Остров тринадцати приговоренных

Ирина сидела в огромном зале ресторане «Метрополь» и размышляла. Обычно сигарета помогала ей разложить мысли по нужным полкам и спланировать дальнейшие свои поступки. Она, по сути, была человеком, который не может без четких планов, так ее воспитал отец, и эта привычка, надо сказать, всегда ей помогала. Вот и сегодня Ирина пришла в ресторан раньше своих гостей специально для этого – чтобы еще раз обдумать и рассмотреть разные варианты. Но блистательный зал «Метрополя» не позволял ей это сделать. Он был словно приветом из прошлого, может быть, именно поэтому Ирина решила завершить свою миссию здесь. Когда-то давно они с отцом любили ходить сюда, когда посещали Москву. Отец рассказывал маленькой Ирине, о том, что ресторан начал строить Савва Мамонтов и планировал его как театр с гостиницей. «Дворец искусств» – так хотел назвать свое детище меценат и владелец первой в России частной оперы. Там планировался оперный зал на три тысячи зрителей с эффектной стеклянной крышей, а также художественная галерея и зимний сад. А еще залы для танцевальных вечеров, гранд-отель и первоклассный ресторан при нем. Для такого грандиозного проекта было найдено место в самом центре Москвы напротив Большого театра. Но после начала работ у Саввы Мамонтова начались проблемы, и заканчивал столь помпезное строительство уже другой хозяин, а тот оказался человеком, менее любящим искусство. Поэтому все претворить в жизнь не получилось, и идея трансформировалась в гостиницу с рестораном. Но это по-прежнему был проект необыкновенной гостиницы и доселе невиданного в России ресторана. Одно то, что эскиз центрального панно из майолики «Принцесса Греза» был сделан самим Врубелем, говорило, на какой уровень замахнулись хозяева заведения.

Сейчас, конечно, такой красоты и чистоты, как раньше, уже не было. Скатерти были третьей свежести, а официанты хамили и носили грязные фартуки. Но вот интерьер до сих пор пытался доставить людям радость. Огромный зал накрывала купольная крыша с витражом из огромного количества цветного стекла. Фонтан с живыми рыбами и зимний сад были тоже в упадке, но, словно женщина, которая не хочет отпускать уходящую молодость, делали вид, что они в порядке. Даже огромные бронзовые торшеры, ранее казавшиеся вечными, теперь горели через одного.

Такой Ирину встретила вся Москва: Киевский вокзал выглядел словно обнищавший дворянин, который от нужды ставит заплатки на некогда дорогой камзол. Все было не то, все было не так. Это уже была не ее Россия, по которой Ирина так скучала. Но она все же была рада вернуться сюда, пусть на время, пусть не под своим именем, ведь она уже и не мечтала вновь вдохнуть воздух родины.

Тогда встреча с Сергеевым разделила жизнь Ирины Яковлевой-Тернер на до и после. Появилась надежда отомстить убийцам любимого человека. Убить Сергеева было проще простого, Ирине на разработку плана хватило одного дня, но это была бы неполная месть. Было необходимо узнать имена остальных трех солдат, которые были тогда вместе с ним и без сожалений нажали на курок. А как можно незаметно узнать у мужчины тайну? Конечно, как любят говорить французы, «промоут канапе», что дословно переводится, как «поощрение через диван». Это было самым простым и быстрым способом, а Ирина уже не могла долго ждать, плюс боялась, что Сергеев закончит все свои дела и уедет обратно в Россию.

У Ирины был только один страх – боязнь, что она не сможет скрыть своей ненависти к мужчине. Но, как ни странно, она подошла к этому как к работе, неприятной и тяжелой, но работе, которую надо было просто выполнить хорошо. Девушка словно сдала себя в аренду и наблюдала за процессом с совершенно холодной головой. После любовных утех Сергеев был особо разговорчив, Ирина, сказав, что восхищается сильными мужчинами, которые способны убить, словно открыла ящик Пандоры. Из мужчины просто полились рассказы о своих подвигах на войне.

«Ну на войне каждый мог, – Ирина показала, что не впечатлена его геройством. – Вот если в обычной жизни…»

И тогда Сергеев вспомнил про этот случай. В повзрослевшей Ирине он, конечно, не узнал рыдающую девушку, которая просила отпустить своего жениха. Единственный раз, когда она дала волю чувствам, когда у нее немного задрожали руки и участилось дыхание, – когда мужчина начал перечислять фамилии своих товарищей, приговоренных Ириной палачей своего жениха.

Оставив Сергеева пока в живых, вдруг он что-то напутал, Ирина поехала в Россию. Мужу девушка сказала, что из-за поспешного бегства отдала на сохранение надежным людям в Москве свои фамильные драгоценности и сейчас очень хочет их вернуть, ведь они ей дороги как память о родителях. Граф был по национальности наполовину немец, а они очень трепетно относятся к тому, что касается денег, и с легкостью отпустил супругу в столь опасное для нее путешествие. Через свои связи граф Тернер сделал ей фальшивый паспорт, и вот уже не Ирина Яковлева-Тернер, а Зинаида Блюмендор, немецкая журналистка, ехала в Москву, чтобы писать о советской России. Ирина благодарила отца и гувернантку-немку за то, что знала немецкий как родной и могла легко играть эту роль, не боясь разоблачений.

Первым приговоренным в ее списке был Степан Николаевич Аркелов, по насмешке судьбы однофамилец ее убитого жениха. Плодотворно проработав в ВЧК ГПУ, он получил инсульт и сейчас проходил реабилитацию в санатории. Никого не удивил визит дальней родственницы и желание навестить больного, а сам Аркелов, потеряв возможность говорить, не мог сообщить, что не знает эту красивую женщину. Он лишь выпучивал глаза и немного сопротивлялся, когда она кормила его вкусной пастилой со странным привкусом. Более того, никого не удивила смерть мужчины после ухода посетительницы. Конечно, инсульт – дело такое. Врачи решили, что сердце не выдержало и остановилось, и только Ирина знала, что причина смерти – яд, который она сделала сама, изучая труды великих химиков. Уходя, напоследок она шепнула умирающему Аркелову «вендетта обязательна», и ей показалось, что проблеск понимания мелькнул в его глазах. Это был тот самый бородатый солдат, что пнул ее в грудь. Поэтому он был казнен первым.

Сейчас же здесь, за столиком в ресторане Метрополь, она ждала остальных двух. Оказалось, что они до сих пор дружили, и поэтому Ирина не стала растягивать удовольствие и объединила две казни в одну. Для этих двух друзей, которые повелись на интервью иностранной журналистки, а может быть, просто на халявный ужин в дорогом, по советским меркам, ресторане, был приготовлен другой яд – медленный, который не убивает тут же на месте, при этом имитирует желудочные колики, как от протухшей еды.

– Разве мы опоздали? – услышала Ирина мужской голос и вернулась вновь в настоящее. – Простите, мы не хотели заставлять вас ждать.

– Ничего, – ломая русскую речь, сказала Ирина и улыбнулась им своей самой счастливой из улыбок. – Просто я несколько раньше пришла.

Тушкевич занимал довольно высокую должность в наркомате, а Мальцев был ответственным сотрудником Всесоюзного центрального совета профсоюзов. Они были уверены, что хорошенькая журналистка интересуется исключительно их работой и занимаемыми ими постами, не допуская даже мысли, что дело может быть в чем-то другом.

Вечер был в самом разгаре, и Ирина попросила мужчин заказать «Калинку-малинку», чтобы лучше понять русский колорит. Вот тут очень помогло кольцо, подаренное отцом. Одним незаметным движением девушка открыла крышку и высыпала в рюмки яд, распределив дозу пополам.

Когда «Калинка-малинка» заиграла и рюмки были подняты, Ирина сказала непонятный мужчинам тост: «Вендетта обязательна». Не очень грамотные, они постеснялись уточнить и просто выпили свой яд, приведя в действие приговор.

Видимо, не только чистота, но и кухня в «Метрополе» нынче подводила, потому как никого не удивила троица в ресторане, которая резко схватилась за животы. Скорая приехала быстро, но забрала только мужчин, женщина отказалась от госпитализации и, держась за живот, вышла из зала. Через полчаса в вагон поезда «Москва – Берлин» садилась совершено здоровая иностранка со странной улыбкой на лице. Впереди ее ждал еще один незаконченный приговор.

Полное имя – Наташа

– Я думаю, убийцы Влада не существует, – только Дамир открыл глаза, как Вера подбежала к кровати и начала излагать свои предположения, словно ждала его пробуждения всю ночь. – Или его нет на этом острове. Я вчера смотрела на реакции людей, слушала их изложения, они не врут. Нет, – потрясла она своими шикарными длинными волосами, – врут, конечно, но не сейчас и не о смерти Влада. Хотя один человек постоянно отмалчивался, а если он здесь, то значит, он тоже был тем вечером у Влада.

– Кто? – спросил Дамир, протирая глаза и стараясь прийти в себя. Он не отмахнулся от версий Веры, потому что становится уже не смешно. Алекс действительно съехал крышей, и сейчас надо вычислить убийцу и сбежать отсюда, чтобы это ужас наконец закончился.

– Кирилл, – сказала Вера. – А еще он вчера за что-то сильно злился на сестру, и это не связано с убийством Влада. Потому что в первый день он вел себя с Марго по-другому. Словно ее правая рука и самый доверенный человек. Вчера же его поведение изменилось. Я с утра подумала, что это из-за ее истерики у дома Алекса, когда мы все думали, что его убили, но нет. Его раздражение сестрой лишь усиливалось с каждым часом, достигнув своего пика вечером, тут что-то не то.

Дамир уже хотел ответить, как с улицы донеслись крики. Едва успев накинуть халаты, они с Верой выбежали на улицу к бассейну и увидели драку. Вернее, дракой это было назвать сложно: сильный и, видно, посещавший спортивный зал Бронеслав нещадно бил тщедушного Вольдемара, который уже и не мог сопротивляться.

– Разошлись! – закричал Дамир и стал оттаскивать Бронеслава.

Его оппонент, надо сказать, уже сильно не сопротивлялся, а лишь вытирал кровь, заливающую все лицо из разбитых губ и бровей. Жители острова уже больше по привычке и не так пугаясь, как в первый раз, проснувшись под крики, стали подтягиваться к бассейну. Дамиру на помощь уже подбежал Василий в одних трусах – видимо, крики его застали в постели, – и вдвоем они растащили дерущихся.

– У нас сегодня гладиаторские бои? – спросила Рузанна, зевая. – Каждый день что-то новенькое, прям программа развлечений.

Она и правда улыбалась, словно увидела что-то забавное.

– Ребята стараются, – поддержал ее Кирилл, стоявший рядом, – чтобы мы не заскучали. Броня, скажи мне, что ты его отделал за дело, иначе если от безделья и плохого настроения, я в тебе разочаруюсь.

– Этот придурок, – сказал Бронеслав, потирая разбитые кулаки, – набрал на сейфе первое имя.

– Что?! – даже Юлианна, которая бросилась к Вовке, чтобы оказать первую медицинскую помощь, шарахнулась от него как от прокаженного. – Вольдемар, ты что, рехнулся?! – выкрикнула она ему в лицо. – Ты что, не понял, что здесь все на самом деле, и, чтобы выжить, нам надо соблюдать условия чужой игры? Да, игры сумасшедшего, но без этого никак, без этого всем кранты.

Марго подбежала к сейфу, на его электронном табло светилось: «Осталось попыток: 2».

– Предлагаю его еще немного побить, – сказала она. – Причем, поручите это мне. Броня мой, конечно, в форме, но я буду бить злее, а оттого и сильнее.

– Скажи нам, мил человек, – Кирилл подошел к Вольдемару, на которого обрушились абсолютно все, – чье имя ты хоть набрал? Кто тот счастливчик, что сейчас вне подозрений окажется.

– Сандра, – шмыгая носом, сказал Вовка. – Я был уверен, что это она, я хотел, чтобы все закончилось.

– А ты, мальчик, еще тупее, чем я предполагала, – вздохнула Марго. – Было условие писать полное имя.

– А Сандра – это и есть полное имя, – растерялся Вовка.

– Дебил, – зло сказал Бронеслав, – ее полное имя Наталья. Ты просто тупо испортил попытку, на тридцать процентов уменьшив нам шансы.

– Ладно, – попыталась защитить друга Юлианна, – что случилось, то случилось. Мы должны с вами вместе вычислить убийцу. Вчера была другая отправная точка, мы думали, что Алекс мертв, сегодня же все поменялось, я почти уверена, что он не сумасшедший и не даст ввести нам третье неправильное имя.

– Плохо же ты знаешь своего дядю, – усмехнулась Марго. – Даст. Ради Влада он готов на все, в полном смысле этого слова. Вся жизнь прошла у него под этим лозунгом. Если ты думаешь, что в тебе течет его кровь и ты особенная, то это вряд ли. В Бронеславе течет его кровь, и это для Алекса ничего не меняет. Так что побить твоего жениха все-таки надо, иначе он нам еще две попытки испортит.

– Я прослежу, и он больше не будет, – продолжала защищать Вольдемара Юлианна. – Предлагаю выслушать Рузанну насчет картины, которую она просила ей вернуть.

Юля понимала, что это запрещенный прием, но надо было сместить внимание с Вольдемара на кого-нибудь другого.

– Теперь я понимаю вашу осведомленность, – довольно легко согласилась Рузанна, по-прежнему улыбаясь. Она вообще была сегодня несколько другая – легче, что ли, или легкомысленней, что, вообще-то, не меняет сути.

– Ну если быть совсем честной, то он мне не говорил ничего, – Юлианне не хотелось, чтобы об отце думали плохо, – я прочла об этом в вашей переписке в ноуте, открыв почту.

– Я была в этом уверена, – сказала Рузанна. – Влад был не из тех людей, что раздают свои крючки. Да-да, девочка, твой папа, которого ты так поздно нашла, – обратилась она беззлобно к Юлианне, – не был, что называется, порядочным человеком. Это может тебе подтвердить любой здесь присутствующий. А больше всего на свете этому гаденышу нравилось держать людей на крючке. Для каждого у него был свой отдельный именной крючок. Сандру он держал на панической влюбленности в него. Такой же крючок был уготован и мне. Да, это правда, мы с Владом были любовниками, и до какого-то времени этот крючок работал исправно, но в один прекрасный момент я с него сбежала. Вот тут наш мистификатор и нашел для меня другой – картину, что висела в детстве над моей кроватью. Я не хочу и не буду углубляться в то, что родители Алекса и Влада меня обокрали. Удочерили они маленькую соседскую девочку, оставшуюся сиротой, не из-за большой любви и даже не из-за дружбы с моими родителями. Сделали они это ради картин, что висели в нашем доме на стенах. Между прочим, Алекс, где бы ты сейчас ни был, – Рузанна оглянулась, ища то ли камеры, то ли Алекса в окне, – знай, я в курсе, что все твое состояние начиналось с тех самых моих картин.

Рузанна подождала ответа и, не получив его, продолжила.

– Естественно, это был несколько другой крючок, я ненавидела теперь их всех. Поэтому если бы убивала я, то убила бы обоих братьев и очень бы жалела, что не могу так поступить с их родителями по причине, что они уже отчитываются за свои грехи перед Господом Богом. Но и это мне делать было не с руки, потому как Влад сказал, что одна картина еще осталась в наличии, что-то там с экспертами было не то. Что, кстати сказать, очень странно, ведь остальные картины ушли на ура. Но, видимо, это провидение держало ее для меня, ведь именно это полотно висело у меня над кроватью с детства и именно оно напоминало бы мне о родителях. И вот крючок готов. Из года в год Влад обещал мне вернуть картину, поговорить с Алексом. Когда я психовала и уже намеревалась сорваться с крючка, то он придумывал новый хитроумный план, как мы ее вытащим у Алекса, и кормил меня по ложке обещаниями, пока я не наедалась ими вдоволь. Так что убивать этого сукина сына у меня не было выгоды, хотя и очень хотелось. Я знала, что с Алексом договориться не получится, а вот Влад, строя из себя мецената и вообще очень душевного человека, мог помочь. Не ради меня, ради себя. Чтобы еще больше нравиться себе и наслаждаться широтой своей души.

Она замолчала, никто не комментировал и не спешил высказаться.

– А зачем ему крючки? – спросила Юлианна тихо, словно сама у себя, но Рузанна услышала ее вопрос.

– Чтобы управлять, – очень просто ответила Рузанна. Утренняя улыбка у нее сошла на нет и сейчас, это была опять грустная сорокалетняя женщина. – Влад привык всегда и всеми управлять. Он обожал это чувство власти. Заметьте только, в тот день никто ему не отказал, все прискакали по его звонку, потому что для каждого он имел свой крючок. Он и Алексом всегда управлял, хоть тот и не признает этого никогда. Даже то, что он не полез в продажу моих картин и построение бизнеса, а снисходительно взял свой процент, говорит о многом. Брат просил, да что там, почти умолял его, повторяя, что это неправильно и картины их общее наследство, поэтому не хочешь их, возьми процент. Это говорит о Владе, как о большом стратеге. И мараться о краденые картины не стал, и работать не очень хотелось, а деньги взял, словно одолжение сделал брату. Вуаля, фокус готов.

– Так ты там была? – спросила ее Марго.

– Да, я приезжала. Он сказал по телефону, что все решил с картиной, и я прискакала, как и положено, на задних лапах. Но там не пахло картиной, как и планом по ее возврату тоже. Он был пьян и, по-моему, даже забыл, что звонил мне, ну по крайней мере, он очень удивился, увидев меня. Из него неслись оскорбления на меня и весь женский род и еще какой-то бред.

– Ты кого-нибудь там видела? – спросила Марго тоже на «ты», видимо, яд в крови диктовал уже определенное общение.

– Он не пустил меня дальше гостиной, – помахала головой Рузанна. – Сказал, чтобы я проваливала, у него сейчас намечается серьезный разговор, решается вопрос жизни и смерти, ему не до меня. Сопровождал все оскорблениями и пошлостями.

– И ты прям ушла, – усмехнулась Марго. – Я тебя плохо знаю, но могу поспорить, что ты как минимум закатила скандал.

– Ты права, – вздохнула Рузанна и стала бить себя по карманам в поисках сигарет. – Я закурила прям там в гостиной и стала требовать, чтобы он выполнил обещание, но потом поняла, что Влад меня не слышит. Его больше волновал тот, кто сидел у него в спальне, и я думаю, что это была женщина.

– С чего ты решила? – спросила Марго.

– В коридоре стояли ботинки, простые черные женские ботинки, – словно копаясь в своей памяти, сказала Рузанна. Она подошла к стоявшей Сандре, молчавшей все это время, потом к Юлианне и выдала вердикт: – Но они были большего размера, чем ноги у этих золушек. У меня тогда еще мелькнула мысль, что деваха, видать, высокая, раз такой размер ноги.

– А что, если Алекс прозрел и убил сам своего брата, за то, что тот использовал его всю жизнь? – вдруг спросила Вера, и все повернулись в ее сторону, словно она сказала ужасную вещь.

– Нам осталось только набрать имя Александр – и все, останется одна попытка, – сказала Марго. – Дамир, проследи, чтобы твоя сообразительная женщина не проявила инициативу, как мальчик нашей журналистки. Вообще, вам не кажется странным, что люди, оказавшиеся здесь случайно, решают за нас, кого писать? Алекс, к вашему сведению, убил бы любого, кто хоть пальцем тронул бы его брата. Влад был для него как святая корова, неприкосновенный и самый прекрасный. Так что, девочка-психолог, советую свои глупые предположения оставить при себе. И не дай бог ты захочешь проявить инициативу, как этот придурок, я самолично тебя прибью.

Все замолчали, словно выговорились, повисла тишина, и вдруг они услышали вой женщины. Это было так страшно, что ужас сковал их всех, никто даже не шевельнулся, никто не побежал на крик. Люди стали просто оглядываться, пытаясь посчитать друг друга и угадать, кто кричит и с кем случилась беда.

Но очень быстро эти подсчеты стали не важны. На террасу у бассейна выскочил Василий. К слову, никто и не заметил, как он покинул шумную компанию. Видимо, когда охранник разнял дерущихся, оценив обстановку, он понял, что никому ничего не угрожает, и пошел одеваться.

– Александра убили, – сказал он хрипло.

– Опять, – по очереди выкрикнули все.

– Ну знаете, Василий, – жестко сказал Дамир, – это уже не смешно.

– Лия нашла его только что, – сказал Вася. Женский крик вдалеке перешел в тихую истерику со всхлипыванием, словно подтверждая его слова.

Люди не спешили реагировать, все почувствовали в ситуации налет дежавю и не верили в сказанное.

– Ты врешь, – то ли спросила, то ли утвердительно сказала Марго, но по лицу Василия стало понятно, что на этот раз все по-другому.

Чокнутый убийца

В этот раз действительно все было по-другому, на место преступления собрали делегацию. В нее вошли: Юлианна, Дамир и Вера, потому как все решили, что она какой-никакой, но все же доктор.

– Надеюсь, Алекс свихнулся окончательно, и ты принесешь нам хорошую весть. Например, что этот придурок жив, просто так неудачно играется, – именно такими словами проводила Юлю в дорогу Марго. Она как-то сразу выделила из троицы, делегированной установить смерть, именно ее, наверное, решив, что они теперь все же родственники. – И не поведись, как я в прошлый раз, на накладку и все прочие атрибуты, проверь все доподлинно.

– Знаешь, как пахнет кровь? – спросил Вольдемар. – Вот смотри, – он, не дожидаясь ответа, стал рассказывать свою версию.

– Стоп, – остановила его Юлианна. – Надеюсь, мне эта информация не понадобится. А ты это… Пока я в походе, постарайся без инициативы обойтись. А то в следующий раз тебя будет бить уже Марго, а там без вариантов, минимум сотрясение, и то если ее кто-нибудь остановит.

Вольдемар виновато потупился и поправил шарфик, подаренный бухгалтером.

– Как рука-то? – спросила Юлианна. – Не задел ее Броня?

– Нет, он больше по голове бил, – сказал Вовка и потрогал разбитую губу и бровь.

– Это не страшно, там у тебя ничего жизненно важного, – вздохнула Юля. Она что-то обдумывала и была очень рассеянна. – Ну, как говорилось в одном известном фильме, «берегите, Сеня, руку».

В принципе, пойти хотели практически все, исключая Сандру. Девушка просто тихо расплакалась со словами «я хочу к маме, я так больше не могу».

– Вот как ты мог на нее подумать? – снова спросила Юлианна Вовку. – Эта Барби мухи не обидит. Эх ты, журналист.

Как ни просились пойти всем составом, но Василий, немного придя в себя, сказал, что это теперь место преступления, он прекрасно понимает, что все хотят убедиться, что это правда, но пустить весь табун он не может. Поэтому устанавливать смерть Алекса пошли избранные: Юлианна, за то, что она журналист и потому человек циничный и цепким взглядом может увидеть то, на что другие не обратят внимание; Дамир, юрист по образованию, непонятно, как ему это поможет, но большинству это показалось аргументом; и Вера, неважно, что она всего лишь психотерапевт, потому как общим собранием решили, врач есть врач.

Никто не ожидал, что это будет так тяжело. Алекс сидел в кресле, а его руки и ноги гирляндами с елки были привязаны к стулу. На голове был завязан пакет. Нет, сейчас он был разорван в клочья, лишь скотч на шее и его остатки говорили о его наличии.

– Это Лия разорвала, – словно услышав мысли присутствующих, пояснил Василий. Сделал он это почему-то тихо, словно Алекс уснул и охранник боялся его разбудить. – Пришла делать ему укол. Он не открыл, ну и она, по инструкции, ко мне. Я, как вчера, через балкон и на второй этаж поднялся, а тут такое. Потрогав пульс, я сразу понял, что он мертв, но Лия не хотела верить и порвала пакет.

Сейчас девушка сидела в ногах своего хозяина и тихо выла как собака.

Когда делегация проверяющих на смерть направлялась сюда, не верилось, что это правда, и вот сейчас эта правда накрыла всех троих с головой. Без всякой экспертизы было понятно, что это факт. Алекса убили.

– Да, – вздохнул Дамир и закрыл руками лицо, словно не хотел видеть это, – на самоубийство не тянет.

– Но он явно умер недавно, – тихо сказала Вера, потрогав тело, – он еще не окоченел.

– А вот это уже хорошо, – Василий посмотрел на нее уважительно. – А не можете еще сузить временной шлюз? Примерно во сколько?

– Вы много от меня хотите, – было видно, что Вера не хочет брать на себя ответственность. – Мне кажется, не больше двух часов, – словно решилась она.

– То есть, если сейчас восемь, то не раньше шести? – уточнил Вася.

– Ну да. Если бы больше, то можно было бы уже наблюдать окоченение трупа, хотя бы сверху, а его пока нет.

– Мы воюем у бассейна уже, наверное, минут сорок, и там были все. Получается, надо узнать, кто где был с шести до семи, плюс-минус. Уже что-то.

– Какой большой пакет у него был, – сказала Юлианна. – Смотрите, убийца словно специально не натянул его, а оставил большим. Зачем?

– Чтобы он помучился, – сказала Лия, – у нас на родине была такая казнь. Чтобы преступник подумал о том, что совершил, чтобы испытал ужас, – она встала с пола, перестав выть, но на лице было бесконечное горе и отчаянье. – Но так поступали только с убийцами детей, с теми, для кого просто смерть – это мало.

– Получается, его не убили, а казнили? – сделала свой вывод Вера. – Но за что?

– А меня больше интересует кто, – сказал Вася. – Ребята, давайте осторожно выходите, чтобы не затоптать улики. Я поставлю кондиционер на самую большую мощность, и надо вызывать полицию. Шутки закончились.

– Это все замечательно, но в нас по-прежнему яд, и связи тоже нет по-прежнему! – вскрикнул Дамир, и все на него посмотрели с осуждением. Почему-то казалось, что это ужасно – повышать здесь голос.

– Во-первых, я думаю, что Юлианна права и где-то глушилка, – сказал Вася. – Не могла связь пропасть так неожиданно и вовремя, даже из-за шторма. В одном Юля ошиблась: я ее не ставил. Мы обыщем остров и найдем глушилку. Не так много мест, где Алекс мог ее спрятать.

– А во-вторых? – спросила Юлианна Васю, когда он замолчал, вновь оглядывая помещение спальни.

– А во-вторых, я думаю, никакого яда нет. Алекс обманул вас, чтобы заставить говорить, – очень буднично ответил ей Василий.

– Ты думаешь или ты знаешь? – уточнил Дамир. Радоваться никто не спешил, потому что остров уже приучил не верить никому.

– Почти уверен, – не совсем твердо сказал Вася. – Мы обговаривали этот план сто раз, и он мне обещал, что яда не будет, что это лишь психологическая уловка. Выходим, – приказал он всем, включив, как и говорил, кондиционер на всю мощь.

– А ты был в ванне? – спросила Юлианна Василия.

Тот ничего не ответил, молча прошел в туалетную комнату и вернулся оттуда еще более расстроенный.