Помоги проекту - поделись книгой:
Дама устроилась в соседнем кресле. Несмотря на то, что поля шляпы затеняли лицо, в закатном солнце было легко рассмотреть, что ей немало лет и что она все еще красива.
– Вы здесь с друзьями, как я заметила?
– Да, – Вэл попробовала коктейль и благодарно кивнула официанту, – мы с подругами из Люнденвика, и еще… знакомые к нам присоединились. Ой, я не представилась: меня зовут Валери Смит-Джонс.
– Очень приятно, – дама снова улыбнулась, это ей очень шло. – А я Тесса Торнвуд.
– Госпожа Торнвуд…
– Лучше просто Тесса, мне так привычнее.
– Тогда я Вэл.
Они чокнулись стаканами с коктейлями и отпили по глотку. Напиток тек через трубочку прохладной струйкой и вдруг взрывался на языке малиной, мятой, сладостью и кислотой, ледяными и неожиданно огненными искрами.
– Ого, – одобрительно кивнула старшая из женщин. – А совсем неплохо!
Все еще ослепительный огненный шар потихоньку клонился к скалам слева от пляжа, сейчас они были почти черными с алой кромкой. Морская гладь потемнела, стала густо-синей, но там, где попадали лучи, она вдруг вспыхивала ярко-фиолетовой или серебряной искрой.
– Это невозможно нарисовать, к сожалению, – вдруг проговорила госпожа Торнвуд. – А может быть, и к счастью, потому что мне страшно представить, какая магия таилась бы в работах такого живописца.
– Так вы художник, вот откуда я вас знаю! – Валери вскочила, потом снова села. – Мы были на вашей выставке в Тэйт в июле!
– Ну, там были не только мои работы.
– Да-да, я помню! Потрясающая была выставка! Ваши пейзажи и портреты, особенно портрет старухи в розовом, и рядом работы Юэна Сведенхальса… И еще этот невероятный художник, который рисует лед, откуда-то с севера царства Русь!
– Борисов, Александр Борисов, – кивнула Тесса. – Он из Архангельска. Да, у него совершенно удивительные вещи. Я даже договорилась с ним, что в декабре поеду туда поработать с ним вместе, понять, как он видит лед.
– Там же холодно!
– О да… Но ведь известно, что нет плохой погоды, есть только неправильная одежда, – она рассмеялась. – Ну, не буду вас больше задерживать, вон ваши друзья.
На террасу и в самом деле выходила вся остальная компания, с прихрамывающим Робертом во главе.
Солнце еще не коснулось горизонта, но ждать этого момента было недолго. Лавернье остановил экипаж возле ворот Хан аль-Кади, расплатился с водителем и шагнул под своды базара. Торговля почти окончилась; многие лавки уже были закрыты, а в открытых продавцы неспешно собирали товары или пили горячий кофе, откинувшись и вытянув ноги. Пьер знал дорогу до зала собраний общины коптов, и ему не нужно было никому задавать вопросов. Он шел по проходу между лавками с коврами и шелком, свернул в ряды оружейников, миновал пряности… Наконец, дорога вывела его на площадь к круглому белому зданию с широким куполом. Распахнув тяжелую резную дверь, он вошел.
Аукцион был обставлен почти по-домашнему: участники сидели на коврах, опираясь на разложенные повсюду шелковые подушки, пили чай или кофе из небольших фарфоровых чашек и неспешно беседовали. Лавернье усмехнулся: видывал он уже таких же степенных старцев, которые, желая получить приглянувшийся лот, могли и в бороду сопернику вцепиться. Коротко поклонившись почтенному собранию, он подошел к столу, за которым перед компьютером сидел секретарь, зарегистрировался и получил свой номер. В это время за его спиной раздался скрипучий голос:
– Пьер, мальчик мой!
Маг сцепил зубы, надел на лицо самую сладкую улыбку и повернулся. Один из седобородых старцев кивал ему, указывая на соседнюю подушку.
– Почтенный Хасими, рад видеть вас! – Лавернье слегка поклонился, но садиться не стал: если Аббасу Хасими дать возможность, он заговорит тебя насмерть, а сам даже не утомится.
– Садись, садись, мой дорогой, я тут как раз рассказываю своим друзьям, как лечил покойного Павсания от геморроя.
На лицах сидящих поблизости старцев было написано столько же интереса к названной проблеме, сколько могло бы обнаружиться на физиономии орка перед чашей с несоленым холодным рисом.
– Спасибо, почтенный Хасими, – Пьер снова слегка обозначил поклон, – но мне непременно нужно поговорить с уважаемым Шенудой. А потом я сразу же присоединюсь к вашему собранию!
Секретарь, с трудом давивший в себе неприличное хихиканье, кивнул в сторону большого ковра, что закрывал проход в соседнее помещение, и Лавернье ретировался.
Бутрос Шенуда просматривал что-то на экране компьютера, изредка делая пометки в бумажном списке. Он опустил очки на кончик носа и посмотрел на гостя:
– Пришел все-таки?
– А куда бы я делся? – вопросом на вопрос ответил маг. – Скажи мне, Бутрос, эта публика, что сидит там и пьет чай, они всерьез собираются покупать что-то?
– Вряд ли. Магией практически никто из них не владеет, поэтому рассчитывают только на какие-то неожиданные редкости или древние артефакты, что могут найтись в доме практикующего мага.
– Я хочу купить дом целиком, – сказал Лавернье. – Насколько мне известно, в условиях аукциона такая возможность прописана?
Шенуда вновь посмотрел на него поверх очков и усмехнулся:
– Вот через пять минут я в качестве душеприказчика буду читать завещание, там все сказано. А у тебя хватит денег на такую покупку?
– Если будет недоставать, я у тебя займу.
Пьер не слишком представлял себе, в какую сумму оценен старый дом и его содержимое, как и то, достаточно ли у него средств, чтобы расплатиться. Но именно в эту минуту он понял внезапно: если откажется от участия в аукционе, не узнает загадку таинственной магии, стихии, найденной Павсанием Гиретом, то жалеть об этом будет всю жизнь.
Удар молотка погасил шумок в зале, и седые бороды собравшихся согласно повернулись к Бутросу Шенуде, стоящему за кафедрой.
– Итак, – Бутрос оглядел зал и кивнул каким-то своим мыслям, – начнем с завещания.
С негромким хрустом развернулся свиток, чуть слышно стукнула о дерево кафедры красная сургучная печать; в зале стало так тихо, что Лавернье услышал сигнал чьего-то коммуникатора на площади.
Откашлявшись, оратор начал читать:
«Завещание.
Я, Павсаний Гирет, сын Диодора, рожденный тринадцатого июня одна тысяча девятьсот десятого года, маг, настоящим документом делаю окончательное распоряжение:
Все мое имущество, каковое ко дню моей смерти окажется мне принадлежащим, в чем бы оно ни заключалось и где бы ни находилось, должно быть продано с аукциона в городе Аль-Искандария не позднее, чем через две недели после похорон.
Деньги, вырученные от продажи моего имущества, после оплаты положенных пошлин и налогов, должны быть употреблены следующим образом: половину суммы следует передать коптской общине Аль-Искандарии без каких-либо ограничений в благодарность за оказанную мне поддержку. Вторую половину вырученной суммы я завещаю тому, кто приобретет мой дом. Возлагаю на него обязанность организовать в Академии Магии города Лютеции, Галлия, лабораторию для изучения моих магических разработок. Также возлагаю на него обязанность выделить место для проживания и достойное содержание Мариам Хенкси, вдове, служившей у меня.
Исполнителем данного завещания (душеприказчиком) назначаю главу общины Бутроса Иустина Шенуду. А в случае невозможности исполнения им этих обязанностей – секретаря общины Иегуду Хаваля.
Писано в Аль-Искандарии 17 июля 2184 года от О.Д.
Почтенный Бутрос Шенуда опустил свиток, обвел глазами зал и. откашлявшись, добавил:
– Магическая печать заверена нотариусом Якубом Гурани.
Старцы в зале отмерли, зашуршали шелком халатов, и чей-то тенорок громко спросил:
– А список имущества есть?
– Есть, конечно, – Бутрос приподнял над кафедрой несколько скрепленных листов бумаги. – Какой же аукцион без списка? Итак, лот номер один… лодка парусная под названием «Мария», Стартовая цена восемьдесят золотых тетрадрахм.
«Сто шестьдесят дукатов, – привычно пересчитал Лавернье. – Недорого. Но и ни к чему».
Оказалось, что Павсаний был человеком совсем не бедным. Дом с его содержимым шел в списке последним, двенадцатым пунктом. Так что раньше него были оглашены и проданы не только та самая лодка, но и три торговых места в рыбном, оружейном и артефактном рядах, и доля в ковровой фабрике, и другие, совершенно Пьеру неинтересные вещи. Наконец утомившийся и слегка охрипший Шенуда сказал:
– Последний пункт списка – жилой дом по адресу квартал Аль-Аттарин, улица Нобар, тридцать два. Условия продажи данной собственности были оглашены в завещании. Стартовая цена – пять тысяч тетрадрахм.
Через полчаса Лавернье стал собственником совершенно ненужного ему, хотя и крепкого, дома в этом чужом городе, да еще и взвалил на себя обязанности, от которых отказался бы с радостью, если бы…
Если бы, в том-то и дело.
