Последний императорский отбор

За мной ухаживала молоденькая горничная, звали ее Битрисс. Ей было двадцать два года, у нее были светлые (как и ожидалось) волосы и хитрые бегающие глаза.

Первый вопрос, который я задала ей слабым голосом, был все о том же. И ее ответ не отличался от императорского. Хоть в чем-то он не соврал.

– Я подписала контракт на пять лет, Ваше Императорское Величество, – тон у девушки был далеко не унылый, даже наоборот, радостный и беззаботный. – После службы я смогу купить таверну или гостиный двор. Стану богатой невестой. Что такое пять лет? Мелочи… – Она смущенно заулыбалась, мечтами уже находясь за стойкой в своей таверне, пояснив: – Я пятая дочь в семье обычного конюшего, приданого у родителей нет.

Битрисс приносила мне какие-то настойки, давала дышать над горячим чайником, кутала в меха. Забота принесла плоды, через несколько дней мне стало легче.

Однажды я проснулась совершенно здоровой. Некоторое время лежала на кровати, прислушиваясь к себе. Ни головой боли, ни насморка, ни першения в горле. Красота!

В комнату вошла Битрисс. Как она узнает, что императрица проснулась? Какое-то специальное работничье колдовство?

– Доброе утро, – я улыбнулась, – а скажи-ка мне, в замке есть хоть одно окно?

– Нет, Ваше Императорское Величество, – удивленно приподняла брови девушка, – зачем оно вам?

– Ну как же, – разочарования в голосе скрыть не удалось, – интересно, что на этой стороне. Какая природа, животные…

– Пф, – фыркнула она, зажигая дополнительно еще несколько светильников, чтобы в комнате стало хоть немного похоже на утро, – зачем смотреть на горы? Еще и монстров, не дай всевышний, увидим.

Да, покои императрицы были роскошно обставленными, но то, что отсутствовали окна, убивало всю прелесть. Мне постоянно как будто чего-то не хватало. Света, тепла, воздуха. Я чувствовала себя в клетке. Не помогали ни пейзажи, развешенные на стенах, ни белоснежные шкуры на полу, ни веселенькая цветная ткань, которой были обтянуты стены.

Встав с кровати, я сладко потянулась.

– Не переживайте, леди, – Битрисс подала мне теплый шерстяной пеньюар, – им сюда не пробраться. Стены толстые, окон нет, дверей тоже. Нам Его Императорское Величество еще по приезде сказал. Бояться нечего.

Я и не боялась. Наоборот – мне было ужасно любопытно.

Хотелось умыться, выпить чаю, съесть чего-то посущественнее ложки размазанной по тарелке каши, прогуляться. Хоть по коридорам. Я прошлась по комнате и распахнула дверь гардеробной. Все невестины и свадебные платья перекочевали сюда, плюс добавилось еще кое-что. Длинные меховые накидки, теплые шали, пушистые шапочки, варежки, сапожки и много всего прочего.

Я непроизвольно поежилась. Как же здесь холодно! Я, всю жизнь прожившая на юге, впервые увидевшая снег только по приезде в столицу на горных вершинах, постоянно мерзла. Ни разожженный камин, ни толстые шкуры на полу, ни пуховое одеяло не могли меня согреть.

– Я принесу завтрак, леди Зои, – Битрисс странно на меня посматривала, искоса, с нескрываемым любопытством, – вам бы не вставать с постели. Рано еще.

– Почему?

– Так… все болеют при переходе. А для вас только неделя прошла. Вы разве не чувствуете?… Тошноту, головокружение? – Голос звучал подозрительно заботливо.

Точно! Месяц! Почему тогда я отлично себя ощущаю? Я досадливо прикусила язык. Лучше пусть я буду как все, болеть и стонать, чем император решит, что месяц для привыкания ни к чему, и уже завтра заявит на меня права.

– Императрица умеет терпеть боль и никогда не покажет слабости перед слугами, – низким хриплым голосом произнесла я, вскинув голову, – подготовь утреннее платье и шаль.

А сама, немного покачиваясь, словно мне тяжело передвигать ноги, проплыла мимо согнувшейся в поклоне девушки в сторону ванной комнаты.

К вечеру в мои покои заявился император. Впервые за неделю.

– Я слышал, ты неплохо себя чувствуешь? – Он присел на краешек кровати, пристально вглядываясь в мое лицо. Я даже знаю, от кого он это «слышал». Битрисс еще и доносчицей подрабатывает? Предприимчивая девушка.

Хорошо, что он застал меня в кровати, а не в кресле у камина, где я провела почти целый день, читая журнал об археологии, тот, который приехал со мной из дома.

– Не скажу, что очень неплохо, – слабым голосом ответила я, – скорее сносно.

– Тогда пообедаешь со мной?

Мысли перепугано заметались. С одной стороны, я была рада выйти наконец из покоев, за неделю мне они до смерти надоели. С другой – если император увидит, что болезни никакой нет, неизвестно, сдержит ли он свое обещание не трогать меня.

– Пообедаю, – в конце концов произнесла я, склонив набок голову, – если вы расскажете, зачем я вам нужна. И что могут «слышащие».

Адриан иронично скривился.

– Кое-что расскажу. А некоторые тайны ты услышишь и увидишь лишь после того, как станешь настоящей женой.

– После брачной ночи?

– Именно.

– Что же, – произнесла я, сильнее натягивая покрывало на грудь, – придется месяц маяться любопытством.

– Уже меньше, – хмыкнул иронично владыка и встал. – Битрисс поможет одеться и покажет столовую.

Я с тревогой проводила мужа взглядом. Не нравился мне его настрой. Казалось, только стоит дать слабину – он вопьется в горло и сожмет зубы. Его лицо могло быть красивым, если бы не эта постоянная жутковатая гримаса и похотливый блеск в глазах. Вспомнился Макс, такой похожий на мужа и одновременно совершенно другой. Он уже стал для меня далеким печальным воспоминанием, словно после нашей последней встречи не неделя прошла, а год.

Столовая находилась недалеко от покоев императора и представляла собой не слишком большую квадратную комнату с неизменным камином и деревянными панелями на стенах. Стол был рассчитан максимум на десятерых. Действительно, гостей здесь принимать не придется.

– Сам я в основном обедаю у себя в кабинете или личных покоях, – пояснил император, подавая мне руку и усаживая напротив. Как же скучно, наверное, ему живется. Ни балов, ни праздников, ни друзей, ни родных. Вот почему он такой озлобленный. Ух ты! Я стараюсь его оправдать? Найти положительные стороны? Так, глядишь, и до симпатии доберусь.

Слуги принесли суп.

– Не пора ли нам познакомиться поближе, Зои? – Я напряглась, Амедал, наоборот, выглядел расслабленным и довольным.

– Что вы имеете в виду?

– Ну, для начала, давай называть друг друга на ты. Ты можешь называть меня Адриан, я тебя Зои. Согласна?

Я молча кивнула. Это такая малость, которая даже не стоит упрямства с моей стороны.

– Отлично, – император ласково улыбнулся, – будем продвигаться потихоньку, день за днем. Завтра придумаем что-то новое для сближения. Возможно, даже поцелуй.

Я испуганно уставилась в темные, почти черные глаза. Он будет меня приручать? Как щенка? Какой еще поцелуй?

– У меня есть еще три недели, Адриан.

– Ты все равно станешь моей. Сейчас или через три недели. Неважно. Привыкни к этой мысли, – император нахмурился, словно что-то вспомнив. – Да, запомни – я не люблю просьбы и слезы. Моя мать, живя здесь, все время рыдала и умоляла ее отпустить. Это страшно бесило отца. Но она была слабой и безвольной, не такой, как ты.

Слуги поменяли блюда, поставив передо мной тарелку с небольшой кучкой отварных овощей, а перед Амедалом огромный, хорошо прожаренный кусок мяса. Я сглотнула слюну, опуская голову, пряча голодный взгляд. Я бы тоже не отказалась от стейка, но пока «болею», придется употреблять полезную для желудка пищу.

Некоторое время мы молча ели.

– Когда придут фрейлины? – Мне очень хотелось увидеть хоть кого-нибудь, кроме Битрисс и императора, поболтать с Марианной. Надеюсь, смогу упросить мужа ее не трогать.

– Они уже прибыли, моя дорогая, – ответил с загадочной улыбкой император, – просто переносят переход гораздо хуже тебя. Все лежат по своим комнатам и стонут.

– Оу… – я сдавленно кашлянула.

– Поэтому любовницы пока мне недоступны. Но если так хорошо себя чувствуешь, так, может, поторопим брачную ночь?

Его пошлый откровенный цинизм свернул внутренности в узел. Гнев затопил сознание, в глазах потемнело. Хотелось взять стакан с водой и выплеснуть в ненавистное ухмыляющееся лицо. Какая симпатия, тем более любовь? Тут бы не прирезать друг друга за этот месяц.

– Как же я жалею, что дала свое согласие на наш брак и на переход сюда, – мой голос был похож на шипение змеи, – если бы…

Император не дал мне закончить. Он вскочил и изо всех сил ударил кулаком по столу, так, что подскочили тарелки. В глазах плескалась бешеная ярость, на скулах расцвел красные пятна. Мне показалось, сейчас он меня просто убьет. Долгую тягостную минуту мы смотрели друг на друга, как заклятые непримиримые враги.

– Есть много других способов заставить добровольно перешагнуть барьер, – убийственно спокойным тоном произнес он, – например, доставить в Лимпию твою семью и допросить. Я ведь до сих пор не знаю, как обошел клятву твой отец или мать. Кто-то из них обязательно был «слышащим»…

Я сглотнула вязкий комок в горле.

– То, что я даю тебе вольность так со мной разговаривать, скорее исключение, чем правило. Долго это не продлится. Я далеко не добряк и могу взять тебя прямо здесь, на столе, если захочу. – Его ноздри расширились и затрепетали. – А почему бы и нет?…

Амедал решительно направился ко мне, огибая стол. Лицо алчно исказилось. Меня спасла болезнь или ее эхо. Страх, сковавший сердце, добрался до желудка и вывернул съеденное прямо на стол. Император, грязно выругавшись, отскочил назад.

– Битрисс! – заорал он. В комнату вбежала горничная.

– Отведи императрицу в ее покои. Видимо, леди поторопилась, уверив нас в отличном здоровье. Пусть еще полежит в постели неделю.

Битрисс подхватила меня под руку и вывела из столовой. Мне действительно было плохо. Голова кружилась от слабости. Только подумаю, что император сможет что-то сделать с моей семьей, и крупная дрожь сотрясала тело, замораживая все внутри.

Ночью я так и не смогла заснуть. Впервые за время нахождения здесь я очень сильно испугалась. Семья – самое дорогое, что у меня было. Отец, мама, младшие сестры. Мы всегда помогали и поддерживали друг друга. В трудные времена, а они бывали, и часто, вместе искали способы решения проблем. У нас даже были особенные «семейные советы». Например, когда случилась та страшная засуха, именно мама первая предложила поить и кормить наших работников. Мы отдавали почти всю пресную воду, которая еще оставалась в самом глубоком колодце в подвале замка. На каждого получалось меньше пол-литра в сутки. Но ни разу мама, которая занималась распределением, не дала нам, своим детям, ни грамма больше, чем другим. Отец организовал доставку морской воды для мытья и стирки. Мы жутко чесались после нее, но хотя бы не воняли. Закрома опустели, в последний год из еды была лишь рыба, добытая в море, но и ее было немного. Мы так же голодали, как и наши слуги, но никто, ни шестнадцатилетняя я, ни двенадцатилетняя Анна, ни девятилетняя малышка Ильма, не сказал ни слова против решения родителей.

К концу засухи мы были как тростинки. Но выжили, и выжили наши работники. И это была заслуга родителей. А чем помог император? Он освободил королевство от налогов на год. Но так как засуха длилась три года, мы увязли в таких долгах, что выплачиваем их императору до сих пор, как и все в нашем королевстве.

Я гордилась своей семьей и сделаю что угодно, лишь бы она не пострадала. Даже исполню пророчество, даже лягу в постель с императором. Все.

Неделю я провела в апартаментах императрицы. Не сойти с ума от безделья помогали лишь краткие вылазки, когда Битрисс отсутствовала. Я искала окно или хоть что-нибудь, что позволило бы мне немного приподнять завесу тайны этого места. На четвертом и третьем этажах гвардейцев не было. Они все были сосредоточены на первом и втором. Второй – понятно, охраняли выход на нашу сторону континента, а первый? Битрисс сказала, что из замка не выйти наружу, зачем тогда столько солдат толпятся в коридоре?

Однажды, когда я в очередной раз бродила по четвертому этажу, услышала странный шум. Какие-то стоны, шлепки, скрип. Я пошла на звуки, увидела полуоткрытую дверь тренировочного зала и заглянула внутрь. Вдоль стены было расставлено огнестрельное оружие, в углах стояли манекены, на стенах висели щиты, алебарды, перекрещенные мечи. Дальше стол… А на нем – я вовремя прикрыла рот, чтобы не ахнуть, – лежащая на спине Битрисс с раскинутыми ногами, перед ней – голый зад Его Императорского Величества.

Размашистые ритмичные движения и звучные хлопки не давали пищу сомнениям в том, что здесь происходило. Скривившись, я отвернулась и осторожно, на цыпочках, пошла назад в свои комнаты, дав слово никогда больше не заходить в это крыло.

Внутри разливалась несокрушимая уверенность – я никогда не полюблю этого человека. Просто не смогу. Я ненавижу его все больше и больше. Отвращение, презрение, брезгливость, как дикие сорняки, проросли внутри и укоренились – не выкорчевать. Я прошла точку невозврата и не в силах себя преодолеть. Я не смогу испытать даже минимальную симпатию к императору, не то что любовь.

Стало горько. Жизнь, ожидающая меня, показалась беспросветным мраком.

Глава 10

Дав мне неделю передышки, Амедал опять пригласил на ужин, прислав другую горничную, Лиззи. Тоже светловолосую, пышнотелую, миловидную. Я пообещала себе, что буду вести себя осмотрительней, стараться не показывать агрессии, по возможности быть милой и послушной. Если получится, конечно.

Мне повезло – сегодня у императора было хорошее настроение. Он любезно проводил меня к столу, отодвинул стул, сам сел напротив и дал знак слугам. Те принесли блюда. Некоторое время мы молча поглощали пищу. Император чему-то рассеянно улыбался. Я мысленно порадовалась. Битрисс постаралась или кто-то другой? Пусть спит с кем хочет, только меня не трогает.

– Дорогая, – я вздрогнула от неожиданности и подняла глаза, выжидающе уставившись в лицо мужа. – Мне доложили, что несколько раз видели императрицу на первых этажах. – Амедал зубасто улыбнулся, отрезая кусок стейка и жадно запихивая себе в рот. – Запомни – единственный способ выйти отсюда – исполнить пророчество, – намек в его словах был яснее ясного, я судорожно сжала нож в руке, – с каждым днем я все с большим азартом жду этого мгновения… Соединимся на брачном ложе, смешаем кровь. Ты ведь девственница?

Да он просто издевается! Или запугивает? Скорее второе, я ведь помню, как он сказал, что я не в его вкусе. Смуглая, темноволосая, кареглазая, я была совершенно не похожа на его светловолосых «любимиц». И слава всевышнему.

– Пока я слышу лишь одни угрозы, – холодно ответила я, не отрывая взгляда от мужа, – в день перехода, помнится, ты обещал ответить на вопросы.

– И что тебя интересует, дорогая моя?

– Много чего, – ответила я сквозь зубы, окончательно теряя аппетит и откладывая приборы в сторону. Его насмешливое «дорогая» царапало кожу, как тупой ржавый нож. – Откуда берется болезнь, если это один континент? Что за колеблющийся воздух, перекрывающий проход? Почему требуется добровольное согласие на его пересечение? Почему нет ни одного окна в замке?…

– Хватит, хватит, любопытная моя, – император хрипло рассмеялся, – все эти вопросы из серии – расскажу после брачной ночи.

– Тогда в чем смысл пророчества и что именно мне предстоит сделать?

– Помочь захватить эту сторону континента, – с полным ртом полупережёванного мяса произнес император. Меня передернуло от омерзения – воспитание и этикет обошли владыку стороной. Я вдруг отчетливо поняла, что ответов на вопросы не дождусь, только такие размытые объяснения.

– Как? – Многозначительное молчание.

– Хорошо, – смирилась я и попыталась зайти с другой стороны, – расскажи тогда про камни, как ты мысленно общаешься, на какое расстояние. Или это тоже секрет?

Амедал смотрел на меня с ленивой задумчивостью, прикидывая, что можно рассказать. Его глаза, в тусклом свете ламп и камина, казались бездонными. Тяжелый взгляд опустился на мои губы и заставил напрячься. Но сегодня император, видимо, выбрал достойное поведение, потому что если и пугал, то лишь словесно.

– Камни добывают на этой стороне континента, как я и говорил, – неторопливо начал он, – их добычей владеет правящий дом. Лишь их отпрыски умеют мысленно общаться, остальным нужны камни. Расстояние… – он пожевал губами, – зависит от размера камня. Тот, который у меня, – он вытянул из кармана знакомый желтый кристалл, – позволяет разговаривать со «слышащими» на расстоянии не больше десяти километров. Есть камни больше. Есть меньше.

Вопросов прибавилось. Что за правящий дом? Если я «слышащая», значит, я потомок этого дома? Следовательно – потомок завоевателей? Но у меня две руки и две ноги, я не выгляжу, как тот монстроподобный экспонат в музее. И если императорская семья тоже когда-то была «слышащими», то и они пришли отсюда? Кругом ложь. Надеюсь, после брачной ночи станет понятнее, сейчас я не хотела дразнить императора, задавая дополнительные вопросы и ловя его на несоответствии, зная его взрывной характер и как быстро он приходит в ярость.

– Разговаривать нужно учиться, – продолжал он, – меня учил отец, его дед, и так далее. – Видя мой вопросительный взгляд, император пояснил: – Ничего сложного. Если человек в прямой видимости – просто смотришь на него и говоришь; если он далеко, но человек знакомый, тогда посылаешь сообщение ему, представив его в мыслях. Если незнакомый – называешь полным именем и говоришь. Все.

Ничего интересного я не узнала. Да я и не рассчитывала на императорскую откровенность. Просто старалась переключить внимание мужа с предстоящей брачной ночи на что-нибудь другое, продержаться еще хотя бы две недели. Зачем? Кто знает… Самой смешно – веду себя, как испуганная малолетка. Да и физическая сторона вопроса была мне абсолютно понятна, благо как-то смогла лицезреть ее во всей красе в конюшне.

Император вновь принялся за еду, видя, что я не собираюсь ничего комментировать.

– У тебя есть библиотека? Я могу взять книги? – тихим голосом поинтересовалась я.

– Откуда? – Амедал запихнул в рот последний кусок и вытер руки о скатерть. – Замок не рассчитан на бесполезные помещения.

– Бесполезные? – переспросила я удивленно. Отец скрупулезно собирал книги, стараясь максимально расширить нашу библиотеку, а до него дед и прадед. Но видимо, для императора этот вид времяпрепровождения был неинтересен. Чем же он занимается в этом каменном мешке долгие годы? Здесь же со скуки можно умереть.

Император встал, протянул мне руку. И как бы мне ни хотелось до него дотрагиваться, я осторожно положила кончики пальцев на сгиб локтя.

– В кабинете есть несколько книг, если хочешь, может забрать их себе, – смилостивился он. Пойдем со мной – возьмешь. – Я позволила себя благодарно кивнуть. – Смотрю, мне досталась начитанная и образованная жена.

– Ты даже не читал мое досье? – Я удивленно вскинула голову.

– Зачем? – Император пожал плечами. – То, что нужно, я знаю. Остальное – неважно.

«Интересная логика», – пробормотала под нос я. Мы подошли к двери кабинета. Амедал достал ключ и открыл замок. Я не обратила внимания в первый раз, но сейчас заметила эту странность. Он закрывает кабинет. От кого? Что ценного находится здесь?

Муж небрежно кивнул на кресло, я подошла и встала рядом, не торопясь сесть.

– Подожди немного, книги в спальне, пойду возьму. – Я сделала вид, что послушно сажусь, император скрылся за соседней дверью. Мне нужна минута, чтобы оббежать комнату. Что же он прячет? Быстро заглянула за статую обнаженной девушки, под крышку письменного стола. Вдруг почувствовала, как холодный ветерок коснулся шеи. Обернулась. За спиной висел огромный квадратный гобелен, на котором был выткан портрет первого Амедала, генерала Виктора. Холод шел оттуда. Я приподняла краешек и ошеломленно застыла. Под гобеленом находилось окно.