Ступая за Край

— Что случилось, муж мой? — синие глаза смотрели заинтересованно.

— Ты снова вставала на коня, — он посмотрел внимательно на жену свою, — и ты его не остановила…

— Меланмир, муж мой…

— Муж. И Король. И я запретил тебе поступать подобным образом, я запрещаю тебе рисковать здоровьем своим… Чрево твоё не понесёт здорового Наследника, если ты упадёшь с такой высоты. Достаточно того, что ты быстра, нет в королевстве всадника быстрее тебя, и нет в королевстве жеребца сильнее, чем твой. Этого довольно.

— Да, мой Король, — глаза сверкнули фиолетовым, губы сжались в линию и, наконец, произнесли: — Меланмир, я молода, но не глупа настолько, чтобы не понимать, что чрево моё не может понести Наследника твоего.

— В будущем, — он вернул ей спокойный взгляд.

Когда-то Меланмир казался ей взрослым, потом даже старым, как её старший брат Аралан, но сейчас она видела перед собой мужчину, который был ненамного старше самой Эвиси. Сеилна говорила, что такая разница — самая лучшая для жены, муж становится умелым и терпеливым, и тогда жене его достаётся больше ласки, чем с юношей.

— В каком будущем? Когда я стану дряхлой старухой?

— Эвиси, ты ещё не скоро станешь дряхлой старухой, не выдумывай.

— Мне уже девятая зима, муж мой. Уже целую зиму меня учат ублажать твоё тело. — Эвиси красноречиво посмотрела на Меланмира, отчего, казалось, выдержка покинула его лицо, на мгновение, но Королева это заметила. — Да-да, мне рассказывают, что следует делать, чего не следует… По-моему, я самая обученная жена Теренсии, муж мой.

— Это прекрасно, — он улыбнулся.

— Только без мужа! Мы так и не завершили наш брак! И я хочу знать — что служит тому причиной?

— Всему своё время, Эвиси.

— Время?! Я умру в теле невинной девы, будучи старухой!

— Ты ещё молода, Эвиси, и нет причин торопиться с завершением нашего брака.

— А это, — она провела рукой по платью, — не причина?

— Таков обычай. В тебе говорит интерес, жажда нового, так же ты требовала от меня подарить тебе жеребца или изготовить метательные топоры под твою руку, дорогая моя Эвиси. Но тело твоё и дух противятся мыслям о завершении брака. Я знаю, чему тебя учат, я знаю многое, жена моя, и поэтому наш брак не завершён. Но это случится, поверь мне. Нет мужчины, способного отказаться от красоты, что видят сейчас мои глаза…

К лицу Эвиси прилила краска, на мгновение, потом отступила, как и она сама. Она ходила по палатам своим, волосы её, убранные в косы и украшенные нитями с каменьями, переливались в свете свечей.

— Правду ли ты говоришь, муж мой?

— Да.

— Не лукавь перед лицом жены своей, Меланмир, причина незавершения нашего брака вовсе не «не готовность духа моего и тела», а твоя любовница! — На этих словах она, не оборачиваясь, мгновенно метнула нож в сторону мужа, точно зная, что попадёт над головой его. Там уже было несколько отметин — результаты бесед с Меланмиром.

— Непозволительно жене мужа своего произносить слова, подобные этим.

— Любовница, — произнесла Эвиси, — возлюбленная, приближённая к телу, наложница, рабыня, девка для услады, как угодно назови Меидин, она та, с кем ты завершаешь наш брак!

— Нет, дело не в Меидин, жена моя, но не заставляй меня испытывать ярость, не следует жене мужа своего произносить подобные слова, и никогда не подвергай жизнь свою опасности. Наш брак будет завершён, когда придёт время, твоё время.

И покинул покои своей молодой жены под фиолетовый взгляд.

— Куда ты собираешься? — Эвиси смотрела, как Сеилна туго перетянула простое платье и украсила голову подаренными ей королевой гребнями. Тонкой работы, и только знающий человек мог с уверенностью сказать, что каменья, переливающиеся в свете свечей — россыпь алмазов.

«Это будет твоё приданное, Сеилна», — сказала Эвиси, зная, что её служанка была сиротой, и никто не дал бы за неё даже половины монеты.

— Сегодня и ещё семь ночей праздник.

— Ах, да, — Эвиси вспомнила, что в середине тёплого сезона, когда хлеба ещё не созрели, был праздник, посвящённый Богам Солнца и Плодородия, вот только праздновали его под сенью ночи, и только молодые девушки и юноши, ещё не нашедшие себе супруга.

В эти дни, вернее — ночи, они могли, не боясь осуждения, знакомиться, и даже если в результате такого знакомства рождался ребёнок — он считался благословлённым.

В любом другом случае девушку бы ждал позор, ведь она должна взойти на брачное ложе невинной, но к девушкам, оступившимся в праздник, посвящённый Богам Солнца и Плодородия, молва народа и суд были милостивы.

— Сеилна, — Эвиси с интересом глянула на служанку, — а если чрево девушки не понесёт в эту ночь, но она познает мужа, как же ей потом выходить замуж?

— Поэтому девушки редко расстаются с невинностью своей в поле в эти ночи… но это не мешает нам познать юношей, а иногда и не одного…

— Как?

Сеилна прошептала на ухо, потом ещё и ещё.

— Этому должны были обучать тебя, Королева.

— Обучали, но…

— Может, и прав муж твой, отказывая тебе в завершении брака, Эвиси, я младше тебя на зиму, но знаю уже больше.

— Муж всегда прав, — Эвиси посмотрела на нож в стене и отметки на ней. — Так учат меня. Хотела бы я хоть раз посмотреть на этот праздник, расскажи, что вы там ещё делаете?

— Мы поём и танцуем, а вдали, к востоку, зажигают костры, они так полыхают, словно ожившие духи, и освещаю и небо, и землю, и лица…

— Ваши песни весёлые?

— Очень. И танцы тоже. А к восходу солнца, когда костры прогорают, мы приносим жертвы в храме… в этот раз, я очень надеюсь, что мой букет будет большим, и я выйду замуж, — Сеилна улыбнулась, — он очень красивый, и смотрел на меня три ночи…

— Жаль, что мне нельзя посмотреть…

— Вы Королева, к тому же замужем…

— А если никто не узнает, что я была на этом празднике, если я надену твоё платье, как простая девушка?

— Всё равно могут узнать, всегда видно, что девушка знатного рода, вас воспитывали, как Царевну, а теперь вы жена Короля нашего Меланмира. Вас узнают, — добавила уверено. — К тому же, это может быть опасно… вдруг что-нибудь случится? Иногда, — она прошептала, — некоторые юноши пьют вино, и разум покидает их головы, они становятся одержимы злыми духами и могут… взять силой тело невинной девушки. Я о таком только слышала, сама я никогда не видела мужчин, которые пьют вино, но вдруг…

— А знаешь, я переоденусь в костюм юноши. Ведь ни один юноша не захочет взять силой тело другого юноши. Мне не нужно выбирать себе мужа, я просто хочу посмотреть на праздник, понимаешь? Увидеть эти костры, танцы, услышать песни, посмотреть на ваши букеты… Никто и внимания не обратит на меня в костюме юноши. Я буду похожа на мальчика, который убежал из дома, на простолюдина, который затесался в компанию старших друзей своих, а утром мы с тобой вернёмся в покои, и никто не узнает.

— Если это станет известно, меня накажут.

— Не станет, Сеилна. Неужели ты думаешь, что кому-то придёт в голову проверять, в своих ли покоях Королева? Или муж мой захочет именно этой ночью завершить наш брак?

— Эммм… — девушка сомневалась, но потом быстро выбежала из покоев и вернулась через непродолжительное время. — Вот, я своровала одежду у прачки и башмаки, тут всё чистое… Непозволительно…

— Сеилна, женщине непозволительно надевать мужское платье, так какое имеет значение — чистое оно или грязное?

— Не очень-то много вы общаетесь с простолюдинами, Королева. Уж поверьте, лучше, если будет чистое.

Волосы закололи тугими гребнями и спрятали под странного вида шапку.

— Как я выгляжу? — веселилась Эвиси.

— Как самый настоящий невзрачный юноша, на которого не обратит внимания даже бесприданница.

— И ты бы не пошла за меня замуж, Сеилна.

— Нет, парень, такая красивая девушка, как я — не для тебя.

И они проскочили мимо охраны.

Молоденькая служанка Королевы и её спутник-мальчишка не вызвали подозрений в такую ночь.

Эвиси изо всех сил старалась держаться в стороне, но ноги её хотели танцевать с девушками, она хотела плести венки и петь песни. Она пряталась за группу парней, которые не замечали щуплого паренька рядом, всё их внимание было сосредоточено на полупрозрачных, в свете отблесков костров, платьях девушек.

На какое-то время Эвиси потеряла из виду Сеилну, но к тому времени, как забрезжил рассвет, и девушки потянулись в храм со своими венками, она нашла её. Румяную, с блеском в глазах. Встав поодаль от процессии, как это делают юноши, она смотрела и не могла перестать восхищаться красотой и радостью, что дарила эта ночь.

Сеилна махнула рукой показывая направление Эвиси, и она уже пошла, как услышала топот коней и увидела, как перепуганные девушки ринулись врассыпную. Впрочем, трёх из них подхватили всадники и, перекинув через седло, увозили не в сторону дворца или города, а в сторону гор, которые виднелись вдали и были покрыты вечными снегами.

По сверкнувшим гребням Эвиси поняла, что одна из девушек — Сеилна. Эвиси не слишком долго думала, её рука сама метнула сюрикен во всадника, она не хотела убить, но ранить — да. И ранила. Мужчина схватился за бедро и выпустил из рук Сеилну, глядя прямо на группу парней, в растерянности смотрящих на происходящее… Всадники были вооружены, их мечи были из хорошей стали, и у каждого он был не один… доспехи лёгкие, сохраняющие воинам подвижность и обеспечивающие хорошую защиту. Но Эвиси училась не один год, рука её была тверда, и она если и промахивалась, то стоя на коне, а не на твёрдой земле.

— Ты, — всадник обратился напрямую к Эвиси, — ты понимаешь, что ты сделал?

Эвиси помотала головой, показывая, что она не понимает.

— Эвиси, беги! — закричала Сеилна. — Беги!

И Эвиси побежала, но она не была быстра, как ветер, и сильна, как её жеребец, уже через пару шагов она почувствовала, как взлетает вверх, и мужские руки железной хваткой держат её и уносят, уносят, уносят вдаль от дворца её и покоев, от мужа её Меланмира.

Когда солнце уже было высоко, а лицо её высохло от слёз, мужчина рядом с ней поднял её и усадил рядом, пододвинувшись назад по седлу.

— Ты не только ранил меня, маленький злобный дух, ты ещё и лишил меня девушки. И только праздник спас тебя от смерти, но сейчас мы не в Теренсии, и у меня нет причин сохранять жизнь тебе, если ты не назовёшь её мне…

— Ты не очень-то умён, воин, ты продел такой путь, а в итоге вместе девушки схватил мальчишку, чтобы убить его.

— Ты настолько юн, что голос твой не сменился, — он засмеялся, — что ты можешь знать об уме мужчины. Убийство врага — лучшая женщина. Но, знаешь, гнев мой прошёл, и я отпускаю тебя, если дойдёшь домой — останешься жив. Нет пользы в убийстве твоём, иди, — он спешился с коня и резко дёрнул на себя Эвиси, которая покачнулась и упала прямо в объятия всадника. Он замер, вглядываясь в лицо юноши.

— Мужская одежда не скроет твою красоту, девушка, почему ты в этом костюме? Кто ты?

— Я не девушка…

— А если я сделаю так? — он быстро снял странный головной убор с Эвиси, и она сжалась под взглядом почти таких же синих глаз, как у неё. — Кто ты, девушка? Говори!

— Я служанка Королевы.

— Ваша Королева так плохо заботится о вас, что не выдаёт женские платья, но даёт гребни с каменьями, на которые можно купить не одного жеребца? Посмотри на свои руки — они не знают физического труда, хотя и владеют оружием… лучница? Кто ты? — Глаза всадники темнили, а лицо выражало злость. Никогда раньше Эвиси не видела, чтобы мужчина был в таком гневе…

— Говори!

Глаза Эвиси стремительно меняли цвет на фиолетовый, никто не смел даже в мыслях своих разговаривать с таким непочтении с Королевой Теренсии Эвиси, с дочерью самого Царя Дальних Земель Горотеона и, наконец, с женой Короля Меланмира! — Я не стану отвечать на твои вопросы, юноша, — она встала прямо, как и подобает, и смотрела на молодого мужчину перед собой.

Он выглядел старше её мужа Меланмира и немногим выше, его плечи были широки, но он не был могуч, как отец её или брат. Волосы мужчины были светлые, а глаза тёмно-синие, как небо перед грозой. Он прикусывал губу и смотрел с ненавистью на Эвиси, смотрел, как на врага, убивая её не один раз и воскрешая, чтобы убить снова.

— Я. Ненавижу. Тебя. Юная. Эвиси. Дочь. Царицы. Айолы. Одной смерти будет мало, чтобы заплатить за за кровь, которая пролилась в Провинции за горами, Горотеон утопил в крови семью мою. Я утоплю в крови дочь его.

Глава 2. Лабиринт и косы

— Где мы? Куда ты привёз меня? — спросила Эвиси, оглядываясь.

Они добрались до гор довольно быстро, быстрее, чем могла предположить Эвиси. После того, как всадник выкрикнул ей в лицо, что искупает Горотеона в крови его дочери, больше ни слова не вырвалось из уст его. Он молча связал Королеве руки и, перекинув через седло, с силой сдавливая, привёз в неизвестную Эвиси местность. Никогда раньше она не бывала в местах, подобных этому. Горы, как оказалось, не состояли сплошь из серого камня. Спешившись, он повёл её дальше. Земля под ногами была подобна обыкновенной земле, в которую сеют зерно. Всадник быстро шёл и вёл, практически тащил, упирающуюся Эвиси.

— Твоё счастье, Королева, что я не хочу лёгкой смерти для тебя — это слишком щедрый подарок матери твоей, иначе я бы умертвил тебя уже давно.

— Мне поблагодарить тебя, воин? — её ноги еле поспевали, она переступала через растения с шипами, что рвали одежду Эвиси и царапали ей ноги.

Ноги всадника были защищены высокими сапогами, и он не замечал колючек, которые врезались в кожу Эвиси и рвали до крови. Это было больно. Голова её кружилась, а во рту пересохло.

— Я пить хочу.

— О, уверен, родные мои перед смертью тоже хотели пить…

— Так убей меня!

— Позже я обязательно сделаю это, можешь не сомневаться в словах моих.

— Как же не сомневаться в словах воинах, что ведёт себя бесчестно?

— Бесчестно? — он резко остановился.

— Да, ты похитил деву…

— Женщина — всегда добыча. Но в этот раз мне повезло больше, чем обычно, — он засмеялся, — Королева Эвиси.

Всадник резко остановился, и Эвиси упала руками своими и лицом на землю, всадив в руки шипы от растений.

— Пришли.

— Пришли?

Эвиси огляделась ещё раз… Помимо высоких деревьев, что источали знакомый аромат, которым пах отвар от хворей, растений с шипами, которые вились по земле и по коре деревьев, был лишь огромный, выше, чем хватало взгляда Эвиси, камень.

— Это скала, — коротко прокомментировал всадник, — край. Пошли, — он дёрнул Эвиси, и она не поняла, как оказалась в узком проходе, прямо внутри этой «скалы» или «края».

Сырость, словно дождь никогда не покидал этих мест, окружила Эвиси, ей казалось, что огромные стены «скал», где виден лишь узкий просвет синего неба, сейчас сойдутся и раздавят их. Она спотыкалась и почти плакала, горечь поднималась у неё изнутри… она не хотела быть здесь. Она не хотела идти по грязи под своими ногами и ударятся о каменные выступы, потому что всадник шёл быстро, и Эвиси едва поспевала за ним, упасть же, в этом каменном чудовище, она боялась ещё больше.