Дебют магии

Денис Лукьянов

Златногроская дилогия 1

Дебют Магии

Глава 1

На вес золота

У стада человечьего Помыслы одни! Вытягивайте золото Из меди и из олова Из невода, из омута Из старого, из малого Изнова и заново Умело и без опыта Вытягивайте золото Вытягивайте золото Золото, золото Золото тяни! х/ф «Формула любви»

Золотые философы пели.

Их мелодия, что была сродни джазу, лилась сквозь время и пространство.

Они ударялись друг о друга, звенели, падали и пели…

Они пели слово.

П…

Пр…

Пред…

Предпр…

Предприн…

Предпринимательская …

Предпринимательская способность.

Жара. Довольно сильная, но терпимая. Солнце, светившее высоко в небе и грозившееся испепелить все живое, заставляло здания Златногорска отбрасывать тень на брусчатку и заливало весь город глазурью. Мужчина в рубашке в желто-коричневую клетку с завернутыми рукавами шел по улице. Мимо него лилась та самая, похожая на джаз, неслышимая музыка. А вокруг суетились другие люди: мужчины в пиджаках различных ярких цветов и цветных рубашках, иногда в клетку, иногда нет, и женщины в разноцветных платьях или юбках, кто с шляпой, кто с зонтиком (можно было усомниться в адекватности тех из них, кто нес с собой защитное орудие от дождя, всего лишь взглянув на небо).

Мужчина шел, стараясь ни в кого не врезаться, что ему удавалось до сей поры, потому что он налетел на какого-то молодого парня.

— Извините, — быстро метнул мужчина в желтом и поспешил дальше. А молодой человек направился в другую сторону, теребя в руках бумажник. Бумажник, конечно же, был не его.

Вокруг воришки и мужчины в желтом то появлялись, то исчезали здания бежевого цвета, с крышами из фиолетовой черепицы, которые были выполнены в форме остроконечных шляп. Некоторые такие дома были выкрашены в яркие цвета, а по мере продвижения клетчатого человека в сторону порта иногда виднелись башни, которые и по форме, и по цвету своему напоминали карамельные палочки. Они состояли из спиралей, что закручивались кверху и напоминали толстые сверла, только аккуратные и аппетитные. Спирали эти были обычно двух цветов: красные и белые, желтые и белые, фиолетовые и белые.

Голубоватые морские волны блестели на солнце, разбиваясь о песчаный берег и деревянные балки причала, после чего вспенивались ажурными, словно взбитые сливки, белыми барашками. Чайки, кружившие над бесконечными морскими просторами, периодически спускались ближе к воде, в надежде добыть себе завтрак или обед. Хотя, для чаек это особого значения не имело.

Златногорск расположился как раз около моря, что, к слову сказать, было очень на руку (или на крыло) чайкам. Птицы эти, как, собственно, и люди, делятся на два типа: на тех, кто пашет всю рабочую неделю в поисках этой проклятой рыбы и тех, кто решает схитрить и унести обитателя морского из лавки какого-нибудь пожилого рыбака, выслушивая непонятную, брошенную вслед брань. Непонятную не оттого, что у рыбака что-то плохо с речью, а оттого, что птицы, как ни крути, не разбирают человеческий.

Чайка, которая за последние часы успела досыта наесться рыбой с прилавков, вновь устроилась на крыше, пытаясь переварить трапезу. Как говорится, ничего нет лучше после сытного обеда, как хороший сон. Птица считала так же. И вот она, устроившись в тени крыши какого-то дома, находящегося в узком переулке, уже начала засыпать. Интересно, что снится чайкам? Да и снится ли им вообще что-нибудь? К сожалению, ответ на этот вопрос так и останется загадкой, ведь не успела птица заснуть, как раздался глухой звук ударов, который заставил ее пробудиться.

Звуки напоминали собой клацанье лошадиных копыт о брусчатку. Но лошадь в таком переулке просто на просто не проехала бы. Тем более, кому придет в голову пользоваться лошадью? Оставался лишь один вариант.

Глухие удары тростью о брусчатку все усиливались, издавая громкий «клац». Фигура спокойно шла по переулку, насвистывая что-то себе под нос.

Клац. Клац.

Неожиданные звуки разбудили не только чайку. Какой-то человек, спавший прямо на брусчатке после выпитой бутылки спирта, проснулся и вздрогнул от ударов. Он принял сидячее положение, облокотившись о стену.

— Милчлвек, — запинаясь, сказал он приближающейся фигуре, — помогите денежкой! Ик!

Удары тростью о брусчатку прекратились, и фигура замерла на месте. Звук золота, падающего к ногам пьяницы, залил переулок.

— Спасибо, милчлвек, — произнес счастливец и поднял голову вверх. Лицо его замерло. Затем он опустил голову вниз. Увидев золотые монеты, валяющиеся на полу, пьяница, мягко говоря, обалдел. Этих монет хватило бы на то, чтобы купить себе этаж в доме и открыть свой собственный магазин. Или же, на них можно было купить очень много ящиков чистого спирта. Выбор мужчины здесь вполне очевиден.

Фигура двинулась дальше.

Клац. Клац.

Деньгами тоже надо уметь распоряжаться, особенно если они внезапно падают с неба. Такую вещь, вроде, называют «предпринимательской способностью». Выигрывает в итоге тот, кто этой способностью владеет. Конечно, если такой человек имеется. Ну а в Златногорске, полном магазинов, товаров и, самое главное, продавцов, обладание этой способностью может перевернуть вашу жизнь с ног на голову. Или же с головы на ноги, в случае утраты оной способности.

Щедрая фигура продолжила свой путь. В переулке, по которому человек передвигался, темнота была практически полноправной хозяйкой. Он был гол, как нудист на пляже: тут не встречалось магазинчиков, или хотя бы дверей да окон — просто нагие стены домов, увешанные объявлениями и мусор, мешающий передвижению.

Фигура завернула за угол.

Показалась коричневая дверь. Она располагалась на небольшом крыльце, к которому вели довольно старые деревянные ступеньки. На редких лучах солнца пытались блестеть золотистые перила, но краска уже давно слезла с них, превратив во что-то невзрачное.

Клац. Клац.

Фигура двинулась вперед, беспрепятственно открыла дверь и вошла внутрь.

Свет, падающий с ламп, явил теоретическому наблюдателю человека. Он носил золотой пиджак в крупный фиолетовый горошек с бархатной подкладкой того же цвета, золотистые брюки и не менее золотой цилиндр в такой же горошек. Из-под шляпы торчали уложенные блондинистые волосы. На плечах его висело некое подобие мишуры фиолетового цвета, которое покрывало, помимо плеч, еще и воротник пиджака. На шее красовалась фиолетовая бабочка, а на носу сидели небольшие круглые черные очочки, которые были немного приспущены так, что глаза человека можно было увидеть. Глаза эти были голубые.

Комната, в которой оказался человек, была похожа на чулан — маленькая, тесная, сплошь заваленная какой-то ерундой. Вперед, подобно толстой кишке, вел узкий коридор. Фигура, подкинув вверх трость с набалдашником в форме граненого алмаза и тут же поймав ее, направилась прочь из комнатушки.

Глава аукциона, и он же — главный судья Златногорска Штульц находился в центральном зале, готовясь к очередному мероприятию купли-продажи. Зал этот выглядел так: выше всего находилось место Штульца, окруженное перилами. Чуть ниже, по правую и левую сторону от судьи, виднелись две другие платформы, уставленные стульями. К ним ступеньки вели со стороны главного входа. С противоположной же стороны лесенкой стояли другие скамейки, да так, чтобы люди, сидящие на них, смотрели на Главу Аукциона.

Говоря проще, все помещение напоминало театральный зал, хоть и отдаленно.

Сам же Глава Аукциона выглядел как… гора жира. Ну, или как тюлень. Он был толстым, и это еще слабо сказано — он был очень толстым. Полные сосиски-пальцы на обеих руках венчались перстнями с различными драгоценными камнями. Голова практически облысела, но отсутствие растительности прикрывал черный цилиндр, инкрустированный мелкими драгоценными камушками, а в центре головного убора красовался большой изумруд. Серые брюки, белая рубашка в зеленый горошек и жилет в черно-зеленую полосу — все это как-то скрывало вываливающиеся бока, придавая им некую солидность. Трость с круглым золотистым набалдашником стояла рядом.

Ну так вот, Штульц готовился к чему-то, стоя на своем привычном месте, которое возвышалось над главным залом.

— К очередному аукциону готовишься? — раздался голос.

От неожиданности, главный судья подскочил вверх. По крайней мере, он предпринял попытку.

— Опять ты через черный ход заходишь?! — возмутился тот, пытаясь отдышаться. — Почему нельзя просто войти через главный?

— Просто не хотелось, — ответил голос. Мужчина в золотом поднялся к Штульцу. — Ну так что, аукцион?

— А? — отозвался главный судья писклявым голосом. — А! Нет! Суд. Эдрик лишней работы подкинул.

— Ну, работу свою ты всегда выполняешь хорошо! — улыбнулся человек в бабочке.

— Что правда, то правда, — усмехнулся Штульц. — И кстати, Платз, ты чего это вдруг наведался?

Платз положил руку главе Аукциона на плечо.

— Как что? Разве я просто не могу навестить старого друга?

— Да брось, у тебя наверняка есть, что мне сказать.

Человек в золотом ухмыльнулся и что-то прошептал судье на ухо.

Глаза Штульца расширились.

— Да неужели?! И ты хочешь это… Прям это?! Прям…?! — воскликнул он.

— Да! Все складывается как нельзя лучше. — Платз поправил очочки, которые блеснули. — Что скажешь?

— Как что, — ухмыльнулся глава Аукциона. Розовые щечки его поднялись вверх, — такое нельзя пропустить. И никто такого не пропустит!

— Эх, ну вот и отлично! — Платз похлопал гору жира по плечу. — Я пока пойду, надо еще кое-какими делами заняться. А тебе удачи с заседанием!

— Удача, неудача! — фыркнул Штульц. — Все равно все будет так, как я захочу!

Аукционист довольно хрюкнул.

А Платз пошел к выходу, и что-то, назревшее в его голове, благоухало…

Морские волны продолжали колыхаться, создавая рябь. Чайка, которой не удалось поспать, ликовала. Она стащила рыбешку и изо всех сил летела прочь, выслушивая ругань старика, бежавшего за ней. Внизу суетились люди, но для чайки все это сейчас представляло лишь кучу цветных пятен. Взлетев достаточно высоко для того, чтобы камнем (или любым другим колющим, режущим, тупым или, проще говоря, несъедобным предметом) сбить ее было нельзя, птица уселась на отвес одного здания.

Бежевые кирпичи раскалились настолько сильно, что на них в буквальном смысле можно было зажариться.

Глупая чайка села бы на кирпичный отвес и тут же превратила бы свои лапки во вкуснейший жареный деликатес, но наша чайка была умной. Она села на затененную часть отвеса. Тень, в свою очередь, падала с крыши, которая была выполнена в форме остроконечной шляпы. Белая птица грациозно улеглась, уже собираясь приступить к трапезе, но тут что-то внезапно упало и издало такой грохот, как будто трехметровый дубовый шкаф свалился на пол, пробив при этом еще два-три этажа. Из-за внезапного шума чайка раскрыла клюв и издала громкий визг, заглушив им трехэтажные ругательства, доносящиеся из окна дома, на отвесе которого и пристроилась воровка.

Что сказать, одним словом, не повезло!

Инфион относился как раз к типу людей, которым, откровенно говоря, не везет. Нельзя сказать, что он был неуклюжим. Скорее он иногда был неуклюжим. Но и нельзя сказать, что он был рассеянным. Скорее, у него все валилось из рук. В общем, любая банка при контакте с ним была обречена на погибель. Руки, как любят выражаться, у него росли определенно не из того места, и из-за этого его не хотели брать ни на одну работу. Ну, практически ни на одну. Нашелся человек, который предложил ему самую неожиданную должность.

Звали этого человека Бурт Буртсон. Хотя многие считали, что Бурт — это не человек, а сам Дьявол во плоти. В основном мнение это складывалось из-за того, что господин Буртсон был алхимиком вне понимая — лучшим алхимиком в Златногроске, и вторым лучшим в мире. Старик мог изготовить любую алхимическую смесь за самый короткий срок. Исключение составляли лишь эликсиры молодости, но вовсе не потому, что такие эликсиры были чем-то необычным, их можно было купить практически в любой алхимической лавке (другое дело, что одни продлевали жизнь, а другие могли расплавить ваш мозг. Тут все зависело от качества). Бурт принципиально не готовил их. Он откровенно говорил, что продлевать жизнь с помощью какой-то жидкости — это полный бред. Хотя, глядя на него, в эти слова трудно верилось. Буртсон был человеком не просто пожилым, а чрезвычайно пожилым. Одет он всегда был в какую-то мантию сомнительной давности, а на спине торчал большой горб. Глаза казались (или же были) разных размеров, острый нос выпирал из морщинистого лица как сук из дерева. Во многом, всякие сплетни и слухи о нем брали свое начало в его возрасте и внешности. Но, кто бы что ни говорил, алхимиком он был действительно великим.

Бурт держал свою лавку, а по совместительству и дом, с простым названием «У Бурта». Это было средних размеров двухэтажное здание, выполненное из бежевого кирпича, с фиолетовой черепичной крышей, широким крыльцом и деревянной вывеской над дверью. На вывеске красовалось название лавки и причудливое изображение какой-то склянки.

— Эй, Инфион, тащи сюда экстракт колкоцвета! — послышался внутри магазинчика хриплый голос Бурта. Голос этот отдавал небольшой скрипотой, подобно деревянному полу в старом доме. Но скрипота эта вовсе не резала слух, а была даже немного приятной.

— Одну секунду! — последовал ответ. Инфион взял большую деревянную лестницу, прислонил к огромному шкафу и начал постепенно забираться по ней, оставляя позади колбы причудливых цветов с бирками: например «Кровь летучей мыши» или «Желчь больной гастритом лягушки». Хотя, на самом деле, это был не совсем обычный шкаф. Он занимал половину комнаты и был не только чрезвычайно высоким, но и широким. Таких шкафов тут стояло три: один у задней стенки и два — у боковых.

Увидев нужную банку, Инфион схватил ее и начал поспешно спускаться вниз, чтобы не свалить ничего ненароком. Он до сих пор не мог осознать, как господин Бурт вообще решился взять его на эту работу, с его-то умением ронять все из рук. Но дела, в принципе, шли довольно хорошо. За время работы в лавке Буртсона мужчина практически не натворил никаких катастроф.

Инфион наконец-то спустился с лестницы. Свет, падающий от желтых магических ламп, осветил его лицо. Лицо это было определенно подходящим для тридцатилетнего мужчины, но единственное, что его выделяло — это белая борода, трапецией покрывавшая лицо, но не свисавшая вниз. Волосы его не отличились оригинальностью от бороды — такие же белые, аккуратно зачесанные назад и немного «совиные» в районе шеи.

Волшебник двинулся к выходу из комнаты, и тут свет добрался до его тела, явив миру синие брюки и светло-синий жилет, украшенный желтыми звездочками и очень хорошо сидящий на своем приятной внешности хозяине.

Инфион вошел в менее заставленное помещение. Эта комната была первой, в которую попадали клиенты, войдя в лавку. Тут расположился небольшой стол, за которым приходилось стоять и Инфиону, работая кассиром, а в стороне ютилась пара маленьких шкафов и несколько стульев.

Бурт принимал какого-то клиента.

— О, а вот и ты! — произнес хозяин лавки, завидев Инфиона. Бурт встал и неспеша пошел на встречу мужчине в синем.

— Посмотри-ка пока за нашим покупателем, а я пойду приготовлю его заказ, — проскрипел Бурт и, взяв колбу из рук Инфиона, выдал некое подобие улыбки и направился куда-то вглубь лавки.

Волшебник же направился к покупателю. Лицо клиента выражало явное удивление с нотками первобытного ужаса, ведь если вы не привыкли к Бурту, то можете быть весьма шокированы его внешностью. Это практически то же самое, что увидеть черта посреди белого дня, и именно поэтому клиентов обычно встречал Инфион.

— Не беспокойтесь, — обратился мужчина в синем к клиенту, — он может выглядеть пугающе, но он не жуткий. Если не выводить его из себя, конечно. Так что вы хотели купить?

А главная площадь Златногорска продолжала кипеть. По брусчатке проносилось бесчисленное количество людей, которые либо спешили на работу, либо пытались что-то продать другим. Площадь украшали ажурные фонари, похожие на леденцы-палочки и работающие на магическом пламени. Но сейчас они были выключены и служили своеобразными «сиденьями» для чаек.

Но, как и многие другие места, этот город не всегда был таким людным. Свою славу он приобрел в Эпоху Философов, период истории, когда каждый алхимик был одержим созданием Философского Камня — вещи, которая могла превращать другие породы в золото. Но удача улыбнулась Златногорску, и такой алхимик нашелся именно в этом прибрежном городке.

Звали его Фустом.

Но, к его великому сожалению, правительство конфисковало Философский Камень и сожгло все наработки по этому вопросу, а также каким-то образом стерло воспоминание о создании так называемого «Алхимического Чуда» из памяти Фуста. Зато, золотые монеты теперь стало чеканить намного проще, ведь именно для этого и использовался Философский Камень. Сам алхимик тоже не остался без почестей: правительство постоянно обеспечивает его золотом. Ну и, конечно же, именно благодаря Фусту Злантогорск обрел столь большую популярность. Но алхимик все еще пытается вспомнить, как же он создал Камень, чтобы сделать копию лично для себя.

Дверной колокольчик зазвенел, и в лавку Бурта зашел пожилой человек. На нем красовалась, хотя, в случае конкретно этого человека скорее торчала фиолетовая мантия с высоким воротом, как у консервативных вампиров, придерживающихся склепов, темных плащей и тонких рук, а не накачанной груди. Под мантией виднелась желто-золотая рубашка с черными пуговицами. На лысой голове свой лагерь разбил гарнизон волдырей, не самым успешным образом заменявший волосы. С острого и крючковатого носа, напоминавшего клюв коршуна, свисала капля какой-то жижи.