Странствия Ветра

— У меня приличное заведение, а ты кацеухого притащила. Нет для тебя комнаты!

Грустно вздохнув, Лаэль развернулась и пошла к выходу. Я невольно сжал кулаки, но рассудив, что, развязав конфликт, ничего от этого не выиграю, а только приобрету кучу проблем, погасил свой гнев. Посетители трактира, среди которых, кстати, было несколько рейнджеров, провожали нас неодобрительным гулом.

На других постоялых дворах, куда мы с Лаэль заглядывали, нас ждал не менее «радушный» прием. Эльфы воспринимали меня как существо второго сорта и осуждали Лаэль за связь с таковым. Пришлось услышать и «вали отсюда, куцеухий!», и «забирай своего ущербного и убирайся!», и «оставь неполноценного в загоне для скота и тогда, быть может, найду для тебя комнату!». С каждым разом Лаэль становилась все печальнее, а я, как ни странно, стал воспринимать происходящее философски. В одиночку изменить положение вещей мне не удастся, лишь очередной катаклизм сможет излечить этот эльфийский недуг шовинизма. Конечно, неприятно быть объектом презрения, но я в этом мире задержусь ненадолго, а вот местных инородцев жаль. Потому-то они и селятся отдельно, что не желают лишний раз испытывать проявления этой «заразы» на себе. Однажды их терпение может иссякнуть и тогда…Впрочем, история знает множество печальных примеров.

Ночь давно вступила в свои права, а наши поиски ночлега в этом негостеприимном городе так и не увенчались успехом. Улочки давно опустели, лишь иногда нам попадались хмельные компании загулявших рейнджеров. Заметив их, мы предпочитали свернуть на соседнюю улицу, иначе непременно стали бы участниками не одной потасовки. Наконец я предложил Лаэль покинуть пределы города и переночевать в палатке. Она заглянула мне в глаза и, грустно улыбнувшись, призналась, что уже давно направляется к южному выходу из города.

Больше не заглядывая на постоялые дворы, мы почти дошли до городской окраины, когда стали случайными свидетелями учиненного пьяной компанией рейнджеров нападения на винную лавку. Бравые служивые выволокли хозяина лавки на улицу и стали избивать ногами, приговаривая, что негоже требовать денег с тех, кто своей кровью защищает от нежити жителей Дубрав. Затем достали клинки и принялись кромсать ветви растения, образующего фасад лавки. Выскочившую с криками жену лавочника несколькими хлесткими ударами заставили замолчать. После этого выкатили из магазинчика бочонки с вином, несколько разбили, а уцелевшие с веселым гоготом покатили вниз по улице.

Когда пьяная компания удалилась на достаточное расстояние, Лаэль тут же бросилась на помощь зашевелившейся супруге лавочника. Я же подошел к лежавшему без сознания немолодому эльфу. Мародеры «поработали» над ним основательно, превратив лицо в один сплошной кровоподтек. Помимо этого, у бедняги были сломаны кисти рук (он пытался прикрыть лицо, вот и заработал переломы) и несколько ребер. Дыхание было прерывистым, а на губах пузырилась кровавая пена. Я попытался расстегнуть одежду, чтобы облегчить дыхание, когда лавочника стало рвать.

— Харион, что с тобой! — закричала пришедшая в себя эльфийка и бросилась к мужу.

— Помогите ему, прошу вас! — глядя на нас, взмолилась она и залилась слезами.

Переглянувшись с Лаэль, мы занесли так и не пришедшего в сознание лавочника в торговый зал. Сдвинув два дегустационных столика, положили на импровизированное ложе обмякшее тело и при ярком освещении более пристально стали осматривать пострадавшего.

— Левое легкое повреждено осколком ребра и очень быстро заполняется кровью, — сообщила Лаэль, приложив ладони к груди лавочника. — Боюсь, я не смогу ничем помочь! Здесь нужен маг-врачеватель хотя бы первого круга посвящения.

— Есть такой! Правда он живет в эвкалиптовом квартале, но я сейчас запрягу нашу повозку и минут через двадцать довезу Хариона к его лечебнице, — заторопилась лавочница.

— Постойте, — удержал я ее. — Не надо никуда ехать. Вы можете просто не успеть! Позвольте мне попробовать?

Видя в глазах обеих эльфиек сомнение, я не стал их убеждать, а будничным тоном попросил отойти от пострадавшего. С недавних пор один из осколков кристалла Кемуэля всегда находился со мной.

Стоило зажать осколок в кулаке, как вокруг руки тут же засияло облако благотворной энергии. Когда же я настроился должным образом, то сияло уже все мое тело. По всей видимости, в мире, заполненном магией жизни, заключенная в осколке энергия проявляла себя в сотни раз эффективней, чем в мирах, лишенных магии. Мне осталось лишь направить ее в тело несчастного лавочника и наблюдать, как буквально за считанные мгновения наступило полное выздоровление. Только что находившийся при смерти эльф открыл глаза и с непониманием стал озираться.

Кристалл уже давно перекочевал во внутренний карман, а мое тело все еще сияло от заполнившей его благотворной энергии. Я ощущал необычайную легкость, невольно вспомнив свои впечатления в мире метатронов.

— Харион, ты здоров! — первой очнулась от увиденного лавочница и бросилась к своему супругу.

— Этого просто не может быть! — прошептала Лаэль, осторожно взяв меня за руку.

Заполнившая меня благотворная энергия тут же устремилась к ней, распределившись поровну между нами.

— Ой! — воскликнула Лаэль и прищурилась от удовольствия. — Ты такой «светлый», теперь я точно никому тебя не отдам! Надо же, иномирец, способный к магии! Я так счастлива!

Испытываемые Лаэль эмоции благодаря объединившей нас энергии я ощущал как свои и понял, что никогда еще не чувствовал такой искренней нежности ни к одной из девушек. И это чувство не было навеяно чарами, оно было настоящим.

Глава 7

Чувства, что сейчас бурлили в душе эльфийки, рвались наружу, но Лаэль боялась даже пошевелиться, чтобы не потревожить сон ее мужчины. Да, да, теперь в самом деле ее! Все, что между ними только что произошло, окончательно развеяло сомнения, еще недавно терзавшие девушку. Когда человек, именно человек, а не куцеухий (теперь она даже про себя не могла называть его этим обидным прозвищем), стал с легкостью оперировать неведомой Лаэль целительной энергией, она была поражена до глубины души. Последовавшее затем почти мгновенное исцеление лавочника прошло для нее как само собой разумеющееся. Ее человек сиял такой светлой и чистой энергией, что не влюбиться в него было просто невозможно. Лаэль и прежде испытывала к нему симпатию, но только что рожденное чувство было во много раз сильней, мгновенно заполнив ее душу до краев. Девушка вдруг поняла, что если сейчас хотя бы не коснется любимого, то просто задохнется от нахлынувших чувств. Прикосновение к его руке послужило началом не только энергетического объединения, но и чувственно-ментального слияния. Показалось, что время остановилось. Лаэль была счастлива и охотно делилась своими эмоциями с Ветром, получая в ответ исходящие от него волны теплоты и нежности.

— Спасибо, спасибо, спасибо! — восторженно завопила лавочница, плюхнувшись в ноги Ветра, тем самым разрушая волшебство момента.

Все, что происходило дальше, Лаэль, погруженная в свои переживания, воспринимала как досадную, но неизбежную паузу в их с Ветром сенсуальном диалоге. Благодарное щебетание хозяйки лавки и растерянно-сдержанные речи еще недавно находившегося на волосок от смерти Хариона Лаэль воспринимала как фон. Ветер что-то говорил им в ответ, о чем-то договаривался. Лаэль же только улыбалась и рассматривала черты лица любимого. Затем они куда-то поднимались по лестнице и оказались в небольшой, освещенной всего лишь одним светильником комнате. Харион в чем-то оправдывался и разводил руками, затем появилась хозяйка и расставила на столе тарелки с едой. Автоматически поглощая пищу, Лаэль односложно отвечала на вопросы лавочников и очень удивилась, когда заметила, что хозяйка постелила помимо большой кровати еще и на полу. Наконец они остались одни!

Не говоря ни слова Лаэль, прижалась к груди человека и, обратившись к внутреннему источнику силы, постаралась воспроизвести энергию, которой с ней поделился Ветер. Облако светлой энергии вновь окутало их своим уютным теплом, и, трепеща от близости любимого, Лаэль полностью открылась ему, не оставляя в тайне ничего. Ветер ответил не сразу, а когда открылся, лицо эльфийки засияло счастливой улыбкой. Вспыхнувшее чувство оказалось взаимным, и теперь между ними не оставалось ничего тайного. Лаэль потянулась к губам Ветра и утонула в страстном поцелуе. Эмоциональное единение гармонично дополнилось физической близостью, в которой этой ночью полностью растворились влюбленные.

Первые лучи восходящего над городом Светила заиграли на стенах их неожиданного ночлега, когда счастливая Лаэль наконец уснула.

* * *

Проснулся я довольно поздно. Стараясь не шуметь, быстро оделся и поспешил на первый этаж, чтобы спросить, где можно умыться, и разузнать о завтраке. Хозяйка встретила меня понимающей улыбкой и сообщила, что завтрак уже давно нас дожидается. В помещении, служившем одновременно умывальником, душем и мини-бассейном, я столкнулся с Харионом. Поздоровавшись, он похлопал меня по плечу и одобрительно поведал, что никогда еще не видел такого энергетического шторма, какой бушевал сегодня ночью на втором этаже его лавки. В ответ на мою смущенную физиономию Харион добродушно хмыкнул и направился к выходу.

— Постойте! — остановил я его. — Не подскажете, что лучше подарить девушке-эльфийке в качестве признания в своих чувствах?

— Цветы красной орхидеи олицетворяют пламя любви. Подари ей цветок.

— А где его можно найти? — не унимался я.

— Да сейчас принесу, — улыбнулся Харион. — В одной из развилок ветвей нашего домообразующего дерева разбита небольшая клумба.

Выгрузив с подноса тарелки с незамысловатым завтраком, я водрузил в центре столика изящно выгнутый глиняный сосуд, в котором Харион принес мне крупный бордово-красный цветок, и тихо позвал Лаэль.

Объединившая нас энергия кристалла Кемуэля, как и схожая с ней, но воспроизведенная Лаэль, давно развеялись, а наше эмоционально-чувственное единение только усилилось. Пока девушка спала, я ощущал исходившее от нее безмятежное спокойствие, но вот она проснулась, и целая гамма эмоций коснулась меня. Приятная истома сменилась нежной теплотой, когда Лаэль встретилась со мной взглядом, а заметив на столе цветок орхидеи, искупала в восторге и щемящем чувстве счастья. Для меня это было в новинку. Сопереживать чувства другого человека (пусть Лаэль и представительница иной расы) и знать, что ты также открыт для неё, — странно, необычно, но в высшей степени приятно! Потому и завтрак слегка затянулся…

Насытившись, мы обсудили наши дальнейшие действия. Поисковый браслет все так же указывал мне на юг, туда, где, по словам Лаэль, начиналось Поганое Полесье.

— В этих землях путешествовать вдвоем очень опасно, можно натолкнуться на просочившуюся в Дубравы нежить или, того хуже, оказаться поблизости от места массового появления очередного полчища умертвий. Может, стоит разузнать у кого-то из рейнджеров, когда в Поганое Полесье отправляется очередной отряд новобранцев, и присоединиться к нему? — предложила Лаэль.

— Конечно, примкнуть к отряду идея хорошая, — стал рассуждать я. — Но, во-первых, придется ждать, и неизвестно, сколько дней. Во-вторых, согласится ли командование отряда принять в попутчики девушку, да еще и с довеском в виде человека. Вчера я в полной мере ощутил на себе, как относятся к иномирцам твои соплеменники, и отчего-то уверен, что нам откажут.

