Сборник рассказов

— От сослуживцев.

— Почему?!

— Они считают меня оборотнем и на меня охотятся. Застрелить хотят. Ника, пей чай. Перестань меня бояться, я и обидеться могу.

Ника сделала над собой усилие, чтобы не втянуть голову в плечи, придвинула чашку и опустила глаза, старательно разглядывая трещинку на дне.

— А на самом деле ты… не…

— Как видишь. Иначе ты бы утром не проснулась, а меня бы давно вычислили, у нас методики веками обкатанные.

— Ничего не понимаю, — призналась Ника. — Если ты в самом деле не опасен… Почему ты не хочешь встретиться с ними и все рассказать?!

— Из-за одного знакомого, который мне помог, — Тимур неожиданно тепло улыбнулся, взглянув в окно. — Он слишком неместный, чтобы встречаться с нашими спецслужбами. Космополит. Интеллигент… Эта встреча может закончиться непредсказуемо. Судя по тому, что ты рассказала, у него проблемы, — Тимур больше не улыбался. — И у нас с тобой, и у всей нашей цивилизации. Ника, мне нужно попасть в здание корпорации «Мейнстрим».

— Хорошо.

— Хорошо? — недоверчиво переспросил он.

— Да! Я ничего не поняла, Тимур. Даже кто ты такой. Но я не хочу больше ни от кого бегать.

* * *

В центре моего творения — куб. Он расползается во всех измерениях, вспарывая зеркально острыми гранями кружево построений. Я не могу это видеть. Отворачиваюсь. Плачущий звон рвущихся нитей преследует меня, и я все равно чувствую, как маленькими смерчами закручиваются разорванные причинно-следственные цепочки, прежде чем рассыпаться в прах.

Наверное, это и есть боль…

Оцепенение медленно проходит, унося в небытие мечту о совершенстве.

Я наблюдаю за тем, как угасает зимний день. Как ты назвал моих соплеменников, работающих с чистой энергией, Тимур? Дестроеры? Смешно… но тебе простительно. Никто не пришел сюда воевать со мной. Это всего лишь труд моего коллеги. Более совершенная модель. Смелое решение. Живой кристалл тессеракт, вершина геометрического гения, и в отличие от тебя я в силах оценить красоту чужой игры…

Я прикасаюсь ладонью к остаткам своего творения. В меня в панике рвутся вихри той энергии, что я туда вкладывал. В плач вплетается новый звук. Глухой и прерывистый, он нарастает, стучит в ушах и в груди, он бьется внутри меня как раненый зверь. И я вдруг чувствую, каким гробовым холодом веет от граненого куба. И стучит, стучит сердце. Мое сердце, которого я раньше никогда не слышал в этом теле. Мой личный счетчик времени. Картина стремительно отдаляется, превращаясь в плоский чертеж. Я дисгармоничен для чужой структуры, и она выбрасывает меня в «здесь и сейчас». И пока она меня совсем не выбросила…

В моей руке все еще светится стило. Я перехватываюсь, сжимаю пальцы и, испугавшись собственного глухого рычания, с размаху всаживаю свой любимый рабочий инструмент в самую середину чертежа.

— Этот мир полярен!

Он сожрал меня, но теперь я имею право назвать его своим… Он заразил меня войной. Мне не хочется выздоравливать, пока эта кристаллическая тварь не сдохнет!

— Где ты, сволочь?

Я иду в город. Я падаю с неба в самый центр огромного города. Туда, где в багровых отсветах горящего бизнес-центра встает в ночи лохматая тень моего врага. Тимур умеет в этом мире даже слишком много, он почти феноменален, но его максимум — это охрана.

Жаль, что я больше не чувствую своего сердца. Это второе, после рукопожатия, что останется в памяти надолго. Я бросаю на свое убежище прощальный взгляд. Из покореженного кульмана торчит узкая рукоять кинжала. Человеческая оболочка медленно оседает на пол…

* * *

Дверь кабинета вспучилась и разлетелась в щепки. Тимура оглушило и отбросило ударной волной. Сил у него осталось только на то, чтобы не потерять сознание, глядя в звездное небо, где сцепились и переплелись, кромсая друг друга и поднимаясь все выше, две громадные мглистые тени.

Здоровенную дыру в потолке, откуда все еще падали обломки, пробило то, что вырвалось на свободу из тела Жоржа Блэккермана. В последний момент тварь изменила направление, словно что-то выдернуло ее вверх, пробив три последних этажа. На мгновение Тимур увидел чужое небо, серебряное от звезд, и все угасло.

— Я уж думал, ты не придешь, — прошептал он.

— Тимур, ты цел? Тимур! Надо уходить. Здание горит, скорее! Поднимайся. Ну, вставай же!

— Поздравляю, теперь у тебя тоже есть понятие враг…

— Тим, вставай! — почти крикнула Ника.

Он смотрел на нее невидящими глазами, не помнил, кто она, не слышал, как она плачет и не почувствовал, как она его поцеловала. На полу, на стенах и поломанных офисных столах таяли сверкающие черные кристаллики.

Ника все-таки добилась того, что Тимур поднялся на ноги, опираясь о ее плечо.

— Да не надо меня держать… Сам пойду… — хрипло сказал он и запнулся за труп охранника.

Что-то трещало. Свистел ветер. В дыры на потолке сыпался мусор, валил снег и заглядывало блеклое городское небо. На улице кто-то орал в мегафон, перекрикивая сирены. Механический голос требовал покинуть здание и не пользоваться лифтами. Над головой раздался приближающийся рокот вертолета, дребезжавший в разбитых окнах.

Ника вывела Тимура из разрушенной приемной в пустой темный холл.

В голове у него все еще гудело, он пошатнулся и опустился в кресло, засыпанное пылью и осколками пластика. Сотрясение мозга в этих потусторонних разборках он точно заработал…

— Тим!

— Все в порядке… Подождем здесь, Ника. Это наш спецотдел. Свои.

— Ты уверен? Тимур, очнись. Ты от них в Левске скрывался! От своих.

Остановившись напротив, Ника тщетно пыталась сдержать дрожь и слезы, которые прочертили на запыленных щеках горячие дорожки.

— Больше незачем, — сквозь дурноту он обвел глазами царивший вокруг кавардак. — По-моему, мы неплохо поработали, можно сдаваться… Ника… Давай сходим куда-нибудь после ближайшего полнолуния?

Вопрос застал ее врасплох. На секунду девушка перестала дрожать и испуганно оглядываться в ожидании неведомых «своих».

— А…

— Раньше меня не выпустят.

Она поняла, губы тронула нервная улыбка.

— У тебя есть живой свидетель, который спал с тобой под полной Луной! В прямом смысле слова. Им моих показаний будет недостаточно?

Тимур слабо улыбнулся в ответ уголком рта. Наверное, первый раз он улыбался, представляя себе карантинную клетку.

— Порядок такой, — сказал он.

Объект-18

— Девятый, на связь. Получен приказ о вашем переводе. На «Звездной-8» аварийная ситуация, они запросили звездолет техподдержки, вас выводят из состава экспедиции для оказания помощи. Как поняли?

— Я девятый. Повторите сообщение.

— Девятый, у вас проблемы с передатчиком? Получен приказ о вашем переводе на «Звездную-8».

— Нет проблем. Принято.

— Расчетное время следования до пункта назначения два часа, передаю координаты и схему маршрута. Конвой, внимание. Перестроение по моей команде на счет ноль. Старт звездолету техподдержки через пять минут. Девятый, подтвердите готовность.

— Я девятый. Выполняю расчет оптимальной траектории. Старт на счет «ноль» подтверждаю. Запрашиваю канал руководителя экспедиции.

— Минута на прощание, — сказал главный пилот, словно отговаривая, но канал дал.

Щелчок в коммуникаторе.

— Владимир Викторович! — голос пилота девятки мгновенно утратил бодрость и металлический оттенок, — что происходит? Почему меня сняли?

— «Звездная» запросила корабль техподдержки через систему быстрого реагирования. Их техничка не вернулась на базу. Пилот утратил контроль, истерил перед тем, как связь оборвалась. Ищут звездолет из тех, что поблизости, для проведения поисковой операции. Как будто у меня каждый человек не на счету!

Руководитель экспедиции даже не пытался скрыть недовольство.

Тридцать секунд до конца сеанса связи.

— И что, больше некого… — голос сорвался, Ева прикусила губу. Надо было просто попрощаться. Сказать что-нибудь достойное, пожелать удачи, отпустить шуточку насчет истерики чужих пилотов. Бывалый космический рейнджер наверняка так бы и сделал. Но у Евы это первая экспедиция… Приводной маяк на гипер-прыжок запищал так противно и в то же время жалобно, что у нее внутри как будто что-то оборвалось.

— Ева, мне жаль, правда, жаль.

Оставшиеся двадцать пять секунд, пока Ева еще могла с гордостью называть себя пилотом экспедиции, научрук честно потратил на искреннее сочувствие своей несостоявшейся подчиненной.

— У нас еще один эвакуатор в составе, а у них — нет. Какие твои годы… Слетаешь.

Конечно. На втором звездолете техподдержки пилот Александр Истомин. Десять лет стажа, две межзвездные экспедиции и орден мужества. Эвакуаторщиком его даже задиристые разведчики не называли — понимали, на кого будут молиться, случись что.

— Ясно. Что ж… до свидания, Владимир Викторович. Успехов вам. Режим связи — «Космос». Девятый — главному. К старту на «Звездную-8» готов.

Ее вывели из аудиорежима экспедиции. Переговоры, которые велись по ближней связи, разом оборвались, и Ева все-таки не удержалась — захлюпала носом. Бортовой Искин поинтересовался психоэмоциональным состоянием пилота.

— В ожидании чуда, — буркнула Ева.

— Черный юмор? — уточнил Искин.

— Нет, логика. Текущая реальность — дерьмо!

Ева мечтала о звездолетах космической разведки с детства и, надо отдать ей должное, упорно шла к цели. Закончив Институт Космических исследований, она сдала все тесты на высшие баллы и наивно полагала, что в закрытый клуб участников межзвездных экспедиций можно попасть, вежливо постучав в дверь и предъявив диплом. О связях, деньгах и служебных романах, закрученных с целью продвижения по карьерной лестнице, она задумалась всерьез только начав получать отказ за отказом. Эта проигрышная серия Еву отрезвила. Она засунула в задницу мечту о звездолете-разведчике и романтику дальних перелетов… то есть до поры до времени похоронила все это глубоко в сердце и пошла переучиваться на управление звездолетом техподдержки, который разведчики пренебрежительно называли эвакуатором. Шансы попасть в межзвездную возрасли в разы, но не хватало опыта работы в космосе, который Ева нарабатывала, ползая на транспортнике по солнечной системе.

Два с половиной года она коллекционировала вакансии пилотов, успешно сданные тестовые задания, пройденные медкомиссии и красные штампы «отказано» на анкетах. Пока, наконец, в лице Владимира Викторовича ей не улыбнулась удача. Одного ее конкурента забраковали медики, другой успел получить более выгодное предложение, и Еву допустили до этапа собеседования с главным пилотом, который с сомнением качал головой всякий раз перед тем, как задать вопрос. На третьем вопросе в кабинет неожиданно заглянул руководитель экспедиции. Его внезапное заступничество решило дело.

— Как не нужен? Что значит обойдемся? — сказал он. — Очень нужен второй эвакуатор! Жизненно необходим, — и подмигнул Еве.

В тот момент она была готова за него умереть или заняться с ним любовью прямо на глазах у изумленного главного пилота, но жизнь Евы Владимиру Вкиторовичу оказалась без надобности, а секс у него был с утра с ксенологом Оленькой. Во время общего собрания Оленька бросала на Еву такие взгляды, что та мысленно сочувствовала инопланетным хищникам, которых Оленьке предстояло изучать в перерывах между сексом с руководителем, привлечением внимания руководителя и отваживанием от руководителя конкуренток.

Сегодня Владимир Викторович оказался бессилен. Именно в тот момент, когда экспедиция стартовала, а из глубин сердца Евы всплыл помутневший от времени образ звездолета-разведчика, выяснилось, что космические дали могут и без нее обойтись. А Ева поедет на своем эвакуаторе страховать корабли, роящиеся вокруг какого-то дурацкого артефакта. Гнилая ступенька в карьерной лестнице… Разочарование, отравленное утратой веры в мечту… Далее — нецензурно.

Искин что-то бубнил про допустимый уровень стресса, который является естественной реакцией человека на изменение ситуации. Ева зло размазала слезы по щекам и утерла нос. Звездные разводы гипер-перехода, всегда приводившие ее в состояние легкой эйфории, обернулись безвкусной мазней.

— Я звездолет техподдержки. Бортовой номер 9/4312. Курс на Крабовидную туманность изменен. Следую курсом «Плутон — „Звездная-8“». Время до перехода в конечную точку один час восемнадцать минут, — Ева отправила рапорт, сообразила, что ничего не знает о цели своего путешествия и о своем временном пристанище и добавила:

— Запрос на ретранслятор: характеристика пункта назначения.

«Звездная-8» мобильная исследовательская станция, построенная методом вакуумного монтажа… Интернациональный проект… — Ева листала справки со скоростью Искина, перепрыгивая строчки и абзацы. — Артефакт, впервые обнаруженный на расстоянии 0,35пс от Солнца удаляется от солнечной системы… имеет форму неправильной спирали и хвост, аналогичный кометному… Всплески активности и выбросы вещества сменяются состояниями относительного покоя, в которые возобновляется деятельность по изучению Объекта… Резкие колебания параметров отмечались при попытке провести пилотируемый корабль через мультиспиральное ядро. Программа исследований была приостановлена ЦИА (Центр изучения аномалий) … Принято решение о возобновлении постоянного мониторинга силами сменных экипажей мобильной станции с учетом периодической активности Объекта…

* * *

Пятнадцать лет назад тема Объекта, случайно обнаруженного одной из экспедиций на границе Солнечной системы, обсуждалась бурно. Еве тогда было одиннадцать. Она не пропускала ни одной сводки новостей из космического пространства, знала наизусть имена и послужные списки всех знаменитых капитанов и космических разведчиков, и по ночам, свернувшись под одеялом, представляла себя в их ряду. Об аномалии, разраставшейся на границе солнечной системы она, конечно, слышала. Разглагольствования диванных экспертов и комментаторов, сыпавших жареными фактами, маленькая Ева принимала за откровения чистого разума и, затаив дыхание, вглядывалась в схематичные изображение Объекта, похожего на головастика, собранного из скрученных спиралей. Но эфирные страсти остыли так же быстро как вскипели, и постепенно интерес к Объекту сошел на нет.

— Десять минут до гипер-прыжка, погрешность 72 %. Произведена стандартная коррекция курса для безопасного выхода к пункту назначения, — сообщил Искин.

Ева подскочила в кресле и вывела на боковой дисплей навигационную систему. Будет тут погрешность… Расчетом оптимальной траектории она и не начинала заниматься.

— База «Звездная-8». «Девятый», ты что, мать твою, вытворяешь?! О дистанции выхода из гипера не слышал? У нас спутник наблюдения снесло от возмущений.

— Я девятый. Координаты точки выхода рассчитаны в пределах минимальной допустимой дистанции. Наблюдаю спутник. Схода с траектории не обнаружено. Рада приветствовать, готова к работе.

— Тьфу! Баба за рулем — обезьяна с гранатой, — зло сказал сипловатый мужской голос.

— Я девятый. Осуществлен маневр торможения. Угрозы станции нет. Жду вводную.

Ева прикусила губу и покачала головой. Погрешность она едва успела скомпенсировать, но из гипер-прыжка вышла чисто.

Вот куда они пропадали? Все те мальчишки с летного факультета НИИ Космических исследований, которые вместе с ней тряслись перед экзаменом, помогали, если что-то не получалось, с благодарностью принимали помощь, если что-то не получалось у них, отмечали вместе первые победы, влюблялись в нее, в конце концов! Неужели всем им так же как обладателю хрипловатого голоса со «Звездной» суждено заразиться женоненавистничеством? А она-то наивно полагала, что предупреждение инструктора летной подготовки: «Ты не представляешь, что тебя ждет, девочка» относилось к перегрузкам и бытовым проблемам!

— Я «Звездная-8». Передаю карту региона, уточненную схему Объекта, разбивку по спутникам, схему расположения рабочих стыковочных узлов Станции.

Теперь с ней говорили механическим голосом.

— Принято.

— Квадрат, в котором находился аварийный звездолет, в момент потери связи, обозначен желтым. Согласно последней полученной телеметрии, пилот жив, но недееспособен. Требуется буксировка из зоны активности Объекта. Квадраты, обозначенные красным, обходить! Сквозь витки не ломись — там гравитационные аномалии, ищи бреши.

На какие-то сотые доли градуса голос «Звездной-8» потеплел, когда его обладатель произносил предупреждение. А может быть, Еве это показалось.

— Разрешите приступить к выполнению задания?

— Разрешаю.

Ева развернулась, мельком взглянула на железный бок станции, ощетинившийся антеннами, и пошла прямо на Объект. Искин «Девятки» подключился на частоту «Звездной-8». В эфире бессильно матерились разлетевшиеся разведчики — все слишком далеко. По самым оптимистичным подсчетам первый из них пробьется к зоне бедствия через несколько часов. Отбуксировать тяжелый звездолет он все равно не сможет. Будет стыковаться, терять время на беготню по шлюзам, эвакуацию пилота, все это время оба звездолета будут неуправляемо висеть, уповая на милость бортовых систем…

Ева понимала чужую досаду и злость, но эфир ей нужен был чистым.

— Общий канал в текстовый режим, отфильтровать по актуальности, — сказал она. — Приоритет связь с базой «Звездная-8» — оставь на аудио.