Бродяга Ветер

Сделав шаг назад, она потянулась, подняв руки вверх, и приняла эффектную позу.

— А так?

Не ожидая моего ответа, она веером взметнула волосы и закружилась.

— А так?

Остановившись и сделав загадочное лицо, Чарра потянула за одну из завязок на поясе. Кусочек ткани, закрывавший левое бедро, медленно соскользнул, обнажая изящную ножку.

— А так?

Следующий кусочек ткани неспешно спланировал на пол, оголив небольшую, в обхват ладони грудь. Поочередно стали соскальзывать оставшиеся элементы платья. Чарра, смеясь, чертовски соблазнительно демонстрировала вновь открывавшиеся участки тела, пока окончательно не обнажилась. С исчезновением каждого очередного кусочка платья я ощущал все большее возбуждение. Прекрасно понимая, что девушка действует весьма профессионально, я колебался лишь пару мгновений. Решив, что если это ловушка, то я всегда смогу из неё выбраться, просто открыв портал в свой мир. Выставив же девушку за порог, возможно, лишусь незабываемой ночи. Больше не в силах себя сдерживать, я набросился на обольстительницу, поспешно освобождаясь от одежды и покрывая столь желанное тело поцелуями…

— Спасибо за такую бурную страсть! — довольно потянувшись, прошептала Чарра. — С тех пор как погиб супруг, ты первый мужчина, решившийся на близость со мной.

— Сочувствую! И давно он погиб? — приподнявшись на локте, поинтересовался я.

— Чуть больше года назад.

— А кем он был, раз все это время ни один мужчина не проявил к тебе внимания?

— Лидером довольно многочисленной группировки Злонравных, — грустно призналась Чарра.

— Вот как! И что из этого. Местные мужики боятся его бывших подельников?

— Нет, все намного сложнее. Видишь ли, здесь меня считают, как бы это сказать, непригодной, что ли. Ни в одной общине я не смогу найти себе пару, а возвращаться к Злонравным после того, что они со мною сделали, равносильно самоубийству. Признаться, я уже отчаялась найти выход из создавшегося положения, но сегодня утром, когда услышала о тебе и твоих умениях, а затем и увидела здесь, в гостевом доме, то поняла, что это шанс вырваться из замкнутого круга.

— Постой, постой! Ты считаешь, что я каким-то образом смогу решить твои проблемы? — удивился я.

— Да. И одну из них ты только что решил, — хитро улыбнувшись, Чарра вновь сладко потянулась.

— Ну, эту проблему я готов решать снова и снова, но ты ведь ожидаешь от меня каких-то менее приятных подвигов?

— Вывези меня за пределы Лории или хотя бы сделай своей женщиной! — прошептала она и легонько прикусила меня за мочку уха. Не давая опомниться, прелестница стала вновь покрывать мое еще не остывшее тело страстными поцелуями, пока я опять не задохнулся от желания…

— Ты умеешь уговаривать, — отдышавшись, признался я. — Давай договоримся так. Я помогу тебе, но только если ты мне все расскажешь. Кем была до Прозрения, что происходило с тобой и вокруг тебя с первых его дней и до сегодняшнего вечера. И не удивляйся, если я буду задавать странные вопросы. Договорились!

Внимательно посмотрев на меня, Чарра согласно кивнула. Немного помолчав, собираясь с мыслями, она встала с постели и, накинув на себя мою рубашку, тихо заговорила:

— До переезда в Пурино я жила в небольшом поселке, в семье с довольно скромным достатком. Родители не имели постоянной работы, перебиваясь случайными заработками. А все из-за того, что отец был любителем крепких напитков с довольно буйным нравом. Мама же, работая официанткой в баре, не могла обеспечить семью на должном уровне. А за месяц до моего выпускного бала отец в очередной раз не пришел ночевать домой. Утром по обыкновению мама отправилась на его поиски и нашла бездыханное тело с проломленной головой. Полиция не стала долго разбираться в произошедшем, списав смерть отца на несчастный случай. С этого момента моя жизнь резко переменилась. Не прошло и двух недель после похорон, как у матери появился новый мужчина. Ну а когда я получила диплом об окончании колледжа, она, чтобы дочь не мешала налаживать личную жизнь, поспешила отправить меня подальше. Так, с какой-то мелочью наличными и одним чемоданом в руках я оказалась сама себе хозяйкой. Передо мной стоял выбор — куда отправиться, в столицу или в один из крупных мегаполисов. Ближайший автобусный рейс был до Пурино, так я и оказалась здесь. В городе снять дешевую комнатку оказалось достаточно просто, гораздо проблематичнее было найти достойную работу. Помыкавшись в её поисках, я по примеру мамы устроилась официанткой в ночной клуб. Однако в этом качестве проработала недолго. Мои внешние данные понравились постановщику номеров, и он предложил попробовать себя в роли танцовщицы. Девочки довольно неплохо зарабатывали, а этические вопросы тогда меня волновали меньше всего, поэтому я и согласилась не раздумывая. Красивая жизнь влекла к себе с огромной силой. Через полгода у меня уже было три сольных номера и несколько богатых поклонников, а желающие заказать приватный танец даже стояли в очереди. Из своей комнатки я смогла переехать в просторную квартиру в центре города и взяла в кредит престижный автомобиль. А в один из вечеров на меня обратил внимание Жаррон, начальник полиции округа, курировавший наш ночной клуб. Теперь работать мне приходилось меньше, а подарков и денег стало больше. Наши встречи у меня на квартире сделались регулярными, а отношения постепенно переросли в нечто большее, чем ни к чему не обязывающие постельные дела двух любовников. И тут случилось Прозрение. Все началось в субботу второй недели осени, часов в десять утра. Я как раз собиралась отдохнуть после очередной клубной ночи, когда почувствовала беспокойство, а затем ясно услышала эмоции соседей из квартиры напротив. Там разгорался скандал, супруги ругались, обвиняя друг друга в изменах. Дальше — хуже, я стала слышать всех находившихся в доме людей и поняла, что они тоже слышат меня. Некоторые осуждали мою жизнь, в основном, женщины в возрасте, некоторые презирали, а кое-кто даже завидовал. Мужская же половина, по большей части, испытывала ко мне влечение или сожаление. В тот день по всей стране распалось множество браков и, наоборот, образовались новые союзы, ведь Прозрение первым делом ударило по ближнему кругу людей — по их отношениям в семьях. Все, что супруги утаивали друг от друга, все недомолвки и тайные желания стали известны не только самим членам семьи, но и всем окружающим — соседям, сослуживцам да и просто людям, проявившим интерес. Шок первых часов Прозрения сменился временем принятия решений. Так, вечером следующего дня Жаррон выгнал из своей квартиры законную жену и переселил к себе меня, запретив работать в ночном клубе. А в течение последующих нескольких дней в стране стали разгораться нешуточные страсти. Кое-как урегулировав личное, граждане столкнулись с новыми проблемами. Некоторые рабочие места да и сама деятельность множества учреждений оказались абсолютно бесполезными, а порой даже наносящими вред. В итоге работа подобных организаций была приостановлена или вовсе прекращена, рабочие места сокращены, а оказавшиеся не у дел граждане пополнили ряды безработных. Начался хаос. Жители страны вдруг ясно осознали глубину коррупции, поразившей власть и все ее институты. Кумовство и круговая порука, мздоимство при решении любых значимых вопросов, плотно срослись с верхушкой общества. Больше же всего народ возмутило то, как правительство, чтобы удержаться у власти, тормозило социальный и технологический прогресс. Ученые социологи, разработавшие концепции гармоничного развития общества, нивелирующего привилегии власть предержащих, были физически уничтожены, а их труды похоронены в секретных правительственных архивах. «Невыгодные» изобретения и направления исследований, способные намного облегчить и упростить жизнь обычных людей, замалчивались или тормозились, а все по причине их неизбежного опустошающего воздействия на кошельки толстосумов. Чтобы преодолеть возникший кризис и воцарившийся в стране хаос, люди стали объединятся в сообщества и группы по интересам. Какие-то из них, используя оборудование остановившихся предприятий, стали производить ранее «нерентабельные» двигатели на водороде или сжатом воздухе, другие принялись осваивать строительные технологии, позволяющие из речного ила и песка с небольшим добавлением дешевых присадок сооружать здания, превосходящие по прочности и долговечности дорогостоящие постройки строительных компаний. Третьи озаботились медициной — не лечащей, а зарабатывающей на продаже лекарств путем подсаживания пациентов на сильнодействующие препараты. Из небытия стали всплывать малоприбыльные, но эффективные методы лечения заболеваний. Сообщества принялись перекраивать работу буквально каждой отрасли экономики страны. Молодые ученые, ранее сдерживаемые рамками догматов, буквально зафонтанировали новыми идеями и изобретениями. Правящая элита, все еще пребывавшая у власти, попыталась противодействовать работе вновь возникших объединений, но ни армия, ни полиция им уже не подчинялись. Солдаты отказывались выполнять приказы вставших на сторону правительства офицеров и не желали стрелять в своих сограждан ради меркантильных интересов элиты. Полиция же окончательно слилась с криминалом. Так, мой Жаррон спустя всего месяц с начала Прозрения смог подмять под себя весь центральный округ Пурино, жестоко расправившись с несколькими криминальными авторитетами и двумя особо ретивыми генералами, — вздохнула Чарра и ненадолго замолчала. — Если бы я только знала, чем все это потом обернется! Прозрение оголило помыслы и желания людей, и оказалось, что какая-то их часть не может терпимо относиться к личностям других и тем более воспринимать их как равных себе. Гипертрофированное самомнение и желание властвовать с помощью насилия и запугивания — по сути основа их внутреннего мира. Одним словом — Злонравные. Оказалось, что и Жаррон относился к их числу, да к тому же обладал недюжинной физической силой и высоким интеллектом. Видя его душевный звериный оскал, я невольно съеживалась и замирала, словно кролик перед удавом. А он считал меня своей собственностью, игрушкой, красивой и беспомощной, и упивался своей властью.

— Почему же ты не сбежала? — удивился я.

— Когда в моей голове возникла эта мысль и он услышал ее, то в ответ я прочла такое, что от ужаса открывшихся перспектив неделю не могла заснуть, раз за разом просыпаясь в холодном поту! Однако со временем смогла привыкнуть и уже не обращала внимания на бушевавшие вокруг моего «хозяина» страсти. Взамен Жаррон стал осыпать драгоценностями и придумал для меня статус «Королевы ночи». Его идея пришлась по душе всем лидерам Злонравных, и у каждого из них появилась своя королева. Этот статус стал обрастать ритуалами, подчиненные Жаррона восхваляли красоту королевы, подносили подарки, и в результате у меня даже появились завистницы. Некоторым из них удавалось запрыгнуть к Жаррону в постель, но он непременно отшивал этих «счастливиц», в очередной раз объявляя, что у него уже есть королева. А однажды, во время очередной сходки лидеров, кому-то в голову пришла идея устроить нечто вроде конкурса королев, во время которого меня признали «Королевой Королев ночи», а среди лидеров произошла потасовка. Жаррону не понравились мысли одного из своих «коллег» на мой счет, и он нанес наглецу ранение в пах. Этот случай и положил начало постигшей Жаррона участи и моим злоключениям.

Чарра замолчала и надолго задумалась.

Поднявшись с кровати, я налил ей стакан воды и, посетовав, что под рукой нет вина, предложил утолить жажду.

— И что происходило дальше? — прерывая паузу, спросил я.

— В один прекрасный момент деньги перестали выполнять роль мерила стоимости и трудовых затрат. Наличность, в основном сконцентрированная в руках кучки не отличающихся филантропией магнатов, не отражала реальной экономической картины в стране. Да и в условиях, когда всем гражданам и без эквивалентов понятна истинная стоимость того или иного товара, а данное слово или заключенная сделка не требуют нотариального заверения, деньги превращаются в бумажный хлам. Сообщества, перейдя на взаиморасчеты по системе обоюдовыгодного перераспределения ресурсов, окончательно вырвали и без того уже призрачную власть из рук правительства. После его падения начался короткий период безвластия, во время которого и завершился этап разделения людей по складу характера на Благонравных и Злонравных. Первые оказались в большинстве и, чтобы противостоять притеснениям и агрессивным действиям вторых, стали объединяться в общины, иногда огораживая целые городские кварталы и выставляя вооруженное охранение. Из-за произошедших перемен продолжать вести разгульный образ жизни, ничего не производя при этом, стало невозможно. Завоеванное Жарроном положение зашаталось, и он принялся сколачивать боевые отряды, совершая набеги на расположившиеся поблизости общины. Но в центре города, ранее самом хлебном месте, не было ни одного значимого предприятия, а те общины, что уже были обворованы и обложены данью, предпочли переселиться. Тогда Жаррон развязал войну с соседними группировками Злонравных и сумел подмять под себя весь западный и часть северного районов города. Но тут начались бомбардировки. Бывшая элита в спешном порядке покинула страну, и препятствовать ее исходу никто не стремился, да, впрочем, даже заниматься этим уже было некому. Таможня, прокуратура и суды перестали существовать чуть ли не с первых дней Прозрения. Жаррон еще смеялся от того, что всех смежников и блюстителей законности впору самих приговаривать к длительным срокам отсидки, столько грязных делишек повсплывало наружу. Обосновавшись у незатронутых Прозрением соседей, бывшие правители Лории укрепили в сознании своих зарубежных коллег уверенность в необходимости экстренных и радикальных мер по отношению к «зараженным» территориям. Да и развернувшаяся в мировом медиа-пространстве деятельность лорианских сообществ, делящихся «вредными» технологиями и не менее опасным опытом, заставили действовать. И реакция последовала незамедлительно, только отправленные на нашу территорию боевые подразделения свою задачу не выполняли. Как правило, большая часть военнослужащих назад не возвращалась, а те, что все же приходили обратно, непременно увольнялись со службы. Не помогали даже костюмы высшей химической защиты. Столкнувшись с невозможностью решить проблему «по-тихому», соседние страны объединились в Реакционный союз и принялись наносить ракетно-бомбовые удары по наиболее густонаселенным территориям нашей страны. Но Прозрение в этот раз сработало во благо, и жители городов, почувствовав опасность, в основном успевали покинуть подвергнувшиеся бомбардировке районы. Больших жертв всегда удавалось избегать, правда, желающих возвращаться в разрушенные и объятые пожарами города находилось все меньше. Общины Благонравных стали массово переселяться и обустраиваться в сельских районах, к тому же группе молодых ученых удалось спроектировать и построить установки протонного занавеса. Под пологом их защиты, общины быстро развивались, принимая в свои ряды все оставшиеся без крова и ресурсов сообщества. Злонравные же продолжали контролировать ранее захваченное городское добро — склады, некоторое производственное оборудование, транспортные средства. Но в отличие от Благонравных их объединения погрязли в междоусобицах, и ни о каком развитии, естественно, не могло быть и речи. А каждая бомбардировка приносила все новые потери. После уничтожения нефтебаз остро стал вопрос нехватки горючего, а вскоре и продовольствие подошло к концу. Общины Благонравных, сумевшие не только сохранить, но и модернизировать сельскохозяйственное производство, еще и грамотно организовали оборону, успешно отбившись от стихийных набегов Злонравных. Последние, потерпев фиаско, развязали кровопролитную войну друг с другом, в результате которой численность банд убавилась чуть ли не вдвое. Оставшиеся в живых пришли к выводу о необходимости торговли с общинами, предлагая запчасти и сохранившееся оборудование в обмен на продовольствие. Жаррон, кстати, был в числе первых, кто организовал такую торговлю. Однако со временем и этот источник продовольствия стал давать сбои. Группировки Злонравных начали постепенно распадаться на множество малочисленных банд, рассеявшихся по округе в поисках продовольствия и наживы. Лишь Жаррону удалось удержать возле себя довольно внушительный отряд головорезов, и он, объявив себя единоличным хозяином Пурино, попытался обложить все окрестные банды налогом. Но несогласные с его требованием группы ночью напали на нашу резиденцию. В завязавшейся перестрелке шальная пуля угодила Жаррону в шею, повредив сонную артерию. В суматохе боя никто ему помощь не оказал, а когда бойцы услыхали его смерть, то прекратили отстреливаться и вышли из боя, спешно покинув здание резиденции. Я же растерялась и не успела бежать. На мою беду командовал нападавшими тот самый человек, что во время памятного конкурса королев позволил себе фривольные мысли в мой адрес и был «оскорблен» Жарроном ударом ножа в пах. Не стану описывать тех ужасов, что мне довелось испытать, когда в комнату ворвалась толпа обезумевших от внезапной удачи подонков. Каждый норовил поиметь Королеву королев, подыскивая в своем убогом воображении самые извращенные формы. Грязь и боль растянулись в бесконечность. Стоило мне потерять сознание, как меня тут же обливали холодной водой, и мучения продолжались вновь. Когда же на моем теле не осталось живого места, меня выволокли из здания на ближайшую помойку. Последнее, что я помню, — это занесенный для удара в лицо ботинок главаря нападавших. Очнулась я уже здесь, в общине. Так случилось, что на меня наткнулась группа разведчиков, посланная к месту недавнего боестолкновения Злонравных. В общинном госпитале меня вылечили, а выяснив, что я не являюсь Злонравной, даже предложили стать членом общины. Но я так и не смогла найти общего языка с местными жителями. Вся моя прошлая жизнь, все события, пережитые мною, для каждого члена общины да, в принципе, и для любого другого человека словно открытая книга. Кто-то мне сочувствует, но основная масса людей осуждает или считает, что я сама виновата во всем случившемся. Не знаю, может, они и правы, ведь, если честно признаться, мне иногда доставлял удовольствие тот антураж, что воздвигал вокруг меня Жаррон. Так что с женской частью общины у меня, мягко говоря, натянутые отношения, а с мужской и вовсе никаких. Ни один местный мужчина никогда не захочет назвать меня своей женщиной по той простой причине, что образы прошлого всегда будут ему «слышны», ну ты понимаешь. Поэтому я и живу в гостевом доме, отдельно ото всех, никому не нужным балластом, зарабатывая на хлеб пошивом одежды. А ведь мне только двадцать четыре года, я, в конце концов, женщина и хочу нормальной человеческой жизни. Выйти замуж, родить детей, стать счастливой и любимой. Что в этом плохого? Но нет, однажды выбрав неверный путь, я «благодаря» Прозрению уже никогда не смогу начать жизнь с чистого листа. Во всяком случае, в этой стране. Ну вот, теперь, зная обо мне все, ты, наверное, захочешь прогнать, а я не вправе даже обижаться. По сути, ведь воспользовалась твоей невосприимчивостью к Прозрению, чтобы залезть к тебе в койку. Но прошу, помоги! Я готова на все, лишь бы вырваться из этого клинча!

— А ты знаешь, пожалуй, помогу! Да и обещание свое нарушать не собираюсь, — обдумав сложившуюся ситуацию, решил я. — Получается, о нашей сегодняшней ночи завтра будет известно всей общине?

— Да, — сделав извиняющийся жест, согласилась Чарра и, спохватившись поинтересовалась. — Мне уйти к себе?

— Напротив, оставайся. Даже лучше, если утром нас застанут вместе.

Глава 5

— Как же так — уходишь?! Я надеялся, что тебе понравится в нашей общине, ты останешься и даже со временем станешь одним из глав ее Совета. С твоими-то способностями — это вопрос нескольких месяцев, если не недель. Может, передумаешь? — в голосе Барри проскользнули просящие нотки.

— Ну сам подумай, какая у меня будет репутация среди членов общины. К тому же я дал обещание Чарре, что помогу решить ее проблемы. А если же нарушу свое слово, то о каком уважении вообще может идти речь. Разве не так?

— Так, — согласился с аргументами Барри.

— Вот и закроем эту тему. Лучше скажи, сможешь подбросить нас к юго-западной окраине общины?

— Подброшу. Все равно сегодня планировал вылазку в город, пожалуй, сделаю небольшой крюк.

— Спасибо, друг, выручишь! Да. У меня будет к тебе еще одна просьба. Сможешь раздобыть какое-нибудь огнестрельное оружие? Понимаешь, когда я путешествую один, мне обычно хватает и пары ножей, но в этот раз со мной пойдет женщина, на которую будут охотиться Злонравные. Сам ведь знаешь ее историю!

— Да уж, ввязался ты… — многозначительно заключил он. — Ладно, поделюсь кое-чем из своего арсенала. Иначе тебе действительно придется тяжко, только отдам ствол на границе общины. Правила есть правила!

— Ну, дружище, теперь я точно постараюсь вернуться и непременно поселюсь по соседству с тобой! — почти искренне воскликнул я.

К моему удивлению, точно в назначенное время Чарра, в походной одежде и небольшим рюкзаком за плечами, спустилась со второго этажа гостевого дома. Я хотел было похвалить ее за пунктуальность, но поймал себя на мысли, что в подобной ситуации любая женщина, даже самая закоренелая копуша, соберется в сжатые сроки. Поэтому лишь приветливо улыбнулся и направился к выходу. Барри уже поджидал нас, припарковав свой автомобиль в паре метров от входной двери. А спустя пятнадцать минут мы с Чаррой уже шли по небольшой проселочной дороге, по обе стороны которой раскинулись возделанные поля с какой-то похожей на горох культурой. Стебли-завитушки с овальными листьями ровным зеленым ковром укрывали почву, источая пряный аромат. Вот только стоило дороге взобраться на пригорок, как идиллический пейзаж пошел рваными пятнами. А на дороге то и дело стали попадаться осколки боеприпасов.

— Последствия вчерашней бомбардировки, — пояснила Чарра, обходя перегородивший дорогу обломок ракеты. — Команда очистки периметра еще неделю будет собирать этот металлолом. Меня тоже иногда включали в команду, обычно после особенно интенсивных обстрелов. Та еще работенка!

— Барри меня уже просветил на этот счет, — признался я. — Скажи лучше, как вы охраняете подобные поля от набегов оголодавших банд Злонравных, ведь они территориально находятся за пределами общины?

— На таких полях в основном выращиваются кормовые культуры. Они не представляют интереса для Злонравных. Еще ни одно из их объединений не пыталось разводить скот, разве что бойцовских собак, а они предпочитают пищу животного происхождения…

Так за обсуждением и сравнением жизненного уклада Благонравных и Злонравных мы преодолели сельскохозяйственные угодья, выйдя на широкую автомагистраль. Идти пришлось по обочине, то и дело огибая разоренные или сгоревшие остовы автомобилей. Водители редких машин, на большой скорости проносившихся по трассе, предпочитали нас не замечать, и напрягшаяся было Чарра постепенно успокоилась и повеселела. Удалось даже сделать два привала, но неприятности нас все же настигли. Не прошли мы и километра после второго привала, как Чарра внезапно остановилась, настороженно заозиравшись. Тут и без Прозрения стало понятно, что преследователи уже близко. Оценив обстановку, я схватил подругу за руку и поволок к бетонному основанию придорожного рекламного щита, оказавшегося поблизости.

— Сколько их? — немного встряхнув Чарру, чтобы прекратить начинавшуюся панику, спросил я.

— Четверо, едут на большом пикапе и через пару минут будут здесь, — заикаясь, проговорила она.

Я выхватил из внутреннего кармана подаренный Барри двадцатизарядный игломет и всунул его в трясущиеся руки Чарры.

— Стрелять умеешь?

— Да, Жаррон показывал.

— Будешь отстреливаться, — поставил я ей задачу и что есть мочи бросился через дорогу.

Стоило мне спрятаться в придорожных зарослях, как послышался скрип тормозов, а высыпавшие из машины головорезы укрылись за ее кузовом от начавшей стрелять Чарры. Один из них, явно главный, посмотрел в мою сторону и, указав рукой, отправил двоих подельников на поиски, а сам, повернувшись спиной, заорал:

— Слушай, девка! Если ты не прекратишь стрелять, я не посмотрю на приказ привезти тебя целой и наделаю дополнительных дырок, а затем отдам ребятам на потеху!

В ответ раздалось еще три выстрела, а направлявшиеся в мою сторону Злонравные, инстинктивно пригнувшись, ускорились, в надежде побыстрее преодолеть открытое пространство. Это стало для них фатальным. Едва державшие наготове оружие боевики оказались в пределах досягаемости, как я начал действовать и, обезоружив обоих, отправил бедолаг в глубокое забытье. Оставшиеся двое головорезов стали вести ответный огонь по Чарре и вовремя не заметили случившегося со своими соучастниками. Мне осталось лишь подобрать один из выбитых пистолетов и двумя выстрелами окончательно вывести из строя присланную группу.

— Чарра, зайка, не стреляй, а то и меня ненароком подстрелишь. Все закончилось! — прокричал я, медленно вставая в полный рост. — Все враги повержены, а у нас появился трофейный автомобиль. Опусти, пожалуйста, оружие!

Когда я зашел за рекламный щит, то застал Чарру сидевшей обхватив колени и тихо плачущей.

— Думаю, нам не следует терять время на рефлексию и как можно быстрее убираться отсюда, — подбирая выпавший из руки Чарры игломет, проговорил я. — Ну же, вставай! Давай руку!

Мой окрик возымел действие, и девушка, поправив рюкзак, покорно пошла за мной к машине.

Устроив Чарру на заднем сиденье, я обошел пикап и позаботился о том, чтобы напавшие на нас Злонравные еще долго не смогли прийти в себя. Наконец, умостившись на водительское сиденье и разобравшись с управлением, я повел машину в нужном направлении. Мы молча преодолели добрый десяток километров, когда Чарра, справившись с эмоциями, заговорила.

— Я испугалась, что ты меня бросил, — стала она объяснять свою реакцию на случившееся. — Твои мысли и намерения не слышны, а когда ты сунул мне в руки игломет и, ничего не объясняя, умчался прочь, я вдруг подумала, что это конец. Сейчас меня схватят и увезут к тому придурочному авторитету, а уж он позаботится, чтобы в этот раз мои мучения были попродолжительнее.

— Прости, Чарра, но объяснять что-то не было времени, да и ничего бы не получилось, знай ты изначально о моих намерениях. Задуманный план просто стал бы известен нападавшим. А так они были уверены, что я не вооружен огнестрельным оружием, и не ожидали от меня особой опасности, а твои мысли о том, что я оставил тебя и трусливо бежал, еще больше притупили их бдительность. Неправильная оценка ситуации противником помогла нам выйти из опасной передряги победителями, да еще и обзавестись оружием и пикапом. Теперь твой главный недоброжелатель не скоро нас догонит, а другие банды хорошо подумают, прежде чем с нами связываться.

Позади осталось больше сотни километров, когда поисковый браслет на левой руке завибрировал, и я ясно осознал, что магический предмет находится где-то поблизости. Снизив скорость, я свернул на примыкавшую к автомагистрали второстепенную дорогу и понял, что двигаюсь в правильном направлении.

— Почему ты свернул? — заволновалась Чарра. — Ведь до столичной общины осталось километров десять. Разве мы не туда едем?

— Туда, — подтвердил я. — Но мне отчего-то кажется, что нам не стоит спешить. А раз так, то почему бы не обследовать окрестности. Ты знаешь, куда ведет эта дорога?

На минуту задумавшись, Чарра ответила:

— На территорию Церкви Абсолютного Провидения.

— Церкви, говоришь? Я думал, что все религиозные культы после Прозрения потеряли верующих и закрылись. Но эта церковь функционирует и даже процветает. Вон, по обочинам дороги подстриженные декоративные кусты и не заметно ни одного разбитого автомобиля.

— Да, это единственная церковь, сохранившая священнослужителей и даже сумевшая в несколько раз увеличить число своих адептов. Я не раз слышала о ней, но особо никогда не интересовалась. Священники этого культа носят в себе некую печать таинственности, неподвластной даже Прозрению. К Жаррону как-то приходил один из их проповедников, и он потом рассказывал, что легко слышал его мысли, но стоило только попытаться заглянуть в информацию о церкви, как натыкался на барьер таинственности. Просто слепо верить во что-то было не в его характере, вот Жаррон и прогнал проповедника, однако не стал причинять тому ничего дурного. Кстати, во всей Лории у церкви всего двенадцать храмов, и мы с тобой сейчас приближаемся к самому главному из них — Первопрестольному.

— Очень интересно, — мысленно потирая руки, проговорил я. — Давай угадаю, появилась Церковь Абсолютного Провидения буквально за полгода-год до Прозрения?

— Да, — после небольшой паузы подтвердила Чарра. — За девять месяцев до Прозрения. Уж не хочешь ли ты сказать, что этот культ…

— Все может быть! — уклончиво ответил я, сбавляя скорость.

Мы подъехали к перегородившему дорогу шлагбауму, возле которого стоял мужчина крепкого телосложения. Одет он был в рясу темно-синего цвета и сжимал в руке высокий, увенчанный сферическим навершием посох. Остановившись в метре от шлагбаума, я вышел из машины и направился к монаху. Но не успел сделать и пары шагов, как глаза приверженца веры заблестели фанатичным блеском, и он, припав на одно колено, склонил голову.

— Что это он делает? — высунувшись из окна, удивленным голосом поинтересовалась Чарра.

— Приветствует посланца вышних пенатов, — мгновенно ухватив суть произошедшего, пояснил я. Магический предмет, несомненно, находился в главном храме Церкви и под надежной охраной, а статус посланника божества может упростить задачу его деактивации. Теперь требовалось вести себя соответственно и не дать монахам повода усомниться в своей принадлежности к божественному пантеону. Невосприимчивость к воздействию артефакта — чуть ли не единственный мой аргумент, поэтому придется быть максимально убедительным.

— Поднимись, страж, — коснувшись плеча монаха рукой и прибавив металла в голосе, произнес я. — Еще не настало время, когда путь к храму не придется охранять от заплутавших в сумерках неверия озлобленных душ. Продолжай нести свою службу! Я же оставлю все лишнее здесь и войду в обитель веры пешком.

Вытянувшийся в полный рост монах, замявшись, спросил:

— Позволь узнать твое имя, Владыка, чтобы сообщить братьям радостную весть.

— Зовут меня Климент Странник, — нашелся я.

Еще немного помявшись, монах поинтересовался:

— А кто эта женщина, что с непониманием и сомнением сейчас смотрит на нас?

— Заблудшая душа, испросившая помощи, и которой будет указан верный путь, — стараясь выглядеть не слишком пафосно, ответил я.

— Кто я, чтобы задавать тебе вопросы?! — воскликнул монах и, подняв шлагбаум, посторонился.

— Чарра, ты все еще нуждаешься в моей помощи? — обратился я к подруге.

— Д-да, — поперхнувшись, выдавила она.

— Тогда оставь сей транспорт и присоединяйся ко мне.

Словно сомнамбула, девушка вышла из машины и, опасливо оглядываясь, поспешила за мной.

— Монах отчего-то верит в твою божественную суть, но вот причина такой веры остается от меня скрытой, — поравнявшись, сообщила Чарра. — Ты что, и вправду имеешь какое-то отношение к божественному пантеону?

— А ты не задумывалась о причине моей невосприимчивости к Прозрению? — вместо ответа задал я встречный вопрос.

— Но тогда получается, что я…

— Соблазнила высшее существо? Вовсе нет. Все намного сложнее и запутаннее. А подаренная тобой волшебная ночь уж точно не станет причиной моего «падения», — заверил я взволнованную Чарру.

Кусты по обе стороны дороги зашевелились, пропуская нескольких монахов. Окружив нас, они остановились и, одновременно прижав руки к сердцу, склонили головы в поклоне. Действуя по наитию, я коснулся правого плеча каждого из монахов и произнес на латыни «benedicat tibi», благословляя их. К моему облегчению, это подействовало, и монахи, выстроившись почетным караулом, сопроводили нас к храму. По пути к процессии стали присоединяться все новые верующие, а у ворот самого храма выстроилась изрядная толпа встречающих. Когда мы подошли, то толпа расступилась, пропуская одетого в белую рясу с необычной формы головным убором служителя. Повторив ритуал, проделанный ранее монахами, глава Церкви, а это, без сомнения, был именно он, вознес хвалу Всевеликому Венитарру и поинтересовался причиной появления его посланца.

— Настало время объединить и привлечь в лоно Церкви народ Лории, — громко возвестил я. — Истинно говорю вам, только объединившись в единое целое, лорианцы распространят учение Церкви по всему миру. Приверженцы других учений отрекутся от бессильных богов и под гнетом неопровержимых свидетельств могущества Всевеликого Венитарра отдадут храмы свои Церкви Абсолютного Провидения. Благословенные земли Лории примут миллионы паломников и превратятся в главный религиозный центр мира. Посылая же меня к вам, Всевеликий Венитарр поручил походить среди людей, дабы через мою сущность ощутить аэр предметного мира и подготовить его новое явление. А совместная служба в главном храме Церкви у ковчега со священной реликвией ускорит это событие.

Все время, пока я говорил, глава Церкви буравил меня пронзительным взглядом, пытаясь услышать мысли или уловить фальшь, но, не преуспев в этом, согласился провести совместную службу, не углядев в этом подвоха. Первосвященник, по-видимому, счел, что если я лжепосланник, то во время богослужения непременно выдам себя незнанием нюансов.

Если снаружи храм выглядел замысловатой ротондой, то внутри, неожиданно для впервые перешагнувшего порог, властвовало царство минимализма. Длинные ряды простых деревянных стульев были обращены в противоположную от входа сторону и упирались в невысокий помост, да на небольшой высоте над ним парила фигурка птицы — вот и весь интерьер. Когда процессия подошла поближе к помосту, я заметил, что голова птицы полностью повторяла форму шапочки первосвященника, и стало понятно, что это главный символ Церкви, а память услужливо подсказала и название этой птахи — тайфунник.

«Выходит, Всевеликий Венитарр выбрал своей эмблемой птицу, что самой первой появлялась в небе после шторма и пировала, выхватывая из воды измученных стихией рыбешек! — подумал я. — Весьма показательный символ!»

Первосвященник первым взошел на помост и, вознеся руки к небу, прочел небольшой молебен, а лишь затем пригласил подняться своих подручных и нас с Чаррой. Монахи-клевреты, выставив посохи впереди себя, стали строиться в круг, оставляя нас с первосвященником в его центре.

— С чего желаешь начать службу, Климент Странник? — слегка прищурившись, поинтересовался он.

Мысленно обратившись к левому браслету, я отчетливо увидел местоположение артефакта.

— Как я уже и говорил, для священнодействия мне потребуется ковчег с реликвией. Поэтому вынужден просить тебя опустить пониже сей символ веры, что парит сейчас над нашими головами, — указав взглядом на фигурку тайфунника, ответил я.