Фермер, который меня довел

Агата Грин

Фермер, который меня довел

Глава 1

— Может, ну ее, ферму эту, и полетели со мной? — предложил муж. — Не хочу оставлять тебя здесь, в глуши, одну.

— Это моя родная глушь, — ответила я. — Да и улетаешь ты всего на месяц с небольшим.

— Очень долгий срок, — проговорил Невид нарочито печально и, притянув меня к себе, долго и страстно поцеловал. Мне вспомнилась сегодняшняя ночь — такая же долгая, такая же страстная…

— Граждане! — строго сказала женщина-контролер, рядом с которой мы стояли. — Соблюдайте приличия.

Разве мы нарушаем приличия? Где сказано, что молодоженам нельзя целоваться? Тем более что разлучиться нам придется на невыносимый срок — на целый месяц!

— Граждане! — повысила голос женщина, и мы-таки отстранились друг от друга.

— Хорошего тебе полета, — хрипло произнесла я, глядя на мужа. — Надеюсь, эту дурацкую ошибку в документах быстро исправят.

— Я тоже на это надеюсь. Будь осторожна, Ками, смотри не убейся на ферме, там все старое и разваливается.

— Не волнуйся, я там все знаю.

— Я серьезно. Не суйся во всякие углы с уборкой, сиди себе в доме, в саду, фильмы смотри, книжки читай, сценарии прикидывай.

— Не переживай, всю грязную работу я оставлю тебе, любимый супруг.

— Вот и правильно. До встречи, жена.

Мое сердце затрепетало. Мы еще не привыкли к новому статусу, так что, произнося или слыша из уст друг друга слова «жена», «муж», зависали от счастья и осознания того, что для нас началась новая, супружеская жизнь.

Невид отошел от меня и повернулся к стойке, из-за которой за нами наблюдала суровая женщина-контролер; он протянул руку с идентификационным браслетом к сканеру. Система считала данные, датчик мигнул зеленым, и мой супруг прошел вперед.

Прежде, чем исчезнуть в коридоре, он обернулся и улыбнулся мне. Я улыбнулась в ответ.

Невид ушел, и я медленно пошла по залу космопорта. Меня ждал рейсовый аэробус до Хасцена.

Хасцен — небольшой городок на севере самого засушливого континента планеты Лупла, в окрестностях которого и находится наша ферма. «Наша»… никак не могу свыкнуться с тем, что ферма досталась именно мне в обход старших родственников. Мама убеждает меня, что дед завещал мне ферму, потому что я его единственная внучка, отец считает, что это своеобразный свадебный подарок для нас с Невидом, а другие мои родичи называют меня нехорошими словами и дуются.

Дело в том, что мой дед, Прут Ховери, был непримиримым категоричным человеком, орионцем старой формации, и после смерти бабушки стал еще категоричнее и непримиримее. Он поувольнял всех наемных рабочих и стал управляться с фермой один. Помощь ему было бесполезно предлагать; наш упрямый Ховери заявлял, что мы бестолковы, ничего не смыслим в сельском хозяйстве и вообще, в целом, ничего не смыслим. Постоянно звучали слова: «Ферму перепишу государству!»

Однако в итоге ферму он завещал мне… Подозреваю, что дело в Невиде. Он энергетик по профессии, и я познакомилась с ним как раз у деда на ферме, где он перенастраивал энергосистему. Я тогда заметила, что к этому молодому человеку мой суровый дедуля относится вполне благосклонно. Наш роман с Невом закрутился стремительно и «выкрутился» в итоге в брак; дед, видимо, предугадал такой исход и решил оставить ферму мне… с условием: я и мой муж должны взять фамилию «Ховери».

Подумав, мы решили выполнить это условие. У Нева есть старшие братья, которые могут продолжить фамилию, так что для него стать Ховери — не проблема, да и мне не принципиально. А вот ферма может помочь нам повысить свое благосостояние. Мы еще не решили, что с ней делать — восстанавливать и сдавать в аренду или сразу продать землю государству. Чтобы разобраться, как поступить лучше, мы прилетели сюда на некоторое время, чтобы проверить дом, системы, технику, посчитать расходы, поискать возможных покупателей. Специально для такого дела мы взяли отпуск, только вот из-за смены фамилии в документах мужа возникла какая-то путница, и его срочно вызвали на планету рождения на перепроверку. Пока он долетит, пока переоформит документы, пройдет время, и вернется он самое близкое через месяц с небольшим.

Неприятно, конечно, что так вышло, но ничего не поделаешь — придется побыть какое-то время одной, без мужа. Тем слаще будет наше воссоединение!

Спустя три часа я вышла из аэробуса на аэроплощадку Хасцена. Оглядевшись, я приметила наземное такси и неторопливо пошла к нему; после долгого пребывания в душном салоне аэробуса воздух казался мне свежим и прохладным.

Сейчас на континенте самая приятная пора, которую местные называют «золотой» — нет изнуряющей жары, ветра деликатные, дожди не частые и не редкие, а листва приобретает роскошные желто-красно-медные оттенки. Правда, именно на ферме мне не удастся особо полюбоваться на многоцветье золотой поры: сад на ферме запущен, а другой растительности поблизости не наблюдается, ведь практически сразу за нашей фермой начинается пустошь, переходящая в пустыню.

Места близ Хасцена вообще не очень живописные, как, впрочем, практически на всем континенте. Разве что хороши закаты да рассветы, которые выглядят впечатляющими в пустынной местности.

— Блага, — произнесла я, подойдя к таксисту, стоящему у кара. — К пустоши подвезете?

— Это к ферме Ховера-то? Новая хозяйка?

— Мы с мужем хозяева, — поправила я. — И мы тоже Ховери.

— Что-то не похоже, — окинув меня взглядом, произнес таксист.

Я ничего не сказала в ответ, только усмехнулась, и заняла пассажирское место в каре. Таксист тоже усмехнулся и занял свое место. Кар резво покатил по улице, одной, другой, третьей, и вот мы уже за городом, едем по дороге, делящей поле пополам; Хасцен с его однообразными домами в три этажа и единственной ТПТ-вышкой остался позади.

Смотреть из окна стало не на что, разве что на редкие колючки да песочек, который ветер наносит на дорогу. Если бы уборочная техника не расчищала периодически дорогу, она бы давно уже пропала.

— Надолго к нам? — спросил «извозчик».

— Как пойдет, — уклончиво ответила я.

— Скоро уедете.

— Почему это?

— Сразу видно, что вы не Ховер.

— Конечно, не Ховер. Я Ховери, и дед мой был Ховери, — едко сказала я.

— Он сам себя Ховером звал.

— Спасибо за информацию.

Мой холодный тон позабавил мужчину.

— Вы не обижайтесь, — протянул он, — просто новенькие отсюда быстро уезжают, да и старенькие тоже. Не тот Хасцен, что раньше, вымирает потихоньку, государственные фермы весь заработок отняли, да и края у нас в целом неприветливые, один песок вокруг да гады ядовитые.

— Это вы про жителей Хасцена?

— И про этих тоже, — хохотнул таксист. — Чтобы здесь жить, надо быть особой закалки, неприхотливым. У нас тут не забалуешь.

— Знаю. И про климат, и про живность ядовитую, и про закалку с неприхотливостью. Не беспокойтесь. Перво-наперво мы с мужем вызвал дезинфектора, так что на территории фермы не осталось ни одного ядовитого гада. Чистой водой мы запаслись, энергосистема в норме, установка силового поля отлично работает, тревожная кнопка тоже.

— Кнопка, поле… Это все чепуха. Кому надо, тот к вам на ферму легко проникнет. Вы мне лучше скажите, муж у вас крепкий?

— Почему вы спрашиваете? Здесь воруют?

— Воруют везде. А ферма ваша прям перед пустошью, и сосед у вас всего один.

— Балк? — вспомнила я фамилию.

— Балк помер.

— О…

— Да, забрали его Звезды, притом вперед Ховера вашего. Балки не стали морочиться, земля-то сложная, последние годы сплошь в убыток ушли, так что продали ферму. Единиц-то сколько надо, и труда, чтобы держаться, да и с лицензиями непросто, нормы и требования ужесточили, а налоги подняли. Я ж говорю — государственные фермы убивают частные. А наши-то что, наши б и на государство работали, да не хотят здесь власти открывать ничего. Не нужен им Хасцен.

«Как я и думала, с лицензиями и налогами все плохо и морочиться с фермой нет смысла, — подумала я. — Хорошо бы сбыть землю повыгоднее».

— А кому Балки продали ферму? — заинтересовалась я. Может, и нашу удастся продать этому человеку?

— Да мужику какому-то, не из наших.

— Обеспеченному?

— Глупому, — фыркнул таксист. — Умный бы здесь ничего покупать не стал.

Занятая разговором, я не заметила, как мы подъехали, собственно, к ферме, точнее, к забору со знаком-предупреждением о силовом поле.

В детстве я воспринимала ферму как целый городок с чудными постройками: огромные амбары меня пугали (я воображала, что в них живут рептилоиды), жужжащая будка подачи энергии приводила в восторг, в гаражи и сараи я не совалась, потому как дед ругался, стоило мне туда заглянуть, около загонов с животными мне тоже строго-настрого было запрещено появляться, зато большой дом, сад и беседка были полностью в моем распоряжении.

Я еще застала время, когда дед разводил кооков — пушистых травоядных животных размером с крупную собаку и длинными, легкими, «складывающимися» лапками. Эти умилительные внешне создания прыгучи и резвы и «общаются», издавая долгое и тонкое «ко-о» (собственно, поэтому кооками их и называют). Шерсть кооков отличная, мягкая и легкая, вещи из нее комфортны в носке и на вид хороши; на многих орионских планетах разводят разные породы кооков и экспортируют шерсть.

Дед держал кооков золотистого окраса, длинношерстных, и стриг их каждые два сезона. Когда стало тяжело продлевать лицензию и лень сбывать шерсть, этих золотошерстных милашек пришлось продать, и сконцентрироваться только на овощеводстве.

В последние годы жизни дед совсем забросил и это дело, лицензию у него отозвали, и он начал выращивать продукты исключительно для своего огорода. Все свободное время он проводил с соседями — тем же Балком в том числе — или с ровесниками в Хасцене. Ферма постепенно пришла в запустение, техника давно устарела, и то, что досталось нам с Невом, теперь однозначно нуждается в ремонте, а то и замене. Или все-таки лучше сразу продать все?

Интересно, как бы отнесся к такому решению дед? Плюнул бы мне под ноги или одобрил? Он не мог не понимать, что времена изменились, что Хасцен вымирает, а частные фермы закрываются.

Кар остановился у ворот, на которых тоже красовался знак-предупреждение о частной собственности и защите специальной установкой силового поля.

Я расплатилась с таксистом и вышла из кара. Потянувшись, я пошла к воротам, на ходу подворачивая рукав рубашки; под ноги попался скользкий камень. Я споткнулась и в итоге к воротам не подошла, а подлетела, причем практически прицельно, к глазку охранной системы. Хорошо хоть руки успела вперед выставить, а то бы приложилась лицом о ворота!

— Удачи, новая Ховер, — сказал мне таксист (в голосе нахала звенел смех!), и газанул.

— Ховери я! — ворчливо проговорила я ему вслед.

Может, чем чаще я буду это повторять, тем скорее в это поверю?

Перед отъездом Нев тщательно проверил, хорошо ли функционирует охранная система и нет ли перебоев в подаче энергии, так что я могла не беспокоиться о своей безопасности или отсутствии благ. До самого вечера я прибиралась в саду и беседке, затем, уставшая и довольная, занялась приготовлением ужина; продуктами мы запаслись впрок. Компенсировать отсутствие любимого мужа я решила просмотром какого-нибудь позитивного комедийного фильма. Итак, устроившись в гостиной на диване, я подключила проектор к планшету и включила фильм. Тогда-то и выяснилось, что Сеть на ферме работает с перебоями — фильм зависал практически на каждой минуте. Расстроившись, я оставила попытки насладиться выбранным творением киноискусства и принялась за еду в полной тишине.

Впрочем, тишина была недолгой: что-то то ли грохнуло, то ли бухнуло. Вздрогнув, я убрала тарелку с колен на стол и прислушалась; сердце бешено заколотилось.

Бухнуло снова, на этот раз глуше. Я первым делом подумала о ворах — спасибо таксисту — и, сглотнув, сказала:

— Выключить свет.

Свет остался включенным. Ах да, в доме не установлена управляющая система… придется выключать свет вручную. Я подошла к выключателю, ткнула в него, затем подкралась к окну. Освещение на территории мы с Невом еще не меняли — первой и самой важной статьей наших расходов была установка новой охранной системы на ферме — так что я мало что увидела, кроме густой темени, теней да очертаний сараев.

Судя по звуку и его интенсивности, упало что-то большое, и упало рядом, в сараях, раз я, сидя в доме, услышала. Если бы кто-то попытался проникнуть на ферму, охранная система немедленно оповестила бы меня о вторжении, и был бы отправлен автоматический сигнал в полицию. Я так же, в темноте, перешла в другую комнату, чтобы посмотреть на двор из другого окна.

Снова бухнуло, и я снова ничего не увидела: видимо, надо бежать к окнам в другой части дома; выйти из дома и пойти на источник шума я бы ни за что не осмелилась. Охранная система молчала.

— Не трусь, — велела я себе, и пожалела, что отказалась лететь вместе с Невом.

Одна на огромной ферме, без оружия… может, кто-то разнюхал об этом и уже спланировал визит? Надо завтра в Хасцен съездить, взять кар в аренду да заодно прикупить пистолет с парализующими дротиками: здесь, на Лупле, законом разрешено обороняться на своей земле.

Я перешла в другую часть дома; звук так больше и не повторился — ни через пять минут, ни через час. Я вернулась в гостиную (но свет так и не включила, чтобы не «светить» своими передвижениями перед возможными наблюдателями). Убрав тарелку на кухню, я поднялась в спальню, и, не решившись раздеться — мало ли — легла спать. Сон не шел, о хорошем и приятном думать не получалось, и мысленно я возвращалась к странному шуму. Что же это? Наверное, действительно упало что-то в сараях, где копошился Нев в первые дни нашего здесь пребывания.

— Конечно же, это рухлядь упала в сарае, — убедила я себя, для надежности — вслух. — Завтра же утром пойду проверю.

И все равно заснуть мне удалось только под утро, да и то некачественно. В пору, когда люди спят самым сладким сном, перед рассветом, мне приснился Прут Ховери собственной персоной — большой, бородатый, темноглазый, и, грозно потрясая кулаком, пошел на меня.

Я и при жизни деда боялась, а уж после смерти так и подавно! Я ни словечка вымолвить не могла во сне, ни двинуться. Чем ближе дед подходил, тем больше становится его кулак; когда он, кулак, сделался огромным, дед взял да стукнул им прямо по моей макушке, вбив в пол, землю, или на чем я там стояла!

Я заорала, собственный ор меня и разбудил. Тяжело дыша, вся в поту, я первым делом проверила, не обмочила ли кровать от такого стресса — не обмочила, затем слезла с кровати и пошла умываться. Холодная вода привела меня в чувство. Поглядев на свою не выспавшуюся, но зато умытую физиономию в зеркале, я задумчиво провела рукой по встрепанным, практически стоящим дыбом волосам и задумалась: это после кошмара они так фигурно встали, или я просто много ворочалась ночью?

Вяло себе улыбнувшись, я скинула пижаму и зашла в душевую кабину. Она была установлена тыщу лет назад, во времена, когда мне было совсем мало лет, и когда дед еще худо-бедно прислушивался к советам дочерей. Одна из них, моя мама, сказала, что в доме обязательно нужно оборудовать еще один санузел для гостей. Ховери тогда расхохотался и сказал, что нечего гостей баловать, и что они должны радоваться уже тому, что им разрешено появиться у него в доме. Мама на своем настояла, и в итоге санузел-таки появился, чему я сейчас невероятно рада: дед пользовался туалетом во дворе, около пустеющих ныне загонов для кооков, и мылся в искусственном озере или под простеньким душем в саду. Меня же такая экзотика не привлекает, я предпочитаю мыться в доме.

Освежившись и взбодрившись, я оделась, спустилась на кухню и занялась завтраком. Чем больше времени проходило с момента моего яркого пробуждения, тем бесцветнее и безобиднее казался приснившийся кошмар, да и вчерашние «бухи» уже не так беспокоили.

Усмехаясь и качая головой — какая же я все-таки трусиха! — я водрузила тарелку с кашей из пакетика (за такую кашу дед бы точно меня убил!), вазочку с покупным печеньем и чашечку горячего тонизирующего чая (тоже из пакетика) на поднос и пошла в сад, чтобы там, в беседке, в которой вчера прибралась, покушать.

Ранним утром сад не производил гнетущего впечатления; свет Ханзи, звезды, вокруг которой обращается Лупла, пронзал его золотым светом и делал несовершенства милыми, а запустение — атмосферным. Утренний холодок тоже был весьма приятен.

Муж посоветовал мне весь этот месяц отдыхать. Пожалуй, я последую его совету, но не полностью — работать буду, но в свое удовольствие. Я буду держать ферму в чистоте, насколько смогу, выезжать в Хасцен на разведку, разузнаю, что нам делать с нашей новой собственностью, заодно накачаю фильмов, а по вечерам и утрам буду писать сценарии, ведь все условия к этому располагают: тишина, покой, Сеть плохо ловит. Может, именно здесь на меня снизойдет необычайное вдохновение и я забабахаю шикарный сценарий, который с руками оторвут в агентстве и по которому снимут не менее шикарный фильм, и тогда… Попивая чай, я погрузилась в сладостные грезы о своих карьерных свершениях, и очнулась только, когда нечаянно смахнула с подноса ложку и та упала мне на ногу.

После завтрака, уже в самом благостном настроении, я пошла к сараям, посмотреть, что же ночью упало. И да, там определенно что-то упало… правда, не понять, когда именно: от сломанной техники дед не избавлялся, а складировал в сараях, так что то тут, то там валялось что-то сломанное. Я то спотыкалась об укатившиеся детали, то задевала какой-нибудь древний агрегат, то звонко чихала от пыли. Когда очередная штука чуть не придавила меня, я решила оставить загадку «Что же упало сегодня ночью?» без разгадки, покинуть это опасное место и отправиться в город.

Хоть сигнал с вышки был слабый, все же он был, и мне удалось связаться со службой такси в Хасцене. Мне пообещали прислать кар в скором времени. Переодевшись в одежду получше, я пошла к воротам.

Нечто темное и странное виднелось за ними, и дальше, вдоль забора. Я сначала замерла на месте, а потом кинулась поближе, выяснять, что же это такое.

Какие-то заржавевшие детали, смятые упаковочные капсулы, коробки, громадное продырявленное колесо… Так вот что «бухало» ночью! Кто-то взял да свез к нашим воротам мусор! Обомлев от возмущения, я какое-то время таращилась на эту гору отработанных разнообразностей, а потом с чувством выругалась. Выйдя за ворота, я обошла мусор кругом, и увидела следы от колес, ведущих к ферме Балка. Точнее, к ферме, ранее принадлежавшей Балкам. Этот новый хозяин, что, не в курсе, что так делать нельзя? Это что вообще такое, где это видано?! Мусор нужно утилизировать, а не отвозить соседям под нос, к самим воротам!

Сердито фыркая и изливая вслух возмущение, я кружила около мусора да ждала, когда же за мной приедет такси. Ждать пришлось недолго, минут двадцать — как служба и обещала.

— О-ого-о-ось, — протянул таксист — не вчерашний, другой — поглядев на мусор. — Сколько вы набрали!

— Не я, — выдавила я, чуть ли не скрежеща зубами. — Сосед. Отвезите меня к нему, пожалуйста. Вон та ферма. Я скажу ему пару ласковых…

Увы, ничего сказать мне так и не удалось — мы попросту не нашли вход на ферму или место, откуда можно сообщить о себе! Солидная территория соседских владений была огорожена высоким забором, за которым ничего не увидеть, причем на заборе нигде, совсем нигде не было никаких указаний — ни о том, чья ферма, ни о том, каков ее статус, ни о том, как связаться с хозяином и охраняется ли она. Более того, мы не нашли даже, где исчезает след от машины, на которой к нам привезли мусор!

— Песок, — вздохнул таксист, — ночью намело, вот и не видно следа.

— Но сначала же след был виден!

— Так здесь гораздо ветренее, чем у вас. Давайте я еще раз посигналю; может, в этот раз услышит.