Грустно вздохнув, Лаэль согласилась с моими доводами, и мы решили отправиться в путь завтра, на рассвете. Весь же сегодняшний день договорились посвятить закупке продовольствия и отдыху.

Сутки, отведенные на отдых, пролетели незаметно. Тепло попрощавшись с приютившей нас четой, мы отправились на юг.

Вымощенная гравием и хорошо утрамбованная дорога через какое-то время превратилась в грунтовку, и стали заметны изменения в окружающем нас лесу. Сначала изредка, а затем все чаще и чаще на деревьях стали попадаться больные и засохшие ветви. Изменился и запах леса. В воздухе теперь явственно ощущались нотки древесного тлена. Лаэль, излучавшая в начале пути жизнерадостность, с каждым пройденным километром становилась все более задумчивой и печальной. Нужно было как-то отвлечь ее от мрачных мыслей, и я стал рассказывать всякие забавные и курьезные случаи, свидетелем или участником которых мне довелось побывать во время моих многочисленных странствий. Лаэль снова стала улыбаться, а тут еще и дорога вывела нас на большую поляну с несколькими оборудованными для привала кострищами, и я предложил остановиться на обед.

На краю поляны возвышалась целая груда сухих ветвей. Достав из нее несколько хворостин, я успел развести костер, пока Лаэль ходила с котелком к небольшому ручью, проложившему свое русло поблизости от перелесья.

Мы успели справиться с овощным рагу и, сыто улыбаясь, потягивали ароматный травяной чай, когда на поляну верхом на лошадях выехал отряд рейнджеров. Возглавлявший отряд эльф поднял руку, призывая остановиться, и направил своего коня в нашу сторону. Подъехав вплотную, он воскликнул:

— Бойцы, нас на привале ожидает сладкий приз! Юная плебейка посетила наш бивак, дабы скрасить нам отдых!

Со стороны отряда послышались смешки и улюлюканье.

— Правда, она зачем-то притащила с собой грязного куцеухого, — с интонациями издевки продолжил эльф. — Но мы ведь с вами не против? Надо же нам на ком-то отрабатывать удары!

Рейнджеры одобрительно загомонили и тоже направили своих лошадей в нашу сторону.

Я потянулся за клинками-мачете, а разгневанная Лаэль вскочила на ноги.

— Остановитесь! Одумайтесь! — закричала она. — Вы ведь рейнджеры, опора и защита народа, а ведете себя хуже отщепенцев-разбойников!

Поравнявшийся с нами эльф спрыгнул с седла и зло процедил:

— Ты находишься на территории Поганого Полесья, а здесь действуют законы войны. Так что ты наш законный трофей!

Он попытался схватить Лаэль за одежду, но я не мог этого допустить. Эльф даже не успел ничего понять, как лишился руки и головы.

Надо отдать должное Лаэль, она не растерялась, а вытянула руки в сторону приближавшихся рейнджеров и выкрикнула заклинание. В тот же миг трава под копытами лошадей превратилась в острые шипы. Животные взвились на дыбы и, сбрасывая всадников, заметались по поляне, еще больше травмируя ноги. Конское ржание вперемешку с гневными выкриками рейнджеров разнеслось над перелесьем. Но вот кто-то из бойцов применил магию, стебли окружавшей нас травы стали удлиняться, превратившись в обоюдоострые плети, и со свистящим звуком стали хлестать то место, где мы только что находились. За мгновение до этого наши с Лаэль сознания объединились, и мы стали действовать согласованно, как единый организм, причем девушка безоговорочно уступила мне право приоритета. Основное правило выживания во время боестолкновения на открытой местности гласит: нанеся удар, не забудь переместиться, ведь противник в ответ ударит в ту точку, откуда ты атаковал. Мой ментальный посыл Лаэль поняла правильно и метнулась в указанную мной зону, а я, прикрываясь телом бьющейся в агонии лошади, выскочил на оперативный простор, и, ускорившись, поравнялся с двумя зазевавшимися рейнджерами. Завязалась короткая схватка, из которой я вышел победителем, получив лишь небольшой порез левого плеча. Заклинание Лаэль, отрастившее на траве шипы, уже давно было нейтрализовано, но моя эльфийка готовила следующее, и оно должно было скрыть от врагов наши перемещения. Прямо перед противником из земли стали появляться невысокие стебли, унизанные гроздями желтых округлых плодов. Когда я закончил с двойкой рейнджеров, плоды полопались и в воздух поднялась взвесь из мельчайшей желтой пыльцы, временно лишив противника визуального контакта с нами. Воспользовавшись моментом, я вновь переместился, и когда облака желтой пыльцы развеялись, оказался на удобной позиции за спинами врагов. Сокращать дистанцию, чтобы воспользоваться клинками-мачете, было опасно (мой рывок не остался бы незамеченным), и я решил использовать старые проверенные метательные ножи. Еще трое рейнджеров были повержены, когда противник укрылся за мгновенно выросшей живой изгородью. И тут оставшиеся рейнджеры задействовали всю мощь своей магии. Кроны всех ближайших деревьев пришли в движение, и в нас полетела целая туча оперенных стрел-дротиков, а из земли появились плети с мясистыми листьями и продолговатыми плодами.

«Бешенные огурцы! — мысленно передала мне свое беспокойство Лаэль. — Берегись! Они выстреливают ядовитыми семенами!»

Теперь настала наша очередь метаться по поляне, уворачиваясь от стрел и острых маленьких семян. Получив две стрелы в бедро и одну чуть выше лопатки, я рухнул на землю и укрылся от обстрела телом поверженного врага. Лаэль же, обежав уже затихшую лошадь, спряталась за ней. Я, уверенный в благополучном исходе, лихорадочно обдумывал наши дальнейшие действия, когда понял, что произошло что-то непоправимое. Мысли Лаэль стали путаться, и я почувствовал, как она проваливается в беспамятство. Яд огурцов ее убивал! Чувство ужасной потери накрыло меня с головой, вырвав из груди протяжный стон. А потом я вспомнил про осколок кристалла Кемуэля. Мысленно потянувшись к нему, я зачерпнул изрядную часть благотворной энергии и, окутавшись ею, словно коконом, встал во весь рост. Не обращая внимания на летящие в меня снаряды, бросился к возлюбленной и поспешил приложить к ее груди кристалл…

Как только она сделала глубокий вдох и открыла глаза, я превратился в ангела возмездия. В два прыжка оказавшись у защитной изгороди и преодолев ее, даже не заметив, как, я обрушил на укрывшихся за ней рейнджеров свои клинки-мачете. А в ближнем бою мое короткое оружие ожидаемо оказалось намного эффективней длинных эльфийских клинков.

Тяжело дыша, я какое-то время оглядывал бивак в поисках оставшихся противников и не находил. Лишь пара лошадей, чудом уцелевшая в этой мясорубке, жалобно ржала на дальнем краю поляны. А затем меня накрыл отходняк. Прижав к себе всхлипывающую Лаэль, я долго сидел в полной прострации, опершись спиной о круп мертвой лошади.

Первой в себя пришла Лаэль и сообщила, что один из рейнджеров еще жив. Она почувствовала, как он пришел в сознание и пытается наложить на себя исцеляющее заклятье. Подумав, что было бы неплохо его допросить, я направился к раненому.

Глава 8

Оставшийся в живых рейнджер попытался применить ко мне какое-то ментальное заклинание, а когда оно не подействовало, сразу же сдулся. На вопросы отвечал со смесью растерянности и оскорбленного самомнения, даже не пытаясь чего-то утаить. Из его слов получалось, что нам «посчастливилось» столкнуться со вторым звеном личной гвардии главы Круга Возрождения королевы Россаэмилы. Звено выполняло задачу по поиску в указанной зоне Поганого Полесья небесного камня, который был полностью черного цвета. Такой камень нашли, расчистили вокруг него пространство и, подвесив в воздухе магический маяк, отправились к ближайшему городу. После выполненного задания звену полагался недельный отдых. А тут какая-то плебейка на пару с куцеухим совершенно непостижимым образом ухитрилась полностью уничтожить их звено! Дальше рейнджер стал перечислять кары, что непременно посыплются на наши головы за содеянное, и я без сожаления лишил его сознания.

Пока допрашивал выжившего рейнджера, Лаэль успела подлечить двух уцелевших в стычке лошадей и, привязав к седлам нашу нехитрую поклажу, поджидала меня, держа поводья в руках. Дольше задерживаться на поляне не имело смысла, и мы, запрыгнув в седла, взяли направление в указанную рейнджером сторону. Уж очень нам захотелось взглянуть на портальный камень, что так остро потребовался главе Круга Возрождения, да и мой поисковый браслет подтверждал верность выбранного направления.

Если бы не разлитая в окружающем пространстве атмосфера увядания да воспоминания о недавней стычке, то конное путешествие в обществе любимой девушки, наверное, принесло бы массу романтических впечатлений. Но, увы!

Светило клонилось к закату, и мы облюбовали для ночевки небольшую полянку с чахлой пожелтевшей травой. Лишь установив палатку и поужинав, мы смогли сбросить с себя тяжесть пережитого дня, а близость друг друга разожгла наши чувства с новой силой…

* * *

Лаэль проснулась от внезапно нахлынувшего предчувствия подступающей опасности. В ночной тишине раздавалось тревожное фырканье лошадей. Когда она проверила охранное заклинание, наложенное на обступившие поляну деревья, то похолодела от ужаса. Что-то бездушное и жуткое вгрызалось в живую сущность безмолвных старожилов Полесья, превращая их жизненную силу в тлен.

— Через несколько мгновений на поляну хлынет полчище умертвий! — похолодев, заключила она.

Почувствовав эмоции Лаэль, проснулся Ветер. Человек, не задавая вопросов, быстро натянул ботинки, накинул куртку и, схватив свои странные клинки, выскочил из палатки. Эльфийка последовала за ним и, оказавшись снаружи, тут же пропела заклинание «светящийся пух». Из земли проклюнулись и быстро проросли стебли одуванчика с фосфоресцирующим пухом в корзинках соцветий, но их оказалось неожиданно мало. Света от взметнувшегося в воздух пуха едва хватило, чтобы различить силуэты неспешно приближающихся к палатке умертвий. Магия жизни в глубине Поганого Полесья работала плохо!

А между тем Ветер уже вступил в схватку с псевдоживыми порождениями извращенной магии. Его клинки легко перерубали мертвую полуразложившуюся плоть, а медлительные выпады ржавого оружия дурно пахнувших умертвий попросту не успевали достать до верткого и гибкого противника. С каждой минутой на поляне появлялось все больше и больше нежити, и Лаэль поняла, что Ветер не сможет в одиночку долго сдерживать их натиск. Но как ему помочь, если магия жизни дает сбои? А что если… Потянувшись к внутреннему источнику силы, она привычно воссоздала соединившую их с Ветром энергию.

Как человек ни старался, умертвия все же окружили его, а несколько нескладных покачивающихся фигур устремились к Лаэль. Светящийся пух, плававший в воздухе, все меньше давал света и, наконец, потух. Ветер, попытавшийся прорваться к Лаэль, сразу же получил несколько ранений и завертелся на месте, отбиваясь от увеличившей напор нежити. Внезапно на поляне стало светло. Эльфийка, сверкая точно маленькое солнце, с улыбкой шла к нему навстречу. Попытавшиеся приблизиться к ней умертвия в тот же миг рассыпались темной пылью. Окружившая Ветра нежить тут же переключилась на Лаэль и мгновенно поплатилась за это. Коснувшись руки любимого, эльфийка мысленно прошептала:

«Я поняла, энергия нашей любви способна разрушать любые темные силы!»

«Я люблю тебя, моя Звездочка!» — так же мысленно ответил ей человек и, отбросив ставшее ненужным оружие, нежно обнял.

Свечение вокруг влюбленной пары многократно усилилось, а затем от них, словно круги по воде, стали разбегаться волны света. Ночная тьма на какое-то время отступила, а прилегающий к полянке обширный участок Поганого Полесья очистился от порождений тьмы.

— Ты понимаешь, что мы с тобой только что совершили? — оторвавшись от Ветра, произнесла Лаэль. — Мы нашли способ навсегда избавить Великий Лес от поганой напасти!

— Это полностью твоя заслуга! — улыбнулся ей человек. — Ты забываешь, что я не владею магией. Но стоило мне воспользоваться кристаллом, принесенным из далекого светлого мира, как ты научилась воспроизводить заключенную в нем благотворную энергию. Что-то мне подсказывает, что во всей Ойкумене ты единственный маг, способный на такое!

— Наверное, ты мне льстишь! Правда, испытываемые к тебе чувства преобразили мой внутренний источник силы. А сегодня я поняла, что его границы исчезли. Такие массивы энергии, проводниками которых мы только что были, непременно разрушили бы источник даже самого могущественного мага. А я не ощущаю даже усталости!

— Вот видишь, ты у меня особенная и очень симпатичная! — чмокнув эльфийку в нос, засмеялся Ветер.

* * *

Магический маяк мы так и не обнаружили. По всей видимости, его уже погасили. Зато мой поисковый браслет завибрировал, сообщая о приближении к заветному артефакту. Истлевшая растительность служила плохой маскировкой, поэтому затаившийся дозор мы заметили задолго до того, как нам перегородили дорогу. Выскочивший на перерез рейнджер поднял руку, требуя остановиться, а его сослуживцы, обнажив длинные клинки, стали нас окружать.

— Стоять! — громко скомандовал рейнджер. — Кто такие?

— Скромные истребители нежити, — театрально вздохнув, представился я. — Хотим попасть на аудиенцию к Ее Величеству королеве Россаэмиле.

В глазах эльфа отразилась целая гамма эмоций: удивление, непонимание и, наконец, гнев.

— Да как ты смеешь, ущербный, своим поганым языком произносить имя главы Круга Возрождения! — взревел он и знаком приказал своим подчиненным атаковать нас.

«Предоставь их мне», — услышал я мысленно слова Лаэль.

Моя спутница ярко засветилась и, встав в стременах, громко пропела короткое заклинание. В тот же миг все окружающее нас пространство ожило. Серый умирающий лес вдруг заиграл зелеными красками жизни. На деревьях набухли почки и, открывшись, окрасили ветви нежно-салатовой листвой. Пробившись сквозь наст опавших прелых листьев, поднялась сочно-зеленая трава и, в мгновение ока вымахав по пояс опешивших рейнджеров, спеленала им ноги. Бойцы дозора застыли на месте не в силах сделать даже шага, а двое из них и вовсе завалились в траву и там затихли. Но зеленые побеги даже не думали останавливать свой рост: обвив фигуры рейнджеров, словно плющ статуи в заброшенном парке, они окончательно скрыли под собой еще недавно агрессивно настроенных эльфов.

— Я подумала, а почему бы не использовать благотворную энергию любви вместо привычных эманаций энергии жизни, недоступных в Поганом Полесье. И вот что получилось! — со счастливой улыбкой призналась Лаэль.

— У меня не было даже тени сомнений, что у моей Звездочки что-то может не получиться, — наигранно пожал я плечами. — Понимаешь, моя избранница как минимум должна быть самой лучшей! Вот ты и стремишься к совершенству.

На миг Лаэль застыла в недоумении, а затем, с криком «Ах ты!..» набросилась на меня с кулачками.

— Не надо меня избивать, больно! — уворачиваясь, простонал я. — Лучше скажи, как нам теперь объехать этих зеленых истуканов?

* * *

Россаэмила окинула придирчивым взглядом начерченную вокруг черного камня пентаграмму и осталась довольной. Наконец-то ее прима-ученик научился прорисовывать идеальные углы, и за это сегодня ночью, его ожидает поощрение. Фривольные мысли закрутились в голове, но королева прогнала их прочь — сейчас не время! Через два часа Светило начнет опускаться за горизонт, а значит, настент пора открытия врат. В центре перевернутой пентаграммы, на платформе черного камня, материализуются тела усопших и поднятых из могил в неведомых мирах существ. Они будут слабы и абсолютно неразумны. Без магии жизни, накопленной и преобразованной жезлом в виде статуэтки демона, полуразложившиеся тела пришельцев не просуществуют и суток, рассыпавшись прахом уже к следующему закату. Но наполненные энергией жезла они проживут сотню закатов и станут слепо выполнять все приказы королевы. Так получилось, что создатель и глава Круга Возрождения, основанного для возвращения к жизни дубрав Великого Леса, сама превратилась в источник его болезни.

Несколько сотен лет назад королева была близка к осуществлению своего благого замысла. Дубравы почти полностью были восстановлены, магия жизни должна была вскорости вернуться во все уголки Великого Леса. Следующий этап плана подразумевал постепенное возвращение лесных обитателей к прежнему укладу жизни. Круг Возрождения становился больше не нужным, а значит, влияние и власть, к которым так привыкла Россаэмила, утекали сквозь пальцы. И вот, в одном из очередных рейдов, организованных, скорее, по обыкновению, чем из острой необходимости, королева, окруженная немногочисленной свитой, стала свидетельницей появления на необычном черном небесном камне, распространявших вокруг себя запахи разложения, крайне медлительных умертвий. Свита принялась с азартом «шинковать» почти не сопротивляющихся пришельцев, а Россаэмила, не посчитав нужным вмешиваться и скривившись от отвращения, удалилась с места инцидента. Какого же было ее удивление, когда она натолкнулась на другой черный камень, в центре которого в сполохах тьмы появился рогатый демон. Королева потянулась к внутреннему источнику силы, чтобы атаковать незваного чужака, но демон повел себя странно. Он поднял руку в останавливающем жесте и хриплым, но уверенным голосом проговорил:

— Не спеши, королева! Вреда ты мне все равно не причинишь, а если выслушаешь, сможешь не только остаться у власти, но и многократно ее упрочить…

Так глава Круга Возрождения стала обладательницей демонического жезла. Почти год она не решалась им воспользоваться, мучаясь душевными терзаниями, но, когда правители трех королевств заключили за ее спиной союз, вознамерившись расширить собственные владения и заселить своими подданными Возрожденные Дубравы, королева использовала жезл. Устроенные ею нашествия умертвий не только решили политические проблемы, но и обогатили Россаэмилу магически. Ей стал доступен целый пласт темной магии, доселе никому в Великом Лесу неведомой. Положение главы Круга Возрождения стало неоспоримым, ведь отныне ни один маг не посмел бы бросить ей вызов — настолько возросла мощь королевы. А то, что земли Возрожденных Дубрав постепенно поглощались Поганым Полесьем, Россаэмилу теперь не волновало. Она магически привязала к себе членов Круга Возрождения и всю свиту и была уверенна, что настоящую причину появления в Великом Лесу полчищ умертвий не узнает никто.

Мощный магический всплеск в почти полностью лишенной магии жизни области Поганого Полесья стал для королевы своеобразным ушатом холодной воды. Кто-то совсем близко от ее стана использовал заклинание, сопоставимое по силе с воздействием на пентаграмму полностью заряженного демонического жезла.

— Позвольте напомнить, — с нотками обиды в голосе обратился к Россаэмиле ее прима-ученик. — Вчера Ваше Величество обещали мне возможность личного сопричастия в магической церемонии открытия врат. Неужели я вас чем-то прогневал, раз вы начали ритуал без меня?

— Безмозглый идиот! — в сердцах воскликнула королева. — Ты стоял в дюжине шагов от меня и не понял, что я не применяла магию!

— Но тогда кто? — удивление застыло на его смазливом лице.