Помоги проекту - поделись книгой:
— Меня тоже мучают воспоминания, — хриплый голос прозвучал совсем рядом.
Я распахнула глаза.
Темные еловые ветви клонились до самой земли. Укрытые снеговыми шапками, они искрились в лучах солнца. А на самой границе леса сидел белый матерый волк с пронзительно-синими глазами. Вокруг него лежали его сородичи — десять пегих псов. Снова волки. Похоже, теперь они всегда с Максом.
Макс…
Он стоял за спиной. Я ощущала его горячее дыхание. Чувствовала внимательный взгляд, под которым кожа покрывалась мурашками. Нужно было обернуться, но странная робость сковала меня. Стало невыносимо холодно и страшно. Тяжелая рука легла на затылок, ловкие пальцы пробежали по волосам. Я затаилась, замерла. Холодная ладонь коснулась шеи — я вздрогнула. А рука его скользнула ниже, гладя спину. Вода подернулась ледяной пленкой.
А внутри меня разгоралось пламя. Пальцем Макс провел вдоль позвоночника — вверх-вниз. Тело словно прошили разряды тока. Как будто гроза поселилась во мне. И она жаждала выхода.
— Знаешь, — вновь заговорил он, накручивая мои волосы на руку, а другой продолжал гладить спину, щекотать шею, — я тут подумал…В бездну все…Этот мир, людей, предназначение, прошлое…Ничего не хочу…Только тебя…
Он повернул к себе мое лицо. Белые, как снег, волосы стянуты в хвост. Куртка расстегнута, открывая тяжело вздымающуюся грудь, исполосованную длинными шрамами. Лицо напряжено, губы сжаты, а глаза почернели от желания. Он хотел меня до одури, я видела. Слышала его мысли и бурю, нарастающую в нем. Снежную вьюгу, жаждущую пламени. Моего пламени. Он хотел меня, но медлил. Ждал. Чего? Что я оттолкну его? Я бы хотела, но вряд ли смогла. И он знал об этом.
Макс усмехнулся и отпустил мои волосы.
— А еще я подумал, — он обошел чан по кругу, я не сводила с него глаз, — что устал играть в догонялки, — он легко перемахнул в воду, ко мне. Вода расплескалась, полилась по стенам пузатого чана.
Внутри сразу стало тесно и невыносимо холодно. Он оказался слишком близко, непозволительно. Обхватил меня за талию, притянул к себе. Я руками уперлась в его грудь, пытаясь оттолкнуть.
— Глупая… — прошептал он. — Такая взрослая…
Большим пальцем он провел по моим губам, слегка приоткрыл их.
— Смелая…
Спустился на шею, задержался на пульсирующей жилке.
— Сильная…
Еще ниже, по ложбинке между грудей, к пупку. Я закусила губу. Только бы не поддаться слабости. Разум должен быть сильнее. Но как я ни старалась, как ни приказывала — тело отзывалось на его ласки трепетом и желанием. И Максу это нравилось.
— Упрямая…
Он коснулся губами моего уха, слегка укусил за мочку. Я до крови прокусила губу. А он провел другой рукой по спине, зарылся пальцами в волосах.
— Но глупая…
Большой палец его прочертил линию по внутренней стороне бедер, коснулся моей возбужденной плоти.
— Макс, — выдохнула я, сдерживая стон. — Пожалуйста…
— Что? — его горячее дыхание опалило шею.
— Мы не можем… Я не могу…
— Можешь… — я ощутила, как он улыбнулся. — И хочешь…Просто признайся.
— Я…
Громкий стон все-таки слетел с губ, когда Макс слегка сжал зубами сосок.
— Я…же могу…
— Сжечь меня? — тяжело дыша, усмехнулся он, и посмотрел на меня.
И в его серебряных глазах не было ничего, кроме любви. Сердце защемило, а в низу живота скрутился тугой узел. Вода вмиг забурлила, нагреваясь.
— Ты знаешь, — выдохнула я.
— Не бойся, — он провел большим пальцем по моим пересохшим губам. — Просто доверься мне и скажи, чего ты хочешь.
Он просил, чтобы я озвучила то, что он знал и сам. Я коснулась его влажных волос, шеи, плеча. Вздохнула и поцеловала его потемневший от крови шрам на лице.
Макс застонал, крепче прижав меня к себе, и замер, выжидая. Как же я хотела, чтобы этот день никогда не заканчивался, а этот мужчина, странным образом победивший мое проклятие — всегда был рядом, как сейчас. Но я знала, что этого не будет.
По коже рассыпались рыжие всполохи. Огонь набирал силу, вырываясь. Страсть — лучший союзник для него. А Макс — идеальная жертва.
— Доверься мне, Мирра, — прошептал он, поймав на ладонь язычок моего пламени.
Как зачарованная я смотрела, как в воздухе зазвенели снежинки. Как одна спорхнула на ладонь Макса, обняла пламя и закружила его в странном танце. И в этих движениях вдруг почудились две хрупкие фигуры, ласкающие друг друга подобно любовникам. Я не верила собственным глазам. Мне больше не нужно было держать в себе свою силу. Рядом с Максом я могла чувствовать. И просто быть…
Я опустила взгляд и улыбнулась, взъерошив волосы Макса. — Я хочу быть твоей…
Макс зарычал и впился в мои губы жадным поцелуем. Рядом завыл волк…
Сначала был звон. Он вибрировал в стеклах, заставлял дрожать рыжую луну и съеживаться от пронизывающей боли. Никогда еще зов не был столь сильным. Стрелок зажал уши, но звенело внутри. И трескалась кожа, лопались сосуды. Из носа и ушей потекла кровь. Перед глазами расползлись бурые пятна. Во рту стало горько. Стрелок сплюнул в раковину темную, почти черную кровь и поднял глаза. В зеркале отражалось крылатое существо с всклокоченными волосами, безумным взглядом и абсолютно диким выражением лица. Он криво улыбнулся — на потрескавшихся губах проступили черные капли — и разжал уши.
Тогда появился запах. Приторный, липкий. Так пахнет страх. Он влезал под кожу. Пропитывал кровь, пока не начинал чувствовать его как свой собственный. Стрелок ухватился за этот запах, скользнул по нему ища владельца. И на миг замер. Тонкий, едва уловимый аромат пробивался через сой заплесневелого страха. Аромат талой воды и лотосов И не поймать. Стрелок стряхнул аромат и потянулся за другим.
Стены ванной расступились, вытянулись в серую ленту шоссе. Перед глазами замелькали огни городов, машины, люди. Все не то. Страх вел его дальше. И тонкий аромат увивался верным спутником. Ласковый, убаюкивающий. И странный.
Стрелок втянул аромат. Тот осел на языке конфетной сладостью. И что-то напомнил. Стрелок прикрыл глаза, вспоминая. Но мысли сталкивались и разбивались. И воспоминание терялось в лепестках лотоса. Ерунда какая-то…
Стрелок остановился. Из тумана, сизым покрывалом укрывшего город, проглядывали щербатые бока пятиэтажки. Запах беды усилился. Страх перерастал в отчаяние. Где-то совсем рядом. Стрелок шагнул в молочную пустоту. Слабый огонек светился в конце переулка. И над ним нависала черная клякса. Мутная, то и дело растекающаяся в тумане. Чернота воняла. Стрелок невольно поморщился. Что за бесовщина творится? Да еще и туман. Непроглядный, вязкий, не дающий дышать.
Стрелок сделал несколько шагов, пока клякса не обрела силуэт. Здоровяк склонился над хрупкой девчушкой. Стрелок видел, как грязные лапищи держат тонкую фигурку. Как двигается грузное тело, с шлепками трется об ее обнаженное тело. Как уродливая морда перекашивается в экстазе с каждым движением в девушке.
Стрелок достал стрелу, натянул тетиву. Прикрыл глаза, вдохнул и на выдохе выстрелил. Стрела со свистом вспорола воздух. Следом закричала женщина.
Стрелок кинулся на крик. Туман внезапно растаял вместе с верзилой. Стены обступили со всех сторон. В рыжем свете торшера Стрелок увидел девушку. Она сидела у стены, широко распахнув мертвые глаза. А из живота ее торчала стрела. Кровь черной кляксой растекалась по белой ночной рубашке.
— Проклятье! — прошипел он, присев рядом с девушкой.
Красивая. Черные волосы локонами падали на плечи. В синих глазах ни намека на страх, скорее удивление
и еще что-то непонятное. Морок. Магия. Гипноз. Кто-то хорошо запудрил девушке голову, что в себя она пришла лишь когда его стрела вонзилась в ее плоть. Впрочем, ему этот кто-то тоже в мозгах ревизию устроил. Такую иллюзию состряпать не так просто. Значит, готовился. Кто? И ответ напрашивался сам собой. Кто-то, кто знал, что девушку Стрелок не спасет. От яда на наконечниках его стрел нет антидота. А он знает только одну ведьму, способную на все это.
Стрелок глухо зарычал, стукнув кулаком о пол. Он убьет эту девчонку. Придушит, как только доберется. Только сперва заметет следы.
Одним движением он сломал стрелу, пронзившую девушку насквозь. Вытащил наконечник, спрятал в колчан. Поднялся. Нащупал свой след. Надо возвращаться. Но громкий гул, злые голоса и запахи, резкие, обжигающие, сбили Стрелка со следа.
В комнату ввалилось несколько мужчин в полицейской униформе с оружием в руках. Удушливый запах страха обдал Стрелка. Они боялись его, но живым не отпустят. Требуют сдаться. А ему нельзя. И убивать их нельзя. Он не убивает невинных. Девушка не в счет. С ее смертью он еще разберется. Не сейчас. Как только доберется до своего убежища. Как только вытрясет из рыжей девчонки всю правду.
Но гулкий выстрел спутал все карты. Пуля прошила плечо. Стрелок зарычал. Заострились клыки.
— Нет! Стойте! — прорычал-прокричал он. Но его не послушали. Выстрелы прогремели один за одним. Комната наполнилась едким запахом пороха и крови.
Стрелок покачнулся, выгнулся, задев торшер. Тот упал, стало темно. По телу пронеслись судороги. Он взвыл.
Руки и ноги выворачивало. Хрустели суставы. Ломались кости. Адская боль прокатывалась по телу. Уже не человечьему, но еще не звериному. Страх ледяной волной захлестнул людей и Стрелок упал на четыре лапы.
Глупые люди, — захохотал волк в головах людей.
Удар сердца. Прыжок. Под клыками лопнула кожа. Горячая кровь затопила рот. Еще удар. Лопнуло сердце под тяжелыми лапами волка.
Чей-то крик эхом ударился о стены комнаты и потонул в зверином рычании. Паника завладела людьми. Кто-то снова начал стрелять. Острые пули оцарапали шкуру волка, пробили ухо. Волк тряхнул башкой, обернулся на звук выстрела.
Человек сиял алым. Волк прыгнул. Ударил лапой. Хрустнула шея. Лопнула кожа. Из горла хлестанула кровь. Горячая, чуть солоноватая. Волк лакал кровь и не мог насытиться. Жажда одолевала и мучила сильнее с каждой каплей.
— Волколак! — закричал кто-то.
— Вампир! — подхватил другой голос.
Рядом что-то щелкнуло. Внезапно стало светло, словно тысяча солнц собралась в одной комнате. Волк зарычал. На мгновение он ослеп. И в это мгновение все снова изменилось. Зажурчала вода. Свежий
аромат лотосов окутал, взял в плен. От аромата кружилась голова, и звериная суть уступала место человечьей. Каждый вдох давался с трудом, выдох вырывался из груди со свистом. В груди будто гулял воздух, а на пальцах перекатывалась черная кровь. Стрелок разлепил веки. Реальность расплывалась и рассыпалась сотней искр. И никак не складывалось в лицо говорившего с ним. Лишь звонкий, как ручей голос, болью отзывался в затылке.
Мелодичные слова, текучие, как вода, но острые, как нож, резали по живому, выдирая из разодранного горла не то крик, не то хрип. Стрелок сопротивлялся, но древние строки, смутно знакомые, парализовывали, воровали сознание, подчиняя.
Давно мечтала приручить волка, — пронеслось в его голове между строфами заклинания.
Стрелок увидел тонкие голубые нити, скручивающиеся вокруг ведьмы. Его собственная аура менялась, сливалась в чуждый рисунок с навязанной сутью. Нельзя! Разрази все гром! Аромат лотосов стал навязчивее, смешался с кровью, сроднился. Нет! Стрелок упрямо мотнул головой. Эта проклятая ведьма, ткущая смерч из нитей его души, не зря превращала его в человека. Она вытягивала из него звериную суть. Проклятье! Единственный выход — обратиться в волка! Стрелок зажмурился, потянулся за нитями в центр вихря. Боль выгнула его тело, хрустнула костями, брызнула кровью из пробитой груди. Ведьма зашипела от злости. На ее щеке вспыхнул алым перевернутый иероглиф. А волк уже рвался по следу Стрелка. Туда, где пахло мятой и морозом.
Мирра кричала и металась на кровати. Макс сидел сверху, зажав ноги и руки, придавив ее своим весом.
Волки за окном рвали глотки на сотню голосов.
— Проклятье! — стонал он, вспоминая слова песни. Что-то такое он знал. Что-то, что успокаивало мятежную душу. Мама пела в детстве. А он как назло забыл слова. — Да что же это…
А Мирра выгибалась дугой, хрипела и твердила какую-то тарабарщину. Древний язык, давно забытый, некрасивый, грубый. Она с чем-то боролась. С чем-то жутким, что сидело в ней, сжигало изнутри. Кожа горела, по лицу катился пот, носом пошла кровь. По запястьям протянулись рыжие полосы — они вспыхивали и тут же чернели, оставляя шрамы, расписывая наново ее тело.
Не может быть! Она не могла выжить! Макс смотрел во все глаза и не верил тому, что видел. Демон рвал
ее кожу, огнем вытекая из вновь и вновь открывающихся ран. Он уже скалился Максу, насмехался, показывая свою силу и истинное обличье. Йемеси. Облик меняющий демон огня.
— Тварь! — прорычал Макс, сильнее сдавив брыкающуюся Мирру.
Вой за окном слился в одну протяжную ноту смерти. Звери молили уничтожить огненную тварь. Волкам невдомек, что убив демона Макс убьет и Мирру. А он не мог. Будь оно все проклято! И сил как назло совсем не осталось. По щеке потекла кровь. Лицо обжигало. Плевать! Вспомнить бы… Только бы вспомнить…
Слова давались с трудом. Демон ревел, метаясь в теле Мирры, убивая. Но Макс пел, хрипя и фальшивя. И мелодичные слова холодными каплями падали на обнаженное женское тело, ткали призрачный туман. И шрамы не кровили, и она больше не сгорала. А демон затаился, отпустил тело Мирры из своих когтей. Волки затихли. Макс перевел дыхание, а потом поцеловал.
Его губы сминали ее, сладко-горькие от крови. Язык сплетался в неистовом танце с ее настойчивым и неукротимым. А когда Макс оторвался, потому что стало тяжело дышать — Мирра распахнула глаза. Яркие, цвета весенней зелени с рыжими точками. От ушей вокруг шеи проступил золотой узор, расцветающий с каждым ударом сердца, как первые цветы.
— Прости… — прошептала она.
— Я люблю тебя, — улыбнулся Макс, провел пальцами по ее рыжим волосам. Выудил тонкую угольную прядь и стиснул зубы от злости. Он найдет способ убить тварь, что сидит в его женщине. И тогда она, наконец, перестанет от него бегать.
Он перевел взгляд на ее потрескавшиеся губы. Обжигающая волна прокатилась по телу, огненным клубком скатилась по животу в пах. И остро захотелось поцеловать эти губы снова, но уже так, чтобы до утра не вылезать из постели. Как минимум. Макс усмехнулся.
— Поцелуй меня, — попросила она едва слышно, коснувшись дрожащими пальцами его шрама на щеке.
И Макс поцеловал. Голубую жилку на ее шее, тонкие нити ее родового узора, ключицу. Коснулся губами
ее темного соска, слегка прикусил. Мирра застонала, выгнувшись ему навстречу. А он опускался все ниже, прокладывая дорожку из поцелуев по ее плоскому животу к ее плоти. Кончиком языка провел по клитору. Мирра вцепилась пальцами в его волосы. Раздвинула ноги, открывая Максу всю себя. Живую, настоящую и горячую. Макс хрипло застонал. Схватил Мирру за бедра и резким движением вошел в нее. Она закричала. Он оборвал ее крик долгим поцелуем.
Она коротко дышала и двигалась вместе с ним. Гибкая, влажная, она вся словно перетекала в нем, растворялась. И это сводило с ума. И Макс все жестче и глубже проникал в нее, присваивая, утверждая свое единоличное право на эту женщину. Где-то снова завыли волки. Лунный свет разлился по комнате, выхватив из полумрака огненно-зеленые глаза. Ведьмины глаза. И она обжигала его взглядом, прикосновениями. И что-то было не так в ее взгляде. Что-то настораживало…
Макс уже почти понял, но Мирра вдруг напряглась, обхватив его ногами, прижав к себе. И он забыл обо всем. Ногтями Мирра вонзилась в его спину и закричала, содрогаясь в волнах оргазма. Макс кончил одним резким толчком и перекатился на спину, уложив на себя Мирру. Она подняла голову и заглянула в его глаза.
А потом мир вспыхнул и рассыпался на лунные осколки. И где-то на грани сознания Макс услышал детский смех.
Часть 3. Чёрная волчица
В просторном светлом кабинете с видом на городской парк, витал горьковатый аромат туалетной воды, смешанный с запахом табака и кофе. Пахло Максом, хотя он давно не входил в мой офис. Даже странно, но я везде ощущала его присутствие.
Поделиться книгой: