Легион Хаоса

— Давай-давай, хрен лысый, — кивнул так и не остывший ещё гном, — у меня на всех кулаков хватит! А ты, Зиг, садись обратно. Я с тобой ещё не закончил. — И он взял вновь бритву, набросив на меня новое покрывало. — Не вертись, а то я тебя зарежу ненароком. — И прибавил-таки, словно нехотя: — Спасибо, Зигфрид.

На ночь мы сняли комнатку в недорогой гостинице, неподалёку от цирюльни Бритвенника. Я знал — этой ночью бритоголовый вернётся с дружками, подобные ему обид не прощают, а значит, устроят погром. Этого я допустить не мог.

— Зачем это нам? — спрашивал Эдвард, отлично понимавший мой нехитрый замысел. — Что нам до того гнома? У нас своё дело и его надо сделать, а не встревать в межрасовые конфликты. — Однако возражения его были довольно неуверенными, он говорил, словно убеждая самого себя в большей степени нежели меня.

Я плюхнулся на кровать, закинув руки за голову и забросив ноги на спинку кровати.

— Не хочешь, не встревай, — пожал я плечами. — Бритвенник — мой друг и мне не безразлична его судьба. Тебя это не касается. — И закрыл глаза.

Разбудил меня звон стекла и вопли толпы народа. Я спрыгнул с кровати, взял со спинки меч и, не перепоясываясь, обнажил его. Эдвард, похоже, вообще, не ложился, под глазами его залегли сизые круги. Он протянул мне фигурку Легионера, а именно Тройного мечника.

— Ни один хаосит не умирает до конца, — загадочно сказал он. — Я создал этого для тебя. Попробуй установить с Легионером контакт через эту фигуру, хаосит, думаю, пригодиться тебя внизу. Там собралась порядочная толпа.

— А побольше не мог? — буркнул я, беря у него фигуру и протягивая к ней свой разум, ища в Хаосе Тройного мечника.

— Я не мой отец, — буркнул алхимик, колдуя над своей сумкой, перекладывая туда сюда ингредиенты для своих опытов.

А я тем временем установил прочную связь с хаоситом и вытянул его в наш мир. Он закружился вокруг меня тремя серо-стальными фигурами с легионными мечами в лапах.

— Спасибо, Эдвард, — кивнул я, шагая к окну. — Держись подальше от драки, теперь я управлюсь там сам, а Тройной мечник может принять тебя за врага.

— Хорошо, — усмехнулся он, — но не считай меня таким уж беспомощным заучкой из лаборатории. Если что-то пойдёт не так, я приду тебе на помощь.

— Не придётся. — Я забрался на подоконник и, прыгая с него, крикнул: — Легион!

Улочка была узенькая, как и все в Винтертуре, и я без труда преодолел расстояние, отделявшее меня от погромщиков и обрушился им как снег на голову. Этакие четыре снежинки с мечами. Приземление смягчил Тройной мечник, которому законы притяжения были не писаны, я ещё в воздухе выбрал цель — и прикончил бритоголового как только ноги мои ударились о мостовую. Тут же крутанулся, нанося быстрый удар, даже не чтобы убить, а — причинить побольше боли и страданий, которые живо отрезвляют любую, самую кровожадную, толпу. Тройной мечник подобной щепетильностью не отличался, все три его ипостаси азартно кромсали людей, ничуть не страшась их мечей, ножей и мясницких топориков, которыми по большей части были вооружены бритоголовые. А вот я, в отличие от хаосита, отнюдь не был неуязвим, так что приходилось ввинчиваться в толпу, рубя всё живое — и не очень — вокруг себя и прорываясь в цирюльню, где развивалось основное действие этого кровавого спектакля. Благодаря усилиям Тройного мечника это удалось мне довольно быстро.

Внутри тот самый, побривший-таки голову, детина сграбастал за бороду Бритвенника и приподнял над полом. Гном был изрядно избит, здоровенный носяра его — разбит и, скорее всего, сломан, лицо залито кровью. Рядом детиной и гномом стояли несколько приятелей первого и хохотали от души, глядя на злую рожу гнома.

Я шагнул к ним, быстрым ударом прикончив первого, так и не успевшего понять, что происходит. Второй отступил на несколько шагов, безуспешно пытаясь вытащить из-за пояса топорик, остальные двое оказались не робкого десятка, да и оружие держали наготове. Но это их не спасло. Я, конечно, был далёк от былой формы и не справился бы с бойцом Легиона, однако уж с бритоголовыми фанатиками разберусь без проблем.

