Помоги проекту - поделись книгой:
— Определенно, — согласился доктор, положив начинающую оттаивать руку на хирургический стол.
— Значит можно с полной уверенностью заявить, — продолжала допытываться девушка, — что Ивана уже нет больше в живых?
— Без сомнения, — констатировал американский специалист медицины, — даже имея это единственное ранение на всем своем теле, у него вряд ли получилось бы остановить кровь, вытекающую из поврежденной артерии. Да и время, проведенное на морозе, а он отсутствует почти сутки, вряд ли благоприятно скажется на его жизнеспособности.
— Слышишь, Джонни, — обратилась Бероева к спец-агенту, не забыв состроить тому прекрасные глазки, — Картонкина можно исключить из списка живых, а заодно и подозреваемых. Таким образом, мы опять вернулись в самое начало пути и ни на шаг не сдвинулись с места.
— Что же нам делать? — поинтересовался специальный агент ФБР-а, скрещивая на груди свои руки.
— Искать, пытаясь найти разгадку творящимся здесь злодействам и, по возможности, шевелить своими мозгами, — твердо заявила отважная девушка и, уже обращаясь к Джордану, взглянув на полностью оттаявшую конечность, произнесла, — уберите ее в морозильник, «Док», а то она уже начинает попахивать. В нас же, я думаю, здесь больше нет надобности, поэтому мы оставляем Вас вместе со всеми трупами.
Произнеся эти слова, она направилась к выходу, увлекая за собой Джонни. Как только они оказались в коридоре, коллега из штатов не преминул снова попробовать наладить с девушкой более близкие, чем просто рабочие, отношения.
— Ксюша, — произнес он загадочным голосом, — а у тебя есть кавалер? То, что ты не замужем — это можно сказать с полной уверенностью, ведь у тебя совершенно нет никакого кольца.
— Интересно, Джонни, — усмехнулась девушка, ожидавшая нечто подобного, видя, как О’Нил жадно «пожирает ее глазами», — а у вас в Америке все такие прямые? Вы не ухаживаете за девушками, а сразу тащите их в постель?
— А, что здесь такого? — без тени смущения, произнес ухажер, — Если встречаются два человека с абсолютно схожими интересами, равные по социальному статусу, не лишенные привлекательности, почему бы им не узнать друга поближе? А, вдруг, из этого получится чего-нибудь более возвышенное и интересное?
— Например? — удивилась молодая красавица наглости и настойчивости «своего» кавалера.
— Создание крепкой семьи, — с непроницаемым лицом отвечал ФБР-овец, словно бы это являлось основной нормой жизни. — Что же тут необычного? В Америке многие люди, занятые на службе, заключают браки подобным образом.
— Но не в России, — оборвала прелестница эту тираду, для приличия гневно «стрельнув» прекрасными глазками. — У нас сначала сердце должно почувствовать, что человек тебе близок. Только после этого мы переходим к каким-то там отношениям. А, для занятия проституцией существуют определенные слои населения с явно заниженным чувством социальной ответственности. Я понимаю, что на станции с ними проблема, но, поверь, лично у меня нет совершенно никакого желания вдруг сделаться им подобной.
— Очень жаль, что ты поняла все превратно, — впервые, за все время этой откровенной беседы, смутился О’Нил. — Ты действительно мне очень понравилась, и я просто голову теряю, когда нахожусь рядом с тобой.
Эти слова американца не лишены были истины. Он, расценивая Бероеву, как предмет своих вожделений, и уверившись, что она от него без ума, сам, до такой степени запал на эту красавицу, что непременно хотел с ней обхождения более близкого, чем простое сотрудничество. Однако, та быстро осадила этого слишком рьяного кавалера и вернула его «на место». «А, ты не так уж проста», — рассуждал специальный агент ФБР-а, когда они расходились по своим комнатушкам, чтобы немного отдохнуть перед близившимся обедом.
Весь остаток дня прошел в размышлениях и разработке дальнейшей стратегии, на тот случай, если придет отрицательный ответ на проведение общей эвакуации. Оксана убедила себя в том, что в этом случае она непременно должна побывать в том месте, где ученые производят свои исследования. В этой мысли ее укрепил еще один произошедший на станции случай.
В половине седьмого вечера явилась научная часть личного состава «Зимовки», но прибыли они только втроем. Оксана, как раз, бесцельно слонялась по коридорам, пытаясь мысленно разрешить созданную кем-то загадку, когда с улицы ввалились всего-лишь трое ученных.
— А, где ваш четвертый? — сразу же попыталась разузнать российская сыщица, — На улице что ли замерз?
Научные сотрудники предпочли отмолчаться, отводя глаза в стороны и не желая встречаться с зорким взглядом опытной сотрудницы МУРа.
— Так. Я не поняла? — спросила Бероева, придавая своему распрекрасному личику гневное выражение, — Это что еще за игры — в молчанку? Я так понимаю, у нас еще один пропавший генетик? Я вижу «Зверюге» сильно нравится наша российская «человечина», которую он стал предпочитать американской.
Она безошибочно определила, что в наличии все, кроме Григоровича. «Сначала Попов, затем этот. Еще трое из гражданской обслуги. Если так пойдет дальше, я тут скоро останусь с одним только Джонни», — словно молния, пронеслась в ее голове неприятная мысль, и невольно сжалось «похолодевшее» сердце. Вслух же, оставляя для остальных свои эмоции непостижимыми, Оксана произнесла:
— Значит так: идите немедленно раздеваться, а потом общенаучный сбор в зале для совещаний. Респект?
— Да, — нехотя, хором, все ученые подтвердили свою готовность исполнить указание московской оперативницы.
Девушка между тем крикнула Джонни, и они вдвоем ждали, когда соберутся остальные участники этого немногочисленного собрания. Через пятнадцать минут явился и весь научный состав. Лишь только они расселись, председательствующая, коей сама себя утвердила Бероева, сразу же с интересом спросила:
— Ну-с, уважаемая профессура, и где же отстал наш доцент Григорович? Не выдержал вашей давки и «спекся»? Или же произошло нечто другое? Меня очень интересует, что случилось на этот раз? Хочу вас сразу заверить, что тут нет никакой Государственной тайны, а значит вы обязаны отвечать. Предупреждаю. Я наделена особыми полномочиями и могу арестовать здесь любого и посадить под замок. Это понятно?
В знак согласия, все молча стали кивать головой. Оксана, между тем, убедившись, что все всё прекрасно себе уяснили, проговорила:
— Начнем с Вас, мистер Рамирес. Что Вы можете пояснить по факту исчезновения Вашего прямого коллеги?
— Все было, как обычно, — начал ученный муж, вздохнув так тяжело, словно делал это в последний раз, — мы работали, выполняя каждый свои обязанности. При этом сразу же поясню, что мы не всегда находимся вместе, периодически возникает потребность нам разделяться. Так было и на этот непредвиденный раз. За час, до окончания сегодняшней смены, Владимиру понадобилось, скажем так, отойти. Он ушел и больше не возвращался.
— То есть? — очень удивилась сотрудница уголовного розыска, — И вы не стали его искать? Вам ведь, наверное, приходится отходить в одно и тоже общее место, или каждый предпочитает свое?
— Конечно же мы искали его, — настаивал Джеймс, сделав недовольной гримасу, — мы осмотрели все, что только смогли осмотреть, но его присутствие обнаружено не было. Как Вам, наверно, известно, мы находимся в ледяной толще самой северной точки планеты. В такую погоду вход туда периодически заметает снегом. Вот именно расчищать его и отправился Григорович, чтобы обеспечить нам свободный проход, а заодно уменьшить количество снежного покрова, который необходимо будет откинуть завтра. Ведь работа — есть работа, и от нее нас никто освободить не сумеет.
— Значит вы и завтра собираетесь туда отправляться? — изумилась Оксана, недоверчиво сощурив свои прекрасные глазки и тут же обратилась к своему американскому «другу», — А, ты, чего молчишь, Джонни? Объясни этим господам, что на них открыта охота, и кто-то из них обязательно будет следующим.
— У меня нет таких полномочий, — совершенно серьезно промолвил О’Нил, даже не изменившись в лице, — я не могу лезть в исследования научных работников. Думаю, у тебя, Ксюша, должны быть аналогичные поручения.
— Я не знаю, как у вас там в Америке, но у меня существует только единственная инструкция, — самозабвенно воскликнула российская сыщица, — это закон «О полиции» нашей страны, где четко прописано, что я, паче-чаянья, своим долгом обязана защищать жизнь и здоровье граждан, а все остальные инсинуации оставлять на потом. Поэтому, я запрещаю дальнейшее проведенье исследований, которые становятся очень опасными. Если же, кому-то что-то не нравится, (намекая на скрытных ученных), то пусть берут меня вместе с собой, чтобы я могла обеспечить охрану. Да и вообще, я жду подтверждения из нашего «Центра» на разрешенье эвакуации. Так-что я возьму на себя смелость предположить, что пришла пора всем сворачиваться, ведь, как только позволит погода, за нами пришлют самолет. Надеюсь, с этим все стало ясно? — и не получив ответа, продолжила, — Тогда вернемся к исчезновению доцента-генетика. Мы остановились на том, как он пошел расчищать вход. Что дальше? Продолжайте, мистер Рамирес.
— Дальше все просто, — воспользовался профессор возможностью продолжить прерванное повествование, — мы, выходя из ниши, сразу же обнаружили, что наш коллега отсутствует.
— Но что-нибудь, скорее всего, осталось? Следы борьбы? Кровь? Был ли расчищен снег? — «засыпала» оперативница Джеймса вопросами.
— Нет, все было чисто, — отвечал научный сотрудник, — если и были какие следы, то их, вероятно, запорошило обильным снегом, которого было навалено столько, что мы еле отгребли себе дорогу на выход.
— А, с утра? — прервала его Оксана, словно бы стараясь «сверлящим» взглядом заглянуть в душу этого человека.
— Что с утра? — не понял ученый, выразив на лице удивление.
— Вход был завален также? Или меньше? А, может больше?
— Картина была аналогичной, — чуть стушевавшись, что не ускользнуло от глаз умудренной опытом сыщицы, проговорил научный сотрудник.
Кроме этого не осталось не замеченным ошеломление, «волной» пробежавшее по лицу профессора геологии Веремчука. «Что-то этот американский „хлыщ“ не договаривает. Надо обязательно отдельно „попытать“ последнего россиянина», — размышляла Бероева, анализируя увиденную ею мимику.
— Что ж, тогда мне все ясно, что ничего снова не ясно, — сотрудница МУРа решила заканчивать это бесполезное совещание, — все могут идти отдыхать.
Она даже не стала удерживать Джонни, чтобы спросить его мнение, во время последнего его монолога четко определив занимаемую им основную позицию. Для себя же оперативница определенно решила, что необходимо без свидетелей пообщаться с геологом.
Глава VIII
Орудие преступления
«Как здорово получается, что они все разместились по разным кубрикам. Можно будет поговорить без свидетелей», — раздумывала Оксана, направляясь в комнату профессора. Она располагалась между двумя опустевшими помещениями, где раньше проживали Попов и Григорович. Остановившись перед его дверью, она замерла, уловив легкое движение в конце коридора. «За мной уже начали следить», — сделала она неоднозначный напрашивающийся сам-собой вывод.
Покрутив головой из стороны в сторону, оперативница бесцеремонно толкнула преграду, отделяющую ее от ученого. Однако не все было так просто, как ей бы хотелось. Она была заперта изнутри.
— Кто там? — раздался голос Веремчука, слегка дрожащий от волнения.
— Капитан Бероева, — четко отчеканила Ксюша, — Константин Георгиевич откройте, пожалуйста, мне нужно задать Вам несколько вопросов.
Два раза щелкнул отпирающийся замок, и девушка оказалась внутри помещения. Хозяин «каморки» сел на кровати, указав гостье место напротив себя. Усевшись на предложенный табурет, она, сразу же, перешла к делу:
— Я так понимаю, у Вас есть кое-какие уточнения к рассказу Вашего американского коллеги. Наверное, он рассказал не все?
— Вы знаете, милая девушка, — не скрывая волнения, произнес профессор, — много странного творится на этой станции.
— Я заметила, — скривив левый край своих красивых губ, заметила российская сыщица, — давайте конкретней.
— Куда уж конкретней, — не в силах сдержать дрожь в своих руках, продолжал геолог. — После того, как был обнаружен второй труп, я заметил, что мои российские коллеги как-то стали от меня отдаляться и, напротив, сильно сблизились с американцами. Сначала это меня мало беспокоило, но сейчас, когда, сначала, был убит Попов, затем пропал Григорович, а потом Рамирес зачем-то сказал неправду, я начал подозревать, что мы втянуты в какую-то жуткую нелепую интригу.
— Возможно, — подтвердила Бероева, глядя прямо в глаза собеседнику, и постаралась уточнить то, зачем именно сюда прибыла, — Вы сказали: «неправду», что это значит?
— Делом в том, что, действительно, — ответил Веремчук, покрываясь холодным потом, — с утра проход в нишу, где мы работаем, был почти полностью завален снегом, и его пришлось долго откидывать. Сегодня пурга несколько поутихла и можно было не беспокоиться, что выход, сильно уж, занесет. Потому, в этом отношении, мы работали совершенно спокойно. За час до окончания трудового дня, Григорович вызвался идти освобождать нам выходное отверстие, но к расчистке так и не приступал.
— То есть? — не поняла сотрудница уголовного розыска.
— Снега, в противовес словам Рамиреса, нанесло немного, — капли на лице ученного становились все крупнее, — и чтобы его убрать потребовалось бы не более получаса. Григорович же, как я уже говорил, его совершенно не трогал, а направился прямо к выходу. Там его следы обрывались, но зато имелись, пусть и запорошенные, но вполне различимые, отпечатки гусениц небольшого снегохода. Мои американские коллеги не придали этому никакого значения, как будто им было известно все, что там приключилось.
— Интересно, — «оборвала» Бероева речь рассказчика, лицо которого, к этому времени, уже обтекало холодным потом. Заметив эту особенность, девушка, проявляя участие, невольно спросила, — Константин Георгиевич, Вам плохо? Может сходить за доктором?
Тот ничего не ответил, а только сильно закашлял, хватая ртом воздух, обхватив обеими руками свое горло. Было очевидно, что он умирает. «Только не сейчас», — в сердцах подумала Оксана, подхватив заваливающегося с кровати на пол ученого. «Он ведь готов был мне все рассказать», — мысленно причитала оперативница.
Веремчук же, начиная хрипеть, замахал рукой, приглашая девушку сблизиться лицами. Сквозь душившую его хрипоту, он смог произнести только одно слово: «Тарелка», и тут же «испустил дух». Сотрудница МУРа закрыла покойнику глаза и пошла прочь из комнаты, чтобы разыскать Джордана. Какого же было ее удивление, когда выйдя в коридор, она столкнулась с Майклом, который сам активно искал ее, находясь, при этом, в состоянии крайнего возбуждения. Но не он один желал обнаружить оперативницу. Вместе с ним по базе рыскал Уоркен. Он держал в руках небольшую бумажку. Увидев ее, оба воскликнули:
— Ксюша, нам нужно с Вами поговорить!
— Лично с Вами мне тоже, «Док», — энергично ответила девушка.
Прекрасно понимая, что их дело для «лишних ушей» не предназначено, было предложено сначала высказаться радисту. Тот, сразу же, воспользовался этой возможностью и, передавая радиограмму, проговорил:
— Пришел ответ из России.
Поблагодарив его за исполнительность, сыщица пробежала глазами текст, где четко значилось:
Отпустив радиста, Оксана пригласила Джордана в комнату, где находился мертвый геолог. Она прекрасно понимала, что он хочет ей сказать что-то значимое, но считала, что сначала необходимо осмотреть труп.
— Посмотрите «Док», — потребовала сотрудница уголовного розыска, лишь только они оказались внутри, — Как Вы думаете, от чего он скончался?
Хоть врач и «сгорал от нетерпения», собираясь выложить свою тайну, но исполнение своих врачебных обязанностей взяло верх, и он принялся осматривать мертвое тело. Изучив кожный покров лица, он нажал пальцами на челюсти, разжимая зубы покойника. Свои действия он сопровождал комментариями:
— Кожа влажная. Перед смертью покойный сильно потел, что дает основание предположить, что произошли сбои в работе сердца. Ротовая полость заполнена пеной. Присутствует характерный запах горького миндаля. Могу предположить, что мы имеем дело с цианистым калия. Он убивает благодаря тому, что при попадании в кровь, связывается с железом в ее клетках, лишая их способности переносить кислород. Смерть наступает в течении несколько минут.
— Так и было, — согласилась Бероева, беря с тумбочки стакан, наполовину наполненный прозрачной жидкостью, стоящий рядом с полулитровой пластиковой бутылкой минеральной воды, — мы проговорили с ним не более семи минут, и, с каждой секундой, ему становилось все хуже.
— Стой! — вдруг, воскликнул Джордан, перехватывая стеклянный сосуд с минералкой.
Он на достаточно большом удалении поводил им перед своим носом, потом взял бутылку и проделал с ней ту же самую операцию. Затем сделал четкое заключение:
— Очевидно, он глотнул из этого-вот стакана, что и явилось для него роковым. Я удивляюсь, что после этого, он еще какое-то время жил и даже мог говорить. Наверное, концентрация яда была небольшой, либо же это был не чистый цианид, а какая-то его производная.
— Жалко, конечно, профессора, но хоть здесь все понятно и обошлось без мистического «Зверюги», — не без сожаления, что не смогла спасти очередного члена команды, но с чувством удовлетворения, от приближения к страшной разгадке, заметила мудрая сыщица.
Когда причина смерти была, в принципе, установлена и, совершенно, совпала с мнением прекрасной Оксаны, она наконец поинтересовалась, зачем ее искал доктор:
— Вы мне что-то хотели сказать, «Док»?
— Да-да, конечно, — оживился медицинский работник, закончив со своими непосредственными обязанностями, — я тут кое-что нашел, но как рассказать об этом, даже не знаю — это лучше увидеть. Дело, не терпящее отлагательств. Оно, как раз, связано с нашим таинственным незнакомцем, так что пока труп профессора можно оставить здесь. Думаю, с ним ничего не случится. Как закончим, я его обязательно уберу.
Они вышли из кубрика геолога, и доктор толкнул дверь соседней «каморки». Она оказалась не заперта и открыла доступ в комнату растерзанного Попова. Джордан сразу же стал рассказывать, что именно явилось причиной столь пристального внимания.
— Суть дела такова, — начал он, остановившись посреди помещения, — около часа назад, я проходил по коридору и, неожиданно, мой интерес привлекло то, что дверь сюда не заперта и чуть-чуть приоткрыта. Это довольно странно, ведь, как правило, все нежилые отсеки всегда находятся в запертом положении, тем более, что профессура старается хранить свои тайны довольно ревностно.
— Конечно же, это обстоятельство Вас заинтриговало, — предположила Бероева, произведя внимательный осмотр и заметив торчащую из-под кровати металлическую трубу. Она уже не сомневалась, на что Майкл ей укажет.
— Совершенно верно, — подтвердил великовозрастный врач, — и когда я оказался внутри, то мне сразу же бросился на глаза конец стального предмета, выглядывающий из-под койки Попова. Ты видишь его, милая Ксюша?
— Разумеется, — кивнула головой российская сыщица.
— Тогда можешь достать, — настоятельно произнес Джордан.
Оперативница нагнулась и, потянув за металлическую основу, извлекла наружу предмет, внешне похожий на большие ножницы с длинными ручками, применяемые в основном для перекусывания толстой стальной арматуры. Единственным отличием было то, что вместо режущих частей, здесь были установлены две вытянутые продолговатые рамки, расположенные друг напротив друга, от которых, соответственно, вверх и вниз отходили острые клинья, напоминающие зубы. В общем, эта конструкция была схожей с волчьими челюстями. Вся ее рабочая часть была запачкана жидкостью бурого цвета, имеющей явное сходство с засохшей кровью.
— Это еще не все, — проговорил медицинский работник, извлекая из дальнего конца под-кроватного пространства два стальных снегоступа, напоминающих голую человеческую ступню, но только очень больших размеров.
При внимательном рассмотрении сделалось очевидным, что на концах «пальцев» имелись загнутые, в виде когтей, штыри. К обуви они крепились с помощью специальных кожаных ремешков. Пока Бероева примеряла их на свои теплые сапоги, Джордан достал из-под кровати нечто, похожее на подобие огромной звериной лапы, с мощными железными крюками на окончаниях. Это устройство больше походило на человеческую ладонь с загнутыми вовнутрь большими когтями. Она удерживалась в руках, с помощью приваренной к ней трубы, имеющей в длину около сорока сантиметров. Майкл сделал маховое движение, показывая, как с ее помощью можно оставлять следы звериного нападения. Оксана, в то же самое время, экспериментировала со «звериными челюстями». Смыкаясь между собой, они создавали, тот самый, лязгающий звук, который она слышала, когда они с О’Нилом осуществляли свой первый выход из основного комплекса станции.
— Все правильно, — констатировал доктор, наблюдая за действиями российской оперативницы, — именно так и разгрызались тела уже мертвых жертв. Для начала их убивали острым ножиком, а потом имитировали нападение огромного зверя, вычищая из туловища любые намеки на то, что сначала было произведено воздействие человеком. Останки скорее всего складывали в какой-нибудь целлофан, создавая иллюзию, что они были съедены. Кожу на спине раздирали с помощью этой «лапы», кстати, ей же извлекался и головной мозг. Она имеет форму лопатки, а мозговое вещество, как известно, представляет собой целостную структуру, что позволяет, с ее применением, основательно вычистить черепную коробку. Все эти столь ужасные телесные повреждения, по моему мнению, наносились с одной целью — запугать оставшихся в живых членов «Зимовки».
— Полностью разделяю Ваше мнение, «Док», — согласилась Оксана, откладывая в сторону опасный предмет.
Последнее, что Майкл извлек из-под кровати, был удлиненный брезентовый чехол, в котором что-то болталось. Медик немного потряс его, и на пол упал нож, напоминающий финку — с узким длинным острозаточенным лезвием.
— Ну, вот и шарада наша сложилась. Все орудия страшных убийств теперь в сборе, — сделала Бероева вывод, напрашивающийся сам-собой, — и ничего здесь мистического, либо схожего с животным миром не существует. Все это дело рук человеческих.
Пока она делала свои умозаключения, Джордан принялся складывать находки в тряпичный кожух. Как и следовало ожидать, там удобно разместилось все найденное оружие.
— В таком состоянии, не привлекая внимания, вынести его наружу становится делом совершенно обычным, — высказал Майкл мысль, которая и так была очевидна, — тем более, что уличный «предбанник» находится в пяти метрах от двери Попова.
— Да, «Док», я с Вами абсолютно согласна, — подтвердила схожесть их мнений Оксана, — но сейчас надо подумать, где все это «хозяйство» можно пока «схоронить»? Я предлагаю у Вас в морозильнике. Все равно туда труп геолога нужно нести, заодно и эти «железки», под шумок, перетащим, не вызывая ничьих подозрений. Мне кажется пока рано открываться, что нам все известно. Вы, как считаете, Майкл?
— Я мало разбираюсь в оперативной работе, — произнес врач, на секунду задумавшись, — и готов подчиняться любому твоему распоряжению, Ксюша. В свою очередь, мне бы хотелось спросить: а не думаешь ли ты, что это именно я могу быть причастен ко всем этим страшным убийствам, и что сейчас я, выдавая орудия своих преступлений, преследую некий таинственный замысел?
— Говоря Вашими словами «Док»: «такой возможности я не исключаю», — не стала хитрить с ответом Бероева, — все это очень даже возможно. В одном-лишь я определенно уверена точно, что время всё расставит по нужным местам и покажет: кто здесь друг, а кто враг. Пока же мы собираем голые факты, а умозаключения будем делать потом. А теперь, давайте побыстрее здесь все уберем и отправимся ужинать. Нам нужно основательно подкрепиться. У меня созрел план, и осуществим мы его, непременно, сегодня же «ночью». Вы отправляйтесь сразу за трупным мешком, а я буду ждать Вас в комнате покойного Веремчука.
«Как знать? Не было бы слишком поздно»? — проворчал медицинский работник, направляясь выполнять отданное ему поручение. Когда он вернулся, они загрузили в черный пакет мертвое тело ученого и, в него же, спрятали орудия преступлений. Вдвоем они перенесли, все это, в холодное помещение медкабинета.
Глава IX
На Северный полюс
Ужинать на «Зимовке» было принято в двадцать часов. Перетаскивая покойника и «зловещие» инструменты, доктор и оперативница чуть опоздали и прибыли в столовую, когда все уже поднимались со своих мест и начинали покидать помещение.
— Вы где же так долго? — поинтересовался О’Нил, заканчивающий с приемом пищи и допивающий чай, — Я уже начинал беспокоиться: не случилось ли с вами чего?
Поделиться книгой: