Бродяга Ветер

— К коннетаблю короля Юрону, моему непосредственному начальнику, — затараторил он. — Его Величество Ард доверил нашему ведомству не только готовить вновь выявленных ренегатов к обряду дополнительного приобщения, но и сообщать обо всех необычных случаях.

— Где и как проходит обряд? — задал я следующий вопрос, не особо рассчитывая на ответ. Но, к моему удивлению, лекарь не стал упираться и сообщил, что обряд проводят в ритуальном зале.

— Раньше им пользовались редко, только при подготовке и проведении похорон коронованных особ да высокопоставленных придворных, но Его Величество Ард нашел для него лучшее применение, — с фанатичным блеском в глазах продолжил лекарь. — Раз в два дня, перед вечерней трапезой, я свожу всех доставленных ренегатов в ритуальный зал. Король в сопровождении гвардейцев и коннетабля Юрона лично спускается сюда, чтобы провести обряд. И если ты рассчитываешь как-то помешать этому, то я тебя разочарую. Сила нашего государя такова, что ни один из ныне живущих практикующих магов не сможет устоять против нее. Как только тебя коснется его могущество, ты тут же станешь ему преданным слугой, либо, если твоя душа имеет изъян, превратишься в отверженного.

— С удовольствием испытаю на себе могущество Его Величества, — не стал я развеивать уверенность лекаря. — Судя по количеству ренегатов за той дверью, обряд должен пройти сегодня. Не так ли?

— Да.

— Стало быть, у тебя осталось всего лишь пара часов для его подготовки! Знаешь, а я, пожалуй, тебе помогу. Только приму некоторые меры предосторожности. Как говорится, на всякий случай! — я извлек из заплечной сумки очередную склянку и заставил лекаря сделать глоток. — Не кривись, мой друг! Обычно эту настойку используют как наружное обезболивающее средство, потому-то она так сильно и обжигает при глотании. Зато её воздействие на гортань и голосовой аппарат трудно переоценить. В ближайшие сутки ты навряд ли сможешь произнести что-то кроме шипения. Так что теперь я буду твоим разговорчивым помощником. А чтобы окончательно развеять все сомнения в том, зачем я тебе нужен, придется еще немного и похромать.

После этих слов я схватил его за ногу и вывернул голеностопный сустав. Бедняга захрипел от боли, а из глаз потекли слезы, но мне отчего-то было его совсем не жаль.

Ритуальный зал к проведению обряда был подготовлен в срок. Во время перемещения каталок с ренегатами встречные стражи, заметив состояние лекаря, сочувственно кивали и продолжали свой путь. Начальник стражи, заглянувший с проверкой готовности, лишь удовлетворенно кивнул и исчез, даже не обратив на меня внимания. Через несколько минут обрядовое помещение заполнили королевские гвардейцы, а следом за ними вошел и сам король в сопровождении сгорбленного гнома.

Ард обвел равнодушным взглядом каталки со смирно лежащими на них гномами и лишенным каких-либо эмоций голосом спросил:

— Скажи мне, Юрон, почему их не становится меньше?

Горбун, поклонившись, ответил:

— Период подготовки к решающей стадии вашего великого замысла немного затянулся, потому и количество подданных, не способных в полной мере их разделить, не уменьшается. У некоторых из них структура мозга, ответственного за рассудок, ущербна, оттого и происходят эти частые сбои. Но скоро границы ваших владений расширятся, магические силы Вашего Величества удвоятся, и эти сбои сойдут на нет… Не желаете ли приступить к обряду?

Коннетабль протянул королю продолговатый ларь и откинул его крышку.

Дальше выжидать не имело смысла. Я сделал шаг вперед и громким голосом объявил:

— Вас обманывают, Ваше Величество!

Гвардейцы тут же загородили короля и выставили в мою сторону обнаженные клинки.

— Коннетабль Юрон лукавит! Расширить границы своего государства вы сможете только за счет соседей, а это развяжет братоубийственную войну. Сил вам она не прибавит, а сбои станут нарастать с каждым днем, ведь даже ущербный рассудок подданных рано или поздно откажется разряжать мушкет в своих ни в чем не повинных родственников.

Гвардейцы плотнее прижались друг к другу плечами и пошли на меня.

— Я безоружен, Ваше Величество, и не представляю никакой опасности, — демонстративно подняв руки вверх, заверил я. — Более того, прошу на мне первом провести обряд дополнительного приобщения.

Гвардейцы обступили меня и, заломив руки за спину, поставили на колени.

— Этого ренегата нужно срочно казнить! — взвизгнул горбун.

— Но я обещал проявлять милосердие, — бесцветным голосом возразил король. — Приступим к обряду. Подай мне меч.

Коннетабль вновь протянул королю ларь. Ард достал из него невзрачный костяной меч и подошел ко мне. Прошептав одними губами какую-то ритуальную фразу, он приложил его лезвие к моей голове, и в тот же миг раздался громкий хлопок, а пальцы короля разомкнулись. Меч с глухим звуком упал на гладко отшлифованный пол.

Браслет, подаренный Хранителем Оумом, сработал безукоризненно. Наваждение, навеянное артефактом, схлынуло. До того пребывавшие в прострации гномы зашевелились и стали подниматься со своих каталок, сконфуженно прикрывая наготу.

Но более всех преобразился коннетабль Юрон. Вырвавшаяся сила отбросила его, словно куклу, на добрых пять шагов. Когда коннетабль поднялся, все заметили, что уродливый горб куда-то исчез, изрядно прибавив его бывшему обладателю роста. Руки удлинились, а пальцы «украсились» изогнутыми черными когтями. Голова обзавелась длинными, покрытыми редкой темной шерстью и заостренными кверху ушами. Глаза стали желтыми и приобрели разрез, более свойственный кошачьему роду. Нос увеличился чуть ли не втрое и загнулся уродливым крючком. Одежда не выдержала натиска столь стремительно увеличившегося тела и порвалась, повиснув лохмотьями.

Вельможа, занимавший один из ключевых постов в подземном королевстве, оказался гоблином. Почувствовав, что магия, поддерживавшая его личину, исчезла, он сорвал со своей шеи один из висевших там амулетов. Размахнувшись, гоблин выбросил руку вперед, и с нее сорвалось блеснувшее голубоватым светом магическое копье. Нацелено оно было точно в грудь находившегося в замешательстве короля Арда. Первым моим порывом было оттолкнуть монарха с траектории полета магического снаряда, но гвардейцы все еще удерживали мои руки, потому и не удалось быстро вырваться. Копье неумолимо приближалось, и всем показалось, что сейчас произойдет непоправимое, когда один из гвардейцев в невероятном прыжке успел заслонить короля своим телом. Войдя в плоть самоотверженного бойца, напитанное магией оружие взорвалось, воин остекленел, а затем рассыпался мелкими осколками. И тут, наконец, ожили остальные гвардейцы, встав между гоблином и королем. Но бывший коннетабль не собирался сдаваться. Содрав с шеи следующий амулет, он разбил его об пол. Яркая вспышка света на несколько мгновений ослепила бросившихся нейтрализовать убийцу гвардейцев, а последний, воспользовавшись этим, проявил незаурядную прыть. Гоблин запрыгнул им за спины и, сорвав очередной амулет, попытался вновь применить против короля магическое оружие. Только в этот раз меня уже никто не держал, а костяной меч удачно лежал в пределах досягаемости. Не знаю, чьи останки послужили материалом при создании этого артефакта, но брюхо гоблина клинок вспорол, словно раскаленный нож масло. По-видимому, какие-то остатки магии все еще теплились в мече, так как экс-коннетабль тут же иссох, превратившись в пыль, а клинок опасно завибрировал в моей руке. Но правый браслет сработал повторно, не оставив магии предмета даже шанса вновь подчинить себе разум собравшихся в ритуальном зале гномов. Чтобы больше не искушать судьбу, я подобрал валявшийся неподалеку ларь и спрятал в него костяной меч.

Король, окончательно пришедший в себя после всего произошедшего, вместо благодарности потребовал от меня объяснений. И тут на помощь пришел единственный одетый из всех подготовленных к обряду гномов — Баншам. Отпрыск благородного рода, демонстрируя прекрасное знание придворного этикета, признался, что это он, движимый самыми светлыми побуждениями, организовал экспедицию в подземное королевство и просит высочайшего соизволения выслушать его рассказ. Слушая Баншама, король становился все мрачнее и мрачнее, с ужасом осознавая глубину пропасти, в которую, пользуясь запретной магией, завели его процветающее государство коварные враги. К тому же сейчас, когда наваждение полностью рассеялось, предсказать реакцию народа на произошедшее было нетрудно. Теперь королю, чтобы удержаться у власти, предстояло вновь зарабатывать к себе доверие и любовь подданных, а это ох как не просто!

Баншам уже почти закончил свое повествование, когда в ритуальном зале появился посыльный, сообщивший о нескольких вооруженных стычках при дворе. Еще четверо высокопоставленных сановников, из числа недавно назначенных, оказались гоблинами. Как только их личины спали, гвардейцы попытались задержать лазутчиков. Двоим удалось уйти, один был застрелен, и лишь только одного удалось арестовать. Пленного препроводили в каземат, но допрашивать без соизволения Его Королевского Величества не стали. Получив эти известия, король Ард заторопился. Дал нам разрешение беспрепятственно покинуть территорию подземного королевства, объявив, что он никогда не забудет о своевременно оказанной помощи и непременно найдет способ отблагодарить, после чего удалился. Когда ритуальный зал опустел, я решил, что и моя миссия в этом мире окончена. Тепло попрощавшись с Баншамом и пообещав обязательно его навестить в следующее свое появление здесь, я, плотнее прижав к себе ларь, шагнул в портал.

Глава 10

Блюм отложил в сторону кисточку, которой перемешивал чаинки в пиале, и перелил её содержимое в следующий глиняный чайничек. Плеснув из него в чашечку размером с наперсток, домовой сделал неторопливый глоток, на мгновение задумался, а затем, удовлетворенно кивнув самому себе, принялся заполнять ароматным напитком приготовленные чаши.

— Из твоего рассказа выходит, что король Ард сам стал жертвой магии костяного меча. Гоблины тоже не похожи на организаторов столь изощренного захвата власти. Им для этого попросту не хватило бы воображения, впрочем, как и всем их родственникам из темных глубин. Настоящий кукловод сего действа, вероятнее всего, останется неизвестен. Ну и ладно, главное, третьего появления в подземном королевстве столь коварного магического предмета гномы могут больше не опасаться! — философски изрек Блюм и пододвинул ко мне одно из блюд со сладостями. — Попробуй эти рисовые пирожные. Мне их прислал кузен из весьма отдаленного мира.

— Такого ароматного чая мне еще не доводилось дегустировать, — признался я. — А пирожные своим необычным вкусовом придают ему дополнительного своеобразия. Боюсь, ты меня разбалуешь!

Блюм, довольный похвалой, прикрыл глаза, расплывшись в улыбке и, наконец, сам приложился к чаше.

— Зная твою щепетильность, думаю, ты уже подобрал несколько подходящих миров для моего следующего путешествия, — откинувшись на спинку стула, поинтересовался я. — Подземные галереи показались мне немного мрачноватыми, поэтому следующий визит хотелось бы совершить в какой-нибудь более светлый мир. Это возможно?

— Конечно, — подтвердил домовой. — Просматривая сводки, я недавно наткнулся на подобный. Он населен бестелесными светлыми сущностями — метатронами, их еще называют ангелами. Уверен, найти для путешествия более яркий мир будет довольно трудно.

— Ангелы, говоришь? А у них-то что могло произойти такого аномального? — удивился я.

— Не знаю. Более того, даже никто из Созидателей не сможет ответить на этот вопрос. А все по той простой причине, что миры, заселенные метатронами, как правило, располагаются в областях, не доступных для Созидателей. Впрочем, среди таких миров я и вел поиск. Редкие минералы с необычными свойствами, столь необходимые тебе в качестве платежного средства, можно отыскать только в подобных мирах.

— Но если они закрыты для Созидателей, значит к ним не ведут готовые порталы. И как я, по-твоему, смогу туда попасть? Проторить свой?

— Именно так! — кивнул домовой.

— Мне уже приходилось торить порталы, и даже один из них не далее как вчера. Правда, для успешного их создания я всегда имел четкое представление о точке выхода, а в случае с закрытыми мирами не имею ни малейшего понятия, как визуализировать в сознании нужный пространственный образ, — признался я.

— Хранитель Оум предвидел твои затруднения и велел мне передать, что сегодня вечером ожидает тебя в своем кабинете, — собирая посуду со стола, сообщил Блюм.

Заинтригованный, я, поблагодарив Блюма за гостеприимство, поспешил в башню Оума. Хранитель встретил меня с большим увеличительным стеклом в руке, делая вид, что внимательно рассматривает плодовую мушку.

— Как ты думаешь, Ветер, чем отличается мушка от орла? — кивнув на мирно дремавшую в клетке огромную птицу, вместо приветствия спросил он.

— Размерами, — тут же ответил я.

— Верно, но это далеко не все! Орел во много раз сильнее, летает намного выше, предпочитает добывать пищу охотой, никого не боится и по праву считается хозяином небес. Тем не менее, маленькая мушка имеет свои преимущества. Она мало заметна, и орлы, не воспринимая мушку всерьез, попросту игнорируют сам факт ее существования. Оттого она может безбоязненно появляться во владениях любого, даже наиболее ревностно охраняющего свои границы орла. Но самое главное преимущество малютки — это способность находить в препятствиях любые мизерные щели и сквозь них преодолевать неодолимые для орлов преграды.

Плодовая мушка внезапно взлетела со стола, не спеша залетела в клетку, несколько раз облетела вокруг спящего орла и так же спокойно покинула ее, продолжив свой полет по направлению к окну.

В следующее мгновение клетка с орлом и мушка исчезли, а Хранитель, глядя на меня в упор, продолжил:

— Не забывай, что ты Бродяга! В отличие от Созидателей, черпающих силы извне и изменяющих пространство под себя, тебе доступны лишь скудные внутренние резервы. И это твое преимущество! Используя собственные силы, ты способен интуитивно находить изъяны и истончения в структуре межмирового пространства, вносить в них свои коррективы, тем самым прокладывая тонкую, доступную лишь тебе тропу-портал. Потому-то проторенными Бродягами путями не могут воспользоваться энергетически огромные Созидатели и их младшие подручные Повелители материи. Тебе открыто все мироздание! Достаточно скудной информации о пространственном положении и энергетических особенностях мира, и ты, используя свой дар, отыщешь в него лазейку! Да, пусть такой портал, открытый вслепую, может вывести не в самое благоприятное место, например, на дно океана или в жерло вулкана, но и в этом случае тебе ничего не будет угрожать. Портал, как обычно, изменит структуру твоего тела и превратит в обитателя глубин или в жителя раскаленных недр — саламандру. Останется лишь добраться до среды, заселенной главенствующей в данном мире разумной расой, вернуться в Средоточие и вновь проложить портал, только на этот раз в нужную точку исследуемого мира. Старина Блюм сумеет отыскать любую доступную в Ойкумене информацию по закрытым мирам, используй ее вместо визуальных образов, и у тебя все получится. Да, кстати, за каждый магический предмет, доставленный в хранилище из недоступных областей мироздания, тебе полагается премия, — сообщив об этом, Хранитель взял со стола лежавшую там открытую книгу и погрузился в чтение, потеряв ко мне интерес.

* * *

На этот раз пространство не просто закрутилось в спираль, оно истончилось до размеров тонкой трубки и, словно стоматологическая игла-буравчик, стало ввинчиваться и продираться сквозь какие-то плотные, но все же податливые области. Мне даже казалось, что я физически ощущаю потрескивание разрываемой плоти межмирового локума, как вдруг преграда исчезла и портал открылся, на мгновение ослепив меня ярким, но в то же время мягким светом. Мне стало необыкновенно легко. Я не чувствовал ни усталости, ни тяжести, ни боли, ничего, что могло бы причинить дискомфорт. Зато я ощутил множество новых, ранее незнакомых и оттого довольно странных чувств и ощущений. У меня не было физической оболочки, но я прекрасно чувствовал границы своего тела, даже более того, мог по желанию изменять его форму и объем. Четко представлял свое пространственное положение, хотя в мире, в котором я оказался, не было ни верха, ни низа, ни сторон света. Привычные мне пространственные ориентиры напрочь отсутствовали. Я попал в многомерный мир с семью измерениями, по крайней мере, именно столько отмечали мои обновленные органы чувств. По каким-то измерениям я мог перемещаться, просто пожелав этого, а по каким-то, только используя крылья. Да, да, у меня были самые настоящие ангельские крылья! Ко всему прочему, я мог одновременно находиться сразу в нескольких местах.

Не успел я разобраться с возможностями своего нового тела, как почувствовал приближение нескольких местных жителей. И их мысли на мой счет заставили насторожиться. Некоторые метатроны испытывали досаду и раздражение, в то время как другие выражали смирение и готовность к сосуществованию. Появившиеся ангелы стали внимательно всматриваться в мои мысли, обсуждая между собой дилемму: разрешить ли мне свободное перемещение в мире Света или отправить в область Затемнения и не выпускать оттуда.

— Ты не похож ни на одного из пришлых, — сопровождая каждое свое мыслеслово разноцветным свечением тела, заключил один из метатронов, считавших необходимым мою изоляцию. — Кто ты и что это за ведовские отпечатки у тебя на шее и запястьях рук?

— Я Бродяга, путешественник между мирами и прибыл к вам из-за барьера, отделяющего ваш светлый мир от бескрайнего, но не столь совершенного мироздания. Ведовские отпечатки — это оттиски материальных магических предметов, носимых мною для ориентации в посещаемых мирах и защиты от деструктивных действий их не всегда дружелюбных обитателей, — искренне ответил я, заметив, что так же сверкаю, мысленно произнося слова.

— Эти предметы создают сильные помехи при чтении твоих помыслов и намерений, — признался метатрон из стана склонных к смирению. — Но те обрывки, что нам удается уловить, говорят о неуемной жажде странствий, которая не позволит тебе остаться в нашем мире надолго, а это самый весомый аргумент в пользу разрешения неограниченного перемещения по миру Света.

— Соглашусь, но только с одним условием, — вмешался первый метатрон. — Если он клятвенно пообещает, что никто из несовершенных миров не проследует по проложенному им пути в наш мир ни в глубоком прошлом, ни в обозримом будущем.

Вспомнив слова Хранителя Оума о взаимоотношениях Созидателей и проторенных Бродягами порталов, я без тени сомнения ответил:

— Клянусь!

Мое тело тут же вспыхнуло ослепительным светом, а когда свечение спало, в районе солнечного сплетения осталась маленькая яркая искорка. А мне отчего-то стало известно, что в случае, если клятва будет нарушена, искорка разорвет мою сущность на части, и я уже никогда не смогу воплотиться ни в одном из миров. Ужасная перспектива, но что поделаешь, клятву я уже дал.

Собравшиеся метатроны, посчитав инцидент исчерпанным, почти одновременно удалились, отправившись по своим ангельским делам. Остался лишь один из них, до того наблюдавший за всем происходящим в отдалении. Подлетев поближе, он представился Муриэлем и сообщил, что станет моим проводником и опекуном в мире Света, пока я не адаптируюсь или не решусь покинуть его. Заглянув в мои знания об ангелах и вышних мирах (похоже, в этом мире трудно сохранить какие бы то ни было секреты), он счел их крайне скудными и малоправдивыми. Чтобы это исправить, Муриэль организовал небольшую экскурсию по областям мира Света. И первое пространство, которое мы посетили, напомнило мне земное небо, видами которого я много раз любовался из иллюминатора поднявшегося выше облаков самолета. Невесомые воздушные волны бескрайнего белоснежного океана медленно клубились под нами, а весь остальной простор сиял чистотой нежно-голубого цвета. Только не было привычного мне солнца, небо само светилось теплым ласковым светом. Муриэль нырнул в белоснежные облака и, окутавшись ими, словно пушистым одеялом, принялся совершать всевозможные акробатические трюки, излучая при этом волны удовольствия и восторга. Не удержавшись, я последовал его примеру, и время для меня перестало существовать, а душа наполнилась ликованием. Не знаю, как долго мы предавались омовению в этом облачном океане, но очнулся я от того, что Муриэль, расслабленно лежавший на поверхности облака, громко подумал, что, наверное, хватит предаваться праздным удовольствиям.

— Это прана, — зачерпнув пригоршню облака, пояснил он. — Мы купались с тобой в океане концентрированной праны, тонкого энергетического первоэлемента, наполняющего каждую живую клетку, каждую живую ткань неклеточных форм жизни во Вселенной. Она разлита по всему мирозданию, но только в мирах Света можно собрать и сохранить ее. Прана тоненькими ручейками стекается в наш мир из различных уголков мироздания, по сути, являясь первопричиной появления и самой основой его существования. Все в мире Света выстроено вокруг океана праны. Любая наша деятельность так или иначе связана с нею. Вот, к примеру, одним из почетных занятий у метатронов принято считать одушевление неживых предметов и объектов в материальных мирах. Почти все разумные расы мироздания склонны наделять окружающие их предметы теми или иными духовными свойствами. Ребенок общается с игрушкой, как с живым существом, охотник или воин разговаривает со своим оружием, иногда даже наделяя его именем. У каждого мастерового есть любимый инструмент, не говоря уже об изготовленных им предметах и объектах, в которые мастер вложил душу. Изливая на неживой предмет часть своей духовной энергии, высшие формы жизни способны наполнять духовные образы этих предметов праной. Если прислушаться, можно легко уловить подобные энергетические посылы, исходящие из материальных миров, и слепить из малой части безбрежного океана духовный образ одушевляемого разумным предмета, — в руках Муриэля пригоршня облака превратилась в небольшую крылатую рыбку. Взмахнув крыльями, рыбка плюхнулась в океан и скрылась в белой полупрозрачной пене.

— Созданный образ будет притягивать излишки праны, излитые на предмет, и пополнять океан. Пойдем, я хочу показать тебе пределы, в которых собраны духовные образы знаменитых в своих мирах шедевров, — предложил Муриэль и исчез.

Пожелав последовать за ним, я оказался в пространстве, заполненном огромным множеством величественных замков и невероятных по красоте строений неизвестных мне рас. Каждая восторженная эмоция, испытанная в реальном мире, подсвечивала образы зданий изнутри, оттого они ярко светились, переливаясь разноцветной гаммой. Какое-то время я завороженно любовался творениями великих зодчих, а затем переместился в царство идеальных линий и утонченных форм. Картины выдающихся художников и произведения гениальных скульпторов при приближении оживали, воспроизводя события или действия, увековеченные на них. Променад по такому вернисажу затянулся бы до бесконечности по той простой причине, что оторваться от созерцания всего этого великолепия, не проявив изрядной силы воли, было абсолютно невозможно.

Муриэль увлек меня дальше, в пространство, где яркими огнями горели образы литературных произведений, гениальных музыкальных шедевров и других разнообразных видов искусств, распространенных во Вселенной. Здесь мы не стали долго задерживаться, потому что каждый образ требовал полного и детального изучения, а это затянулось бы на многие тысячелетия. Далее Муриэль решил показать мне пределы абстрактных, природных и гипотетических образов. И я был буквально обескуражен таким их множеством. Это были образы роев и стай, племен, народностей, этносов, государств, объединений, звездных скоплений, галактик и даже самой Вселенной, различных теорий и недоказанных постулатов. Образы тайных обществ, сект, религиозных культов и Бог знает еще чего. Затем мы посетили пространства, заполненные образами ручьев, рек, озер, морей, океанов, степей, лесов, гор, полей, болот, всего и не упомнишь. Я уже думал, что экскурсия подходит к концу, но оказалось, что сбор и хранение праны — это лишь один из аспектов деятельности метатронов. Неугомонный Муриэль пригласил меня заглянуть еще в пределы Мракоборцев, Упорядочения Хаоса и Взаимодействия миров Света.

Мракоборцы, или воины Света, отрабатывали взаимодействие во время боевых действий. Наблюдая за их тренировкой, я мало что смог для себя почерпнуть. Гуманные методы ведения войны малоэффективны в материальном мире. Стремление же ангелов привнести гармонию во вселенский Хаос вызвало уважение, но их способы показались слишком энергозатратными и растянутыми во времени. Ну а принять участие в переговорах высокостатусных метатронов из разных миров Света мне бы все равно никто не позволил, хорошо хоть разрешили понаблюдать со стороны.

Наконец Муриэль признался, что небольшая экскурсия немного затянулась, и поинтересовался, чем бы я хотел заняться на первых порах?

— Заглядывая в мои мысли, ты, наверное, понял, что я не просто так путешествую по различным мирам. Мне нравится порученная моим работодателем миссия по поиску и нейтрализации опасных магических предметов, деструктивно влияющих на энергетический фон этих миров. И здесь я появился не случайно, а из-за того, что мой помощник заметил негативные изменения в энергетической структуре вашего закрытого мира. Но в пределах, что мы посетили во время экскурсии, я не заметил даже намека на что-то, что могло послужить причиной этих изменений, — стал объяснять я.

— Мне понятны твои намерения, и я охотно поделюсь нашей проблемой! — заявил Муриэль, не дослушав моих объяснений до конца. — В одном из параллельных измерений, расположенном внутри нашего закрытого пространства, находится инфернальный мир. Над вопросом, откуда он там взялся, до сих пор бьются самые светлые умы мира Света. Открыли его относительно недавно, когда метатроны, занятые упорядочением Хаоса, решили навести порядок во всех параллельных измерениях. Мракоборцы тут же попытались внедрить в этот мир идеи Света, но его инфернальная суть непременно изменяла и извращала их. Требовалось кардинальное решение — кому-то лично спуститься в этот «тяжкий» мир и донести до его обитателей всю красоту и гармонию Света. И даже нашелся доброволец, готовый испытать пытки заточения своей духовной сущности в тисках плотной материальной оболочки низшего мира. Звали его Кемуэль. Но созданное им учение вскоре объявили откровенно враждебным принятому в тамошнем обществе мировоззрению. Кемуэль и все его ученики были казнены, а доктрина предана забвению. Несмирившиеся Мракоборцы уже завершали разработку новой концепции решения проблемы, когда в мире Света появился первый пришлый из инфернального мира. Оказалось, что в качестве одного из аргументов правоты своего учения Кемуэль создал прибор, теургический телескоп, позволявший наблюдать за реальностью нашего мира. Один из судей, казнивших создателя учения, не уничтожил прибор, спрятав его в своем жилище. Его потомок, роясь в вещах почившего предка, нашел телескоп и принялся изучать жизнь метатронов. Через некоторое время он настолько духовно изменился, что смог сбросить телесную оболочку и переместиться в мир Света. Ликованию Мракоборцев не было предела, пока не стало ясно, что новый житель нашего мира не готов следовать всем принятым у нас законам и правилам и даже, более того, пытается насадить свои, не совсем приемлемые в мире Света. С этим можно было бы смириться, но за первым пришлым последовали другие, и все как один хотели жить лишь по своим правилам. В пределах, где они собирались, концентрация праны уменьшалась, и, как итог, падала интенсивность свечения. Нарушилась работа во многих областях мира Света. Чтобы избежать глобальной дестабилизации, был созван всеобщий консилиум, на котором было решено выделить для пришлых отдельный предел, названный позже областью Затемнения, и запретить им его покидать. По итогам консилиума общество метатронов разделилось на два лагеря. Одни были настроены на радикальное решение проблемы вплоть до выдворения области Затемнения за пределы нашего мира, другие считали, что все увеличивающийся поток пришлых — это испытание, которое нам следует преодолеть, и надо найти действенный способ дополнительного благотворного воздействия на не до конца просветлевшие души. С тех пор область Затемнения все увеличивается, а в среде метатронов так и не выработан единый план дальнейших действий.

— А почему вы просто не уничтожите созданный Кемуэлем прибор? — удивился я.

— В среде Мракоборцев витала подобная идея, но для ее воплощения кому-то из светлых ангелов потребуется вновь спуститься в тот негостеприимный мир. Однако после произошедшего с Кемуэлем никто больше не изъявляет желания совершить подобный подвиг. Остальные же метатроны считают, что прибор способствует пусть и неполному, но просветлению погрязших в инфернальном мраке душ, а значит он находится на своем месте, — пояснил Муриэль.

— А как отнесутся светлые метатроны к тому, что кто-то посторонний изымет прибор из инфернального мира и переместит его в надежное хранилище, где им никто не сможет воспользоваться?

— Многие воспримут это с долей сожаления, но никто не осудит совершившего столь неоднозначное деяние, — на челе Муриэля проскользнула еле заметная тень улыбки. — Но мой совет задумавшему подобное — помнить о данной им недавно клятве!

— Спасибо тебе, Муриэль за экскурсию и за ценный совет! Похоже, я определился, чем займусь в ближайшее время, — тепло попрощался я и отправился в предел Мракоборцев.

Глава 11

После выхода из портала навалившиеся на меня ощущения так сильно контрастировали с теми, которые я привык испытывать в мире Света, что из груди невольно вырвался стон. Я снова приобрёл физическое тело и утратил ряд естественных для метатронов, но совершенно неуместных в инфернальном мире чувств. Почти физическая боль утраты на несколько мгновений захватила все мои мысли, и я тут же поплатился за это. Кто-то сильно толкнул в плечо, сбив с ног. Больно ударившись головой о какой-то выступ, я, со смесью досады и злости, запоздало понял, что, предаваясь душевным терзаниям, напрочь забыл выполнить главное правило при выходе из портала — осмотреться.

Стоило подняться на ноги, как стало понятно, что портал вывел меня в довольно «многолюдное» место, а травмоопасный выступ оказался скамейкой, на которую я тут же присел, чтобы перевести дух и собраться с мыслями.

Лиловое солнце над головой светило тусклым вечерним светом, и оттого всё окружающее пространство казалось мрачным.

«Ну вот! — с самоиронией подумал я. — Просил Блюма подыскать светлый мир, а сам сразу же сбежал из него в ещё более угрюмый, чем подземелья гномов!»

А между тем не всё обстояло так уж плохо. Моя скамейка располагалась на обочине аллеи городского парка. Пусть здесь и росли какие-то неказистые и чахлые растения, но всё же это был парк. Аллея выходила на большую округлую площадь, в центре которой возвышался огромный амфитеатр наподобие римского Колизея. И в данный момент все идущие по аллее местные жители направлялись именно к нему. В основном это были громко галдящие и хихикающие группы бесов, но встречались и окружённые свитой из чертей высокородные демоны. Спохватившись, я стал себя осматривать, пытаясь определить, в кого из этих поганцев преобразовал моё тело портал. Заметив, что форма и размеры моих конечностей, а также оттенок кожи отличны от таковых у бесов и чертей, я слегка приободрился. Но и на надменных демонов мой внешний облик тоже мало походил. Рост был чуточку ниже (чтобы сравнить, я даже поднялся со скамейки), а кожа, в отличие от гладких тёмно-бордовых демонов, казалась светлее и поросла редкой чёрной шерстью.

«Так кто же я, и каков мой статус?» — задался я вопросом, вновь плюхнувшись на скамейку.

Но долго гадать не пришлось. В скором времени со скамейкой поравнялась тройка слегка одетых демонесс, которые, приметив меня, заговорщицки переглянулись и, словно соревнуясь друг с другом в искусстве обольщения, призывно завиляли своими крутыми бёдрами. Обступив меня полукольцом и синхронно улыбнувшись лукавыми улыбками, демонессы поинтересовались, что я делаю в это время на публичной аллее, да ещё и в одиночестве. Мне нечего было ответить, кроме как просто пожать плечами. Жест, по всей видимости, послужил для рогатых девиц каким-то знаком, и они тотчас приступили к активным действиям. Две из них прижались ко мне с боков, а третья уселась на колени. Одуряющий аромат их феромонов чуть было не лишил меня остатков самообладания. Всё тело напряглось, голова закружилась, и я еле удержался, чтобы не наброситься на обольстительниц. Демоницам моя внутренняя борьба показалась забавной, и они разразились заливистым смехом.

— А ты, оказывается, крепкий орешек! — заглядывая в глаза, заключила демонесса, сидевшая у меня на коленях. — Проведи нас через служебные помещения в покои стопперов — и следующую ночь мы в твоём полном распоряжении!

Предложение прозвучало весьма многообещающе, но я по-прежнему не знал, что ответить. Моё молчание было воспринято как сомнения, и демоница, прижимавшаяся слева, убедительно зашептала:

— Да брось ты свои опасения! Новенький, что ли? Все знают, что ксафаны, пользуясь преданностью церберов, часто проводят девиц к знаменитым стопперам. К тому же, если ты отведёшь нас в покои Тараила, мы будем отдаваться тебе три ночи подряд. Ну, решайся!..

Демонесса всё продолжала уговаривать, а в моей голове закрутилось: «Ксафаны, ксафан — так вот кто я теперь такой!»

Из памяти всплыли разрозненные знания из демонологии, когда-то переданные мне Хранителем Оумом. И ксафаны в них причислялись к демонам второго круга. Повелители огня, разжигатели и хранители инфернального пламени, они, по сути, являлись главными собирателями низменных энергий в подобных этому мирах.

— Подруги, да он нас, похоже, игнорирует! — вскочив с моих колен, оскорблённо воскликнула демонесса и, выхватив из-за голенища обтягивающих лаковых сапог бич, попыталась нанести удар. Но в этот раз я отреагировал надлежащим образом. Летящий в лицо наконечник плети удалось отвести в сторону, выбросив вперёд правую руку. Только бич, изменив траекторию, почему-то стал закручиваться вокруг предплечья, а в следующее мгновение всю руку пронзила острая жгучая боль. Демоницы, только что прижимавшиеся ко мне, резко вскочили и, в свою очередь, щёлкнули бичами. Спину и левую руку словно обдало кипятком. Всё тело завибрировало в конвульсиях, а в сознании промелькнула мысль, что будет довольно глупо умереть от рук трёх разнузданных девиц. Я уже приготовился к худшему, когда внезапно вспыхнул изнутри. Приятное тепло из верхней части груди стало разливаться по всему телу, быстро поглотив и уничтожив боль, а спустя миг я горел ярким красновато-оранжевым пламенем. Во мне клокотала ярость, и страшно хотелось отшвырнуть от себя вероломных бестий. Издав низкий раскатистый звук (никогда бы не подумал, что моё горло способно на такое), я взорвал окружающее пространство. Всё, что находилось в радиусе пяти метров, было опалено и отброшено взрывной волной на добрый десяток шагов. Под раздачу попала не только троица демониц, но и группа проходивших мимо бесов. Правда, последние пострадали незначительно — отряхнувшись, они, поскуливая, тут же пустились наутёк, а вот моим обидчицам пришлось тяжко. Несколько мгновений они не подавали признаков жизни. Но вот одна из них пошевелились, и я, заключив, что мой небольшой взрыв, скорее всего, не станет причиной их гибели, предпочёл исчезнуть с места происшествия. Ускорив шаг, я быстро преодолел аллею и попытался затеряться в толпе. Но среди публики, прогуливающейся в ожидании начала действа в Колизее, ксафанов не было. Вспомнив слова демониц о служебных помещениях, я попытался отыскать вход для обслуживающего персонала, и вскоре мне улыбнулась удача.

Загораживая небольшой арочный проход, стоял огромный трёхголовый цербер и злобно порыкивал, стоило кому-то из публики приблизиться к нему. Решившись, я, держась как можно увереннее, направился прямиком к псу, а когда он не зарычал и посторонился, с чувством огромного облегчения прошёл в проход.

Бредя по серому, тускло освещённому коридору, я размышлял над произошедшими со мной метаморфозами и пришёл к выводу, что с телом ксафана приобрёл также и способности к управлению инфернальным пламенем. Ничем иным нельзя было объяснить преобразование чувства ярости во вполне материальное пламя и его мгновенное исчезновение после того, как противник был повержен. Да и цербер воспринял меня за своего.

«Что ж, эти особенности могут оказаться неплохим бонусом!» — заключил я, выходя в просторный холл.

Его стены были разукрашены сценами единоборств, портретами знаменитых бойцов и обвешаны большим количеством ярко горящих факелов. В самом центре возвышалась большая четырёхугольная стойка, напомнившая мне ресепшн в каком-нибудь земном отеле, и внутри неё суетились пятеро ксафанов. К ним то и дело подбегали черти-посыльные и, получив распоряжения, стремглав бросались их выполнять. К моему удивлению, один из посыльных подскочил ко мне и, тявкнув, что управляющий требует, чтобы я не мешкая подошел к стойке, ускакал дальше. Ретироваться было поздно, потому я решил рискнуть и пошел к ресепшену.

— Ты кто и что забыл в координационном зале? — рявкнул пожилой, испещрённый морщинами ксафан.

— Мне сказали, что я могу пройти в служебные помещения… — прикинувшись дураком, ответил я.

— Постой, так тебя прислал Зардан, что ли? — предположил управляющий.

— Ну… — неопределённо протянул я.

Но управляющему хватило и этой информации.

— Осанна Темнейшему! — обрадованно потирая руки, воскликнул он. — В сто тридцать шестом секторе у меня завал. Сейчас отправляйся туда и помоги Фарану, а оформим тебя потом, после Битвы.