Второй шанс

Борис покачал головой: постараюсь! Я же подумал: самым правильным решением было бы оставить Профа в безопасном месте, а не волочь за собой, но только где его взять?

Путь назад стоил не меньше нервов, добавил на одежде грязи, которой и без того хватало, и очередную прореху на штанах. Апофеозом всего стал тупик. Он появился внезапно, за резким поворотом расщелины, и я едва не взвыл. Месить на ее дне грязь, когда с трудом удавалось освобождать обувь, все время ждать, что над нами появятся перквизиторы, и оказаться в той ситуации, в которой мы и оказались! Гудрон длинно и забористо выругался, Остап скрежетнул зубами, Трофим ощерился в злой ухмылке, и лишь Проф продолжал быть все таким же безучастным.

— Тут метров пять, — прикинул высоту взглядом Трофим. — Пирамиду будем строить, эквилибристы?

Мягкая стенка расщелины охотно поддавалась под ударами моего кулака. Было обидно — время идет, а мы как будто бегаем по замкнутому кругу, и конца этому не видать. После третьего или четвертого, мне с трудом удалось удержаться от следующего: не хватало ко всему прочему повредить еще и руку.

— Теоретик, успокойся! — Гудрон сжал одежду на моем плече, заодно прихватив кожу. — Бывают ситуации и похуже. Сейчас главное, не пороть горячку. Доберемся до них, обязательно доберемся. И Леру спасем, и Ирму, и Яниса, ты даже не сомневайся. Уверен, живые они.

— Назад, — только и сказал я.

Мы успели удалиться от тупика достаточно, когда обнаружилась пропажа Вячеслава. Остап метнулся за ним, чтобы привести под руку, как малое дитя. Мало того, он повесил карабин ему за спину.

— На земле валялось, — указывая взглядом на оружие, сказал он.

Не сговариваясь, мы дружно покачали головами. Это надо же в мире, где у каждого привычка в любой ситуации, в том числе и посреди безопасного поселения держать оружие не далее, как на расстоянии вытянутой руки, вдруг начать относить к нему так, как к какой-нибудь лопате!

Непонятно, и отчасти даже страшновато: вдруг неведомая хворь, которая приключилась с нашим Профом, заразна? И не предстоит ли нам одному за другим стать таким же как он? Ну и долго мы тогда протянем?

— Проф, — позвал его Гриша. — Вячеслав Анатольевич!

Тот отреагировал так вяло, что сразу становилось понятно — ему стало еще хуже.

— Это не дело, — покачал головой Гудрон.

— Значит, так, — недолго думая, решил я. — Возвращаемся в развалины, ждете меня там. Схожу один, посмотрю. Если дом культуры цел, идем туда и оставляем Профа. До темноты осталось не так много, и как только стемнеет, выйдем опять. Если же нет… — мне оставалось лишь развести руками.

— Логично, — кивнул Трофим. — Только на разведку схожу я. Вон на ту крышу. С нее будет видно все как на ладони.

Никто и слова не сказал, что, если даже дом культуры и цел, наверняка он обложен со всех сторон, и вернуться в него будет целой проблемой. Да и к чему говорить, когда и без того все и всем ясно?

— Борис, — объявил я, едва мы только оказались в руинах, — осмотри все вокруг. Основные позиции и запасные, пути отхода, ну и так далее. Не пришлось бы нам куковать здесь до самой ночи. Остальные, понапрасну не маячьте.

Место довольно удачное даже в том случае, если придется выдержать атаку перквизиторов. Если бы оно не напоминало взорванный цементный завод, настолько много вокруг пыли. И не грозило завалить обломками в любой момент.

— Трофим, постарайся избежать риска совсем.

— Да уж в моих интересах, Игорь, — только и ответил он.

Глава 4

Самое сложное в любом ожидании — отогнать грустные мысли, которые постоянно лезут в голову. Если, конечно, для них есть повод. У меня он был. Чтобы хоть как-нибудь абстрагироваться, я попытался разговорить Профа. На вопросы он отвечал односложно, либо вообще отделывался кивками или мимикой. Но выяснить самое главное все-таки удалось — Слава по-прежнему вменяем, пусть даже его внезапная апатия ко всему сразу не поддавалась никакому объяснению. Затем разговор невольно пришлось закончить, поскольку вернулся Трофим. На наш немой вопрос он ответил коротко.

— Цел.

— А если он уже не под Жамыховым? — засомневался Гриша.

— Ну и как ты себе это представляешь? Проникли в него перквизиторы и взяли всех на нож без единого выстрела? Смешно! — заявил Гудрон, и считая, что доводов больше не требуется, поинтересовался у разведчика.

— Что-нибудь насчет взрыва выяснил? Там по любому немалая такая воронка должна остаться!

— Есть такое дело! — кивнул Трофим. — Чуть западней от того места, где мы их и увидели. Только не спрашивай — что с ними произошло.

— Не буду, — кивнул Гудрон. — Хотя версий могу выдвинуть множество. Начиная с той, когда какой-нибудь зомби инициировал заряд на себе сам, до нелепой случайности, в результате которой погибли несколько отличных парней, где каждому из них я с немалым удовольствием выпустил бы кишки.

— Зверь ты Боря, — притворно горестно вздохнул Трофим. — Нет, чтобы просто пристрелить. Кстати, может быть, перекусим?

— Давайте уже потом, когда вернемся, тут до темноты не больше часа осталось, — не согласился с ним Остап. И страдальчески поморщился. — Эта проклятая пыль!

Цементная пыль действительно была повсюду. Она скрипела на зубах, лезла в глаза, забиралась в нос, то и дело заставляя удерживаться от чиха. А еще взлетала облаком от малейшего движения. Но она же надежно нас скрывала, припорошив толстым слоем одежду, создав тот замечательный камуфляж, который отлично маскировал нас в развалинах. И все-таки я сказал.

— Если у кого-то есть желание, почему бы и нет? Время еще позволяет.

Трофим посмотрел на других, полез рукой в один из карманов разгрузки, подержал ее там, да так и вынул пустой.

— Потерплю вместе со всеми.

Хотел добавить что-то еще, когда где-то далеко на юге раздались несколько выстрелов, и вслед за ними последовала ожесточенная перестрелка, которая вскоре затихла. Именно там, где по моим предположениям и должны находиться Янис с девушками. «Неужели их все-таки обнаружили?! И звуки первых выстрелов как будто бы похожи на винтовочные» Судя по всему подобные мысли пришли не только мне, поскольку на некоторое время все замерли.

— Точно не СВД и не СВТ, — уверенно заявил Гудрон. — У них звуки характерные, черта с два с чем другим спутаешь.

Трофим, который разбирается во всяких видах оружия нисколько не хуже Бориса, открыл рот, желая ему возразить, чтобы тут же его захлопнул. Все было ясно и без слов. На такой дистанции лучшему в мире специалисту не определить даже — из чего именно выстрелы произведены. Трофим и хотел на этот факт ему указать, но поняв намерение Гудрона, не стал. По той причине — Борис пытается меня ободрить, ведь именно этими винтовками и вооружены Ирма с Янисом. У Валерии пистолет, и уж его-то мы наверняка бы не услышали.

— Дождь скоро начнется, — глядя на темнеющее небо, уверенно заявил Остап.

Ему доверять можно: он пробыл на этой планете едва ли не больше, чем всем остальные вместе взятые. До знакомства с ним, я и предположить не мог, что люди здесь появились настолько давно.

— Сильный? — поинтересовался Гудрон, наверняка только лишь для того чтобы затеять разговор.

Все мы расположились так, чтобы вести круговое наблюдение, и в то же время перебрасываться фразами не шепотом, но и не напрягая голос.

— Баллов семь-восемь по шкале Рихтера.

По виду Остапа было непонятно — шутит он, или заявляет всерьез.

— Причем здесь дождь и шкала Рихтера?!

Слава, который все время сидел, уставившись в одну точку, неожиданно возмутился.

— О, Проф проснулся! — Гудрон говорил нарочито радостно. — А что со шкалой не так? — добавил он, пытаясь разговорить Вячеслава.

— Всё! Ты бы еще атмосферные осадки по шкале Мооса измерял, — фыркнул он.

— И как же их меряют?

— По интенсивности.

— А это вообще как?

Но тот уже снова ушел в себя.

— Проф! — на всякий случай позвал его Гудрон, но тщетно.

Дождь действительно вскоре начался. Не знаю, во сколько именно баллов, и существует ли такие градации для осадков вообще, но проливной. Причем настолько, что все вымокли до нитки буквально в считанные секунды. И шуму от него тоже было достаточно. Что, вкупе с наступившей к тому времени темнотой, напрочь убивало возможность обнаружить врага в том случае, если он пожелает к нам подкрасться. Но в то же время он служил надежным прикрытием и нам. И если раньше у меня еще были сомнения, то теперь они развеялись окончательно — нужно возвращаться к своим, ведь лучше ситуации и не придумать.

— Уходим! — и чтобы внести окончательную ясность, добавил. — Возвращаемся к Жамыхову.

— Проблемы бы не возникли, — засомневался Остап. И пояснил. — Нас могут принять за перквизиторов, когда припремся.

Резон в его словах был, пусть даже Гудрон заявил нечто вроде того — «там что, есть нам ровня?». Все входные двери надежно закрыты, и в здание бывшего дома культуры так легко не попасть, разве что через крышу. Но ведь и туда еще нужно взобраться. Причем сделать так, чтобы не пристрелили часовые, а они там должны быть обязательно. И все-таки Гудрон был прав: то, что нам предстояло — не самое сложное после всего того, что нам приходилось делать в прошлом. Оставалось только сожалеть, что наладить связь не получится: моргать фонариком, чтобы привлечь внимание защитников, будет верхом идиотизма.

Дождь продолжал лить как из ведра и не думал заканчиваться. Мы старательно держались возле стен там, где получалось: силуэты на их фоне не так заметны. Затем пошли заросли, которые создавали еще лучшее укрытие. Наконец, в просвете среди кустов показалось нужное нам здание, выглядевшее сейчас почти черным. Тогда-то ливень и прекратился также стремительно, как и начался — вот он льет не прекращаемым потоком, а затем — раз! и хоть бы одна капля с неба упала.

— Не вовремя! — пробурчал Остап. — Сдается мне всем сразу не стоит, нужно кого-нибудь одного послать: так будет проще. Если что, я готов.

— Сам пойду. Несогласных нет?

— Тут соглашайся не соглашайся, все равно ведь сделаешь так, как считаешь нужным, — за всех ответил Гудрон.

Верно подмечено! И вовремя.

— Тогда ждите сигнала. Да, вот еще что. Борис, пусть пока он у тебя побудет: без него сподручнее, — одновременно я протягивал ему ФН ФАЛ.

Гудрон не был бы самим собой, если бы не сделал вид, что согнулся под его весом.

— Тяжеленный, собака! Теоретик, и как ты его на себе таскаешь? Хотя лось ты здоровый, недаром же Остап жаловался — грыжа у него вылезла, когда он тебя раненного на себе пер. Теперь, главное, его не поцарапать. Завернуть во что-нибудь, что ли? Гриша, портки снимай!

— Боря, ты вообще серьезным бывать умеешь? — поинтересовался у него Трофим.

Что тот ему ответил, я уже не слышал.

Попасть внутрь дома культуры оказалось до удивления легко. Прежде всего по той причине, что Гардиан не взял его в плотное кольцо. А может, мне всего-то навсего повезло на перквизиторов не наткнуться. Дальше была стена, и тут мне пригодились прежние занятия на скалодроме. К тому же нерадивых земных строителей можно было смело поблагодарить: щелей между кирпичами хватало. Дальше пришлось рисковать. Времени для объяснений не было, и потому понадобилось плотно прижать нож к горлу караульного, благо, тот благоразумно не стал дергаться, а заодно плотно закрыть ему рот ладонью.

— Свой я, свой, — шептал я на ухо человеку, который замер, и, вероятно, успел попрощаться с жизнью. — Сейчас отпущу, но ты уже будь добр, не пори горячки. К тому же один. Лады? Ну так я пойду? Мне со старшими срочно поговорить нужно. И еще извини.

— Теоретик, — донеслось уже в спину. — Ты это, не говори никому!

— Слово!

— Сеня, Кирпич, что там у тебя? — раздался откуда-то из темноты обеспокоенный голос.

— Все нормально, Лёха, — заверил его незадачливый страж. — Теоретик вернулся.

Первым, с кем я столкнулся внутри дома культуры, была Лера. Все произошло настолько неожиданно, что, зажмурив глаза, мотнул головой, не забыв открыть рот. И если царивший внутри полумрак давал шанс ошибиться, то голос точно принадлежал ей.

— Дяденька, — злорадно сказала Валерия кому-то невидимому, — еще раз попытаешься ручки распустить, и быть тебе лирическим тенором. Причем сама справлюсь, даже мужу жаловаться не стану.

— А если учесть, что он у нее — Теоретик, страшно представить твою дальнейшую судьбу! Хотя чего так далеко заглядывать, когда я сам сейчас о ней позабочусь.

— Янис, ко мне он приставал тоже! — Ирма произнесла настолько жалобным и едва не плачущим голоском, что я даже представить себе не мог, что так умеет та, которая сама кого хочешь до слез доведет. А при необходимости, и без головы оставит.

— Ну, дядя, попал ты серьезней некуда! — голос у Яниса был настолько зловещ, насколько это вообще возможно. — Беги отсюда как можно быстрей, куда угодно беги, пусть даже к перквизиторам: Слава Проф вообще зверь!

Они развлекались, ну а я скрежетал зубами: это надо же, мы их по всему Центру разыскиваем, а они здесь, все трое. Связь, обязательно нужна связь.

— Привет всем, и девочкам, и мальчикам.

— Игорь! — Лера бросилась мне на шею, и, если бы не стенка за спиной, наверняка бы сбила с ног. — Ты живой!

Того, которому предназначались угрозы, увидеть у меня не получилось: он исчез так быстро, как будто его здесь и не было.

— Все целы? — крепко пожимая руку, поинтересовался Янис.

— Все.

— Это вы так вокруг пошумели?

— Подозреваю, что мы.

— Кто бы сомневался?! Теоретик, тебе только волю дай — все в округе взорвешь! Дома рушатся, среди перквизиторов паника… Думаю, они уже далеко.

Эх, если бы!

— Сами давно здесь?

— Мы буквально получасом с вами разминулись, надо же так?!

Артемон хотел сказать что-то еще, когда пришлось его перебить.

— Потом, все потом. А пока нужно организовать, чтобы наших огнем не встретили. Давай-ка мы сами все сделаем. Пока через Жамыхова все решится, пройдет уйма времени.

В бывших покоях Гардиана ничего не изменилось. Те же люди, и даже выражение лица Жамыхова оставалось прежним — усталым и озабоченным.

— Игорь! — почему-то обрадовался он. — Все вернулись?

— Все.

— А что там за взрыв был? Ваша работа?

— Не уверен, Петрович. Встретили группу, часть из нее как будто бы взрывчатку несла, причем к дому культуры. Попробовали задержать, они огрызнулись, пришлось отходить. Думали с другой стороны к ним зайти, и тут рвануло. Возможно, у них, но не исключаю — что-то другое. Вот собственно, и все.