В торгах, помимо него, участвовали еще четверо. И если трех местных купцов он неплохо знал, то вот последний участник торгов был темной лошадкой. Как и сам Лавернье, он молчал и позевывал в течение всего аукциона, и оживился лишь на последнем пункте списка. Торговался незнакомец отчаянно, именно из-за него Пьеру придется вывернуть карманы подчистую, чтобы расплатиться за свою покупку. И если бы вчера ему на счет не пришел платеж за проданную коллекцию чиньских ваз с различными магическими свойствами, денег бы могло и не хватить. «Темная лошадка» отстала всего на полкорпуса…
Оформив все бумаги и нажав на коммуникаторе клавишу платежа, маг одним глотком допил остывший кофе и сказал Бутросу:
– Давай ключи.
– Держи, – тот протянул связку и усмехнулся. – Все надеешься получить свой золотой клад?
– Ну, зачем-то же Павсаний хотел, чтобы я успел на аукцион. Он был странным человеком, но не глупцом и не безумцем.
– Не понравился мне этот чужак, – покачал головой копт. – Вроде не к чему придраться. Твой коллега из Нового Света, все документы в порядке…
– Ты у него и документы проверил? – восхитился Лавернье. – Силен!
– Ну, мало ли кто мимо проходил… Надо быть внимательным, нас, коптов, долго этому обучали.
– Так ведь и я чужак.
– Да, – согласился с ним Бутрос и с хитрой улыбкой поднял палец. – Но ты свой. А этот Джон Хортон совершенно посторонний. И знаешь что, тезка? Пожалуй, отправлю я двоих своих сыновей проводить тебя до твоего нового дома и побыть там до утра. На всякий случай.
– Спасибо, Бутрос, – Пьер пожал тому руку и встал.
Сыновья почтенного копта были высокими, широкоплечими и молчаливыми. Один из них держал в руке поводок такого же молчаливого темно-серого пса размером чуть поменьше лошади, у второго на плече висел карабин. Через несколько минут Лавернье уже отпирал дверь дома.
Свет везде был погашен: старая Мариам ушла в свою лачугу по соседству и, должно быть, давно легла спать. Один из братьев, представившийся как Макарий, устроился рядом с входной дверью, второй, Галит, расположился во внутреннем дворе под оливой в компании пса.
– Будто и впрямь нападения ждем, – пробормотал Пьер.
– Отец велел охранять, – укоризненно посмотрел на него Макарий. – Мы охраняем.
Маг кивнул и ушел в кабинет; ему не терпелось открыть сейф и увидеть, на что же он потратил такую прорву денег.
Софи жалобно посмотрела на солидный кусок жареной рыбы, лежавший у нее на тарелке:
– Не влезает больше…
– А ты вот вина еще глоточек выпей, – Крис тут же и налил в ее бокал домашнего белого вина.
– И вина не могу. Все, место в животе кончилось.
– Завтра жалеть будешь.
– Буду.
Таверна, куда компания пришла ужинать, была выбрана по рекомендации портье гостиницы. Тот весьма хвалил ее отличную кухню, расписывал свежесть продуктов и достоинства домашнего вина. Валери обоснованно заподозрила, что хозяин таверны приходится этому портье близким родственником. С другой стороны, все было и в самом деле хорошо приготовлено, вот только порции…
Роберт, улыбаясь, отпил глоток легкого вина, пахнущего яблоками, леденцами и хрустящим свежим огурцом. Жизнь наконец-то обретала краски, почти забытые за время монастырского существования. Расшифровка надписи сдвинулась с места благодаря такой неожиданной помощи прекрасной блондинки; Валери пробудет здесь, на Крите, две недели, если она не потеряет интереса к этим старым черепкам, возможно… возможно.
Он покачал головой: спустись с небес на землю, Элторп! Вы пока что сумели только лишь предположить систему записи, закономерности, свойственные тексту. До расшифровки еще шагать и шагать…
Чтобы отвлечься от этих мыслей он спросил у сидевшей рядом Лидии:
– Какие планы у вас на завтра? Хотя какие планы могут быть во время отпуска, о чем я…
– Ну, вообще-то, как раз на завтра у нас планы есть, – улыбнулась девушка. – Завтра ведь вторник? Во вторник мы собирались отправиться в поход по ущелью Самарья. Вы были там?
– Нет, – Роберт пожал плечами. – Там же ничего нет, просто длинное ущелье; где-то голые скалы, где-то заросшие кустарником.
– Говорят, там очень живописно, – вмешалась в разговор Вэл. – И потом, ну невозможно же две с лишним недели провести на пляже!
– Да, жаль, что я в любом случае не смогу составить вам компанию!
Поделиться книгой: