Искатель, 2019 №5

Вошедший тяжело опустился на скрипнувший под его весом стул.

— Вы господин Путилин? Тогда вы мне и нужны.

— Доброе утро, Трофим Никифорович!

Хлестаков открыл было рот, но не произнес ни слова и насупился.

— Вас возмущает повышенный интерес к вашей особе? — вежливо осведомился Путилин.

— Это безобразие!

— Согласен, Трофим Никифорович, полностью согласен с вашей обеспокоенностью, однако она объясняется чрезвычайными обстоятельствами.

— Но…

— Трофим Никифорович, вы случайно попали в круг наших интересов. Наверное, вы не будете против помочь нам.

— Помочь — другое дело, но…

— Не сердитесь, если доставили вам неудобство.

— Неудобство — мягко сказано, — произнес купец, успокаиваясь. — Моя репутация пострадала. Ваш агент приходит в гостиницу, в которой я останавливаюсь почти шесть лет, и расспрашивает обо мне, проверяет гостевые книги. Поневоле занервничаешь. Я честно веду дела, ни один человек не может сказать, что Трофим Хлестаков — бесчестный человек, а тут начались разговоры, шушуканья за спиной. Да, я не ангел и могу позволить себе лишнее, но на свои кровные.

— Нет ни малейшего повода для беспокойства.

Путилин смущенно улыбался. Он знал, что такие громогласные богатыри на проверку оказывались добродушными и отходчивыми.

— А в чем, собственно, дело?

— Одна личность, которую мы разыскиваем, бросила тень на ваше имя, поэтому я обещаю больше вас не тревожить.

— На мое имя? — удивленно вздернул брови купец.

— Не волнуйтесь, всё разъяснилось самым для вас благополучным образом.

— А как же разговоры в гостинице? Они меня позорят.

— Трофим Никифорович, я сам приеду к управляющему, чтобы разъяснить создавшееся положение.

— Хорошо, — поднялся со стула купец. — И хотелось бы более не встречаться по таким поводам.

Путилин вызвал дежурного чиновника:

— Где мой помощник?

— В семь часов он отправился проверять сведения об уроженце Херсонской губернии. Сказал, что появились интересные факты.

— Как только появится, пришлите ко мне.

Иван Дмитриевич полистал документы, отыскивая крупицы сведений. Вот оно, как же раньше не заметил? Александр Павлович Хлестаков и Георгий Попов из одного и того же уезда Херсонской губернии. Случайность? Совпадение? Или важный факт?

Додумать не дал помощник, как всегда ввалившийся без стука, но с сияющей физиономией, словно получил нежданное наследство.

— Иван Дмитрич, — начал Михаил, даже не поздоровавшись, — наш одессит не так прост.

— Выкладывай, не тяни.

— Александр Павлович Хлестаков снимает целый этаж в доме Амебелек на Михайловской площади. И самое главное — содержит подпольный игорный дом, куда вхож не всякий желающий, а только избранные, в числе которых были…

— Наши ограбленные дачники, — вставил Путилин.

— Да, Иван Дмитрич, складывается впечатление, что наш душегуб промышляет подпольной игрой, чтобы выискивать таким образом кандидатов на очередное ограбление.

— Думаю, надо известить прокурора окружного суда о подпольной игре, но то, что он наш разыскиваемый, не согласуется. Попов и Хлестаков из одного уезда, я не удивлюсь, если вскроется, что они даже соседи. Но почему он пользовался накладными париками, усами и бородами?

— Не хотел, чтобы его узнали ограбленные.

— Верно. Но почему скрывался от сообщников?

— Мы их выследили, а он в стороне.

— Тоже верно, но его мог знать Попов, проболтаться остальным, а найти в Петербурге Хлестакова не составило бы труда. Значит, наш одессит не главарь, а просто жулик, который нашел способ обогащения.

— Иван Дмитрич, — помрачнел Жуков, — я так старался, а вы в одну минуту в прах разбили мои соображения, но зато подозреваемых на одного стало меньше.

— Двое остались.

— Купец ни при чем?

— Да.

— Я тоже так думал.

— Займемся остальными. Оба — офицеры в отставке, подходят ростом. Теперь надо выяснить, какими средствами располагают, где проводят время. Пора познакомиться с ними поближе.

— А если наш преступник приезжает только надень грабежа?

— Верно, но он готовится к каждому разбою и заранее выбирает жертву, так что живет он в наших краях.

— А все-таки?

— Наши разбойнички поведали, что ехали к дачникам в разное время, словно главарь знал, сколько людей в доме и в каких комнатах. На это надо время. Просто так не заявишься. А вдруг там гости, вдруг прислуга, да мало ли кто. Я уверен, что грабили, точно зная о привычках хозяев.

— Тогда у нас — ротмистр и поручик. Кто из них?

— Время покажет.

— Иван Дмитрич, кто из двоих?

— Как кто? Кто из них числится за Московской частью?

— Оба.

— Вот один из них, — ответил Путилин, прикрывая ладонью улыбку.

— Кого первым доставить? — повторно спросил помощник.

— Никого.

— Как?

— Я думаю, наш преступник ждет такого поворота. Улик против него нет. Каждый раз он появляется в разном обличье. Он держит себя в руках, никогда не нервничает. Остается голос, но голос можно изменить, это не улика.

Последнее слово Иван Дмитриевич произнес, растягивая по слогам.

— Тогда каковы наши действия?

— Не знаю.

Поглядел в окно, уточнил:

— Пока не знаю. Наш разыскиваемый опасен, но не это главное. Он хитер, невероятно хитер. Его надо брать на горячем, а на это необходимо время.

— Иван Дмитрич, я вот прикинул… — начал было помощник, но запнулся.

— Не томи, — нетерпеливо сказал Путилин. — Все, что ни говорится, может быть к пользе. Не томи.

— А не может ли быть у нашего знакомца еще одной шайки? Он человек деятельный, для него преступления — это, как вы сказали, кураж.

— Ну, это уж слишком! — возразил начальник. — У него что, целая армия на посылках?.. А впрочем, почему бы нет? Соображение интересное, не лишено изящности. Пусть агенты походят за нашими подозреваемыми и обо всех передвижениях, знакомствах, переодеваниях доводят до моего сведения. В особенности о посещении мест, находящихся под особым надзором. Я пока проверю твое предположение по нераскрытым делам.

Иван Дмитриевич велел дежурному по пустякам не беспокоить, а сам углубился в чтение документов, в которых надеялся ухватить новую ниточку. Но ничего заслуживающего внимания не попалось.

Поздно вечером явились на доклад агенты.

— Сергей Иванович Хлестаков, дворянин, православный, тридцати семи лет, проживает в дворовом флигеле особняка Устинова на Моховой, три, — сообщил молодой агент, недавно принятый на службу. — Сегодня никуда не выходил, около полудня я видел, как он выглядывал в окно, в это же время ему принесли несколько бутылок вина, мясо, сыр, хлеб.

Второй агент доложил:

— Дмитрий Львович Хлестаков, православный, дворянин, проживает в третьем этаже дома господина Семенова, что на Коломенской улице. В час дня вышел излома, прогулялся до Невского проспекта, где отобедал в новой ресторации господина Палкина, в половине четвертого воротился назад. Переоделся и к десяти часам уехал в купеческий клуб. Нам туда входа нет, поэтому мой сменщик ждет его на улице.

— Хорошо, свободны. Позовите Жукова. Не прошло и минуты, как явился Михаил.

— Иван Дмитрич!

— Так, — поднял глаза на помощника Путилин. — Завтра поставь за нашими птицами по два агента, боюсь, один не уследит. Отправь сейчас в купеческий клуб еще одного. Наш Хлестаков — хитрец, обведет вокруг пальца.

— Понял.

Назавтра стало известно, что Дмитрий Львович только под утро вышел из купеческого клуба, взял пролетку и укатил домой на Коломенскую. Задернул плотные шторы на окнах и, видимо, лег спать. В полдень Дмитрия Львовича разбудил привратник, и он снова, неспешным прогулочным шагом отправился на Невский. Но вечером пошел не в Английский клуб. Агенты напрасно ожидали его у купеческого.

Дни Дмитрия Львовича Хлестакова протекали однообразно, менялись только места, которые он посещал вечерами. Сергей же Иванович не показывался ни на улице, ни даже в окнах. Весь день провел дома. Возникла мысль, что, набрав слишком много вина, он загулял в одиночестве, либо произошло что-то нехорошее. Не он ли искомый злоумышленник? Обманул агентов и скрылся.

Под вечер сам Иван Дмитриевич прибыл на Моховую, послал с поручением привратника к господину Хлестакову, но тот вернулся ни с чем. Путилину было не привыкать получать взыскания, поэтому он приказал вскрыть дверь в присутствии понятых — привратника и дворника. Оказалось, не напрасно. Хозяин квартиры висел на крюке. Глаза закрыты, почерневший язык торчит из раскрытого рта. На столе лежит лист бумаги, исписанный размашистым почерком.

Прибывший доктор осмотрел труп и сообщил:

— Судя по полосе на шее и отсутствию следов борьбы, покойный покончил с собой.

— Добавить нечего? — уточнил Путилин.

Доктор снял пенсне и стал протирать мягкой тряпицей.

— Иван Дмитриевич, везите в анатомический. У вас какие-то сомнения?

— Сомнений-то, откровенно говоря, нет, но вы, голубчик, посмотрите повнимательней. Не дает мне покоя одна мыслишка. Можно ли проверить, пользовался наш висельник гримом или нет?

— Попробую. Завтра с утра отчет будет у вас.

Доктор приподнял шляпу и удалился.

Иван Дмитриевич взял записку со стола, оглядел со всех сторон и прочитал: «Я устал от преступной жизни, меня повсюду преследует кровь, пролитая моими руками. Я сам вынес себе приговор».

При обыске в гардеробной был обнаружен большой деревянный сундук, а в нем потертый кожаный баул, неумело прикрытый старыми вещами. Его чрево содержало набор париков на всякий вкус, накладные бороды и усы разных цветов, театральные краски для грима, кисет с золотыми кольцами, брошами, серьгами и жемчужными нитями.

Путилин поинтересовался у агентов, следивших за квартирой:

— Что вы наблюдали необычного за время дежурства? Молодой агент приосанился:

— Ваше благородие…

— Иван Дмитриевич, — мягко поправил его начальник сыска.

— Иван Дмитриевич, я вел наблюдение с Моховой улицы. Сегодня только жильцы проходили туг.

На лице Путилина читалось изумление.

— Узнал через дворника, — затараторил агент. — Во втором этаже у госпожи Никитиной служит молодая горничная, так по интересу к ней я получил сведения обо всех жильцах и слугах. Сегодня условились, что поздним часом приду к дворнику с гостинцем.

— Так.

— Не было никого постороннего.

— Понятно.