Реквием патриотам

— Я вернула тебе долг, — проследив взглядом за падающим на пыльный пол телом, произнесла Кагэро.

— Согласен, — кивнул Дзюбей, хотя мог бы и поспорить с этим утверждением, — мы квиты. Но теперь стоит убраться отсюда — по дороге на нас успел напасть ещё один… — Он не нашёл верного слова для определения странных людей, вроде каменнокожего или женщины-змеи, и просто передёрнул плечами.

Кагэро отметила про себя, что Дзюбей сказал «нас», хотя её во время второго нападения, о котором он упомянул, с ним не было, однако в подробности вдаваться не стала.

Плечом к плечу они метнулись прочь из злополучного дома, стараясь уйти как можно дальше до рассвета. Через несколько минут интенсивного бега им встретился Никотин. Старик буквально выскочил из высокой травы, радостно приветствовав Дзюбея.

— Кто ты такой? — вскинулась Кагэро, молниеносным движением выхватывая танто.

— Я — Никотин, — представился монах, опуская рефлекторно поднятый сакудзо.

— Правительственный шпион из ордена Фукэ-сю, — добавил Дзюбей, склоняясь над укушенным бедром Кагэро.

Та среагировала мгновенно, изо всех сил приложив Дзюбея кулаком по темечку.

— Ты что творишь?! — возмутился наёмник, падая на землю и потирая всерьёз ушибленную голову. — Яд же ещё не поздно отсосать из раны.

— Мне он не повредит, — отрезала девушка-ниндзя, подозрительно косясь на Никотина, как ни в чём не бывало раскуривающего свою длинную кисэру.

— Я бы хотел предложить тебе работу, ниндзя, — сказал он, выпуская изо рта несколько колец дыма. — Плачу триста золотых.

— Мне он предложил пятьсот, — усмехнулся Дзюбей, всё ещё почёсывавший голову.

— Мне всё равно, сколько он заплатил тебе, — отрезала Кагэро. — У меня есть наниматель и задание всё ещё не выполнено.

— Так присоединяйся к нам с Дзюбеем, — словно решение всех проблем нашёл воскликнул Никотин. — Вместе нам легче будет справиться.

— Нет, — покачала головой Кагэро. — Я пришла сюда, только чтобы вернуть долг Дзюбею, не больше. Задание, порученное мне, я стану выполнять одна. Оно не касается правительства, которому ты служишь, Никотин.

И она скрылась из виду, запрыгнув на растущее неподалёку высоченное дерево.

— Ты ещё пожалеешь об этом выборе, девочка, — едва слышно произнёс Никотин.

Кагэро без сил повалилась на землю, мало заботясь о собственной безопасности. Она не спала несколько суток и слишком устала, чтобы думать хоть о чём-то. Разбудили её лучи солнца, бьющие прямо в глаза, она поднялась на ноги, огляделась. Оказалось, что инстинкты и тренировки показали себя во всей красе. Она улеглась спать в практически идеальном месте, где её практически невозможно было бы обнаружить. Усмехнувшись этим мыслям, Кагэро зашагала вперёд. Ей надо было как можно скорее добраться до Сата, что-то подсказывало ей — корни этого дела лежат именно там.

Внимание Кагэро привлекли неуверенные шаги, кто-то шаркал, неуверенно переставляя ноги, медленно двигаясь куда-то. Кагэро посмотрела туда, откуда слышались эти странные шаги, и увидела… Хаттори Ханзо. В изорванном кимоно, залитом кровью, без обеих рук, тело, виднеющееся из многочисленных прорех было покрыто длинными шрамами — словно кто-то вскрыл Ханзо, после зашив.

— Ханзо! — воскликнула Кагэро, кинувшись к бывшему командиру. — Что с тобой, Ханзо?!

Тот продолжал шагать вперёд, словно заведённая цинохайская игрушка на пружине. Кагэро ухватила его за плечи (вернее остатки) и встряхнула, пытаясь привести в сознание.

— Прочь! — крикнул знакомый голос.

«Дзюбей! — удивилась Кагэро. — Как?!»

И тут в нос ей ударил характерный запах пороха. Рядом кто-то рассмеялся. Кагэро отпустила Ханзо, который, похоже, был мёртв, хоть и продолжал двигаться, и бросилась бежать. Кто-то сбил её с ног, повалив лицом в землю. А через секунду раздался взрыв!

Дзакуро опустила руки, стряхнув с рукавов кимоно последние крупицы пороха. Она была довольна проделанной работой, от девчонки-ниндзя не осталось и следа. Ну, может быть, кучка пепла или несколько кусков хорошо прожаренного мяса. От этих мыслей Дзакуро рассмеялась.

— Похоже, мы прибыли сюда поздновато, — произнёс спокойный голос, от которого многих бросало в дрожь. — Ты уже расправилась с последней из ниндзя.

— Да, — ответила Дзакуро, не оборачиваясь. Она и так знала, кто стоит за её спиной. — То, что не ужалось этому идиоту Тэссаю и сучке Бенисато, сделала я.

— Думаешь, теперь Юримару обратит на тебя внимание? — поинтересовался обладатель ледяного голоса. — Твои шрамы слишком отталкивают его, так что можешь не надеяться. Ты ничуть не привлекаешь красавчика.

— Тебе, похоже, нравиться постоянно цеплять Дзакуро, а, Мудзюро, — второй голос был противно высоким, казалось, что разговаривает оса.

На эту реплику Утуцу Мудзюро не ответил, он недолюбливал повелителя ос Мусидо, встрявшего в разговор, как раз за такие вот неуместные реплики, которыми тот так и сыпал, бывая в хорошем настроении. А в таковом он пребывал практически всегда — и это тоже раздражало Мудзюро. Правда об этом никто не знал, воспитанный истинным самураем он никогда не показывал своего настроения и отношения к человеку (или не совсем).

— Пора заканчивать с воином и монахом, — произнёс Мудзюро.

— Плохо дело, ой, плохо, — качал головой Никотин, выпуская клуб за клубом серого дыма. Казалось, воздух вокруг него и Кагэро с Дзюбеем пропитался запахом травы табакко. — Контузия очень сильная. А хотя что я вам тут говорю, вы ж меня не слышите. Так?! — крикнул он.

— Слышать вовсе не обязательно, — странным голосом ответил читавший его реплики по губам Дзюбей. — У Кагэро больше не идёт из ушей кровь, — он кивнул на девушку-ниндзя, — а у меня?

— Идёт, — покачал головой Никотин. — Ты ж сверху был, — при этих словах Дзюбей криво усмехнулся, а Кагэро, также отлично читавшая по губам, одарила его грозным взглядом, — тебе большая часть взрыва и досталась.

Дзюбей успел сбить Кагэро с ног практически в последний миг перед взрывом, разорвавшим Хаттори Ханзо на мелкие куски (он оказался просто нафарширован порохом, да ещё кто-то сыпанул в Кагэро несколько хороших пригоршней, воспламенившихся после взрыва). Взрывная волна накрыла обоих, а вспыхнувший после порох ещё и подпалил кимоно на спине Дзюбея, рухнувшего на Кагэро сверху и закрывшего своим телом.

— Нечего ухмыляться, — резко бросил Никотин. — Ты можешь навсегда оглохнуть. А зачем мне нужен глухой воин?

— Сэкономишь золото, — отмахнулся Дзюбей. — Только про противоядие не забудь.

— Э, нет, — покачал головой Никотин, — ты его ещё не заработал. Я же спас тебе жизнь.

Вовремя подскочивший монах первым принялся тушить загоревшуюся на спине Дзюбея ткань — сам наёмник, шокированный взрывом, ещё ничего не понимал и боли не ощущал.

— Тогда я просто прикончу тебя, — растянул губы в самой паскудной ухмылке, на какую был сейчас способен, Дзюбей. — Раз, всё равно, скоро помирать. Что скажешь на это, старик?

— Контузия не настолько сильна, — тут же бросил Никотин, — и вообще, от неё мало кто глохнет. Надо продолжать идти к Сата. — Монах поднялся на ноги и сделал Кагэро знак вставать.

Ниндзя отрицательно помотала головой, давая понять, что и в этом случае не собирается присоединяться к Дзюбею с Никотином. Монах в ответ на её слова сокрушённо покачал головой.

— Ты без нас пропадёшь, девочка, — вкрадчиво, хоть это и не могло сейчас помочь, произнёс он. — Ничего не слыша, ты и не поймёшь, что к тебе крадётся враг, и как он тебя приканчивает — тоже.

— Вот и умру в счастливом неведении, — отрезала Кагэро, поворачиваясь к монаху с наёмником спиной и делая несколько шагов прочь.

И тут на плечи ей легли жёсткие руки Дзюбея, сейчас, когда отказал слух, кожей она всё чувствовала куда сильней, чем обычно, даже сквозь ткань кимоно. Он повернулся к ней лицо и произнёс несколько слов прямо ей в глаза. Девушка густо покраснела и решительно помотала головой, Дзюбей твёрдо кивнул и развернул её лицом к себе, после подтолкнув в спину. Кагэро одарила его ледяным взглядом, однако возражать ничего не стала.

— И что же ты ей сказал? — поинтересовался Никотин.

Тот вместо ответа сделал вид, что не стал читать слова по губам монаха. Тот и не настаивал на ответе.

— По этой реке, — произнёс Никотин, — можно сплавиться почти до самого Сата. Город стоит практически на её берегу, там они берут воду и стираются.

— Спасибо за лекцию, — буркнула недовольная Кагэро. Слух у неё восстановился почти полностью (в отличие от Дзюбея, всё ещё не слышавшего до сих пор), однако всё тело болело, будто её кто-то бил несколько часов подряд. — Может, ты знаешь где тут лодку достать?

Старик покосился на неё своим здоровенным взглядом, но ничего не сказал.

— На нас скоро нападут, — неожиданно произнёс Дзюбей, оглядывавший до того берег реки, скорее всего, также ища лодку. — Они решили покончить с Кагэро, так что на очереди мы с тобой, Никотин.

— А то я сам не знаю, — буркнул в сторону, так чтобы не увидел Дзюбей, монах, покрепче сжимая посох костлявыми пальцами.

— Что это за звук? — произнесла Кагэро, у которой обострился недавно восстановившийся слух. — Тут у кого-то пасека?

— Пасека? — удивился Никотин, также начавший прислушиваться и услышавший какой-то странный гул. — Это не пчёлы, звук выше.

Дзюбей так и продолжал глядеть на реку, он не слышал ни всполошившего его спутников гула, ни их слов.

— Точно должны напасть, — продолжал он рассуждать вслух, — очень скоро.

А гул меж тем всё нарастал. В воздухе закружились чёрные точки. Никотин вдруг хлопнул себя по шее — его укусило какое-то насекомое. Он поднёс к глазам его полураздавленное тельце.

— Оса, — сообщил он Кагэро.

Насекомые меж тем всё прибывали, они садились на одежду, непрестанно жалили, все трое отмахивались от них, хоть это и мало помогало. Слишком много было тварей.

— Они сожрут нас! — крикнул Никотин. — Надо бежать!

— Не поможет, — отрезал Дзюбей. — В воду. Там не достанут.

Монах последовал его совету, а вот Кагэро вместо того, чтобы кинуться к недалёкому речному берегу, вскинула руки — из рукавов посыпались какие-то лепестки, закружились в воздухе, подобно осенним листьям. Они действовали на ос, как наркотик, те кружились вокруг них, казалось, даже гудение их несколько изменилось, а полёт замедлился.

— Моих лепестков надолго не хватит, — бросила Кагэро, полуповернувшись к Дзюбею, чтобы он понял её. — Найди хозяина ос!

Наёмник коротко кивнул и кинулся прочь. Он нёсся со всех ног примерно в том направлении, откуда прилетели осы, не обращая внимания на жалящих его тварей. Он понимал, что хозяин насекомых должен быть где-то неподалёку — те не могут летать долго, не птицы, в конце концов.

Так оно и вышло. Осы вылетали из небольшого домика, стоявшего на берегу реки — скорее всего, это была водяная мельница. Не мудрствуя лукаво (не до того было) Дзюбей ворвался в дом и тут же едва не напоролся на раздвоенное лезвие футимата-яри[26], которое сжимал в руках низкорослый горбун с отвратным лицом. Дзюбей всё же сумел увернуться от него и быстрым ударом меча перерубил один из столбов, на которых собственно держался весь дом. Мельница зловеще затрещала, но выдержала (видимо, была построена на совесть), а у Дзюбея появился оперативный простор.

Его противник также времени зря не терял — его футимата-яри вновь устремилась к груди наёмника. На сей раз он заблокировал её раздвоенное лезвие клинком катаны, противник мгновенно повернул древко, надеясь вывернуть оружие из рук Дзюбея. Наёмник только этого и ждал. Он вывернул кисти и рванулся к врагу, целя ему в грудь. Тот понял, что сам поймал себя в ловушку, грозящую стать смертельной. Он достаточно резво отпрыгнул в сторону, освобождая лезвие, клинок лишь слегка прошёлся по его рёбрам, разрезав кимоно.

— Неплохо, неплохо, — просвистел урод, неприятно широко разевая беззубую пасть. — Но с Мусидо тебе не совладать. — И он сделал новый выпад футимата-яри.

Теперь Дзюбей не стал заигрывать с ним, ударив по основанию лезвия копья, так что оно ткнулось в земляной пол мельницы. Используя инерцию собственного удара, наёмник крутанулся, пролетев мимо повелителя ос по имени Мусидо и наотмашь рубанув его по горбатой спине. Затрещало кимоно, сползая с плеч урода, обнажая нечто вроде громадного улья, росшего прямо из тела Мусидо.

— Глупец, — рассмеялся тот, — ты потревожил моих ос.

Дзюбей не слышал его слов, равно как и нарастающего гула, зато ос видел преотлично. Разозлённые насекомые рванулись на обидчика, жаля гораздо сильней нежели на берегу реки, где он повстречал их впервые. Дзюбей практически вывалился в окно мельницы, благо оно не было закрыто ставнем, и со всех ног ринулся прочь, преследуемый хохотом Мусидо и осиным гулом, которых впрочем не слышал. Урод выбежал через дверь и побежал следом, ковыляя на коротких кривых ножках, отставая от Дзюбея всё сильней, но и преследования не прекращая. Когда он выбежал на берег реки, где осы потеряли наёмника, того и след простыл.

— Нигде, нигде ты не мог спрятаться, — просипел Мусидо. — Только под водой.

Он огляделся и подошёл к здоровенному корню дерева, торчащему из крутого обрыва берега, попробовал его ногой, ступил, сделал пару шагов… Он заметил лишь отблеск стали и рухнул в воду вместе с обрубком корня, на котором стоял.

Дзюбей вынырнул из воды, выплюнув из зубов полую соломинку, которую запас заранее.

— Теперь ты покойник, урод, — произнёс он, подтягивая к себе за струну меч. — Осы начнут искать выход из улья, который сейчас заливает вода, и грызть они начнут тебя.

Словно в ответ на его слова вода забурлила, вспенилась алым и через несколько минут будто что-то в глубине взорвалось, обдав выбирающегося на берег Дзюбея светло-красными брызгами. Дзюбей стряхнул их, встал на ноги и только тут увидел высокого самурая в белоснежном кимоно, вынимающего из-за широкого пояса катану в ножнах.

— Утуцу Мудзюро, — коротко поклонившись, представился он. — Ты покончил с Мусидо, он мне никогда не нравился, так что я тебе почти благодарен. Я наслышан о твоих подвигах, воин, убивающий Демонов Каро одного за другим, и хотел скрестить с тобой клинки.

— Кирияма Дзюбей, — представился в ответ наёмник. — Я также много слышал о тебе, воин, потерявший глаза и разработавший собственное дзюцу для сражения слепым. Я лишён тщеславия и не желаю славы одержавшего победу над тобой, но я ты стоишь у меня на пути.

Мудзюро не стал отвечать на эту реплику, он молниеносно атаковал Дзюбея, выхватывая катану из ножен. Дзюбей уклонился и бросился к маленькой бамбуковой роще, росшей неподалёку. Слепой самурай побежал следом, однако нёсся он не за спиной Дзюбея, а параллельно ему, очень быстро нагнав уже начавшего выдыхаться наёмника.

И вот они достигли рощи и Дзюбей углубился в неё, как можно сильней шумя листвой под ногами (хотя оценить уровень производимого шума он не мог). Мудзюро рассмеялся и замер в оборонительной позиции, словно призывая Дзюбея атаковать. Наёмник принялся медленно обходить его, скользя по листве и поигрывая катаной. Он ударил со всей доступной ему быстротой, однако Мудзюро лихо взмыл в воздух, уклоняясь от смертоносного клинка, лишь снесшего три бамбуковых ствола, с треском обрушившихся на землю.

— Ты считаешь, что заманил меня в эту рощу, — произнёс Мудзюро, — считаешь, что здесь я буду беззащитен перед тобой.

— Ты слеп, — невпопад сказал Дзюбей, не слышавший его слов, — лишние звуки собьют тебя с толку.

Они рванулись навстречу друг другу, зазвенели, скрестившись, клинки катан, во все стороны брызнули снопы искр. У обоих мечи оказались, отличного качества, так что эта сшибка закончилась вничью.

— Отлично владеешь мечом, Дзюбей, — улыбнулся Мудзюро, опуская катану для нижней диагональной атаки.

Наёмник следил лишь за клинком, а не за губами противника, поэтому и эту реплику пропустил. Он понимал, что это слишком явное обнаружение собственных планов, которое столь опытный фехтовальщик, как Мудзюро себе позволить не мог. Но не успел он додумать эту мысль до конца, как слепой атаковал именно так, как показывал. Дзюбей перепрыгнул клинок, однако противник словно того и ждал, изменив полёт клинка, больно полоснувшего по голени правой ноги наёмника. Тот неудачно приземлился, пораненная нога подломилась и он рухнул на землю. Мудзюро навис над ним, занеся катану.

Дзюбей попытался атаковать прямо с земли, но слепец, растянув губы в хитрой улыбке, слегка повернул клинок — и в глаза наёмнику ударил ослепительный солнечный свет, отражённый от стали. Вскрикнув, ослеплённый Дзюбей рухнул обратно, ожидая последнего сокрушительного удара.

— Вот видишь, — усмехнулся Мудзюро, прежде чем ударить, — слепота иногда даёт некоторые преимущества.

Он ударил сверху вниз, однако клинок его катаны со звоном отразился от другого. Это был танто, который сжимала в руках Кагэро, — даже слепец не смог бы услышать, как движется ниндзя провинции Ига.

Не слышавший ни слов Мудзюро, ни звона стали, Дзюбей открыл глаза и откатился в сторону. Солнечный свет уже не бил в глаза и он увидел Кагэро и Мудзюро, замерших друг напротив друга, скрестив клинки.

— Зачем? — спросил он, прыгая вперёд, наперерез делающему ловкий финт слепцу. — Зачем ты пришла?

Понимая, что Дзюбей её не услышит, Кагэро промолчала и лишь сильней налегла на вражий клинок, стараясь всем весом заблокировать его как можно надёжнее, по крайней мере, до тех пор, как Дзюбей не подберётся к нему на расстояние удара. Обмануть этим Мудзюро, естественно, не удалось. Он был сильнее Кагэро и легко рванул обе руки вверх, рукоятью катаны выбивая у неё танто, вонзившийся в ствол бамбука и крепко засевший в нём. Сама ниндзя рухнула на землю, примерно туда же где лежал Дзюбей.

— Прочь! — прокричал наёмник, делая молниеносный выпад в живот, хоть и не сомневался в результате.

Мудзюро увернулся и обрушил на Дзюбея свою катану. Не чувствовавший боли в раненной ноге наёмник крутнулся и ударил противника в грудь ребром стопы. Не ожидавший такого поворота событий Мудзюро отлетел на несколько шагов, врезавшись спиной в плотный строй бамбуковых стволов. Дзюбей перехватил катану поудобнее и атаковал, Мудзюро как-то неловко заблокировал выпад и даже не попытался контратаковать. Дело в том, что стволы бамбука отчаянно трещали под весом тела слепого фехтовальщика, полностью дезориентируя его. Однако Дзюбей этого не понял, а Мудзюро пришёл в себя очень быстро.

Он толкнул корпусом подобравшегося слишком близко Дзюбея и опустил ему на голову рукоять катаны. Наёмник покачнулся, в голове его словно забил набат, затылок заломило, он отступил на шаг назад, раненная нога подломилась и он рухнул вновь. Благо, так не сумевшая освободить танто Кагэро последовала совету наёмника и убралась подальше от места схватки. Именно этот танто и сыграл роковую роль в жизни непревзойдённого слепого фехтовальщика Утуцу Мудзюро.

На сей раз он был полностью уверен в успехе своей контратаки. Он не стал разговаривать и молниеносным ударом решил покончить с Кириямой Дзюбеем. И вновь вместо хруста плоти и треска костей он услышал звон стали. По зловещей иронии злодейки-судьбы клинок его катаны ещё раз наткнулся на танто, оставленный Кагэро в стволе бамбука. Дзюбей действовал без каких-либо промедлений и сомнений. Рванувшись всем телом, он вонзил свою катану под грудную клетку Мудзюро, слегка повернув её в сторону, так чтобы пронзить сердце. Клинок вошёл в тело врага по самую цубу[27] и лица противников оказались очень близко друг к другу.

— Глаза не заменит ничто, — прошептал Дзюбей на ухо Мудзюро, вырывая катану одним быстрым движением.