Танин муж объявил, что они едут в Прованс по приглашению одного из возможных партнеров его компании. Мужчины решили совместить дела и развлечения и узнать друг друга лучше в неформальной обстановке, с женами. Возможный партнер – профессор Сорбонны и хозяин исторической французской виллы, закладывал в погреба редкие сорта вин и ждал приезда дорогих гостей в июле. Его супруга, британская ученая русского происхождения, готовила для женщин отдельную программу. Неделя обещала быть насыщенной и познавательной для всех.

«Запомни – это в первую очередь деловая поездка, – сказал Павел. – Поэтому ты не делаешь ничего, что могло бы хоть как-то тебя скомпрометировать, и ведешь себя как НОРМАЛЬНАЯ женщина. Хотя бы раз в жизни». Он пристально посмотрел на жену и напряг нижнюю челюсть. Это был его фирменный взгляд, который означал, что надо делать либо как он сказал, либо никак. Таня пообещала, что не подведет. «Да что там не подведу, он еще мной гордиться будет», – решила Таня и начала готовиться к поездке.

Гости летели в Ниццу одним рейсом – мужчины беседовали о бизнесе, женщины смотрели кино, Таня, с патчами под глазами, читала книгу о французском виноделии. К концу полета она довольно внятно могла рассказать об особенностях прованского терруара и чем сорта «Мурведр» и «Гренаш» отличаются от «Сенсо» и «Сира».

В Ницце было нестерпимо жарко. Вновь прибывшие решили сначала прогуляться по городу, а затем отправиться на арендованных машинах в Барр, на виллу. Таня очень устала от перелета, Ниццы и жары и к моменту прибытия на место была в дурном настроении. Она держалась изо всех сил и натужно улыбалась хозяевам и гостям. Среди гостей был солидный мужчина без пары. Таня видела его фотографию в журнале. «Григорий» представился он и подал Тане руку. Она пристально посмотрела на него и сказала: «Я буду звать тебя Гоже». А потом спросила, есть ли на вилле лед.

Приняв душ и выпив пару бокалов розе со льдом, Таня ожила. По утвержденному заранее расписанию гости должны были играть в петанк – национальную провансальскую игру металлическими шарами. Таня терпеть не могла петанк с тех пор, как тренируясь перед поездкой, разбила шаром из Декатлона деревянную лестницу у себя дома – шар покатился не туда и долго и громко падал, оставляя вмятины через каждую ступеньку. Теперь ее шар летел к кошонету с таким остервенением, что у команд соперников не было никаких шансов на победу.

«Я и не знал, что ты умеешь играть в петанк», – восхитился Павел, обрабатывая антисептиком Танины коленки. Таня играла с таким азартом, что споткнулась о камень и упала на колючий гравий. Коленки кровили и надеть припасенное к ужину платье теперь не представлялось возможным. Тане было обидно до слез. Она изо всех сил старалась быть нормальной, но коленки подвели.

Таня вспомнила, как много лет назад она четырнадцатилетней девочкой участвовала в конференции по лидерству в Вашингтоне. Она родилась и выросла в Пензе, где слово «лидер» употреблялось только в контексте «коммунистическая партия», поэтому единственное, что она понимала про эту конференцию, это то, что на финальном гала-ужине ей надо выглядеть хорошо. Для этого случая у нее было приготовлено короткое платье из черной тафты. Кто-то из девочек надоумил ее побрить ноги. Таня никогда до этого ноги не брила, но совету вняла и купила в супермаркете одноразовые бритвы Bic. Перед ужином она побрила себе ноги, срезав с непривычки часть надкостницы на обеих ногах. Кровь останавливали всем этажом. Самым действенным способом оказалось просто приклеить к ранам кусочки бумаги. На гала-ужин Таня все-таки пошла, причем в запланированном платье – сердобольная соседка по номеру дала ей свои черные плотные гольфы. Так она и просидела весь ужин в гольфах, с наклеенными на ноги бумажками и испорченным настроением.

Ситуация повторилась, однако теперь Таня была взрослее, а значит мудрее. Она не позволит каким-то там коленкам портить ей настроение. Таня надела джинсы, свободную кружевную тунику, пикантно сползающую на одно плечо, и все свои чокеры, медальоны и амулеты, вместе взятые. Остальные женщины были скромнее.

Ужин на открытом воздухе был выше всяких похвал: жареные артишоки, аджапсандал, фуагра и фермерская утка с инжиром, собственноручно приготовленная хозяином дома. Розе лилось рекой и пилось как вода. Много приятных тостов прозвучало в тот вечер, и гости, довольные и сытые, плавно переходили к сырам и десертам. Женщины неспешно беседовали между собой, мужчины курили сигары, Таня сидела за столом вместе с хозяйкой дома и любовалась предзакатным солнцем. «Совсем скоро можно будет отправиться спать», – подумала Таня и сладко зевнула.

Рядом с ней присел Григорий. Какое-то время они вместе любовались закатом и восхищались красотой местной флоры. Потом Григорий замолчал и проникновенно посмотрел на Таню. Повисла неловкая пауза, и Таня, дабы ее нивелировать, включила музыку на своем телефоне. Григорий восхитился Таниным плейлистом, в особенности треком Simply falling от Iyeoka. Солнце почти зашло, и по периметру виллы зажглись фонари в старинных оправах. Григорий сначала просто рассматривал Танины руки, а потом аккуратно взял ее ладонь и продолжил исследовать ее на весу. Таня замерла. А потом произошло то, что она долго впоследствии будет объяснять мужу, но он до конца так и не поймет – пьяный в говно Григорий поднес Танину руку к своему рту и, закрыв глаза… медленно обсосал ее пальцы.

Она в ответ хотела накормить его аджапсандалом, но его как на грех уже унесли.

Когда все гости и хозяева разошлись по спальням, Таня решила поговорить с мужем. «Мне надо тебе кое-что рассказать», – сказала она, глядя в пол. «Говори», – сказал Павел и пристально посмотрел на жену.

«Григорий обсасывал мои пальцы», – сказала Таня и замерла. «Что?» – с нажимом спросил Павел. «Обсасывал пальцы мои Григорий».

«Ну ептваюмать, Тань, ну я же просил!!!»

Валера

Молодой голодный клещ Валера ползал по гладкому женскому телу и искал укромное место. Добычу он караулил несколько дней, и, когда наконец запрыгнул на проходившую мимо его убежища женщину, счастью Валеры не было предела.

Он тщательно обследовал женщину и решил, что лучшего места, чем небольшая бугристая дырка на животе, ему не найти. Валера, хотя и был голодным и неопытным, знал, что пристраивать свое сосало надо с умом. Он напрягся, выделил ротовым аппаратом специальный обезболивающий эликсир и вошел в женщину всем хоботом. «Наконец-то я самореализовался!» – выдохнул Валера и впервые за долгое время расслабился. По его тельцу прокатилась волна удовольствия – женская кровь была вкусна и питательна. Валера сыто задремал.

Проснулся он от яркого света, крика и содроганий места своего обитания. Оказалось, что Валерина женщина пришла в ужас, когда обнаружила подселенца. Кровь в капиллярах моментально застыла и Валере стало тяжело сосать. Он хотел было объяснить женщине, что не стоит так переживать, что он насосется и сам отвалится. Но рот был занят.

Таня кричала, плакала, просила близких «вытащить его немедленно» и даже пыталась договориться с клещом – не помогло. Она с самого детства терпеть не могла, когда дотрагиваются до ее пупка и к тому же страдала арахнофобией – паническим страхом любых видов паукообразных. Поэтому клещ в пупке был для нее двойным ударом. Таня рванула в ближайшую больницу. Счет, по ее ощущениям, шел уже на минуты: если она не умрет от энцефалита, то вполне может скончаться от отвращения. В регистратуру клинического госпиталя в Лапине Таня влетела с криками: «На мне клещ! На мне клещ!» Администратор, молодой флегматичный мужчина, тихо уточнил: «Где?» Таня очень хотела ответить в рифму, но ситуация была очень серьезной, поэтому она ответила: «В пупке».

Через 5 минут она уже лежала на кушетке и тряслась. Таня очень хотела поскорее избавиться от клеща, но от мысли о том, что кто-то еще будет ковыряться в ее пупке, ей становилось дурно. Дежурный ортопед-травматолог заметил ее настроение и велел медсестре на всякий случай придержать Танины руки. «Вы хоть делали это раньше?» – с надеждой спросила Таня. «Нет, я в первый раз», – пошутил доктор и демонически рассмеялся вместе с медсестрой.

Валера почуял неладное, когда его залили какой-то жидкостью. Потом кто-то зажал его тело между двух толстых и мягких бревен и принялся крутить по часовой стрелке. Сосало-хоботок начало выкручиваться из вкусной женской плоти так стремительно, что у Валеры закружилась голова и хрустнули суставы. Еще один поворот туловища и Валеру с головой и хоботом вытащили из женщины и закинули в прозрачную пластиковую коробку.

«Голова вроде цела вся, живой. Отправим его на анализ. Вдруг энцефалитный», – сказал врач. Валера в смятении встал на задние ноги и закричал, что есть мочи, что он приличный клещ и вообще-то следит за собой. Но его не услышали. От бессилья и отчаяния Валера воткнул свой хобот в ватный диск, смоченный каким-то раствором, и тут же упал, одурманенный.

«Так вот зачем нужен был первичный прием ортопеда-травматолога за 7300 рублей, – осенило Таню. – Чтобы, не дай Бог, клещу лапку или голову не сломать». Само «извлечение клеща» стоило по прейскуранту еще 13 900. Видимо, манипуляция считалась настолько сложной и опасной, что госпиталь сравнял ее по цене с задней трепанацией склеры глаза. «Вот же повезло, – подумала Таня, – что к таким профессионалам попала». Даже к клещу – как к человеку.

Валера бегал по коробке пока опять не свалился без сил. Он понял, что выхода нет, и смирился с жестокостью этого мира. Когда его достали из коробки металлическим пинцетом и положили под залитое светом стекло микроскопа, он даже не сопротивлялся. Валера вспоминал, как ловко он запрыгнул на эту чудесную женщину, как вкусна была ее кровь, и думал, как счастливы они могли бы быть. «Я ни о чем не жалею!» – крикнул он, и струя жидкого азота устремилась к нему.

«Вирус клещевого энцефалита, боррелии, эрлихиоз – не обнаружены», – зачитала Таня бланк пришедшего ей на почту анализа клеща. «Чист, как ангел», – вздохнула она.

А Валера улыбнулся ей откуда-то сверху во весь свой колюще-сосущий ротовой аппарат.

Не влезай, убьет!

Таня с детства любила пройтись по острию. Если ей говорили: «Таня, не делай этого, это опасно», – она обязательно «это» делала. Запреты будили в ней исследователя.

«Не суй голову между прутьев, застрянешь», – говорила бабушка. На следующий же день Таня засунула голову между лестничных прутьев в подъезде. Туда голова прошла, обратно – нет. Мешали уши. Согнувшись буквой «Г», Таня стояла в подъезде до прихода слесаря. Он разогнул прутья гаечным ключом, сердито посмотрел на Таню, но выпрямлять прутья не стал. Искривленные, они должны были напоминать Тане, в какой неловкой ситуации она побывала.

В другой раз Таня напихала себе в нос пушистых вербных почек – котиков. Часть котиков вытащили, а часть так и осталась где-то в Тане. Мама сказала, что они теперь там у нее загниют. Но где «там», не уточнила. С тех пор каждый раз, когда Таня заболевала и у нее случался насморк, она думала, что это котики передают ей привет.

Еще были: ключ с узкой дыркой, надетый Таней на палец до самого основания, палец застрял и распух, уже думали вызывать сварщика, но обошлось. Язык, прилипший на морозе к дверной ручке подъезда. Колоски пшеницы, впившиеся в Танино горло, как сюрикэны. И много чего еще, что Таню не убило, но закалило.

По мере взросления ставки росли. Студенткой иняза Таня каждый год ездила в Америку по программам студенческих стажировок. Тем летом ее отправили на Кейп-Код работать официанткой в богом забытой таверне. Работа Тане сразу не понравилась. К тому же управляющий возьми да и скажи: «До конца сентября не вздумай куда-либо рыпаться». Через два дня Таня сбежала.

Стас и Виталик, едва знакомые нелегалы из Челябинска, предложили подвезти Таню до Бостона на своем полуразвалившемся «Корвете». «Там, – сказали они, – ты легко найдешь новую работу». Пожить на первых порах они предложили у себя, в Роксбери.

Даже из окна дребезжащего «Корвета» Роксбери показался Тане недружелюбным: однотипные, старые дома, разрисованные граффити, выбитые стекла, много мусорных баков и мусора – который почему-то валялся возле баков, а не в них. Ремонтные мастерские, гаражи, много старых покрышек и мало белокожих людей. «У нас интернациональный район, – гордо сообщили челябинцы. – Главное соблюдать меры предосторожности». Какие именно, они так и не объяснили.

На следующее утро Стас и Виталик ушли на работу. Перед уходом Стас предупредил: «Ты, это, не выходи пока никуда, это небезопасно. У меня завтра выходной, я тебе сам все покажу».

«Не ходить… опасно», – вслух проговорила Таня.

Через несколько минут она уже натягивала черный спортивный комбинезон для занятий аэробикой. Таня всегда была физически активна и не собиралась изменять своим привычкам только потому, что оказалась в каком-то там Роксбери. «Знакомство с районом лучше всего начинать с утренней пробежки», – решила она и сделала хвост на макушке.

В комбинезоне Таня выглядела, как модель журнала «Шейп». Но у него был один недостаток – ни одного кармана. Поэтому Таня взяла с собой только ключ на веревочке, который повесила на шею.

Было 10.30 утра. Таня вышла из дома и огляделась: слева простиралось подобие сквера, где группа афроамериканцев курила какую-то пластмассовую трубку – одну на всех. Таня решила быть осторожной и побежала направо. Ничем не примечательная, грязноватая улица одинаковых таунхаусов уныло тянулась до перекрестка со светофором, откуда Таня снова повернула направо и побежала трусцой вдоль бесконечной вереницы ремонтных мастерских, мелких магазинчиков и многоквартирных домов. Иногда прохожие останавливались и смотрели ей вслед так, как будто никогда не видели симпатичных белых девушек в обтягивающих черных комбинезонах, грациозно бегущих по Уивер-вей.

Было жарко. Таня устала и захотела пить. К тому же примерно с середины пути рядом с ней все время бежал какой-то чернокожий мужик в сандалиях и громко пел. А некоторые прохожие мужского пола несколько раз пытались дотронуться до нее. Таня услышала много новых, не английских слов, сказанных ей вслед. «Ну в целом, не так уж это и опасно», – подумала Таня и решила, что пора возвращаться.

Она полагала, что ее квартал находится за поворотом, после двух светофоров. Но это был не ее квартал. На перпендикулярной и параллельной улицах его тоже не было. А самое главное, Таня даже не знала название улицы, на которой жила, – она помнила только табличку 15 на доме и обожженную, разрисованную граффити «Fuck Gwen» стену.

С собой у Тани был только ключ на веревочке и черный обтягивающий комбинезон.

Поначалу она просто металась по району. Но чем больше суетилась, тем хуже соображала, где находится, и тем больше привлекала внимание окружающих. Попросить помощи у местного населения было непросто. «Здравствуйте, я Таня и я потерялась. Я не знаю, где я живу, у меня нет с собой никаких документов, и я не знаю ни одного телефона, по которому можно позвонить и узнать адрес, по которому я проживаю», – так звучало бы ее обращение.

А желающих помочь Тане среди мужского населения района становилось все больше. Чернокожий мужик, что бежал рядом с Таней и пел, заметил конкуренцию и предпринял активные попытки познакомиться. Он называл ее «darling» и странно двигал бедрами, пытаясь схватить за руку.

И тут Таня разозлилась – на себя, на жару, на обтягивающий комбинезон и сумасшедшего чернокожего мужика. «Да пошел ты на хуй отсюда!!!» – закричала она по-русски и выпучила глаза, как это делала ее мама, когда выгоняла со стройки очередного прораба.

Пока ее сталкер соображал, куда ему следует идти, Таня решила действовать и уверенно шагнула в распахнутые ворота автомастерской, расположенной рядом. Вытащив из-под машины очень грязного и очень удивленного механика, Таня попросила: «Вызовите полицию. Я потерялась».

Полиция приехала почти сразу же. «Из какого района вы сюда забежали, мисс?» Таня рассказала все как есть.

Полицейские купили ей воды и кофе, и долго возили по улицам Роксбери в поисках дома номер 15 и загадочной граффити «ебаная Гвен». Таня сидела на заднем сиденье машины, отгороженная от полицейских металлической решеткой, и думала: «Вот это я пробежалась».

К 6 вечера Гвен была обнаружена, а вместе с ней и дом номер 15. Полицейские захотели убедиться, что с Таней и дальше все будет в порядке, и зашли в дом. Хозяева дома, нелегалы из Челябинска Стас и Виталик чуть не подавились кукурузными хлопьями.

«Ваша спортсменка? – спросили полицейские. – Вы одну ее больше не отпускайте».

Когда они ушли, на Таню пристально смотрели две пары глаз, требующих объяснений.