Афера (для) миллионера

— У тебя! — торопливо выпалила я, представляя, как бабуля стояла бы со свечкой и раздавала советы, вздумай мы заявиться ко мне.

Секс был не таким страшным, как я успела навоображать. Я на всякий случай купила банку смазки, и было почти не больно. Но вот почему все так тащаться по этой теме я тоже не поняла. От мысли, что во мне находиться чужая часть тела; что все внутри там мокро от смазки, пахнущей химически клубникой даже на расстоянии; от прикосновений к чужой вспотевшей спине… Было не то что бы неприятно.

Но смотреть вечером сериальчики, завернувшись в плед, мне нравилось больше. Там моей обнаженной кожи касалась только бабуля, когда целовала меня в щеку, проходя на кухню, или Себа мягко терся о ноги шелковистой шерсткой. И ничей пот не оставался на моем теле, и нигде ничто не хлюпало, не болело, и не тянуло разочарованием и неловкостью после просмотренной серии.

Ну, на ближайшие лет пять секса мне хватит, — подумала тогда я. Вслух.

— А ты в следующий раз не будь бревном, может и понравится! — хмыкнул Вася, — И побриться не забудь.

Вася получил по мордасам.

Сначала от меня, а потом еще от бабули. Как она узнала — до сих пор гадаю, но если после моего возмущения с применением насилия он меня выгнал полуголую из своей квартиры, то после бабулиных лещей пришел с цветами извиняться.

С тех пор я решила, что если не клеится, то клеить, наверное, и не надо.

И теперь я смотрела на бритву, единственные в моей коллекции шелковые стринги телесного цвета и думала: надо или не надо?

Ну, по всему выходило, что скромные девушки при первой встрече под юбку себе лезть не дают, поэтому и тратить время смысла нет. Но бабуля всегда говорила, что красивое нижнее белье нужно, не чтобы им соблазнить мужчину, а чтобы чувствовать себя способной соблазнить мужчину. Что это для внутренней гармонии, так сказать.

Я кивнула стрингам и бритве и сделала шаг в сторону, оказываясь глазами напротив двух кучек тряпья с предполагаемыми нарядами на выход. Одеться надо скромно, чтоб все знали издалека, что я — девочка хорошая, мечтающая о том самом очаге, но и соблазнительно, что б грязные мыслишки в голове этого Максима пронеслись.

Я стояла и жамкала мокрые пряди, чтобы хотя бы сегодня они выглядели игривыми завитушками, а не распушившейся мочалкой с торчащими от старости кривыми нитками. Смотрела на бабушкино темное платье для театра времен ее юных лет, очень красиво облегающее фигуру — ниже колена, с закрытым рукавом, но зато и с вырезом, где надо!

— Надену его — это скромно, — кивнула я.

Телефон пиликнул, привлекая внимание. Я разблокировала экран и заскрипела зубами. Уже по уведомлению я видела, что мне снова отказали. Глаза заслезились, и хорошо, что я решила их не красить!

— Ну после очередного отказа точно должно случиться что-то хорошее, да? — пробормотала я себе под нос.

Вчера я выслала еще ворох предложений с портфолио, где-то в глубине души надеясь, что хоть кто-то остановит меня от дурацкой задумки. Я стояла и таращилась в экран, уже погасший. И вдруг он загорелся вновь. Сердце забилось быстрее. Наверное, это что-то хорошее!

Звонила бабушка, и я взмолилась, чтобы она сказала, что ей стало лучше, чтобы сняла с души хоть эту тяжесть.

Я торопливо нажала принять вызов, едва не выронив телефон.

— Бабулечка! Ну что? Ты как? Тебе лучше?

— Мне плохо, маленькая…

Сердце упало. Я раньше не слышала у нее такого голоса, и теперь почувствовала себя совсем маленькой девочкой, которая понятия не имеет, что делать, которая не хочет решать, а хочет только уцепиться за юбку взрослого и попросить о помощи.

— Я приеду, — прошептала я.

— Да не надо! — раздраженно воскликнула она, но ее голос тут же опять упал до какой-то мольбы, — Поговори со мной просто, бусинка… Уже не могу. Ни есть, ни спать, ничего… Расскажи что-нибудь…

— Да… да, сейчас, — я открывала ноут, забивая в поисковик сайт РЖД и думая, что бы такое веселое ей рассказать, чтобы хоть чуть поднять настроение, — Бабуль, а я жениха себе нашла!

— Правда? — слабым голосом выдавила она, но я и через километры услышала в нем улыбку.

Я закивала, будто она могла меня увидеть.

— Правда-правда! Максим зовут, — он был единственным мужчиной, пришедшим мне на ум, — Такой, знаешь, эм… воспитанный! И красивый! И, и… и искусство любит. Мы с ним на выставке познакомились недавно…

— И уже жених? — почти весело уточнила я.

— Нет, ну а что тянуть? Я ему так и сказала — я девушка приличная!

— Ой ли?..

— Еще какая!

Билеты были только на завтрашнее утро, и я не мешкая начала забивать паспортные данные. Мы болтали с бабулей еще около получаса — точнее, я болтала, и отключилась, только когда по тихому, но беспокойному сопению поняла, что бабушка заснула.

До выставки я все-таки дошла. Просто потому что вещи собрала на нервах за час, сразу договорилась с хозяйкой квартиры, что она присмотрит за Себой и, пообещав ей в благодарность наконец-таки сходить на свидание с ее сыном, которого на дух не переносила, в общем-то, готова была уехать хоть сейчас. И в таком состоянии сидеть дома не хотелось. Я и ночью-то теперь едва ли усну, так хотя бы вечер займу мысли чем-то еще.

Дорога прошла как в тумане, потому что перестать надумывать себе ужасы категорически не получалось. Я взяла с бабушки обещание, что она обязательно что-нибудь поест. После того, как она все-таки призналась мне, что уже несколько дней только воду пьет, мне показалось, голова у меня все-таки взорвется. Надо было еще вчера билеты брать! Так нет же, успокаивала себя тем, что это просто затянувшейся простуда, а врачи ничего не сделали, потому что сразу это поняли!

Да ни черта они не поняли!

Я тряхнула головой, постаравшись выместить из головы дурные мысли. Пока что я все равно ничего сделать не могу, поехать раньше поезда — тоже. И никому не станет лучше, если я все-таки расплачусь.

Я прошла через зал, с любопытством разглядывая цветастые обнаженные тела, чаще всего сплетенные почти порнографично. На них, кажется, даже можно было разглядеть капельки пота. В общем-то, не сложно было понять, чем заняты мысли художницы!

Мне нравились цвета, и даже, может, с натяжкой стиль, но я категорически не могла понять эту зацикленность на теме секса.

Интересно, я все-таки встречу Максима как-там-его Майорова? Хоть бы со стороны посмотреть на мужчину, которого я уже представила, как своего жениха! Я без стеснения оглядывалась в поисках мужчины. И довольно быстро наткнулась на него, как раз перед камерами болтающего с главной героиней этого дня — Алисой Волошиной. Творцом всего творящегося здесь безобразия. Девушка была высокой, красиво сложенной, потрясно одетой и накрашенной, а еще — прекрасно знающей себе цену. Это чувствовалось в ее взгляде, позе, в том, как она уверенно откинула с плеча волосы резким движением.

Если бы я стояла на собственной выставке перед камерами, я бы точно не знала, куда деть руки, ноги, волосы и глаза! А этой хоть бы что. Я вдруг подумала: а ее богатенький друг… ну, он позировал для ее работ? И какие вообще между ними отношения?

Я приткнулась в уголок и беспардонно пялилась на эту красивую и богатую парочку засранцев. Почему засранцев? Потому что я тоже хочу быть красивой и богатой!

Женщина убрала какую-то несуществующую пылинку с его пиджака, и вдруг стрельнула в него взглядом из-под ресниц как-то по особенному. Нет, эта ведьма точно его рисовала! Я тоже хочу его порисовать!

В жизни Максим Батькович оказался еще приятнее, чем на фотографиях. Он расслабленно засунул руки в карманы черных брюк и едва заметно улыбался девушке напротив. Закатанные рукава белой рубашки частично открывали вид на красивые руки — не слишком накаченные, но очень красиво вылепленные. На изгиб запястья и выпирающую гребнем косточку локтевой кости… В какой-то момент я всерьез взревновала такую красивую модель к этой сексоголичке. Ну разве может она сделать все правильно?..

Пойти что ли познакомиться с ним все-таки?

Особого смысла в этом уже не было, раз уж я уезжаю завтра из города, но хотелось сделать что-нибудь глупое. Что-нибудь, за что будет стыдно, что хоть частично отвлечет меня от мыслей о насущных проблемах. Я со всей ясностью осознала, что не смогла бы к нему подойти, не позвони мне бабушка перед выходом, потому что ну не настолько я смелая и умелая, чтобы мужиков соблазнять! Меня хватает только на то, чтобы как пластырь оторвать — подойти и прямо сказать, чего я хочу. А вот играть и флиртовать… при мысли о том, как нелепо я буду выглядеть, начинало подташнивать.

Нет, я бы не смогла к нему подойти.

Но смогу. Потому что сейчас я была совсем не против того, чтобы меня подташнивало от неловкости — что угодно, только не мысли о том, что бабуля там одна, и раньше послезавтра я ее не увижу и, тем более, ничем не помогу. Я не хочу думать о том, что Себу нужно уже сейчас нести в ветеринарку, а я оставляю своего больного кота, жутко привязанного ко мне, одного непонятно на сколько, наплевав на его состояние.

Я дождалась, когда он остался один, рассеяно рассматривающий очередное творение его сумасшедшей подружки, и сделала шаг навстречу.

— Правда красиво? — я встала рядом, делая вид, что мне жутко понравилась картина, у которой он стоял.

Мужчина обернулся, задержав на мне равнодушный взгляд лишь на секунду, и тут же перевел глаза обратно на картину, что-то едва различимо угукнув под нос. Он старался не смотреть на меня, видимо, надеясь, что так я скорее отстану. Желудок свернулся от неловкости — я не привыкла навязывать людям общение, но зачем-то упорно продолжила, будто нарываясь.

— А вы не думали что-то приобрести здесь? Красиво же… Даже просто под интерьер.

Он упорно молчал, явно демонстрируя, что на беседу не настроен. Щеки уже горели, но я не сдавалась, даже когда он отошел к другой картине. Я посеменила за ним.

— Я вот бы точно что-то купила, будь у меня деньги, все-таки такая красота! Но я человек скромный, на такую красоту мне сбережений не хватит…

Он ускорился, но я не отставала, вдруг почувствовав странный азарт. Чем больше он убегал, тем сильнее мне хотелось догнать.

— Постойте, мужчина, ну куда же вы! Кстати, я…

Он все-таки остановился, устало уставившись в очередное творение этой нимфоманки. Я уткнулась носом в его плечо, не успев затормозить, и тут же отскочила.

— Ой, простите, я…

— Раз вы такая бедная, может не стоило тратить деньги на довольно дорогие билеты? — перебил меня он, так и не отрывая ничего не выражающего взгляда от картины.

Ха. Я их и не тратила. Я подрисовала циферки с своем старом студенческом билете и любуюсь местными, прости боже, достоинствами совершенно бесплатно! Но признаваться в преступлении я благоразумно не торопилась.

— Чем не пожертвуешь ради искусства? — произнесла я на выдохе, — Я человек творческий — лучше не поем, но на выставку схожу!

— Надо же, как жертвенно, — скучающе произнес он, едва заметно закатывая глаза, — Ну хотите, можем переспать.

— Ч-что, простите? — я закашлялась.

— Ну вы же со мной заигрываете? — уточнил он, — Вот я и обозначаю перспективы.

— Я?! Заигрываю?!

— Ну да.

— С вами?!

— А тут есть кто-то еще, кого вы преследуете? — он издевательски оглянулся.

— Я не ищу отношений, уважаемый, я ищу только работу! — почти не соврала я, гордо приосанившись, — Я же бедная, помните?

— Вот как?

— И вообще, я пришла полюбоваться, зарядиться вдохновением… Да чего же вы самодовольный! Не пробовали быть поскромнее? — я возмущалась громко, с искренним возмущением, и краснела от злости из-за того, как быстро была поймана с поличным, — Я пришла сюда не за вами, — врала я, — Я пришла за вдохновением! Вы посмотрите, как это вдохновляюще! — я махнула рукой в сторону какой-то скульптуры, и мужчина с улыбкой перевел взгляд; я проследила за ним, — Это же… — я с трудом не скривилась, — Кислотно-желтый пенис. Кхм! А вы говорите, заигрываю… — покачала головой я с осуждением, — Когда тут заигрывать? Я просто хотела разделить момент любования с таким же ценителем прекрас… — я запнулась, наткнувшись взглядом на омерзительно-реалистично вылепленную мошонку, — Прекрасного, да… Очень эстетично! Всякое быдло похихикало бы, — я кашлянула, скрывая хихиканье, — А я — восхищаюсь! Мне не до вас, когда такое перед глазами…

Глаза заслезились от отвратительно очевидного вранья. И немножко от вида.

— А ведь и правда. Символично еще так, — Максим как-там-его подошел ближе к скульптуре.

Он чуть наклонил голову к плечу и прищурился, будто плохо видел.

— Да, — согласилась я, — Очень символично.

Я бы лучше лужей под ногами полюбовалась — в жизни и без того символичных мужских детородных хватает…

— Прямо вдохновляет, согласитесь? — он перевел на меня взгляд.

— Ага, — хмуро кивнула я, опять погружаясь в темные мысли.

— А на что, если не секрет? — не отставал вдруг проснувшийся мужчина.

— Быть увереннее в себе? — предположила я, — Не обращать внимание на мнение окружающих. Верить… в чудеса. Например.

Мы еще какое-то время молча смотрели на произведение искусства. И вот не то что бы я могла отказать этой его подружке в если не таланте, то, как минимум, отличных навыках и потрясающих знаниях анатомии, но душа не пела. Душа тихо плакала при мысли, сколько она заработает за вечер на этом символизме. От черной зависти захотелось перевернуть скульптуру и символично разбить символ неудачников об пол! Я помотала головой.

— Нет, я не верю в чудеса, — не выдержала я, роняя об пол свой образ, — Посмотрела и разуверилась!

Мужчина хмыкнул. А потом еще раз и еще, и вдруг опустил глаза, пряча улыбку в кулак.

— Наверно, я быдло.

— Я, видимо, тоже, — кивнула я, любуясь тем, как он неловко прячет лицо, стараясь не показывать остальным улыбку, — А тут есть буфет?

Я вдруг поняла, что дико голодная и готова даже потратить полтинник на жалкий бутербродик. Тем более, что я как раз взяла с собой пять пакетиков расфасованной по достоинству мелочи, начиная с копеечной! Собиралась на обратном пути зайти в банк и сдать все это добро. Так что будет чем расплатиться.

Неожиданно вспомнилось, что я на нервах вообще сегодня ничего не поела.

Мужчина вскинул бровь.

— Буфет есть, но явно не для бедных…

— Ну так угостите меня! — бездумно махнула рукой я и тут же внутренне чертыхнулась.

До скромной леди мне как до луны, конечно. Надо было посмотреть чертов курс по пикапу от Вероники Степановой, прежде чем идти охмурять миллионеров! Может напросилась бы на бутерброды с соком как-нибудь поизящнее.

И все же мужчина весело хмыкнул и протянул руку.

— Максим.

— Лена, — я ответила на рукопожатие и неуверенно улыбнулась.

Неужто, получилось?

— Ну пойдемте, Елена.

— Просто Лена! — умоляюще попросила я, чуть скривившись.

Я решила, что раз уж я не смогла похвастаться женственной утонченностью хранительницы очага и вместо того, чтобы заставить его бегать за мной, сама гонялась за ним, надо хотя бы дать ему понять, что я гордая и деньги мне не нужны. Поэтому, когда он сказал на кассе, что заплатит, я сурово поджала губы и уверила его, что могу заплатить за себя сама. И перевернула перед кассиршей пакетик с однорублевыми монетками.

— Если не хватит, у меня еще четыре пакетика, не волнуйтесь!

Она посмотрела на меня ненавидящим взглядом, ровно как и каждый человек в немаленькой, в общем-то, очереди, но отказать мне не могла.

Я улыбнулась. Это она еще пакетик с однокопеечными не видела, а у меня и такой есть! Настроение, хоть чуть-чуть, но поднялось. А еще мне в голову пришла идея, гораздо более разумная, чем пытаться соблазнить Максима.