Помоги проекту - поделись книгой:
— А я даю тебе мое позволение попытаться сделать это, — насмешливо ответил дон Диего. — Что ж,
Он пришпорил коня и поскакал прочь, его люди последовали за ним длинной вереницей. Белая, в лунном свете пыль повисла в воздухе. Грохот копыт затих вдали. Теперь лишь покой и тишина царили вокруг.
Холодный ветер пробирал Хуана до костей. Он лежал неподвижно, глядя на звезды. Тело, как и разум сковало безразличное оцепенение. Со смертью Розиты душа у него, словно бы, покрылась ледяным панцирем равнодушия. Через этот барьер не могли пробиться никакие чувства. Только глубоко внутри пылала жгучая жажда мести, неукротимая ненависть к Волку Арагона, чья закованная в сталь нога раздавила его дом, его hacienda.
Потом явились муравьи…
Некоторое время спустя, после того, как сознание исчезло в костре агонии, Хуан очнулся и обнаружил, что смотрит в лицо брата Франциско. Он лежал на открытой равнине, его кожа была покрыта мазью, унявшую боль. Начинался рассвет.
— Я поехал вслед за тобой, — сказал padre. — .Как ты себя чувствуешь?
Хуан с трудом принял сидячее положение.
— Кто-нибудь из моих людей выжил? — спросил он.
— Никто. И… Розита…
— Что?
— Я положил ее в часовне.
— Хорошо, — бесстрастно сказал Хуан. — Похорони ее достойно, по-христиански, Отец.
Священник испуганно взглянул на Хуана.
— Что ты имеешь в виду? — с беспокойством спросил он.
— Здесь наши пути расходятся, — ответил Хуан, самостоятельно вставая на ноги. — Мы можем уже не встретиться. Я хочу отомстить.
— Господь накажет преступника, когда посчитает нужным. Возвратимся вместе!
Но Хуан уже не слушал. Запахнув поплотнее свою изодранную одежду, он молча повернулся и зашагал навстречу восходящему солнцу. Позади него брат Франциско молча постоял, а затем опустился на колени для молитвы.
Хуан Васкес не пошел по следу Волка. Он уже понял тщетность попыток борьбы в одиночку. Надо искать помощи у туземцев, индейцев яки, которые испытали на себе жестокость дона Диего.
В хижине, которую он нашел через несколько миль, Хуан взял лошадь и после этого смог двигаться быстрее. Он попытался поднять индейцев. От испанских правителей помощи ждать не стоило, поэтому Хуан не стал тратить на них время. Он перемещался быстро, но везде находил только страх, ибо яки уже привыкли бояться железной мощи Волка. Без лидера они ничего не сделают. Хуан тщетно проклинал и уговаривал их. И повсюду ему шептали, что дон Диего носится по югу, грабя, убивая, разоряя.
Наконец Хуан понял, что надо обратиться к самому древнему помощнику из всех. Он отправился на восток к известной горной пещере. Тропинку он помнил хорошо. Вскоре он стоял в огромной естественной пещере, освещенной гейзером пылающего голубого газа. За колонной виднелась осыпающаяся пирамида.
— Икстал! — негромко позвал Хуан.
ЛИШЬ тишина была ответом. Хуан давно не видел жреца, а смерть могла побывать даже в этой обители бессмертных. Но внезапно что-то шевельнулось, и гигантская фигура Икстала возникла рядом со столбом пламени.
— Ночь опускается на Мексику, — тихо сказал древний ацтек. — Твоя судьба настигла тебя, Хуан Васкес, как и было предсказано. Я не мог ничем помочь, хоть и желал этого.
— Ты сказал тогда, что Пернатый Змей помогает своим, — напомнил Хуан.
Икстал склонил голову.
— Он поможет тебе в твоей мести.
— Отдай мне дона Диего! — выдохнул Хуан.
Жрец указал на голубое пламя. Оно задрожало, заколебалось. В глубине проявилась картина. По бескрайней равнине, заросшей высокой выгоревшей травой, во главе своего отряда, ехал Волк Арагона.
— Смерть идет, — провозгласил Икстал.
Картина стала краснеть. На заднем плане забушевало пламя. Над равниной заклубился дым, вперемежку с искрами. Ветер обрушил его на всадников. Хуан напряженно наклонился вперед, мстительно сверкнув глазами. Теперь всадники с трудом справлялись со своими лошадьми. Животные упирались и отскакивали назад. Очаги огня множились и сливались в кольцо, окружая группу. Сухая трава пылала с яростным треском.
Сквозь все более густеющий дым Хуан мельком заметил темные силуэты, наощупь перемещающиеся и панически кидающиеся из стороны в сторону. Лошади сбрасывали своих седоков, топтали их. Над суматохой маячила фигура дона Диего, который пытался навести порядок в хаосе.
Но у него ничего не получалось. Наконец Волк оставил эти тщетные попытки, кинулся прямо на огненное кольцо и скрылся внутри него.
Языки пламени ушли дальше, оставив после себя на земле обугленные, почерневшие кучи. Из отряда дона Диего живым остался только один человек. Волк Арагона пришпорил своего коня и с грохотом копыт умчался прочь.
Изображение внутри колонны пропало.
— Он едет к морю, чтобы сесть на корабль в Европу, — сказал Икстал. — Ты должен успеть раньше догнать его.
— У меня уставшая лошадь, — глухо ответил Хуан.
— Тебе не нужны ничьи ноги, кроме собственных, — загадочно произнес Икстал. — Твоя кровь — это кровь ацтеков. Могущество Пернатого Змея распространяется на тебя.
Жрец сделал жест рукой. Из столба голубого пламени вырвался отросток. Он превратился в пылающую чашу огромного цветка. Чаша, изогнувшись на стебеле, коснулась Хуана — и сложила вокруг него свои огненные лепестки!
Он исчез. Возле Икстала уже никто не стоял. Вместо человека там сидел волк, огромный серый волк, с конвульсивно подергивающейся лохматой шкурой.
— Беги, как можно быстрее, — шепнул жрец. — Поспеши, Хуан Васкес, ибо твой враг уже убегает!
Как стрела, волк кинулся через пещеру и исчез в туннеле.
Всю ночь он мчался, не снижая скорости. Горные склоны сменились пологими холмами, а затем равнинами. Неутомимые звериные ноги несли оборотня для выполнения его смертоносной задачи. С белых клыков рвалось рычание.
Хуан Васкес вернулся к богам своих предков, и это были боги мести!
ЧЕРЕЗ Сонору бежал человек-волк. Рассвет пришел с радужным всплеском красок на востоке. И наконец далеко впереди показалась фигура человека верхом на лошади.
Трава давала возможность спрятаться. Темная тень украдкой бесшумно скользила за добычей, не позволяя дону Диего заметить погоню. Ветер дул в нужную сторону, так что лошадь не учуяла опасность, пока не стало слишком поздно.
Она заржала и повалилась как подкошенная, брыкаясь и почти придавив дона Диего при падении. Испанец отпрыгнул в сторону. Он мельком успел заметить волка, скользнувшего в укрытие. Он выхватил пистолет, заряженный и готовый к бою. Он не стал стрелять. Он выжидал.
Крик лошади оглушал. Но дон Диего не шевелился, пока волк не вынырнул из укрытия и не встал в пятнадцати шагах, наблюдая за человеком.
Щелкнул курок. Моментально волк отпрыгнул в сторону, а затем, как молния, бросился вперед. Дон Диего вскинул одну руку, чтобы защитить свое горло, свободной рукой пытаясь выхватить меч.
Внезапно он остался в одиночестве, и от удивления даже выдохнул. Пистолет исчез. Волк схватил его зубами и умчался прочь. Дон Диего от души расхохатался.
— Умный
Он быстро оглянулся вокруг, ведь волк мог быть не один, а со стаей, но не увидел ничего, кроме бесконечной прерии, да покрытой росой травы, колышущейся под утренним ветром. И никаких следов волка.
Дон Диего пожал плечами. Было бы намного хуже, если бы несчастный случай произошел за несколько часов до этого. Теперь же он был недалеко от своей цели. Он осторожно двинулся, держа одну руку на рукояти меча. Про лошадь он не забыл, добив ее быстрым ударом в шею. Животное дернулось один раз и затихло.
Дон Диего двинулся на восток. Через некоторое время пот ручейками потек по его загорелому лбу. Жара мексиканского дня душила.
Он не снимал шлем, опасаясь теплового удара. Хотя металл стал обжигающе горячим, кожаная подкладка защищала его череп. Доспехи на нем были слишком тяжелыми и ненужными. Их он постепенно выкидывал часть за частью, но сохранил свой меч и кинжал.
Он быстро устал, так как не привык ходить пешком. Бедра и икры болели. Один раз он присел отдохнуть, но почти тут же настороженно выпрямился, заметив в траве серую тень. Он опять рассмеялся.
Дон Диего продолжал идти, пока не понял, что полуденная сиеста придумана не просто так. Двигаться в этой раскаленной духовке стало невозможно. В конце концов, пришлось ему снова присесть для отдыха, положив меч на колени. На этот раз, пообещал он себе, волк не заставит его идти дальше.
Незаметно для себя, в дремотной, зависшей тишине, он уснул. Пробудиться его заставило неясное предчувствие опасности, рука сама собой инстинктивно метнулась к рукояти меча. Он вскочил, широко раскрыв глаза, и только тогда понял, что оружие бесследно исчезло.
Он обернулся, проклятия искривили его губы под бородой. Кругом была только сонная тишина над жаркой, поросшей травой равниной.
Он потянулся за своим пониардом[15] и побледнел. Кинжал тоже исчез. Он остался безоружным!
А БЫЛ ли это волк? Он с сомнением покачал головой. Ни у одного зверя не хватило бы ума украсть его оружие, пока он спал.
Зверь явился вновь. Он выбежал рысцой из подлеска и остановился в дюжине футов от него, высунув язык и пристально глядя в глаза. Клыки у него были убийственно острыми. Внезапно он зарычал.
Дон Диего наклонился, ища камень, но ничего не нашел. Волк шагнул вперед, и испанец был вынужден отступить. Животное быстро развернулось, исчезло в кустах и больше не появлялось. Дон Диего постоял в нерешительности мгновение, затем снова зашагал на восток. Он настороженно оглядывался, но волк больше не появлялся.
День тянулся медленно. Небо было голубым, безоблачным и пышущим жаром. Воздух колебался от тепла прокаленной солнцем равнины. Дон Диего продолжал идти, надеясь, что он оставил волка позади. Он не останавливался до тех пор, пока не стали подкашиваться ноги.
Пришел закат, а он все еще находился посреди
Дон Диего, качаясь, поднялся на ноги. Волк исчез, но появился снова, когда испанец присел на землю. Человек поднялся и продолжил, спотыкаясь, идти на восток.
Двигаясь, он обнаружил, что волк держится сзади, на расстоянии. Так что всю эту ночь испанец шел, пошатываясь, с пересохшим и спекшимся от жажды горлом. Волк неотрывно следовал за ним по пятам.
На рассвете Волк Арагона подошел к небольшому источнику. Жажда пересилила осторожность. Он бросился на землю и погрузил лицо в холодную воду. Тут же острая боль пронзила его правую ногу.
Он обернулся, но увидал, лишь, как волк убегает в кусты. Он попытался встать, но только для того, чтобы беспомощно упасть. Из лодыжки текла кровь. Нога конвульсивно подергивалась.
Ахиллово сухожилие было аккуратно перерезано острыми, как нож, клыками. Только опытный хирург мог помочь дону Диего, чтобы он смог идти.
Теперь ему было совсем не до смеха, пока он промывал рану и перевязывал ее полосками, оторванными от его одежды. Проделав это, дон Диего сел и задумался. До побережья, где он мог получить помощь, было недалеко. Там можно найти места, где можно спрятаться даже Волку Арагона.
Какая еще была альтернатива? Оставить все, как есть, между тем, как волк становится все более дерзким? Нет! Нужно сделать костыль…
На llanos не было деревьев. Он нашел только тонкие ветки, которые трескались и ломались под его весом. Поэтому, держа в одной руке камень с острыми краями, он пополз.
Он надеялся, что волк подойдет поближе. В его карманах был запас камней. Если повезет, он мог бы убить зверя метким ударом.
Словно угадав его намерения, волк последовал за ним на расстоянии вытянутой руки. Казалось, он обладал почти человеческим — или, как подумалось дону Диего, дьявольским умом. По какой-то причине оказалось невозможно попасть в него. Волк легко уворачивался всякий раз, когда испанец кидал камень.
Наконец все снаряды закончились. Ослепительный, безжалостный солнечный свет лился с неба. Волк приблизился.
К этому времени одежда дона Диего превратилась в лохмотья, а колени — в месиво окровавленной плоти. Его руки стали сосредоточием невыносимой боли, но он не осмеливался остановиться. Неистовый огонь жизни, пылавший в нем, не позволял ему даже подумать о смерти. Каким-то образом он должен перехитрить преследователя. Берег уже где-то неподалеку.
Пустые голубые глаза, обведенные красными кругами, были широко раскрыты, шлем давно потерялся. Наступила ночь, но дон Диего не спал. Волк безостановочно гнал его.
Испанец не осознал момента, когда волк сбил его с намеченного направления и повел снова в глубь страны. Ночи и дни слились в отупелую монотонность нестихающей боли. Иногда он находил воду. Тогда волк позволял ему напиться, ведь это он приводил дона Диего к источникам воды.
Когда испанца начинал мучить голод, рядом с ним, при пробуждении ото сна, лежал только что убитый кролик; иногда ему разрешали поспать, хотя и недолго. Есть и пить ему дозволялось тоже немного. Голод и жажда терзали Волка Арагона.
Дни… ночи…
Однажды еще один волк спустился с холмов, почуяв кровь и добычу. Серый волк сразился с незваным гостем и убил его. Затем дон Диего поел сырого и жилистого мяса.
Ночи… и дни… и разум покинул голову испанца. До этого страдания ничего не существовало. Не было более ничего, кроме необходимости продолжать двигаться, чтобы острые зубы не укусили и не причинили ему боль. Если он поползет дальше, там будет еда и вода.
Дни… и ночи…
КАПИТАН РАМОН АЛЬВАРЕС сделал поспешный жест своему ординарцу и поднял руку, веля остановиться. Его отряд, колонна людей в форме, натянул поводья своих лошадей. Ординарец вскинул к плечу мушкет.
— Стоять! — приказал Альварес. — Этого человека преследует волк. Огонь!
Прогремел выстрел. Волк подпрыгнул высоко в воздух и упал кучкой серого меха. Ползущий по земле человек продолжал ползти, не обращая внимания на прогремевший выстрел, словно он его и не слышал.
Альварес спешился и вместе со своим ординарцем подошел к полуобнаженной, ужасной фигуре. Он снял с пояса флягу и поднес ее к искривленным губам лежащего человека.
Но этот человек забыл, как пить из посуды. Капитан Альварес с тошнотой отвращения смотрел вниз на полузверя, лакавшего грязную воду из прямо лужи в пыли.
— Господи! — выдохнул он. — Это…
Ординарец кивнул.
—
— Он улыбается, — произнес Альварес, содрогнувшись.
Но улыбка дона Диего не была обычной, радостной улыбкой. Это была гримаса, оскал зубов среди густых волос, покрывавших его лицо и скрывавших все, кроме глубоко посаженных, сверкающих глаз и крючковатого носа.
Он повернулся и вновь пополз.
Альварес бросился за ним. Но ползущий человек укусил руку, положенную ему на плечо. Он завыл, как зверь. Его связали и бросили поперек лошади, которая встала на дыбы и фыркнула от соприкосновения с ним.
Альварес отрывисто скомандовал. Молчаливые наездники выпрямились в седлах. Отряд ускакал, унося своего пленника.
Поделиться книгой: