Тот, кого я хочу

Тот, кого я хочу

Лора Лайонс

Глава 1

— Здравствуйте! — придерживает передо мной вертушку новый охранник, чтобы мне на моей крейсерской скорости было удобно пройти.

Я опять немного опаздываю на работу, почти бегу. Морально подготовилась сокрушенно бормотать на проходной «Проспала» в ответ на скептическое замечание Михалыча. А тут… Поднимаю глаза, встречаюсь взглядом — и забываю, что надо дышать.

Неужели я поначалу решила, что этот мужчина — охранник?! Он, скорее, секьюрити. Или начальник наших охранников и секьюрити. Или даже главный босс всех этих структур. Я бы сказала — министр, но для этого он слишком, вызывающе молод.

Типичный славянин, не красавчик в привычном понимании, а скорее крепкий и ладный, высокий молодой человек. Элегантный строгий костюм обтягивает его мускулистое тело, белоснежная рубашка подчеркивает легкий загар не по сезону. Цепкий взляд. Светло-русые волосы стоят аккуратным ежиком, чуть темнее брови вразлет и совсем темные длинные ресницы, которым позавидуешь. А сами глаза — я не осознаю, какого цвета у него глаза, но хочу видеть себя в них и дальше. Дрожу, глядя на его харизматичную улыбку, которая делается все шире. Не могу оторвать от нее взгляд, как под гипнозом.

— Проходите, пожалуйста, девушка.

Точно! Вспоминаю, что надо не задерживать служебный вход — вдруг кто еще опоздал — и хоть что-то ответить. Оживаю, паникую, делаю вид, что запнулась каблуком, хотя на мне кроссовки.

— Доброе утро, — выдавливаю из себя и на дрожащих ногах иду к лестнице. А голос у него какой низкий, бархатный и глубокий! А аромат! Когда он наклонился ко мне, я же просто купалась в нем. Чего в том запахе больше — молодого сильного мужского тела или хвойного парфюма?

Сердце молотит в ритме быстрого фокстрота. «Оглянись на меня!» — кричу, молю внутри себя. Незаметно оглядываюсь сама. Нет, ОН уже слегка улыбается следующему входящему, лучше бы я этого не видела.

Внезапно завывает пожарная сирена, с нереальной мощью. Зажимаю руками уши, но им все равно больно. Звуковая волна стремится вдавить меня в каменный пол. Она везде. Спасите!!! Вижу, как двое опоздавших выскакивают назад на улицу.

А ОН бросает пост, одним гибким движением, опираясь на руку, перемахивает ограждение и лезет в распределительный шкаф. Я там даже мимо проходить боюсь — вдруг током ударит? А мой герой ищет и нажимает что-то на контрольной панели, постоянно сверяясь с экраном мобильника. И вой обрывается также внезапно, как начался. Надеюсь, я не оглохла. Осторожно опускаю руки. Смотрю и слушаю, как ОН звонит кому-то.

— Проверь: сработал пожарной извещатель в третьем цеху! — громко сообщает в микрофон, почти кричит мужчина моей мечты. — Уже? Закурил кто-то?!

Наверное, сейчас крепкое словцо ввернет, думаю. А ОН смеется:

— Нет слов… После смены приходи, надо здесь звук придавить. Это почти акустическое оружие. Болевой порог точно превышен.

Смотрю на него издали, не отрываясь. Какой профиль! А харизма! И думаю: сирена — не случайность. Во мне она все еще звенит, как личный сигнал об особой опасности. Захожу за угол и прислоняюсь к стене в изнеможении. Похоже, я снова влюбилась.

Приветствую своих коллег, бросаю сумку на стол в углу, включаю комп.

— Если меня спросят, я сейчас буду, — сообщаю спинам сотрудников и иду в дамскую комнату.

Надеюсь, никто не заметил моей пылающей физиономии. Умываюсь ледяной водой, хлопаю себя по щекам. И все равно буквально вижу мысленным зрением перед собой красавца охранника-секьюрити, чувствую каждой клеточкой тела. Его соболиные брови, высокие скулы, мощную шею. А какие у него плечи!.. Жаль, руки не успела рассмотреть.

Плескаю воду в лицо еще несколько раз. И, наверное, немного плачу. Размазать тушь или испортить макияж не боюсь — я вообще не крашусь. Никогда. Ну, почти. Не аллергия — просто хочу, чтобы меня любили такой, какая есть. Может быть, это комплекс.

Я — серая мышка. И это у меня как бы ролевая игра здесь, среди великолепно ухоженных и упакованных леди солидной фирмы с иностранным капиталом. И по жизни тоже. Примерно такой я пришла сюда в прошлом году, когда шеф взял меня на работу в компанию.

Была обута в дешевые кроссовки — приходилось много ходить. Одета просто, но аккуратно… Дорогая статусная одежда тоже может быть скромной, а кроссовки бывают из тонкой белой кожи и авторскими, как на мне сейчас.

Смотрю на себя в зеркало. Лицо как лицо. Глаза зеленые, нос средний, губы пухлые. Брови заметные, как сейчас модно, кожа гладкая. Шея длинная, грудь второго размера. Я не уродина, не инвалид. Даже лишнего веса нет… Любви тоже нет. Взаимной. А секс и зарплата — есть.

​

— Воробьева, к генеральному, — передает сообщение по телефону молодой мужской голос, это секретарь.

Кладу в специальную папку для докладов лист бумаги, принесенный из дома. Это лично для шефа, мой секрет. И добавляю упаковку презервативов. Основные обязанности у Марины Воробьевой, то есть у меня, не такие, как у других, и точно о них знает только еще один человек, тот, к которому меня сейчас вызывают. Так получилось.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Когда у нас все произошло, Евгений Федорович признался, что я сильно похожа на его первую девушку, он заметил это даже на маленькой фотографии в моем личном деле. А с той девушкой случилось… то, о чем рассказывать он не намерен. Со мной он чувствует себя молодым. Получается, я — ее копия, замена, суррогат. Вот так я себя и ощущаю.

Многие мне бы позавидовали. Секс — прекрасная штука, а с крутым гендиректором — тем более. Пусть и тайно, зато регулярно. Должна быть довольна. И долги закрыла. Но иногда очень хочется замуж или хотя бы ребеночка растить. Детей люблю.

Иду, как овца на заклание.

Прихожу в приемную, заставляю себя мягко улыбнуться секретарю, который не виноват в моих проблемах, получаю пожелание удачи в ответ и берусь за ручку двери. Я умею привлечь внимание парней, произвести впечатление — но только пока в отношения внезапно не вмешивается любовь.

Я — влюбчивая. Но к тому, кого люблю, подойти не могу, не смею. Совсем. Болезненно стесняюсь. Сразу кровь стучит в висках, слепящие круги мелькают перед глазами, ноги делаются ватными, и немыми — губы. Хоть бы однажды дошло до взаимности! Так нет. В последний раз я похудела на одиннадцать килограммов. Успокаивающие — мимо. Для меня любовь = отчаяние, подробности которого известны только моей подушке.

В последнее время думаю, что моя проблема как-то связана с попыткой изнасилования, в двенадцать лет. Новостройки привлекают маньяков. Помню, как сильно испугалась незнакомого мужчину с расстегнутыми штанами, бросившегося на меня на пустой лестничной клетке. И как ударила сапогом по тому, названия чего тогда не знала, и смогла убежать.

Тему секса в моей семье поднимать не принято. Когда я спросила маму, что делают в первую брачную ночь, ответ был таким:

— Муж научит.

Из-за этого я стала женщиной в двадцать пять лет. В наше время свободных интимных отношений. Никто не поверит, но это так. И до сегодняшнего утра надеялась, что заскоки девственности остались позади.

Вхожу к моему первому и единственному мужчине. Глаза на мокром месте. Как все было просто и понятно еще вчера! Хоть и цинично. А сегодня внутри меня все сопротивляется и желает быть с тем парнем. Что он сейчас делает? Как его зовут? Все мысли там — при входе в фирму.

Не хочу быть нечестной с Евгением, он мне ничего плохого не сделал, наоборот. Но как запретить себе чувствовать? Чувства ведь живут сами по себе.

Закрываю за собой сдвоенные двери, поворачиваюсь и сразу оказываюсь в крепких объятиях. Ждал у двери. Едва слышно клацает, запираясь, электронный замок. А меня сдавливают как в медвежьих лапах, слегка прижимая к стене. Все, что у меня было в руках, падает на пол.

Я собиралась переждать первое выражение чувств шефа, и попытаться объяснить или извиниться. Я обычно холодная, просто позволяю себя любить, его устраивает. Но когда поцелуи закрывают мне рот и глаза, а я с закрытыми веками все еще вижу перед собой как вживую парня у вертушки, со мной что-то происходит. Только не раскрывать глаз! Передо мной — ОН. В моих руках, под моими губами.

Хорошо, что мужчина рядом со мной молчит, так волшебство не исчезнет. Я стону от радости, отвечая поцелуями на его прикосновения. А пальцы сами ищут и расстегивают пуговицы. Снимаю с него пиджак, целуя подбородок с восхитительной чуть заметной шершавой щетиной. Потом надо наощупь расстегнуть пуговицы его рубашки. Шепчу, прижав палец к его губам:

— Сними галстук и завяжи мне глаза. Только ничего не говори.

У охранника был галстук, и это его шелковая ткань сейчас скользит по моему лицу и стягивается на волосах.

Поцелуи. Пусть его губы будут настойчивыми и нежными. Чувствую, что мы сползаем по стене на пушистый ковер. Как приятно и сильно ласкает он мое тело! Еще минута — и он во мне, горячий и влажный от желания и от обильного сока. И я обнимаю, целую и ласкаю мужчину везде без стеснения. Я впервые люблю.

Глава 2

Что это сейчас было?! Прихожу в себя, сидя на ковре у стены. Вижу свои босые ноги. Чувствую, что немного замерзла и понимаю, то я голая, совсем. Еще вижу лежащую у двери близко от меня невскрытую упаковку презервативов. Он и не вспомнил о них! Как, впрочем, и я.

Хватаюсь за голову. Евгений говорил, что детей у него больше не будет ни за что, хватит с него одной обожаемой дочери и внука. И что все вопросы предохранения — на мне. Прикидываю, когда были последние месячные — вот-вот должны прийти. То есть почти безопасный период. Может, обойдется.

Обычно он раскладывает меня на столе. Смотрю, как он сейчас одевается. Ему под пятьдесят, но нет ни морщин на лице, кроме сеточки у глаз, ни дряблости или жиринки на теле. Загорелый — от частых командировок в зарубежное отделение фирмы, удачно или же предусмотрительно расположенное в южной стране.

Он среднего роста, широкий и мощный как медведь. Могучий торс, подтянутые ягодицы. Постоянный клиент нескольких спортивных залов. Когда он входит в комнату для переговоров, в ней ощутимо становится тесно.

— Ого! — говорит он и подмигивает мне. — Скромница наконец ощутила себя женщиной.

У него седоватые виски, короткие вьющиеся черные волосы, карие глаза. Скульптура лица, как и тело, напоминает о геометрических фигурах: квадратный подбородок, густые горизонтальные брови. Обычно они грозно сведены, но только не когда он со мной. Вижу приплюснутый нос боксера и полоску его губ. На оппонентов он смотрит исподлобья, выставив вперед крепкий лоб, точно всегда готов внезапно ударить головой в нос.

Со мной его лицо меняется — куда-то исчезает маска бойца. Обычно я вижу его страстным, или даже слегка мечтательным, или усталым.

Вот он полностью одет. На нем сине-серый костюм в едва заметную элегантную полоску. Белая рубашка с расстегнутыми тремя верхними пуговицами. Галстук — тот самый, шелковое прикосновение которого помню кожей лица, — он небрежно бросает в кейс. Смотрю на его пиджак и вдруг вспоминаю, какого цвета глаза у охранника — такого же сине-серого. И сразу сердце принимается танцевать. А я уже на минуту решила, что меня отпустило…

Евгений подходит ко мне и помогает встать. Собирает по кабинету мою одежду, подает ее и тихо смеется, заглядывая в лицо:

— Чувствую себя леденцом. Это было волшебно!

Знал бы ты, кого я целовала!

Провожает меня к комнате отдыха, где есть крошечная душевая и все, что нужно, чтобы привести себя в порядок. Я еще не до конца пришла в себя. Он слегка обнимает меня сзади и шлепает по попе со словами:

— Дальше — сама. Иди, мне надо работать. Пришли сообщение, когда надо выпроводить секретаря из приемной.

— А мой рисунок? — поворачиваюсь.

— Ах, да. — Он возвращается, хмыкает, подбирая с пола презервативы и пустую папку, потом внимательно рассматривает мой листок.

Я училась в детстве в художественной школе. И в танцевальной. Крутому предпринимателю нравится, когда я рисую его по памяти в разных позах и ракурсах. Иногда мне удается карандашом передать нежность в его лице, или азарт, или яркое желание. Может, я его чуть-чуть приукрашиваю, что-то усиливаю, а чего-то предпочитаю не замечать.

Ему мое занятие не просто по душе. Он отвечает… короткими стихами, записывая их от руки. Стихи обо мне и о любви ко мне. Похоже, он тоже меня слегка приукрашивает. Или я и вправду такая. Мой рисунок он аккуратно убирает в мощный сейф, закрывающийся на несколько замков. Надеюсь, листочку приятно в достойной компании из важнейших документов и финансов «на черный день». Оборачивается:

— Благодарю. Ты думала обо мне, — он немногословен.

Протягивает ответный листок. Беру дрожащей рукой, читаю. Текст писал восторженный юноша, хоть и слегка седой, точно.

Это у нас как игра — обмениваться листками бумаги, к которым приложили руку, а может, и что-то большее. Но мы очень рискуем. В первую очередь — он. Его жена — владелица этой фирмы. А у меня в руках сейчас одно из письменных подтверждений его измены.

— Я тебя не предам, — обещаю, чувствуя подступающие слезы.

И вижу необычное детски-счастливое выражение на его зрелом лице.

​

Выхожу из приемной, прижимая папку к груди. Навстречу по коридору идут люди. Останавливаюсь у стенки, пропуская их. Тех, кого знаю в лицо, вежливо приветствую. Вот проплывает мимо меня высокая, яркая, потрясающе красивая брюнетка лет сорока, наверное.

— Здравствуйте! — сегодня мое приветствие супруге Евгения Федоровича звучит особенно вымученно.

Не замечает, занята эмоциональным разговором с начальником юридического отдела. Интересно: она не ревнует мужа разве что к креслу, на котором тот сидит, но не подозревает меня, хотя видит почти в каждый свой приезд. Даже секретари у нашего шефа традиционно мужчины — она за этим зорко следит.

Наверное, я кажусь ей безопасной. Макияж накладывать не умею, одеваюсь… по погоде. Дурочка какая-то, наверное, думает. Евгений говорит мне — супруга болеет по женскому, поэтому все время ему отказывает. Ну, может, обманывает, конечно. Или она его.

​

За последний год, когда я стала лучше разбираться во взаимоотношениях полов, заметила, что большинство мужчин, которых я знаю, на самом деле никто не любит. Их используют. Отношения типа договорных: ты — мне, я — тебе. В том же темпе, с той же амплитудой. Во всех смыслах. А чаще даже так: ты мне много, а я тебе чуть-чуть, когда-нибудь и если очень сильно попросишь.

Женщины пластичны и коммуникабельны, они обычно легче переносят отсутствие секса, ну, немного поистерят, и все. А мужчинам нужно помочь снять напряжение, выпустить пар и тому подобное после очередных подвигов и стрессов. Пока они не устроили что-нибудь катастрофическое. Подвигом можно назвать многое, на что в значительной мере израсходована заложенная в мужчине сила, воля, напор. Если, конечно, заложена и израсходована — бывает по-разному.

Шеф ко мне не приставал. Но, конечно же, у него ко мне был особый интерес с самого начала. Он быстро стал для меня другом, благодетелем, почти отцом, за что я ему очень благодарна. И лишь потом, и так деликатно, он сделался моим первым. Но вот сердце мое, как оказалось, заполнить не сумел.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Слышу, на телефон пришло сообщение — шеф написал мне в телеграм: «Ты же помнишь, что я завтра улетаю в Манилу?» Сразу вздрагиваю и думаю, как я переживу его командировку, когда внизу будет стоять тот самый охранник, которого даже не знаю, как зовут. Бейджика на нем точно не было. И как я сегодня домой мимо него пойду?! Только подумала о НЕМ, как чувствую бешеный стук в висках, и огненные круги затанцевали перед глазами.

Но надо ответить Евгению. Пишу просто «Да». Сразу отвечает: «Я беру тебя с собой, ты мне нужна. Сейчас с тобой свяжутся по командировке. Загранпаспорт на тебя давно оформлен. Покупай купальник и что там тебе еще нужно. Все самое красивое, не скромничай. На что не хватит — пиши. Теперь подтверди, что прочла и удали переписку».

Как всегда. «Прочитала, спасибо. Удаляю», — отвечаю. Прямо шпионы. Теперь не забыть изобразить изумление, когда мне сообщат коллеги про мою поездку на Филиппины.

В командировку нас едет пятеро: шеф, технолог по производству, торговый представитель, охранник (не тот!!!) и я. Четверо мужчин и девушка.

В конце дня выхожу из кабинета вместе с коллегами. Мне удивительно, что на работе среди женщин я не слышала разговоров о появившемся внизу в проходной новом сотруднике охранны. Неужели только мне он показался таким особенным? А я надеялась услышать, хотя бы, как его зовут. Просто спросить — это не мой вариант.

Иду к проходной, глаза не поднимаю, стараясь ступать след в след за красными ботильонами впереди идущей девушки. Думаю примерно в такт шагам: я пройду, это всего один раз, завтра самолет и курорт, отвлекусь и забуду.

И вдруг буквально натыкаюсь взглядом на мужскую руку, придерживающую передо мной турникет максимально раскрытым. Я успеваю рассмотреть ее за доли секунды — длинные сильные пальцы, красивый захват. И, кажется, я ее узнаю…

Мне сразу же не хватает воздуха, сердце подпрыгивает и пытается пробить грудную клетку. Ярко вспоминаю, что и как я делала сегодня в кабинете Евгения, и главное — кого я перед собой в это время представляла… И ОН сейчас рядом со мной по-настоящему?! Ноги сразу становятся ватными.

Я очень хочу увидеть еще раз его лицо. Чтобы обновить в долгосрочной памяти. Вот сейчас решусь и подниму глаза.

Хотя с этим замечательным парнем у меня тоже ничего не выйдет.

Сзади возмущаются — я всех задерживаю. Посмотрю на него один раз — хуже уже не будет. Судорожно пытаюсь вдохнуть, как перед прыжком в воду. Поднимаю глаза — и погружаюсь в темноту.

В ушах странно звенит. Осознаю, что медленно-медленно и плавно падаю на спину. Но тревожит меня только то, что из ладони начинает вываливаться моя сумка. Она падает, а я ничего не могу с этим сделать. И пытаюсь вспомнить, застегнута ли она, чтобы не выпал сложенный вдвое лист с почерком, известным всей компании. И чувствую, как меня кто-то подхватывает на руки.

​

— Медпункт? Срочно подойдите на центральную проходную! Девушке плохо. Не знаю, может, беременная. Белая вся.

Голос тот самый, низкий и глубокий, ЕГО. Именно так мягко слово «девушка» он говорил мне еще утром, я очень хорошо помню. Неужели это он принес меня сюда?! Держал на руках, прижимая к себе? А я не чувствовала?! Зажимаю рот, чтобы не вскрикнуть. И хлопаю себя по щекам.

Так как я уже слышу звуки, значит, дурнота проходит. Медленно сажусь, дожидаюсь, пока останавливается круговерть перед глазами и осматриваюсь.

Я сижу на диване из кожзама, наверное, это комната отдыха охраны. Голос я слышала со стороны раскрытой двери. Замечаю, что на мне полностью расстегнута куртка и частично блуза — до уровня груди. Запахиваю одежду. Становится теплей. На стуле рядом лежит моя сумка, закрытая. Лезу в нее проверять — стихи Евгения на месте.

Встаю и выглядываю в проем. В холле проходной почти пусто. Все, кто собирался уйти во-время с работы, уже прошли. Я вижу только того самого охранника со спины. Смотрю на него, как завороженная, покусывая палец. Он высок, у него прекрасная осанка. Крепкий затылок, широкие плечи. Видна полоска белой рубашки над воротом пиджака, наушник гарнитуры для связи…

Больше некогда рассматривать, так как понимаю: это сейчас он отвлекся на женщину в белом халате, входящую со стороны цеха, но в следующую минуту повернется ко мне. И я пробегаю мимо него на выход.

— Девушка, вам лучше? — слышу вслед его голос.

Глава 3