Наследство

– Неделю!

Ну, конечно. Станок же встанет. Боевое дежурство сорвётся, Родина – в опасности, черепашки – вымирают и прочите трагедии.

– Никакой недели. Три дня, – в голосе начальницы зазвенело железо. – И ни часом больше. Или можешь считать, что ты у нас больше не работаешь.

– Конечно, – закивала Корнелия.

– Отпуск, естественно, за свой счёт!

– Естественно.

На душе стало легко и светло – мосты не сгорели. Кора ещё сможет вернуться в свою налаженную, скучную жизнь, если что-то вдруг пойдёт не так.

На всякий случай она постаралась максимально привести в порядок документацию, подготовив документы к сдаче. Чтобы свести счета, пришлось немного задержаться. Пусть некоторые не мнят о себе много! Она вовсе не намерена всё бросать и бежать по первому требованию на встречу.

Время пролетело очень быстро. Она и не заметила, как рабочий день подошёл к концу.

Глава 4. Вечер вдвоём

Ресторан показался Коре уютным, атмосфера была мягкой, с множеством мелких деталей в дизайне – по стенам висели фотографии и картины со сценами из лондонского прошлого. В интерьере в основном использовалось дерево. Были здесь и старомодные колоны с портиками, и красивый мозаичный пол, и множество бра, люстры с абажуром, откуда струился сумеречный, приглушённый свет.

– Надеюсь, вы любите дичь? – с полуулыбкой произнёс Дориан, пододвигая к Коре меню, услужливо оставленное официантом, действующего с незаметностью невидимки. – В этом месте её готовят по старинным рецептам. Традиционная классическая британская дичь – что может быть вкуснее? Или вы предпочитаете устрицы?

– Меня вполне удовлетворяет пудинг.

– Ужасный выбор.

– Вы что-то имеете против пудинга?

– Я люблю вино. Хорошее вино подобно песне или мечте, будоражит и волнует кровь. С пудингом вино не сочетается. Пудинг всего лишь сладкая закуска.

– Каждому своё. Пейте ваше вино, а я буду есть мой пудинг.

– Вы не любите вина, не любите красивых мужчин, не любите веселья – как же скучно вы живёте!

– Меня моя жизнь устраивает.

– Это вряд ли, но раз уж вы предпочитаете обсуждать кухню, а не мужчин, то вернёмся к пудингу? Он ореховый, приторно-сладкий, из яиц, белого хлеба, сахара, молока и сливочного масла.

– Вам отлично знаком предмет обсуждения

– Классический рецепт.

Официант принёс бутылку вина и плеснул им в бокал для пробы.

– Пригубите! Не отказывайте себе в удовольствии ощутить всё волшебство букета на языке. Вкус юга и солнца в одном глотке – это ли не чудо? – тоном змея-искусителя протянул Дориан.

– Вино, на мой вкус хорошее, – согласилась Корна. Правда, я едва ли могу выступать ценителем. В винах я разбираюсь плохо.

– В цифрах – лучше?

– О, да!

– Я бы сказал, что это противоестественно для юной привлекательной девушки: цифры, унылая комната в тёмных тонах, холодная и одинокая постель – разве эта жизнь?

– А у вас жизнь лучше? Расскажите мне о себе, Дориан? Вы ведь не против, чтобы я называла вас Дорианом?

– Называйте сколько угодно. Я буду только счастлив.

– Ну, так, Дориан, вы живёте вы? Грезите о любви? Купаетесь в ней? Комнаты, в которых вы живёте, богато обставлена? А ваша постель?..

– Что с моей постелью? – вопросительно приподнял он бровь.

– Кто согревает вам постель по ночам? И – согревает хоть кто-то?

– А почему вы об этом спрашиваете? С какой целью? – усмехнулся он

Дориан поднял бокал поиграл им, качнув между пальцами, заставляя алую жидкость волноваться.

– А вы как думаете? Возможно, прицеливаюсь? Возможно – просто хочу знать?

Он откинулся на спинку кресла, в котором сидел, глядя на Кору прищуренными глазами через ресницы:

– Вы правы, Кора, моя жизнь, как и ваша, не богата интересными событиями. Возможно, я мечтаю, что кто-то, вроде вас, появится и всё изменит к лучшему, добавив ярких красок?

– Всерьёз надеетесь, что я поведусь на такие банальные речи?

– Банальные?

– Вы не слишком-то оригинальны.

– Как и вы, с вашими прямыми полунамёками. Думаете, что я обычный, «банальный», как вы выражаетесь, охотник за приданым?

– Думаю, вы считаете себя очень умным и хитрым охотником за приданным, способным легко обвести вокруг пальца как старушку, вроде моей бабушки, так и юную деву, вроде меня. Ну, ладно, предположим, не совсем юную и не очень деву, но всё же вы видите во мне лёгкую добычу, которой хватит парочки комплиментов, чтобы она могла упасть в ваши цепкие объятия спелым яблочком.

Если на рассчитывала задеть его, но просчиталась. Дориан нисколько не выглядел обиженным или раздосадованным. Улыбка по-прежнему не покидала его лицо, взгляд оставался острым, пристально-внимательным, словно он заранее пытался предугадать её желания, с тем, чтобы исполнить, а слово – с тем, чтобы парировать.

– Я бы ничего против не имел против такого наливного яблочка, как вы, даже без приятного бонуса в виде приданого. Вы сами по себе куда более лакомый кусочек, чем думаете. И у вас такое красивое имя, когда она звучит в полную силу: Корнелия Аддерли – звучит, словно музыка. Кстати, вы любите музыку?

– Мне больше по душе живопись, но к музыке я тоже не равнодушна. В своё время даже пыталась заниматься ею более или менее профессионально, но так сложилось, что цифры победили цвет, тени и яркие краски.

– Райский сады – место весьма живописное и уединённое. Возможно, там вы ещё вернётесь к старым мечтаньям и сумеете их реализовать. Мечты должны сбываться. Хотя бы у таких хорошеньких девушек, как вы.

– Ваши мечты сбылись?

– Я – не хорошенькая девушка. Мужчины не мечтают.

– А что они делают?

– Строят планы.

– И что в ваших планах?

– Попробуете угадать.

Кора сидела, опершись рукой об стол и опустив подбородок на тыльную сторону ладони. Она внимательно разглядывала лицо собеседника. Вечерний свет смягчал его черты, придавая им завершённость и сияние, как на тициановских полотнах и, в тоже время, вечерний свет подчёркивал то, что ранее ускользало от её внимания: то, что кожа на нижних веках Дориана была слишком тонкой и уже успела покрыться тонкой, едва-едва заметной сеточкой… даже не морщин, лишь намёка на них. В уголках губ тоже залегли мимические морщинки, неглубокие, но всё же…

– Я весь внимание. Говорите же!

– Думаю, вы из тех, что желают получить всё и сразу.

– И чего я хочу сейчас?

– Сейчас вы ходите получить место под названием «Райские сады». Думаю, ради обладания им вы и смотрите на меня с таким интересом.

Он улыбнулся натянутой, холодной улыбкой:

– Вы ещё так молоды и наивны, Корнелия. Полагаете себя ключом, открывающим врата Эдема? Но на самом деле, – он подался вперёд, опираясь на стол обеими руками, склонившись над ней так близко, что она ощутила на своей коже его горячее дыхание; почувствовала непривычное, незнакомое волнение не только в сердце, но и в теле.

Когда губы его замерли над её ухом, Кора услышала его вкрадчивый, медовый, как у змея-искусителя, голос, шепчущий: «На самом деле ключ – это я».

Перехватив её напряжённый взгляд, Дориан вновь легкомысленно приподнял бровь, заправил прядь волос Коры ей за ухо и отодвинувшись, вновь взялся за бокал вина:

– Ваше здоровье! – провозгласил он тост и сделав несколько глотков, продолжил. – Раз уж зашла речь о мечте и живописи, не стану скрывать – я видел ваши работы.

– Видели? – тема явно задела девушку за живое.

– Да. Как вы уже в курсе, я следил за вами. Следил не только в последние дни, после смерти вашего дедушки, но и много раньше. В те дни, когда вы о моём существовании понятия не имели, когда я оставался для вас невидимкой.

– И с какой же целью вы за мной наблюдали? Вас об этом просила моя родня?

– Нет, – покачал он головой. – Им достаточно было общих сведений от адвокатов. Я делал это по собственному почину.

– Зачем?

– Ваша личность была мне интересна. Вы сами были мне интересны. Сначала потому, что были связаны с теми, кто жил в «Райских садах». Потом… потом появились ещё причины. Несколько ваших картин я даже приобрёл, якобы, для вашего дедушки и парочку оставил себе.

– Наверное, я должна поблагодарить вас? Мои картины не особенно хорошо продавались, что и стало основной причиной того, что теперь я больше не рисую. Наверное, у меня недостаточно таланта.

– Могу заверить, что картины, пусть и на любителя, всё же хороши. У них есть свой стиль. Вы прекрасно передаёте атмосферу.

– Льщу себе надежду, что парочка из них действительно была хороша. Ну, это так, если без ложной скромности.

– Мне нравились те, что с призраками.

– С призраками? О, нет!

– Да! Они привлекали внимание, брали за душу. Способны были напугать.

– Это была всего лишь проба кисти.

– Почему вы оправдываетесь? Меня всегда увлекала тема потустороннего существования. Там, откуда я родом, к призракам относятся серьёзно, даже с уважением.

– Для меня призраки всего лишь метафора прошлого. Пугающие отголоски памяти, не более.

– Прошлое наполнено призраками, дай им волю, и они сведут тебя с ума. Призраков нужно уметь держать в узде. Или – в рамках. Не стоит давать им волю.

– Какие призраки являются вам, Дориан? Расскажите мне о них? Как вы оказались на месте управляющего в «Райский кущах»?

– Райских садах, – поправил он, и, вновь пригубив вино, брезгливо поморщился. – Это не самая красивая история. Явно не из тех, что рассказывают, пытаясь произвести впечатление на девушку.

– Не всем история суждено быть красивыми.

– Не всем, – согласились с нею. – Вам какие истории нравятся, Кора?

– Правдивые.

– Вот это вряд ли правда. Люди очень странные создания, мисс Аддерли. Сначала они требуют правды, ищут её, а когда находят, готовы отдать всё, лишь бы забыть о ней. Прежде чем искать правду, нужно точно отдавать себе отчёт – что ты будешь с ней делать?

– Ну, что касается правды о вашем прошлом, я точно знаю, что стану с ней делать – я не буду себя этим нагружать. Это ваша ноша. Ваши призраки.

– Ну, что ж? Вот вам правда. У меня никогда не было моей собственной семьи. Вернее, она, конечно, была, но я её плохо помню. Папаша – наркоша, а мать – девица в улицы, родившая меня, когда ей не было ещё и шестнадцати. Естественно, что заботиться обо мне они не могли. Так я оказался сначала в приюте, потом – в приёмных семьях, потом – просто на улице. Когда живёшь так, как жил я, то всё, на что ты можешь надеяться – это отсутствие боли. Для оказавшихся на дне это и есть счастье; всё, на что они могут надеяться. Попадая на дно перестаёшь верить в бога и в божий промысел.

– Если нет бога, то и промышлять некому – логично.

– А вы верите в бога, Кора? Верите, что за порогом смерти мы продолжаем существовать? Что, возможно сам дьявол жаждет пытать нас там до конца времён? Ваш дед верил, что каждый смертный грешен и познает расплату за свои грехи.

– Мне сложно верить в то, что, когда меня не будет здесь, а я буду существовать где-то там, но в бога я верю. Мой бой милосерден. В моём видении мира никто не обречён, как бы не был грешен. У каждого есть шанс спастись, – прозвучавшие слова показались Коре излишне пафосными, и она попыталась отшутиться. – Наверное, ваше вино слишком крепкое? Оно ударило мне в голову. Обычно я не имею привычки рассуждать о спасении душ с красивыми незнакомцами. Чему вы улыбаетесь?

– Вам Я улыбаюсь вам, Корнелия. Наверное, это голос крови говорит в вас. «Никто не обречён, каждый может спастись», – приблизительно тоже сказал ваш дедушка около пятнадцати лет тому назад, когда я вместе с другими оболтусами, с которыми мы сколотили шайку, забрались в особняк "Райских Садов», в надежде поживиться грабежом. Мы не погнушались бы и убийством, но, слава богу, не сложилось. У Гордонов было полное моральное право отправить меня в тюрьму, но вместо этого они предпочли принять участие в моей жизни. Помогли встать на правильный путь, дали образование, обеспечили работой. Я в прямом смысле слова обязан им своей жизнью. Для меня ваши бабушка и дедушка были семьёй и меня всегда удивляло – почему вы не поддерживаете с ними отношения? Почему никогда не пытались навестить, встретиться, поддержать или – получить поддержку? Если не ради них самих, так хотя бы ради того, что они могли дать вам? Поначалу я представлял вас себе избалованной, глупой девчонкой, но, наблюдая за вами издалека, на расстоянии, понял, что вы другая.

– Вы наблюдали за мной?..

– Пытаясь вас понять – да.

Дориан подлил вина и, прищурившись, поглядел на Кору поверх бокала.

– Хотите знать, к каким выводам я пришёл?  Вы мне нравитесь, Корнелия Аддерли – нравитесь не только как наследница «Райских Садов», не только как красивая женщина нравится мужчине – вы нравитесь мне как личность. Мне нравится ваше лицо, нравится ваше сдержанное, целомудренное отношение к жизни, нравятся упорство вашего характера и даже ваша осторожность. Мне нравятся, – он усмехнулся, – ваши мрачные картины с призраками. А вот я вам – нет. Но я от всей души надеюсь, что в ближайшее время всё переменится. Скажите, у меня есть шанс?

Кора, в очередной раз смущённая пылкими взглядами и речами, пожала плечами:

– Это будет зависеть от вас.

– Вы меня полюбите, когда узнаете. Меня многие любят, но вашей привязанность мне особенно хотелось бы заручиться. Я стану её дорожить.

– Перестаньте нести чушь. Я прекрасно понимаю, почему вы говорите всё это.

– Почему вы так уверены, что мною движут лишь меркантильные интересы? – то ли насмехаясь, то ли и в самом деле заинтересовавшись, спросил он. – Почему так не уверены в своих женских чарах? Совершенно, кстати, напрасно. Поверьте, моему искушённому вкусу и богатому жизненному опыту – вы очаровательны и желанны сами по себе. Наследство – приятный бонус, но лишь бонус, не более того.