Помоги проекту - поделись книгой:
Через открытую форточку домика доносится необыкновенное птичье пение. Выскакиваю наружу. Звуки песни со стороны оврага, поросшего деревьями, сильные, зычные, какие-то флейтовые, удивительно мелодичные и приятные. Иногда песня прерывается длинной паузой. Мне очень красивой показалась песня. Наверное, она нравится и тому, для кого предназначена. Если так, то что-то есть общее в восприятии красивого между такими далекими существами, как птица и человек. Наскоро оделся, помчался к оврагу. Прилавки еще больше покрылись короткой травой, стали бархатисто-зелеными. А дальше за ними, сверкая на солнце, высятся громадные горы в белых снегах и ледниках, и ниже их — сиреневая полоска еловых лесов. Там совсем зима, и до весны далеко. Вот и овраг. Здесь я и увидал певца — черного дрозда! Так вот кто ты, такой талантливый!
Дрозд заметил меня, замолк. Не нравится ему свидетель вдохновенной песни. Тогда я отошел подальше, присел на камень. Кто-то громко зажужжал рядом: на крошечный цветок сел неутомимый труженик — шмель, перезимовавшая самочка. Проснулась от зимней спячки! Ей предстоит немало хлопот: найти место для гнезда, оборудовать его, вывести первых дочерей-помощниц, основать семью.
Возле отвесного обрыва оврага вьются галки. Они очень озабочены, обеспокоены семейными делами, подыскивают в обрыве норы, присматриваются к нам.
На ветвях карагача уселись три, окрашенные в нежные светло-коричневые и голубые тона, египетские горлинки. И здесь извечная трагедия: одна горлинка лишняя, и две из них выясняют отношения, напыжившись, подскакивают друг к другу, стукаются боками.
На земле копошатся красные с черными полосками клопы солдатики. Их очень много. Видимо, поблизости была зимовка. Солдатики на зиму любят собираться в большие скопления. И, видимо, не напрасно. Весною не надо тратить время на поиски друг друга, легче справлять брачные заботы. Появился жук-майка, большой, черно-синий, с громадным брюшком и коротенькими, неспособными к полету крыльями. В её брюшке несколько тысяч яичек. Такая плодовитость не случайна. Выйдя из яичек, крошечные желтые личинки где-нибудь пристроятся на цветке, чтобы прицепиться к лохматой шубке пчелы и на ней добраться до её гнезда — кладовой с медом и цветнем. Здесь личинка, уничтожив детку пчелки, и проведет свое детство, пока не станет жуком. Но как мало будет удачников из нескольких тысяч потомков грузной матери!
Пока разглядывал майку, рядом с моей ногой шевельнулся свежий холмик земли и чуть подвинулся в сторону! Оказывается, подземный житель лёссовых холмов и неутомимый землекоп слепушонка отправился в подземное путешествие и по пути выстроил целую шеренгу холмиков земли.
Когда солнце склонилось к западу, мелкие былинки и кустики засверкали паутинками, отражая солнечные лучи. Сколько их здесь, невидимых дорожек, протянутых паучками-странниками! Все опутано тончайшими нитями-невидимками. Мы не подозреваем, какое величайшее множество в природе разнообразных пауков. И у каждого свое место в мире живых существ, свои нравы и обычаи, и, конечно, своя особенная предначертанная издавна роль. Уберите пауков, и произойдет хаос: появится множество насекомых и среди них немало вредных для хозяйственной деятельности человека.
Еще на земле засверкала серебристой ленточкой дорожка. Это след улитки. Осторожно между травинок пробирается сенокосец, несуразный, длинноногий. Он, типично ночной житель, боится солнца и яркого света. Но что поделаешь, когда ночи холодны, иней опускается на землю, и не терпится вместе со всеми пробудиться весною, хотя бы и на непривычном ярком свету. Еще по земле бегают шустрые чешуйчатницы. Они влаголюбивы. Придет лето, наступит сушь и зной, и чешуйчатницы — эти низшие бескрылые насекомые, — скроются в щелках, заснут до самой осени.
Копошатся совсем крошечные ногохвостки. Притронешься к такой, и хвост, подогнутый под тело и защемленный кончиком в особом приспособлении, освободится и, распрямившись, как пружинка, подбросит крошку в невероятно длинный скачок. Кто-то тяжело полетел мимо меня. Успел взмахнуть рукою, поймал. На ладони небольшой черный с красной грудкой навозничек, а рядом с ним будто в панике мечется из стороны в строну красная точечка. Взглянул через лупу, узнал клещика краснотелку. Недолго он маялся, наткнулся на жучка, мгновенно забрался на него, устроился на груди между ног, притих, успокоился. Клещик, оказывается, путешествовал на живом самолетике. В природе очень многие маленькие насекомые и клещики, движимые могучим инстинктом расселения, цепляются к крупным насекомым и отправляются вместе с ними в дальние страны.
На цветках гусиного лука усиленно работают неутомимые труженицы — домашние пчелы, — а среди них дикие одиночные пчелки галикты, мегахилы, андрены. И вдруг засверкала фиолетовыми крыльями с отблеском вороненого металла большущая темно-синяя пчела ксилокопа. Пробудилась от зимней спячки, выбралась из ячеек, выточенных в древесине полусгнившего ствола дерева. Она как всегда занята, ни на кого не обращает внимания, сама по себе!
Пока я сидел на камне, поглядывая вокруг, встречая и провожая глазами маленьких обитателей предгорных холмов, черный дрозд успокоился и вновь принялся старательно исполнять чудесную флейтовую арию, и я, заслушавшись, забыл обо всем окружающем, будто впал в небытие. Но из низины в горы пролетел вертолет и все погасил своим громким гулом.
Отправился на прилавки. Ночами здесь были заморозки, и утром еще не видно маленьких шестиногих жителей. Солнце пригревает, тает промерзшая за ночь земля, в воздухе запевают жаворонки, в кустах кричат дрозды, на кустик таволги уселась овсянка и залилась трелью. Увидела меня, испугалась, спряталась. Появляются крупные чернотелки-бляпсы. Потревоженные, останавливаются, задрав кверху брюшко. На его кончике повисла маленькая капелька коричневой и очень дурно пахнущей жидкости. Поза зенитного орудия продолжается долго, около десяти минут, хотя никому не нужен вонючка! Другие жуки чернотелки, не обладая столь мощным средством защиты от врагов, подражают жуку-вонючке, точно так же задирают кверху брюшко.
Над цветами гусиного лука загудели домашние пчелы: начался сбор нектара и перги. Мед с гусиного лука — отличнейший. Возле ручья на цветах мать-и-мачехи появились бабочки крапивницы и павлиний глаз. Расправив в стороны крылья с глазчатыми пятнами, греются, поднявшись высоко в воздух, гонятся друг за другом. Летают навознички. Иногда высоко над землей пролетает семиточечная коровка. Рыжие муравьи принялись за свои дела с неуёмной энергией. Многие сверкают лакированными поясками на полных брюшках, еще с осени заполненных пищевыми веществами. Скоро они похудеют: появятся маленькие личинки, и их придётся кормить отрыжками. Добычи же вокруг мало, еще не выросла трава, не зазеленели кустарники, и спят насекомые.
Энергичные муравьи тапиномы все выше и выше надстраивают свои непрочные земляные холмики и усиленно греют потомство. Всюду, везде, куда ни взглянешь, видны тапиномы-разведчики.
Пробудились и прыткие муравьи. А в одном муравейнике вместе с ними выполз наружу погреться и муравей «рабовладелец» — амазонка. Есть такой же муравейник замечательных муравьев-амазонок и в моем саду. Я им очень дорожу, защитил оградкой из толстой проволоки, чтобы случайно на него не наступить. У муравья-амазонки длинные тонкие и острые, как кинжал, челюсти. Ими они могут только драться да тащить куколок, отнятых в гнездах других муравьев, чаще всего прытких формик. Из куколок потом выходят муравьи-помощники. Они и занимаются всеми делами: строят муравейник, ходят за добычей, кормят муравьев-амазонок, воспитывают их личинок. Сами амазонки — профессиональные грабители, даже не умеют есть, если их не покормят и, оставленные рядом с едой, гибнут от голода.
На холмах откопались суслики, перекликаются тоненькими посвистами. Опять похолодало, и скворцы остыли к своим родительским заботам, шатаются стайками. Но рано утром все на своих местах у гнезд. Каждая парочка подтверждает права на занятый скворечник.
Крокусы и ирисы отошли. На смену им пришли чудесные красные красавцы тюльпаны. Миллионами лет растение совершенствовалось в красоте только ради того, чтобы привлечь к себе крошечных насекомых, вознаграждая их нектаром и пыльцой за участие в своих брачных делах. Теперь эта красота обрекает их на гибель. На тюльпаны еще с большим рвением набрасываются горожане — любители цветков.
В будний день тихо. Не слышно голосов дачников, стуков молотков. И вдруг раздалось громкое шипение, а потом знакомый и мелодичный возглас: «Худо — тут!». На коньке крыши, кокетливо расправляя свой убор «индейца», сидел удод. Почистил длинный клюв и улетел. Кто он, наш или чужой? Главная добыча этой птицы — насекомые, обитающие в земле да в подстилке. Для этого и необходим длинный клюв. Но он пригоден только когда оттает земля. Не раньше!
На черной весенней земле сада неожиданно появилось множество клочков бумажек. Откуда они? Но раздумывать было нечего. Пришлось их собрать, сжечь. Уж очень они портили вид участка. На следующий день я был поражен: на земле снова белели бумажки. Неужели кто-то подшучивает надо мною? Но кто, зачем? Соседи были хорошие, доброжелательные, преданные земле дачники. Таинственное появление бумажек вскоре разъяснилось. Оказывается, их приносили скворцы. С этой необычной ношей птицы садились на провода электропередачи, пересекавшие участок, и большей частью роняли их на землю. Или, быть может, здесь, перед скворечником, внимательно оценивая добытый строительный материал, браковали его. Я уехал на неделю в город с опасением, что, возвратясь, застану сад, подобный свалке.
С каждым днем ярче светит, теплее греет солнце, день длиннее, хотя временами небо в облаках, дует пронизывающий сырой ветер, и падают на землю белые снежинки. Сегодня 21 марта — весеннее равноденствие, день равен ночи. Солнце всходит в 6 часов утра и заходит в 6 часов вечера. Но так получается только на равнине. Здесь солнце выходит из-за заснеженных вершин Заилийского Алатау с большим запозданием. День весеннего равноденствия с древнейших времен народы отождествляли с пробуждением природы и праздновали его.
Вчера прошел теплый дождик, ночь выдалась тихая, без заморозков, а рано утром вся земля в дырочках и холмиках земли: наступила первая ночь дождевых червей. Они, подземные жители, сегодня впервые после долгой зимы вышли на поверхность, вдоволь попутешествовали, а с наступлением рассвета попрятались обратно. Им, беззащитным, нельзя на дневном свету! Земляные черви — друзья природы. Они незримо копошатся в земле, разрыхляют ее, затаскивают в нее и перерабатывают отжившие и гниющие части растений, удобряют почву Плодородие почвы целиком зависит от этих незримых созданий. Но бедняги часто страдают от минеральных удобрений, от ядовитых веществ, применяемых против насекомых-вредителей.
Над холмами неумолчный хор жаворонков и перелетные стайки разных птиц, торопящихся к себе на родину. Пережили голодную зиму сороки, и теперь все до единой исчезли, улетели в горы. Там тоже весна, на южных склонах стаял снег, и, значит, есть чем поживиться.
Из кубышек с яичками, закопанных в земле и окруженных сцементированной почвой, выбрались крохотные кобылочки, большеголовые, тонконогие — типичные дети. Долго им расти и набираться сил, пока станут взрослыми и наладят свои скрипочки! Под камнями в укромных уголках греются шустрые сверчки. Они скоро станут взрослыми, и зазвенят ночи от их песен.
Ночь без заморозков, ночь дождевых червей, и ночные бабочки-совки полетели и закружились, как завороженные, вокруг электрических лампочек. Пробудились цветочные мухи-пчеловидки, проснулись и теплолюбы — муравьи-бегунки, выбрались наружу и помчались на своих длинных ногах в разведку: где что случилось, где какая добыча?
Конец марта, а погода чаще всего пасмурная, прохладная. Вчера обещали дождь. А сегодня! Как на грех забыл с собою взять радиоприемник. Но утром с первым же рейсовым автобусом высыпала густая толпа дачников. Наверное, рассудили мы, хороший прогноз погоды. Иначе не приехало бы столько народа. Но солнце упряталось за облака. И вдруг закурлыкало в небе: показался большой косяк журавлей.
Птицы летели как всегда вдоль заснеженного хребта Заилийского Алатау с запада на восток, в сторону Монголии, наверное, к большим солёным озерам, в край испуганных птиц, там, где нет человека. Оттуда они повернут в таежные дебри и болота Восточной Сибири. За первым косяком пролетел второй, потом третий и… Пошло! На даче прекратился стук молотков, визг пил, запрокинув кверху головы, дачники следили за чудесными птицами, возвращавшимися с далекой чужбины на родину. Вспомнилось некрасовское: «Чу! тянут в небе журавли, И крик их, словно перекличка, хранящих сон родной земли».
Над дачами летают три удода. Самец усаживается на телеграфный столб, и, кивая головой и сутулясь, выговаривает все одно и то же свое бесконечное: «Худо тут!» Самки сидят рядом, молча слушают. Наверное, для них это самая красивая в мире песня!
На поля вышла новая армада истребителей тюльпанов. Прежде всего, обречены на гибель самые красивые, заметные цветки. Происходит противоестественный отбор, направленный против совершенства на пользу посредственности. Продолжают цвести крошечные скромные и веселые цветочки гусиного лука. Их никто не рвет, они никому не нужны, и поэтому они благополучно выживают.
Весна продолжается. Парочка воробьев заняла один скворечник и упорно не желает его отдавать. Возле него оживление и переполох десятка в два птиц. Шум — необыкновенный. Похоже, что серые забияки решили вместе постоять за своего собрата. У летка дежурит самый большой цветастый и нарядный воробей. Но скворцы пикируют на одного, другого и разгоняют своих суетливых противников, а потом, празднуя победу, поют, но как-то слабо и несуразно. Но вот скворцы улетают в пустыню, а воробьи шумной компанией облепляют со всех сторон домик.
Апрель
Иногда наступает тепло, солнце, яркое и теплое, пробуждает жизнь, температура в тени поднимается до 20–25 градусов, и все оживает, встречая весну. Иногда же приходит непогода, небо в тучах, холодно, зябко, идут дожди, случается и редкий снежок. Но постепенно уходят холода, и весна все больше заявляет свои права. Теплеют ночи. Все, что начало пробуждаться в марте, замерзая при похолоданиях, в апреле начинает жить по-настоящему. Прогревается почва, и растения один за другим раскрывают цветы и листочки, зеленеет земля, обновляется природа. Отходят ранние цветы весны — крокусы, ирисы, потом тюльпаны. К концу месяца мать-и-мачеха и одуванчики покрываются пушистыми головками летучих семян. В тени под прикрытием растений появляются нежные фиалки. Цветет перисто-ветвистый вяз (карагач), тополь, береза, дикий абрикос, персик, вишня и сливы. В конце месяца раскрывают большие белые цветы яблони. С каждым днем зеленеют поля, холмы стали яркими, нарядными. Зеленеют деревья, сады и рощицы теряют зимнюю прозрачность. В последней декаде апреля зацветает сирень, и фенологи говорят: кончилась весна.
В апреле происходит великое пробуждение насекомых. Теплыми ночами дождевые черви бродяжничают по верху, расселяются, встречаются друг с другом. Пробудились лягушки и жабы, из глубоких нор выползли наружу змеи, отогрелись на солнце, принялись за охоту. У птиц масса хлопот. Воробьи и скворцы распределили квартиры, заменили подстилку, принялись откладывать яички, а жаворонки начали высиживать птенчиков. Строят гнезда сороки, горлинки, черные дрозды, галки. Пролетели на север журавлиные стаи. Проснулись насекомые. Окончательно отогрелись в поверхностных камерах муравьи, выбрались наружу, принялись за свои дела и прежде всего, пока земля влажна и податлива, стали расширять и ремонтировать подземные жилища. Все еще летают нарядные крапивницы, павлиний глаз, лимонницы, элегантная бабочка-зорька.
Появляются голубянки. Теплыми ночами летят на свет бабочки-ночницы и среди них большая софоровая совка, перезимовавшая в пещерах или в подпольях. Из всевозможных глубоких укрытий, недоступных морозу и быстрой смене температур, выбрались изящные стрекозы стрелки. Жуки-кравчики торопливо заканчивают дела, свежей зеленью забивают кладовые для своих личинок. Осы-основательницы начинают строить соты, охотятся на мелких насекомых, не упускают случая полакомиться и сладким. Из яичек кольчатого шелкопряда выползают гусенички и свивают общее семейное паутинное жилище. Проснулись разные одиночные пчелки. Для них весна — пора цветения растений, страда. За короткое время, пока не наступили зной и сушь, надо успеть построить жилище для деток, натаскать в ячейки пыльцу, нектар, отложить яички. Большие синие пчелы-ксилокопы гоняются друг за другом, самцы усиленно разыскивают самок, как всегда очень занятых делами и озабоченных постройкой жилища для деток. Конечно, очень заняты перезимовавшие молодые самки шмелей, разыскивают подходящие щепки, норки в земле, где бы можно устроить жилище будущей семьи.
Из-под маленьких нашлепок на коре деревьев выползают крохотные гусенички яблоневой моли, расселяются по деревьям, принимаются глодать молодые зеленые листочки.
Окукливаются гусеницы другого врага сада — яблоневой плодожорки. Они перезимовали в укромных уголках, под отставшей корой, в подстилке из листьев и трав. Вышли из зимовочных колыбелек ядовитые ярко расцвеченные жуки-нарывники, расселись на цветках растений, гложут лепестки. На ручьях, озерках, а то и на лужах появились неугомонные жучки-вертячки и закружились в лихой пляске, выделывая замысловатые трюки на поверхности воды. Клопы-солдатики покинули зимовочные скопления, разбрелись. Разлетелись с зимовок и жуки-коровки. Обширен мир насекомых, у каждого свои обычаи, нравы.
С холмов доносится шум мотора: там пашет землю трактор. За ним неотступно летает стая галок. Птицы очень оживлены, одна за другой падают на землю, взмывают кверху. У них — пир горой. Из-под плуга на пластах земли видны белые и толстые личинки хрущей, злейших врагов сельского хозяйства, поедателей корней растений.
Весь день прилежно стрекочет мотор, и весь день на пахоте крутятся галки, отъедаются. Сколько урожая спасают эти птицы! Оберегают землю получше всяких химических веществ-инсектицидов. Между тем борьба с так называемыми почвенными вредителями самая трудная. Насекомое, обитающее в земле, уничтожить не просто. Не так давно с этой целью рекомендовалось (и рекомендации неукоснительно выполнялись) вносить в почву на один гектар двести килограммов гексахлорана! Этот яд, как оказывалось, не разлагается, впитывается растениями, отравляет и продукты, употребляемые в пищу, изменяет в плохую сторону все сложные биологические процессы, протекающие в почве. Не лучше ли было изучить друзей — галок и способствовать их процветанию. Глядя на стайку усиленно трудящихся птиц, вспоминаю об истребителе хрущей барсуке, первейшем друге земледельца. Неуемные охотники почти уничтожили это безобидное животное. Когда-то его было много на этих холмах. Теперь же остались лишь кое-где следы его нор.
День теплый и ясный, и в воздух поднялось множество насекомых: крохотные жуки стафилины, разные мухи, крылатые тли. Всеми ими обуяло безумство расселения. Скворцы поднялись в воздух, планируют, ловят добычу.
Вначале я не узнал птиц — уж очень они похожи по полету на щурок. Обманулся.
Из-за гор иногда показываются тучи, закрывают солнце, и тогда сразу холодает. Но тучи отступают, и — снова тепло.
По холмам протянулись струйки дыма, а когда наступил вечер, и стемнело, стали видны полоски огня. Мерцая, языки огня ползли извивающейся линией кверху, распадались на отдельные очаги, то затухали, то разгорались вновь. Степной пожар как всегда появляется после выходных дней, и пускает его беспечная молодежь, выходящая в поле.
На следующий день пошел на место прошедшего пожара. Теперь здесь необычная черная пустыня, покрытая обуглившимися стволиками растений и пеплом. От легкого дуновения ветра пепел трепещет и поднимается в воздух. Кое-где на черной земле еще дымятся очаги пожара. Это догорают муравейники рыжего муравья. По ним бродят чудом уцелевшие муравьи, перепачканные в пепле, серые, не похожие на себя. Они растеряны, даже не чистят свое тело, что необычно для такого создания, тратящего в сутки не менее часа на тщательный и постоянный уход за своим костюмом. Кое-кто из них тащит палочку или переносит с места на место трупы полусгоревших товарищей — и как печален и лишён смысла их труд. Никто из них не идет на охоту. Да и некуда. Вокруг опаленная и пахнущая дымом земля, чуждая и обезображенная. Сколько пройдет времени, пока ветер развеет пепел, взойдут зеленые травы, зацветут цветы, а немногие уцелевшие муравьи-погорельцы ценой неимоверных усилий начнут восстанавливать свои погибшие в огне жилища. Тот муравейник, что так хорошо прижился в моем саду, я переселил с холмов. Там он не раз бы попал в катастрофу степных пожарищ.
Над дачей на провода электропередачи садятся галки. Погалдят и дальше полетят. Здесь у них издавна промежуточная остановка. Сегодня под проводами на земле увидал мертвую галочку. Она лежала брюшком кверху, вытянув голову. На одной ее лапке сверкало алюминиевое кольцо. Я снял его, прочел: «Сообщи, Москва, центр, кольцо 752030». Потом узнал: галка была окольцована полгода назад на Чокпакском перевале (Западный Тянь-Шань), тогда осенью она летела к югу, к весне возвратилась, добралась до родины, и тут оставили ее силы. Почему погибла? Галочка была молодая. Сегодня вечером вся опора высоковольтных линий усеяна галками. Птицы долго сидели, тихо перекликаясь, будто ждали кого-то. Наконец появилась большая стая галок, покрутилась, села вместе с ожидавшими. Собралась вся компания! Вскоре галки поднялись и полетели вниз в пустыню к привольным ночлегам.
Возле норки в лёссовом обрыве заметил темное пятно. Подошел ближе — пятно расправилось в ленту, скользнуло в норку. Догадался: змея принимала солнечные ванны, и, такая осторожная, рядом с убежищем, чтобы в случае опасности было где спастись. Но, любопытная, высунула головку, посмотрела на меня и окончательно скрылась. Норка глубокая, вся палочка ушла в нее. Попробовал копать твердую землю. Змея напугалась, из норы выскочила. Тут я и поймал ее, красавицу с двумя большими оранжевыми пятнами на голове. По ним опознал безобидного ужа. Как он зашипел, раздул голову, растопырил ребра, уплощился, стал большим и толстым, подражая ядовитым родственникам. Потом, когда я его отпустил, наверное, решил своим умишком, что помогли уловки, напугали недруга. А мне всего только и надо было сделать фотографию.
По буграм носятся чернотелки бляпсы. Но все самцы. Тело их уже, тоньше, стройнее, ноги длиннее. Очень деловиты и торопливы. Насчитал 52 самца, пока встретил кургузую, потолще, самочку. Одно мужское общество! Наверное, жучихи более осторожны, сидят по норкам, дожидаются своих кавалеров. На них возложена природой ответственная задача — дать потомство, продолжить род. Другое дело, когда придет лето, тогда ночью в черной одежке можно спокойно прогуливаться.
Округлые холмы предгорий у подножия высоких гор Тянь-Шаня знаю давно и хорошо. Издалека кажутся пьедесталом для громоздящихся над ними гор, сверкающих вечными льдами вершин. Не случайно их прозвали «прилавками». Это слово вошло и в научную литературу.
Ранней весной, едва только исчезнет снег, прилавки покрываются ковром белых цветков крокусов. Затем их сменяют сине-голубые душистые ирисы. А когда они поникают, земля разукрашивается яркими желтыми и красными тюльпанами. И, наконец, тюльпаны сменяются ковром красных маков. Тогда на холмах будто полыхает пожар. К июню, если не бывало дождей, прилавки начинают желтеть под жарким южным солнцем, трава быстро сохнет, и только пахучая и терпкая полынь остается зеленой. С ранней весны вместе с растениями пробуждаются и торопятся жить многочисленные насекомые и пауки. В небе звенят жаворонки, по земле шмыгают ящерицы, кое-где на солнце греются чуткие змеи. Жизнь бьет ключом, и множество историй можно увидеть на каждом шагу. В редкие засушливые годы, прилавки, едва покрывшись травою и цветами, быстро угасают. Весна будто минует их стороною. В такие годы трудно многочисленным жителям прилавков. За последние тридцать лет прилавки сильно преобразились. Во многих местах появились яблоневые сады.
Обработка земли, междурядная вспашка, сенокосы, химическая борьба с насекомыми-вредителями изменили эти участки. На остальных стали пасти скот. Животные избороздили склоны холмов многочисленными тропинками, и предгорья стали полосатыми. Перевыпас оголил землю. Особенно сильно доставалось прилавкам, когда весной или поздней осенью животные уплотняли копытами влажную после дождей землю. Горожане из года в год каждую весну старательно уничтожали цветы, вырывая их с клубнями. Постепенно исчезли с прилавков цветы, высокие травы. Почти не стало крокусов и тюльпанов, только в мае кое-где краснели отдельные куртинки красного мака. Тюльпаны сохранились только среди зарослей колючих кустарничков. Не стало и насекомых, ящериц, жаворонки переселились повыше к горам, на участки, которые не так сильно пострадали от выпаса. Ранней весной уже не было того биения неугомонной жизни, которое так хорошо ощущалось прежде. Природа медленно угасала, и от земли, изборожденной тропинками, голой и неприветливой, в воздух поднимались облака пыли, когда по ней проходили стада животных.
Сегодня по старой привычке вышагиваю по предгорьям, присматриваюсь к окружающему. Всюду еще немало норок жуков-кравчиков. Но они изменили свое поведение, стали вести ночной образ жизни. Так безопасней от птиц, змей, ящериц и, главное, от копыт домашних животных. За короткую весну они успевают запасти зеленого корма в подземные ячейки для деток, а когда прилавки выгорят, закончат дела. Очень много и черно-красных кампонотусов. Они тоже торопятся. Надо успеть отложить яички, из них воспитать личинок, куколок, вывести молодых муравьев и с наступлением лета зарыться в землю, чтобы ждать следующей весны. Также ведут и муравьи проформики, светлые кампонотусы. Все перешли на режим жизни засушливого года, который прежде бывал редко, но к которому, тем не менее, они приспособились как к неизбежной и периодически повторяющейся катастрофе. Сколько лет могут вынести муравьи неблагоприятной обстановки жизни? Племя их постепенно вымирает: нелегко переносить постоянные невзгоды.
После ненастья природа будто ликовала. Громко пели чечевицы, скрипел без устали коростель, истошными голосами куковали кукушки. И среди насекомых царило необычайное оживление, все заторопились. Да и не зря. Весна задержалась.
Бабочка бражник-языкан меня озадачила. Небольшой, с черной перевязью на брюшке, замаскированный природой под шмеля, хотя и не совсем искусно, он то повиснет в воздухе, то ринется вперед, вбок или назад — куда заблагорассудится. Вокруг немало цветов: сверкает синими пятнышками мышиный горошек, желтеет куриная слепота, кое-где красуются одуванчики, вся в белом, как невеста, таволга: пищи вдоволь, пожалуйста, насыщайся на здоровье, набирайся сил. А он, глупенький, будто не видит мира ярких красок и торчит над зеленью, парит без толку над трилистниками клевера и сует свой хоботок в то место, где сходятся вместе листочки. Что он там нашел завлекательного?
Срываю листочки и смотрю на них через лупу. Нет там ничего стоящего, и непонятно, чем они привлекают дурашку. А он все продолжает по-своему. Быть может, это утро — его первое, он еще не имеет опыта, инстинкт не пробудился, как следует, не подсказал, не различает цвета, не видит ярких красок, которые только для него и ему подобных насекомых создала природа. Минут десять я следил за неразумной бабочкой. А она, не обращая на меня внимания, летала сама по себе и совала длинным прекрасным хоботком в никчемные листочки. Постепенно потерял из виду бражника за этим совершенно бессмысленным занятием. Что же будет дальше? Наверное, рано или поздно все же научится! А если не научится, пропадет как неудачник. На узкой полоске земли, заваленной валунами, вижу розовые кусты крохотной пустынной вишни. Они цветут, нарядные. Но, вот удивительно, вишня растет только вместе с куртинками очень колючего шиповника. Будто два растения неразлучны.
Впрочем, загадка быстро разъясняется: там, где вишенки росли одни, их давно объели овцы да коровы, вместе с шиповником их не достать. Защита, хотя и случайная, но надежная.
В доме сторожа происшествие. Из-под пола поползли большие жуки. Пришли мне показать и спрашивают: в чем дело, что за жуки и какие могут быть от них неприятности? Беру в руки картонную коробку, там кто-то настойчиво скребется, пытается выбраться на волю. А в ней — большущий навозник гамалокопр. Самый большой жук в наших краях. Это новость! Надо разобраться, в чем дело!
Гамалокопры лепят большие, размером с литровую банку, шары из навоза лошадей, помещая их под землёй. В каждый шар откладывают по яичку. У сторожа есть лошадь. Но как шары могли оказаться под домом? Его построили два года назад. Неужели личинки гамалокопра так долго развиваются? Или, оказавшись под домом в тени, личинки замедлили развитие. Ответить на вопрос определенно нельзя. Жизнь навозника гамалокопра не изучена.
Возле нашего муравейника целый отряд рабочих усиленно и в величайшей спешке роет землю. Что бы это могло значить, уж не задумали ли маленькие труженики строить дополнительные помещения? Но на следующий день загадка разъяснилась. Оказывается, на корнях растений обосновались маленькие черные с красными полосками цикады. Цикадки и муравьи — явление обыденное. Между ними давняя и теснейшая связь. Цикадки кормят муравьев сладкими выделениями, муравьи берут беззащитных коровушек на попечение. Но как муравьи зачуяли своих друзей под землею? Может быть, цикадки подали сигналы муравьям? Чем: ультразвуками, запахом, особенными излучениями?
Возле цикадок муравьи организовали бдительную охрану, и те, осмелев, стали выбираться из-под земли на растения. Но такие осторожные! Едва я подойду к ним, направлю на них лупу, мгновенно, обеспокоив своих телохранителей, падают обратно в свое подземное убежище.
На тропинках, протоптанных овцами и коровами и чистых от растений, греются щитомордники. Они, холоднокровные, зависят от температуры окружающего воздуха да от солнечных лучей. После долгой зимы и холодов, прежде чем приступить к активной жизни, им надо основательно прогреться. В полуокоченевшем теле заторможены все органы чувств, и змеи слепы, глухи, того и гляди, наступишь на них случайно. Когда-то на прилавках водилась большая безногая ящерица желтопузик. Она очень похожа на змею, но добродушна, малоподвижна, беспомощна. За свое сходство со змеями желтопузика человек жестоко преследовал и уничтожил. Теперь уже не встретишь этого миролюбивого и совершенно безобидного животного.
Щитомордник — родственник гремучим змеям. Он ядовит. Но встречи с крупными животными, в том числе и с человеком, избегает. Кусает, только защищаясь, или когда на него случайно наступят, предполагая, что на него нападают. Обычная его окраска — коричневая. Но она сильно варьирует. Этой весной я встретил очень черного щитомордника, а сейчас в конце апреля увидал не менее редкого — ярко-красного. Какое совпадение: две крайних вариации в одно и то же время!
Поделиться книгой: