Искатель, 2019 №5

— Ой ничего такого не вспоминал про себя, не говорил?

— Нет, — пожал плечами Серафим. — Один раз помянул что-то про гоголей. Я сказал, что моя мать в былые времена вкусно уток этих готовила, а он засмеялся. Гоголь, говорит, под миргородским соусом хорош, особенно если приготовлен в Полтаве. Больше ничего, всё молчком.

— Кстати, зачем приметным узлом вязали мешки?

— Так наш главный велел.

— Сам вязать умел?

— Да, я его учил.

На следующий день с утра Путилин заехал в департамент. Четыре часа прождал в приемной, пока его превосходительство господин обер-полицмейстер после двенадцатичасового чая изволит час провести в отдыхе от трудов праведных. Все еще зол был на начальника сыска за выволочку, устроенную ему государем. Иван Дмитриевич терпеливо ждал — с утра было нехорошее предчувствие. С сожалением вспоминал об оставленном на столе завтраке. Наконец начальник сыскной полиции столицы Российской империи господин Путилин был допущен в кабинет пред светлы очи главного своего начальника.

Адъютант, наслышанный о взысканиях, обещанных Путилину, с сочувствием проводил Ивана Дмитриевича на предстоящую экзекуцию. Но, к его удивлению, из кабинета на сей раз не доносился зычный голос начальника, распекающего подчиненного. Спустя час обер-полицмейстер с добродушной улыбкой на лице самолично проводил Путилина до выхода из приемной.

Обер-полицмейстер был доволен проведенным расследованием: раскрыто дело месячной давности, когда прокатилось по газетам известие об убийстве целого семейства с малыми детьми. Да, глава шайки не схвачен, но, надо думать, успех не за горами. Орлы из сыскной полиции из-под земли достанут душегуба. Теперь будет что доложить государю.

Вернувшись к себе, Иван Дмитриевич вызвал сотрудников.

— Так, господа агенты, нас можно поздравить, — сказал он, поднимаясь с кресла. — Убийство семьи купца Семенова и торговца Сорокина раскрыто, но нас не красит, что главный зачинщик этих злодеяний пока ходит по земле и замышляет новые преступления. Мы только отсрочили его планы. Сейчас он начнет подбирать себе новую шайку. Нам известно только его имя — Иван Александрович. Я жду вас, господа, с любыми сообщениями, даже самыми невероятными. Может быть, он уедет из города, может, уже скрылся, но я сомневаюсь. Если мои предположения верны, то он из образованных, хорошего воспитания. Не простой бандит с топором в руке, как два задержанных нами бывших матроса, а человек с фантазией, начитанный человек. В качестве прозвища он использовал имя и отчество Хлестакова из пьесы литератора Гоголя, тот тоже выдавал себя за другую персону. Я убежден, наш преступник в городе. Продолжаем розыски, господа, но не забывайте и об остальных делах, которые ждут раскрытия.

Иван Дмитриевич попросил помощника задержаться.

— Меня тревожит одна догадка, — произнес Путилин, вышагивая по кабинету. — Она проста, но какой-то резон в ней есть.

Михаил приготовился внимать.

— Наш разыскиваемый назвался Иваном Александровичем. По тем обрывкам сведений, которые удалось получить от Матушкина, наш молодец упомянул Гоголя, посмеялся над моряком, что тот знает только утку гоголя, а не литератора. Я предполагаю, что наш главарь имеет фамилию Хлестаков.

Иван Дмитриевич испытующе глянул на помощника. Тот покачал головой:

— Не знаю, как-то необычно. Проеду по участкам, проверю списки жильцов.

— Начни с утра, но, — погрозил Путилин пальцем, — без самодеятельности, чтобы не вызвать, излишних подозрений. Чтобы доброхоты не побежали предупреждать нашего злодея, который может выглядеть законопослушным и поддерживать дружеские отношения с околоточным, а может, и с приставом. Разыскиваешь мужчину среднего роста — высоких в шайке свидетели не заметили. Лет ему от тридцати до сорока, ну и по фамилии Хлестаков.

— Иван Дмитрич, а усы, борода?

— Их у него нет. Он появлялся перед своими в разном обличье, а усы там или бородку приклеить легче к выбритому лицу.

— Верно, а может быть, он вообще из театральных? — высказал предположение Жуков. — Раз так лихо меняет облик.

— Я думал об этом, но склоняюсь к мысли, что он бывший военный, скорее офицерского звания. Его никогда не видели в истинном обличье, поэтому он спокоен за свою персону. Денег взято достаточно.

— Иван Дмитрич, а если он отошел от разбойничьих дел? Мы ж его никогда не найдем.

— Верно. Знаешь, я думаю, что наш разбойник подмял под себя неспроста не новичков, а матерых воров. Мне кажется — только из-за куража. Ему нравится быть на острие, это горячит его кровь. Он жаждет не денег, хотя и они играют свою роль, а приключений.

— Хороши приключения: десять трупов, — обронил помощник.

— Либо случайность, либо дело становилось взрывоопасным. Потеря власти для такого человека стоит чужой крови, даже детской.

— Хотелось бы взглянуть ему в глаза.

— Не спеши, успеешь. Твоя задача найти господина Хлестакова.

Следующий день Иван Дмитриевич потратил на изучение дел об ограблениях в уездах окрест Санкт-Петербурга, выискивая общие детали.

К вечеру явился сконфуженный Михаил и с порога заявил официально:

— Господин Путилин, я требую наказания за ослушание, ибо я нарушил ваше распоряжение и сегодняшний день потратил на проверку актеров всех театров нашего города.

— Результат?

— Впустую потраченный день.

— Когда закончится твое самоуправство?

В голосе Путилина звенели металлические нотки, но в глубине души он был рад, что помощник, хоть и отступает от инструкции, зато способен принимать разумные решения сам.

— Иван Дмитрич, — продолжал Михаил, — больно соблазнительно: фамилия, литератор, пьеса. Один к одному складывалось, словно кирпичик к кирпичику, потом я посетил…

— Неужели Адресную экспедицию на Театральной? — перебил Путилин.

— Да, я подумал…

— Он же не работный человек, я же говорил — он офицер. Дождешься моего гнева.

— Иван Дмитрич, виновен по всем статьям, готов нести самое суровое наказание.

Жуков наклонил голову, словно собирался опустить ее на воображаемую плаху.

— Теперь за проверку участков.

— Удаляюсь, Иван Дмитрич. — И добавил с хитрецой — А у вас есть соображения, с какого участка начать?

— С Московского, — пробормотал Путилин и углубился в чтение. — Я тебя больше нс задерживаю.

Дверь неслышно закрылась.

— Здравствуйте, господа! Чем могу быть полезен? — встретил вошедших дежурный.

— Помощник начальника сыскной полиции Михаил Жуков с агентами, — представился вошедший молодой человек в цивильном платье. — Имею неотложное дело к господину Рейзину.

Пристава 1-го участка Московской части не оказалось на месте. Спустя несколько минут дежурный хорошо поставленным голосом доложил:

— Старший помощник пристава его благородие капитан Сакс может вас принять.

Жуков кивнул и прошел в дверь. За столом он увидел седовласого господина с густыми бакенбардами, переходящими в пушистые усы. Он поднялся из-за стола и произнес:

— Прошу, присаживайтесь. Чем обязан визиту представителей сыскной полиции?

— У нас сугубо конфиденциальное дело к вашему благородию. Мне поручено господином Путилиным разыскать на вашем участке одного человека.

— Если он проживает на подчиненной территории, то я думаю, что сумею помочь. Итак, кто сия персона, которой интересуется столь уважаемый Иван Дмитриевич?

— Мы разыскиваем мужчину возрастом от тридцати до сорока, роста среднего, он без усов и бороды.

— Но такой облик у половины мужчин, проживающих у нас.

— Его фамилия Хлестаков.

— Хлестаков? — переспросил помощник пристава. — Я распоряжусь проверить книги учета.

— Ваше благородие, — застенчиво улыбнулся Михаил, — мне хотелось бы, чтобы о нашем интересе знали только мы. Не могли бы мы сами просмотреть их?

— Да-да, я понимаю, секретность прежде всего. Я при кажу дежурному предоставить вам комнату и документы.

Как ни велика столица, а персон, представляющих интерес, оказалось не слишком много. Хлестаковых на вверенном приставу участке оказалось трое: один — глубокий старик, другой студент, а вот третий вроде бы и подходил, но не совсем.

Второй участок удивил отсутствием каких бы то ни было Хлестаковых. Осталась надежда на третий участок, которым командовал старый знакомец, коллежский советник Иордан. Выявился еще один подходящий мужчина.

Жуков почесал затылок: впереди его ждала июньская жара и тридцать пять участков, которые необходимо было не только посетить, но и перелистать множество рукописных журналов. Хорошо, что введен единый образец, иначе… Не хотелось думать о плохом. Но настроение все равно портилось, подобно петербургской погоде, которая меняется от золотистого солнца до мрачной свинцовости.

К концу дня Михаил изрядно устал. В глазах рябило от обилия разнообразных почерков и фамилий, но природное упорство помогало двигаться к заветной цели. Тридцать семь приставов остались позади, каждый со своим отношением: кто с улыбкой понимания, а кто и с гримасой равнодушия.

Заветная книжица заполнена именами подозреваемых. Чудно: ты вполне добропорядочный господин, живешь, ничего дурного не совершая, ан нет — благодаря случайному совпадению фамилии и возраста становишься кандидатом в злодеи.

Теперь на Офицерскую, к Ивану Дмитричу, он-то своим опытным взглядом укажет, кто из списка наш разыскиваемый. Уж очень хочется посмотреть на него. И чтобы он обязательно в железных браслетиках был, тогда поубавится гонору у любителя приключений.

Размышления прервал извозчик:

— Барин, приехали, сыскное.

Кабинет Путилина был пуст; на столе одиноко возвышался стакан в серебряном подстаканнике с торчащей из него ложкой.

«Опять остыл, — промелькнуло в голове у Жукова. — Всегда так бывает: только нальешь горячего чая, как кто-нибудь врывается с нежданной новостью, и прощай удовольствие!»

Присев на стул, Миша закинул ногу на ногу и открыл потрепанную от частого использования книжицу на нужной странице.

— Ну-ка, что там у нас? Да, негусто.

Под красиво выведенными номерами значились четверо Хлестаковых. Никогда бы не пришло в голову, что в таком большом городе всего четверо мужчин подходят под описание.

— Что там шепчешь? — раздался от двери голос Путилина.

— Да вот я тут… — стремительно вскочил Михаил. Злополучный стакан с грохотом покатился по столу, оставляя за собой светло-коричневый след.

Хозяин кабинета сел в кресло.

— Не спеши, я слушаю.

— Прошу извинить, Иван Дмитрич. — Помощник виновато глянул на лужицу.

— Пустое. Садись и докладывай.

— Иван Дмитрич, все участки проверены. Установлено, что в столице проживают четверо Хлестаковых, подходящих для дальнейшей проверки.

— Вижу по твоим красным глазам, непросто дался этот результат.

Жуков кивнул.

— Оставь мне свои записи и отдохни. Наверное, устал, перед глазами мушки роятся. Я посмотрю.

Когда помощник ушел, Иван Дмитриевич пододвинул к себе книжицу и углубился в чтение. Мелким аккуратным почерком, буковка к буковке, там значилось следующее:

1. Дмитрий Львович, тридцати девяти лет, дворянин, уроженец Санкт-Петербурга, ротмистр, два аршина семь вершков роста. Последние пять лет проживает на Коломенской улице в меблированных комнатах.

2. Сергей Иванович, тридцати семи лет, дворянин, уроженец Санкт-Петербурга, поручик, два аршина шесть с половиной вершков. Вышел в отставку семь лет назад в результате темной истории.

3. Трофим Никифорович, тридцати пяти лет, купец Дновского уезда, два аршина девять вершков. Бывает в столице временами по торговым делам, проживает на время приезда в гостинице «Варшавская», что у вокзала.

4. Александр Павлович, тридцати лет, уроженец Херсонской губернии, два аршина семь вершков. В городе десять лет, живет доходами, получаемыми с имения.

Путилин задумался. Потом достал составленную ранее таблицу ограблений по близлежащим уездам, вызвал дежурного офицера.

— Мне необходимо знать, когда сей господин Трофим Никифорович Хлестаков приезжал в наш город, останавливался ли он в только в «Варшавской» или также в других гостиницах.

Путилин протянул офицеру листок с известными сведениями.

Через несколько минут агенты разъехались выполнять указание начальника.

Выяснилось, что Трофим Никифорович Хлестаков, проживающий в уездном городе Дно, два раза в месяц бывает в столице по торговым делам. Купец в других гостиницах, кроме «Варшавской», не останавливался, меблированных комнат не снимал. Изучение полученных сведений показало, что даты ограблений дач мирных обывателей и приезды в Санкт-Петербург купца не слишком совпадают, да и рост великоват.

Этой ночью Иван Дмитриевич заснул крепким сном: давно так спокойно не было на душе.

Утром чинную тишину сыскного учреждения нарушил громовой бас:

— Что такое? Я этого дела так не оставлю! Какое безобразие!

Путилин не успел подняться с кресла, как дверь резко распахнулась, и на пороге возникла мощная фигура мужчины с тростью в руке. Его окладистая борода была взъерошена, глаза метали молнии.