Топорики — ничто против легионного меча. Я сбил первого с ног, одновременно прикончив второго выпадом с горло, и добил лежащего. Последние двое ринулись на меня, подбадривая себя воплем. Я шагнул назад, обрубил руку по локоть тому, что поначалу струхнул, оставив его подыхать на полу, теряя кровь. Второго же попросту насадил на меч, залив себе руки кровью, как любят выражаться поэты, именно по локоть. Вырвав меч из чудовищной раны, двинулся к детине, всё ещё сжимавшего бороду Бритвенника.

— Я вижу, тебя плоховато побрили в другой цирюльне, — усмехнулся я, — нужно было оставаться здесь, а не скандалить. Ну ничего, я этот промах исправлю. — Быстрый удар — и бритая голова его падает на пол.

— Радикально ты его побрил, — усмехнулся не теряющий никогда присутствия духа Бритвенник. — Будь у меня мой топорик, уж они бы у меня поплясали.

— Они и так неплохо пляшут.

Мы оба посмотрели на улицу, Тройной мечник добивал последних бритоголовых.

— А я слышал, что твоего хаосита прикончили в Вилле, — протянул гном, шмыгая носом и пытаясь остановить кровь.

— Так и есть, — кивнул я, — Тройного мечника мне подарил тот алхимик, Эдвард.

— И до этих секретов добрались-таки, — буркнул Бритвенник, извлекая из-под одного из столов здоровенную секиру с шипом на обратной стороне обуха.

— Кого рубать собрался? — усмехнулся я. — Если алхимика, я — не дам.

— Да нужен он мне, — отмахнулся Бритвенник. — Я после этого не могу жить в Винтертуре, так что придётся покинуть столицу. Обоснуюсь в городе потише.

— А ты почему секиру не взял, когда бритоголовые налетели? — поинтересовался я, выходя из разорённой цирюльни и отзывая Тройного мечника, так и кружившего над трупами налётчиков.

— Получилось так, — недовольно буркнул гном. — Думал, с тремя людьми сумею справиться и так.

— А они тебе первым делом в нос и — за бороду! — усмехнулся я, делая знак Эдварду, наблюдавшему за нами высунувшись из окна.

Ответом мне послужило рычание до предела разъярённого гнома. Тем временем Эдвард спустился со второго этажа гостиницы — менее экстравагантным способам чем я, — неся через плечо оба наших дорожных рюкзака. Примерно такой же, только получше, красовался в мощных руках Бритвенника, вместе с секирой, с которой он расставаться не желал.

— Теперь я начинаю понимать за что тебя упрятали в Отстойник, — протянул алхимик, бросая мне мой рюкзак, — за полдня ты успел нажить себе врагов среди наёмников и бритоголовых фанатиков-ксенофобов.

— В своё время одного вида легионного меча хватило бы, чтобы и наёмники и бритоголовые разбежались в ужасе.

— За пять лет много изменилось.

— И не к лучшему.

Мы шагали в направлении городских ворот и за перепалкой и не обратили внимания на то, что к нам, как бы сам собой прибился гном. Поняли мы это уже миновав стену Винтертура и заплатив сонным стражам выходную подать и получив от них подорожные, оставленные на посту клириками из ордена Изгоняющих Искушение, из-за чего с нами обращались с почти раболепной почтительностью.

— Эй, Бритвенник, — обратился я к гному, шагавшему рядом со мной, взбивая пыль мощными ногами в подкованных сапогах, — а ты куда направляешься?

— С вами, а что? — удивился он, подтягивая ремни рюкзака.

— Нет, — отрезал я, — ты не можешь идти с нами. У нас дело в Мордове.

— Этот город ничем не хуже других, — пожал широченными плечами гном.

— Но…

— Оставь, Вархайт, — оборвал меня Эдвард. — Мы можем привлекать к операции посторонних людей… Ну и гномов тоже… Ограниченно посвящая их в…

Дальше я слушать не стал. На у почему-то пришёл предыдущий раз, когда я привлёк к операции постороннего. Сахара с тех пор так никто больше не видел. Так и шагали мы, втроём, по тракту на Мордов.

Глава 4

Мордов напоминал самый обычный городок где-нибудь в Билефельце или Мейсене. Высокие крыши крытые черепицей с резными флюгерами, самые большие здания — магистрат и церковь, по узеньким улочкам снуют туда-сюда донельзя деловые и занятые граждане и гражданки, причём последние все как одна — со здоровенными кошёлками. От этого донельзя мирного и спокойного пейзажа меня аж затошнило — перед глазами как наяву встал почти такой же мирный и спокойный Вилль и то, что с ним стало после того, как там поработал Делакруа.

Разомлевшая на солнце стража оказалась столь же пастельной, как и вас городок. Кирасы только что не сверкают, на морионах ни пятнышка ржавчины, алебарды сложены «пирамидой», а вид у самих служителей закона совершенно миролюбивый. Они в полглаза просмотрели подорожные и без вопросов пропустили в Мордов, естественно, взяв входную пошлину.

— И такие вот люди охраняют ваши города? — буркнул Бритвенник, когда мы удалились на достаточное расстояние от ворот.

— Легион защищал страну, — не менее мрачным тоном ответил ему я, — теперь же этим занимаются алхимики.

— Воры защищают страну, — голос гнома ни на градус не потеплел.

— Мой отец — не вор! — возмутился Эдвард.

— Заткнись, коротышка, — поддел его Бритвенник, который был на пару дюймов выше алхимика.

— Я — НЕ КОРОТЫШКА! — взвыл тот, которого уже изрядно достали комментарии также не отличавшегося ростом гнома, по делу и без проходившегося по поводу его невеликого роста.

— Хватит, — оборвал я их. — Всё, Бритвенник, теперь расходимся. Впутывать тебя в это дело я не желаю.

Гном несколько обижено пожал плечами, но спорить не стал, знал — бесполезно. Первым делом мы направились в магистрат, где, потрясая письмами баалоборцев, я выбил у чиновников комнату в лучшей гостинице Мордова, куда и двинулись в сопровождении одного из младших писарей, которого в магистрате снабдили ещё одной весьма солидной бумагой на наш счёт. Так что устроились мы без проблем и, поужинав, легли спать.

Пробуждения я, честно скажу, несколько опасался, памятуя о всё том же злосчастном Вилле. Однако ничего не произошло ни ночью, ни утром. Открыв глаза, я первым делом наткнулся взглядом на Эдварда, складывающего в сумку свои ингредиенты, на столе стояла отлично выполненная фигурка Легионера — на сей раз это были Арбалетчики.

— Итак, — усмехнулся я, поднимаясь с постели и начиная одеваться, — ты решил предоставить Тройному мечнику славную компанию.

— Инициируй его — и пошли, — бросил мне Эдвард, застёгивая сумку. — У нас полно дел.

Когда по комнате забегали пятеро арбалетчиков-хаоситов, ища куда бы пустить стрелу, я для проверки вызвал ещё и Тройного мечника, после чего в комнате стало совсем тесно. Я отпустил обоих и перепоясался мечом, всем видом выражая готовность к бою.

— Где хранилась эта злосчастная книга? — спросил я у Эдварда, когда мы вышли на улицу.

— В доме здешнего бургомистра, упокой Господь его грешную душу, — ответил алхимик.

— Там что-нибудь необычное происходило? — поинтересовался я. — Что-то… жуткое и необъяснимое.

— Только то, что в доме вырезали всех, включая слуг и кошек, а никто в городе ничего не слышал. И ещё на телах следы не только от легионного меча, но и зубов. Причём словно бы акульих.

— Как?! — поперхнулся я. — Именно акульих?

— Я в этом не разбираюсь, — пожал плечами Эдвард, — может и какой другой рыбы. Во всём Мордове не сыскалось ни единого толкового моряка, но все сходятся на том, что зубы не принадлежали зверю, а скорее рыбе.

Акульи зубы. Делакруа точно был здесь. Его хаосит — Анима — имел вид жуткого вида серой рыбы. Теперь дело принимает совершенно дурной оборот. Даже пара Легионеров ничего не могли противопоставить Легату такой силы, как Анима Донная Рыба. Тут помог бы Танатос, но нечего мечтать о несбыточном.

— О чём задумался, Зигфрид? — спросил меня заскучавший Эдвард.

— О том, что можно возвращаться в Винтертур и докладывать брату Карверу или кому иному, что наше задание провалено. Он видел Делакруа в Вилле, а уж если при нём будет его хаосит — мы покойники.

— Но Делакруа здесь нет, а выяснить где книга можно и без встречи с ним.

— А кто будет заниматься изъятием её у Виктора?

— Инквизиторы и Преступающие законы, ну и Церковные алхимики тоже.

— Вы получите гору трупов. Надо понять чего хочет Делакруа, к чему он стремится.

— Это верно, — кивнул Эдвард. — А вон и дом бургомистра.

Около входа в отличный особняк собралась внушительная толпа народу. Судя по виду это были дворяне не из богатых, недостаток денег у которых вполне восполнялся горячим нравом.

— Кто это? — поинтересовался я.

— Наследники бургомистра. Он ведь умер внезапно и завещания не оставил, вот и собрались все, кто имеют хоть какое-то отношение к нему. Наследство делят. Сейчас до драки дойдёт.

И верно. В толпе уже то и дело посверкивали лезвия ножей и коротких мечей. Вот только смертоубийства мне и не хватало.

— Эдвард, — обратился я к алхимику, — у тебя есть что-нибудь столь же громко грохочущее, как в «Мече и секире», только без дыма?

— Когда кидать? — с готовностью спросил он.

— Прямо сейчас, — сказал я и шагнул к толпе.

Хлопнуло достаточно сильно и несколько раньше, чем я ожидал, и мне стоило больших усилий не втянуть голову в плечи. Зато эффект превзошёл все мои ожидания. Толпа замерла и затихла, все разом уставились в мою сторону, и я не подвёл самого себя. Я гордо шагнул к особняку, сложив руки на груди.

— Что тут творится?! — громко вопросил я, ни к кому конкретно не обращаясь.

— С чего мы должны держать ответ перед каким-то хмырём? — ответил мне долговязый парень в синем кафтане, державший в руке меч. — Легион расформирован! — Глазастый оказался, гад.

— Я уполномочен орденом Изгоняющих Искушение расследовать прискорбное происшествие, произошедшее в этом доме. — «Вообще-то, уполномоченный я», — встрял сзади Эдвард, но произнёс он это в полголоса и никто кроме меня его не услышал. — Так что расходитесь, пока расследование не будет окончено — в право наследования никто не вступит.

— Голословно, — усмехнулся долговязый, — а документы у тебя есть.

— Подойди — и посмотри. — Я выудил из сумки бумаги и протянул вперёд, словно приглашая его почитать.

Долговязый наследник подошёл и попытался взять у меня бумаги, но я в последний момент убрал их прямо у него из-под носа.

— Как это понимать?! — долговязый вскинул меч.

— Я предлагал посмотреть, но не более, не так ли?

— Сударь, это похоже на прямое оскорбление.

— Желаете сатисфакции? — уточнил я, окончательно убирая бумаги в сумку и кладя руку на меч.

Он отступил на полшага, давая мне место для боя. Я выхватил меч, сделал пару пробных взмахов, приглашая долговязого к атаке. Тот мгновенно поддался на провокацию.

Я парировал его молниеносный выпад, — он оказался неплохим фехтовальщиком не смотря на горячность. Мою контратаку он отбил, пускай это и стоило ему основательных усилий. А я продолжал теснить его. Долговязый оборонялся, пытаясь навязать мне ближний бой и не дать использовать длину клинка моего меча. Не тут-то было!

Я отпрыгнул от его быстрого удара и попытался рубануть его вертикально, он успел уклониться, что стоило ему ранения правой руки. Треснула плотная ткань кафтана, на остовую пролилась кровь. Долговязый пошатнулся, но тут же снова атаковал. Я вновь отступил, едва не сбив спиной Эдварда, крутившегося около схватки, развернулся и ударил противника из-за спины, так что клинок несколько опередил моё движение. Долговязый не ожидал подобного, он попытался парировать мой удар, чего в данном случае делать ни в коем случае нельзя. Продолжением движения я весь словно обернулся вокруг меча, отбрасывая клинок противника далеко в сторону, и шагнул вперёд. Долговязый оказался беспомощен, но и я не мог нанести ему сколь-нибудь серьёзного повреждения — слишком близко стоял. Поэтому я изо всех сил двинул его «яблоком» эфеса по лицу. Долговязый скривился, прижав ладонь к пострадавшей скуле, я же добавил ему коленом по рёбрам, а затем опустил руки, прижав режущую кромку к горлу врага. Долговязый сглотнул, наши глаза встретились — и я понял, что убить его придётся в любом случае, он пощады не даст и не ждёт ни от кого. И я рванул рукоять на себя, уходя ещё одним разворотом от потока крови, хлынувшего из раны.

— Ещё у кого сомнения есть?! — обратился я к толпе. — Так расходитесь! Все дела о наследстве после расследования!

Толпа начала расходиться, освобождая нам с Эдвардом дорогу к дому.

— Нельзя было обойтись без кровопролития? — спросил алхимик, сглатывая комок, вставший у него в горле.

— Нет, — отрезал я, — долговязый не пощадил бы меня и сдаваться не собирался.

Эдвард кисло покосился на меня, но продолжать спор не стал. И правильно сделал.

В дверях особняка местного бургомистра — имени его я так и озаботился узнать — нас встретил мрачный не то дворецкий, не то просто слуга, выглядевший как любой слуга или дворецкий нашего мира. Он явно был свидетелем уличного происшествия и пропустил нас в дом без разговоров.