Помоги проекту - поделись книгой:
— Выпейте, я угощаю! — быстро сказал толстяк и, наливая вино, добавил: — Откройте мне тайну, я, знаете ли, люблю хорошие истории!
— У меня мало времени, — ответил Дао Гань, — поэтому буду краток. Сегодня утром я встретил трех парней. Они приехали в город с отцом и привезли целую повозку риса. Но этой ночью их отец умер от сердечного приступа, и им срочно потребовались деньги, чтобы купить гроб и доставить его домой. Я согласился купить все по сто монет за меру. Ну, а теперь мне надо уходить. Слуга, счет!
Он поднялся, но толстяк торопливо схватил его за рукав.
— Зачем так спешить, мой друг? — спросил он. — Разделите со мной тарелку жареного мяса! Эй, человек, принеси еще кувшин вина, я угощаю!
— Не хочу вас обидеть, — сказал Дао Гань. Вновь присаживаясь, он бросил слуге: — У меня слабый желудок, принеси-ка мне лучше жареного цыпленка. И самую большую порцию!
— Сначала подавай ему маленькое, потом большое! Чего только не приходится выносить! — уходя, пробормотал слуга.
— По правде говоря, — доверительно сказал толстяк, — я торгую рисом и дело свое знаю! Если вы будете хранить такое количество риса для личного потребления, он испортится! И вы не сможете продать его на рынке, потому что не состоите в гильдии рисоторговцев. Но я помогу вам и куплю у вас все по сто десять монет.
Дао Гань колебался. Медленно выпив чашку, он сказал:
— Это можно обсудить. Выпьем!
Он до краев наполнил обе чашки, потом пододвинул к себе блюдо с жареным цыпленком. Быстро выбирая лучшие куски, он спросил:
— А этот дом напротив, он что, принадлежит главе гильдии Ляо, у которого пропала дочь?
— Совершенно верно, — сказал торговец. — Но ему повезло, что он избавился от девчонки. Проку от нее не было! Но, возвращаясь к этому рису…
— Послушаем лучше пикантную историю! — прервал его Дао Гань, подхватывая новый кусок цыпленка.
— Не люблю рассказывать истории про состоятельных клиентов, — мрачно сказал толстяк. — Я не выбалтываю их даже своей старухе!
— Ну, если вы не доверяете мне… — чопорно сказал Дао Гань.
— Я и не собирался вас обидеть! — поспешно воскликнул толстяк. — На днях я проходил по южной части рынка и вдруг увидел, как барышня Ляо без служанки или каких-либо сопровождающих выходит из дома возле винной лавки «Весенний ветерок». Она осмотрелась по сторонам и быстро удалилась. Мне это показалось странным, и я пошел к тому дому посмотреть, кто там живет. Тут открылась дверь, и оттуда вышел худощавый молодой человек. Он тоже осмотрелся по сторонам и скрылся. Я поинтересовался в одной лавке, что это за дом. И как вы думаете, что оказалось?
— Дом свиданий, — тотчас ответил Дао Гань, подгребая последние кусочки соленых овощей.
— Откуда вам это известно? — разочарованно спросил толстяк.
— Просто угадал! — сказал Дао Гань, допивая вино. — Приходите сюда завтра в это же время, и я принесу счета на рис. Может быть, мы договоримся о сделке. Спасибо за угощение!
Он поспешно направился к лестнице, оставив толстяка недоуменно смотреть на пустые тарелки.
Глава 7
Ма Жун и Цзяо Тай закончили трапезу в сторожке чашкой горького чая и распрощались с советником Хуном. Во дворе судебной управы их уже дожидался конюх с лошадьми наготове.
Ма Жун посмотрел на небо и сказал:
— Похоже, братец, снега не будет! Пойдем пешком!
Цзяо Тай согласился. Быстрым шагом они вышли из управы.
Друзья прошли вдоль высокой стены перед храмом Хранителя города, потом повернули направо и вошли в тихий жилой квартал, где жил Лань Даогуй.
Крепкий юноша, очевидно один из учеников Ланя, отворил им дверь. Он сказал, что учитель находится в тренировочном зале.
Тренировки проходили в просторной пустой комнате. Кроме деревянной скамьи у входа, на полу в ней больше ничего не было. Но побеленных стенах висела богатая коллекция мечей, копий и палок для фехтования.
Лань Даогуй стоял в центре толстой тростниковой циновки, покрывающей пол. Несмотря на холод, на нем не было ничего, кроме набедренной повязки. Он работал с черным шаром размером с небольшую дыню.
Ма Жун и Цзяо Тай присели на скамью и стали внимательно следить за каждым движением мастера. Шар не останавливался ни на мгновение, Лань подбрасывал его, ловил то на левое, то на правое плечо, позволял ему скатываться по руке до ладони, выпускал его, потом ловким движением подхватывал за мгновение до того, как шар должен был коснуться пола, — и все это делал с непринужденным изяществом, зачаровывающим двух зрителей.
На теле Ланя, равно как и на голове, не было ни волоска, а на округлых руках и ногах не выступали мускулы. У него была тонкая талия, но при этом широкие плечи и толстая шея.
— Кожа у него гладкая, как у женщины, — прошептал Цзяо Тай Ма Жуну, — но под ней нет ничего, кроме сухожилий!
Ма Жун утвердительно кивнул в молчаливом восхищении.
Внезапно мастер остановился. Мгновение он постоял, чтобы отдышаться, потом с широкой улыбкой подошел к двум друзьям. Протягивая шар на вытянутой руке Ма Жуну, он сказал:
— Не подержишь его, пока я накину халат?
Ма Жун взял шар, но тут же с проклятьем выпустил из рук, и тот с громким стуком упал на пол. Он был отлит из железа.
Все трое рассмеялись.
— Великое Небо! — воскликнул Ма Жун. — Наблюдая, как ты работаешь с ним, я решил, что он сделан из дерева.
— Хотел бы я, чтобы ты научил меня этому искусству! — мечтательно произнес Цзяо Тай.
— Как я уже говорил вам раньше, — сказал Лань Даогуй, — я в принципе никогда не учу отдельным приемам или упражнениям. Я всегда готов обучать вас, но тогда придется пройти полный курс!
Ма Жун почесал голову.
— Если я не ошибаюсь, — спросил он, — правила твоих тренировок требуют отказаться от девчонок?
— Женщины подрывают силу мужчины! — сказал Лань. Он произнес это с такой горечью, что друзья посмотрели на него с удивлением. Лань редко прибегал к резким заявлениям. Боксер быстро продолжил с улыбкой: — То есть они не повредят, если все держать под контролем. Для вас я установлю особые правила. Вам придется полностью отказаться от выпивки, соблюдать диету, которую я определю, и спать с женщинами не чаще, чем раз в месяц. Вот и все!
Ма Жун с сомнением посмотрел на Цзяо Тая.
— В этом-то и загвоздка, братец Лань! Не думаю, что я люблю выпивку и женщин больше, чем любой другой человек, но мне скоро уже стукнет сорок, и это вошло у меня в привычку, понимаешь? А как ты, Цзяо Тай?
Покручивая усики, Цзяо Тай ответил:
— Что касается женщин, так и быть, — если, конечно, они будут первосортными! Но вот совсем отказаться от вина…
— Ну, вот! — рассмеялся Лань. — Впрочем, это не имеет значения. Вы оба боксеры девятой ступени, и вам нет нужды переходить в высшую. При ваших занятиях вам никогда не придется драться с противником, достигшим такого уровня!
— Почему же? — спросил Ма Жун.
— Очень просто! — ответил мастер. — Для того чтобы пройти все ступени от первой до девятой, требуется только сильное тело и упорство. Но на высшем уровне сила и мастерство имеют второстепенное значение. Его могут достичь только люди с полностью просветленным сознанием, а это уже само по себе исключает возможность, что они станут преступниками.
Ма Жун ткнул Цзяо Тая под ребра:
— Если это так, — весело сказал он, — останемся какими были, братец! А теперь одевайся, Лань, мы хотим, чтобы ты проводил нас на рынок!
Одеваясь, Лань заметил:
— А вот ваш судья, я думаю, если бы захотел, мог бы достичь высшей ступени. Он произвел на меня впечатление необыкновенно сильной личности.
— Так оно и есть! — подтвердил Ма Жун. — Кроме того, он превосходный фехтовальщик, а однажды я видел, как он влепил такую затрещину, что у меня слюнки потекли! Он очень умерен в еде и выпивке, а жены для него, я думаю, скорее дело привычки. Но с ним тоже будут сложности. Не думаешь же ты в самом деле, что он когда-нибудь согласится сбрить бороду?
Смеясь, три друга направились к выходу. Они не спеша двинулись в южном направлении и вскоре оказались у высоких разукрашенных ворот крытого рынка. Плотная толпа бурлила в узких улочках, но, едва завидев Лань Даогуя, им уступали дорогу, потому что боксера в Бэйчжоу хорошо знали.
— Этот рынок, — сказал Лань, — возник еще в старые времена, когда Бэйчжоу был главным центром для снабжения татарских племен. Говорят, если улочки, образующие этот крольчатник, вытянуть в одну линию, она протянется больше чем на пятнадцать ли! А что именно вы ищете?
— Нам приказано, — ответил Ма Жун, — разузнать о том, где может находиться барышня Ляо Ляньфан, девушка, недавно исчезнувшая здесь.
— Насколько я помню, это случилось, когда она наблюдала за танцующим медведем, — сказал боксер. — Пойдемте, я покажу, где обычно татары устраивают представление!
Он провел их коротким путем позади лавок и вывел на более широкую улицу.
— Вот мы и пришли! — сказал он. — Сейчас здесь не видно татар, но это то самое место!
Ма Жун посмотрел на жалкие ларьки слева и справа, где продавцы пронзительными голосами расхваливали свои товары, и заметил:
— Старый Хун и Дао Гань уже допросили всех этих людей, а они-то свое дело знают! Нет смысла вновь расспрашивать их, но интересно, зачем девушка приходила сюда. Она должна была бы скорей пойти в северную часть рынка, где в лавках поприличнее продают шелка и парчу.
— А что об этом говорит ее служанка? — спросил боксер.
— Она утверждает, что они заблудились, — ответил Цзяо Тай, — а когда увидели танцующего медведя, решили немного задержаться и посмотреть.
— Через две улицы к югу, — заметил Лань, — находится квартал публичных домов. Не могли ли люди оттуда быть замешанными в это дело?
Ма Жун покачал головой.
— Я сам проверил эти дома, — сказал он, — и ничего не обнаружил. По крайней мере, ничего связанного с этим исчезновением! — добавил он с ухмылкой.
Тут он услышал за спиной странное бормотание. Ма Жун обернулся и увидел худого мальчишку лет шестнадцати в лохмотьях. Он издавал непонятные звуки, а лицо его при этом жутко дергалось. Ма Жун собрался было дать ему медяк, но мальчишка уже протиснулся мимо него и принялся неистово дергать Ланя за рукав.
Боксер улыбнулся и опустил большую ладонь на взъерошенную голову мальчика. Тот сразу успокоился и теперь с восторгом смотрел на возвышающуюся над ним фигуру бойца.
— Странные же у тебя друзья! — сказал удивленный Цзяо Тай.
— Он не более странен, чем большинство людей вокруг! — спокойно отозвался Лань. — Это брошенный ребенок китайского воина и проститутки-татарки. Однажды я нашел его на улице, какой-то пьяница избил мальчишку и сломал ему несколько ребер. Я вправил их и на некоторое время оставил парня у себя. Он немой, но немного слышит, а если говорить очень медленно, то и понимает. Он достаточно умен, и я научил его нескольким полезным приемам, так что теперь только очень пьяный человек решится напасть на него! Знаете, для меня нет ничего более ненавистного, чем дурное обращение со слабыми! Я хотел держать мальца при себе для всяких поручений, но иногда мысли у него путаются и вообще ему больше нравится здесь, на рынке. Но он регулярно приходит ко мне получить чашку риса и поболтать.
Мальчик опять начал что-то бормотать. Лань внимательно выслушал его и сказал:
— Он хочет знать, что я здесь делаю. Спрошу-ка я его об этой пропавшей девушке. У парня острый глаз, и он знает почти обо всем, что здесь происходит.
Лань начал рассказывать мальчику о танцующем медведе и девушке, помогая себе жестами. Мальчик внимательно слушал его, напряженно наблюдая за губами боксера. На его деформированной брови выступили капли пота. Когда Лань закончил, мальчик пришел в сильное возбуждение. Он засунул руку в рукав Ланя и достал оттуда «Семь кусочков». Присев на корточки, он начал раскладывать их на мостовой.
— Это я научил его! — с улыбкой сказал боксер. — Часто это помогает ему выразить то, что он хочет. Посмотрим, что он сделает сейчас!
Трое друзей наклонились и посмотрели на фигурку, которую складывал мальчик.
— Это явно татарин, — заметил Лань. — Вот эта штука у него на голове — черный капюшон.
Немой печально потряс головой. Потом он схватил Ланя за рукав и издал несколько сиплых звуков.
— Он говорит, что ему слишком трудно объяснить, — сказал боксер, — и хочет, чтобы я пошел с ним к старухе-нищенке, которая кое-как присматривает за ним. Они живут в яме под лавкой. Вам лучше подождать здесь, в этой яме весьма грязно и зловонно, но зато тепло, а это для них — главное!
Лань ушел с мальчиком, а Ма Жун и Цзяо Тай принялись рассматривать татарские кинжалы, выставленные в соседней лавке.
Боксер вернулся один и сказал с довольным видом:
— Думаю, что кое-что узнал для вас! Пойдемте туда! — Он затащил своих друзей в угол одной из лавок и продолжал тихим голосом: — Старуха говорит, что они с мальчиком были в толпе, глазеющей на танцующего медведя. Они видели хорошо одетую девушку с пожилой служанкой и попытались протиснуться к ним, надеясь выпросить несколько медяков. Но в тот момент, когда старуха собиралась заговорить с этой парой, госпожа средних лет, стоявшая за девушкой, что-то прошептала ей. Девушка быстро взглянула на служанку и, увидев, что она увлечена зрелищем, ускользнула с той госпожой. Мальчик протиснулся между ногами стоявших вокруг мужчин и направился за ними следом, чтобы выклянчить свои медяки. Но тут огромный мужчина в черном татарском капюшоне грубо оттолкнул его и последовал за той парой. Тогда мальчик решил, что ему лучше отказаться от попытки заработать, уж очень свирепо выглядел тот мужчина. Вам не кажется это весьма странным?
— Несомненно! — воскликнул Ма Жун. — А могут старуха или мальчик описать эту женщину и татарина?
— Нет, к сожалению, — ответил боксер. — Я их об этом спрашивал, но женщина закрывала нижнюю часть лица нашейным платком, а мужчина длинными концами капюшона.
— Мы должны немедленно доложить об этом! — сказал Цзяо Тай. — Это ведь первое свидетельство очевидцев о том, что произошло с девушкой!
— Я проведу вас к выходу коротким путем, — сказал Лань.
Он повел их по узкой, полутемной улочке, заполненной толпой. Вдруг они услышали пронзительный женский вопль, после чего раздался треск ломающейся мебели. Толпа мгновенно рассеялась, и через мгновение три приятеля остались на улочке одни.
— Это там, в том темном доме! — крикнул Ма Жун. Он бросился вперед, пинком распахнул дверь и ворвался внутрь; его спутники последовали за ним.
Они пробежали через пустую гостиную к широкой деревянной лестнице. Наверху имелась только одна большая комната, выходящая на улицу.
Внутри был полный беспорядок. В центре ее пара верзил избивала двух мужчин, корчившихся на полу. За кроватью возле двери пряталась полуодетая женщина, а еще одна на кровати перед окном пыталась прикрыть свое обнаженное тело набедренной повязкой.
Головорезы оставили своих жертв и обернулись на вошедших. Кряжистый парень с повязкой на правом глазу, введенный в заблуждение бритой головой Ланя, счел его самым слабым среди нападающих и попытался нанести удар по лицу. Но боксер едва заметным движением отклонил голову и, когда кулак пролетел мимо него, небрежно толкнул бандита в плечо, отчего тот стрелой пролетел через комнату и врезался в стену с такой силой, что посыпалась штукатурка.
В этот момент его приятель, нагнувшись, хотел ударить Ма Жуна в живот головой, но тот приподнял колено и ударил им нападавшего в лицо. Голая женщина опять завопила.
Одноглазый мужчина поднялся и сказал, тяжело дыша:
Поделиться книгой: