Ступая за Край

Наталия Романова

Ступая за Край

Пролог первый

Женщина с волосами цвета льна ходила по покоям, в раздражении одёргивая гладь шёлка.

— Ты слышал, что я говорю тебе, муж мой? — она остановилась напротив мужчины, чья стать отличалась небывалой мощью, но волосы уже покрыла седина.

— Да… успокойся, жена моя, сердце женщины…

— Не говори мне про сердце женщины, что ты знаешь о сердце женщины, о Боги. — Она медленно осела в руках мужа и позволила прижать себя и уговаривать.

Через время, когда ночь опустилась на Дальние Земли, шёлк раскатали перед ногами Царицы, и она прошла в сопровождении мужа своего до дверей покоев сына своего Аралана и, не дожидаясь, пока замешкавшаяся стража распахнёт в удивлении двери покоев, сама толкнула массивные двери, что раскрылись и пропустили Айолу и мужа её — Царя Дальних Земель Горотеона.

В покоях, на полах и стенах которых была причудливая мозаика с вкраплениями каменьев, пол которых был украшен узорами из дерева разных пород, отчего рисунок их был причудлив и не повторялся от стены до стены, было тихо.

Лишь немногие свечи в опочивальне отражали свет, и лёгкие вдохи слышались из опочивальни.

— Покинь нас! — раздалось женское, не терпящее возражений.

— Царица? — Аралан был удивлён, но мало смущён, он быстро запахнул халат и подал знак наложнице, чтобы та, не медля, покинула его покои, пока Горотеон, отец его, придержал жену свою, закрыв ей глаза ладонью.

— Не следует жене мужа своего…

— Ах, муж мой, мужчины всегда одинаковы! Аралан, знаешь ли ты, что я ходила сегодня в Храм и говорила с Верховной Жрицей?

— Да, Царица. Что открыла тебе Жрица?

— Про судьбу твою она мало сказала, лишь то, что сердце твоё не скоро найдёт покой, после того, как тебя и жену твою свяжет Верховная Жрица шёлковой лентой, но полюбит сердце твоё и откроется избраннице твоей… Но про сестру твою…

— Эвиси?

— Эвиси! Она сказала многое.

И Айола повторила мужчинам семьи своей предсказание Верховной Жрицы, отчего уже руки Аралана хватались за меч и глаза становились фиолетовыми, подобно глазам матери своей. Истинной королевы.

— И только муж может спасти Эвиси?

— Да! — воскликнула Айола. — Только муж, чья любовь настолько сильна, что готов он пожертвовать ею…

— Глупости, Айола, — не выдержал Горотеон, — что может угрожать Эвиси во дворце моём? Она в полной безопасности!

— Верховная Жрица не ошибается.

— Она видит судьбу на сегодняшний миг, любое событие может переменить ход времени…

— Муж? — Аралан встал. — Нам надо выдать Эвиси замуж.

— Замуж?! — Айола почти зашипела, подобно ядовитым змеям. — Замуж? Ей едва пошла шестая зима!

— Брак возможно завершить позже, — спокойно проговорил Аралан. — В противном случае он не будет считать действительным, но Эвиси будет под защитой мужа…

— И его любовь будет настолько сильна?!

— Эвиси не всегда будет ребёнком, — отрезал Горотеон, — сердце мужа бывает слабо…

— Пусть мне поможет Главная Богиня, — в раздражении сказала Царица.

Тем временем.

Юная Царевна сидела на высоких матрасах в опочивальне своей и раскладывала узор из разноцветных самоцветов.

Её волосы, цвета спелой ржи, вились на концах и вокруг личика, подобно изображениям женщин, что привозили купцы из-за «моря» и называли «куклами».

— Дитя моё, — обратился отец к девочке. — Король соседнего государства просит руки твоей и сердца… сердце твоё слишком молодо…

— Я не желаю повязывать себя шёлковой лентой, отец, но в твоей воле, — девочка удручённо вздохнула.

— Разве тебя принуждали хотя бы раз к решению против сердца твоего, Эвиси? — вмешался Аралан, который не мог находиться на женской половине, но у сестры его ещё не было первых дней, отчего она считалась младенцем.

— Он подарил мне лошадь! — возмущённо вскрикнула девочка, показывая рукой на отца.

— Дитя моё, — начал отец, но был прерван.

- Лошадь!!! А я хотела коня!

Зала для торжеств.

В волосах юной Царевны сверкали каменья, а сами пряди доходили до пола, по которому шла девочка. Её платье было в цвет её синим глазам, и оттеняло яркий румянец на щеках.

— Король Теренсии Меланмир просит твоей руки, Эвиси, согласна ли ты отдать сердце своё и тело этому человеку? — Аралан говорил громко и внятно, несмотря на то, что слова застревали в горле его.

— Да, мой…

— Эвиси, — подал знак Горотеон, — согласна ли Ты?

Эвиси подняла свои синие глаза на высокого человека, стоявшего рядом. Он улыбался, и она улыбнулась в ответ.

— Эвиси? — подала голос Айола.

— А ты подаришь мне коня? — наконец, подала голос Эвиси.

— Коня?

— Не лошадь! — уточнила Эвиси. — Лошади ленивы и скверны характером!

— Вы знаете, как отличить коня от лошади? — задал странный вопрос Король Меланмир, под молчание окружающих.

— Конечно, — отозвалась Эвиси, смотря без страха на человека вдвое выше её, — скверный характер всегда видно! — Она пожала плечами и посмотрела на Короля, как на несмышлёного младенца.

— Я подарю вам коня, моя королева, — отозвался будущий муж Эвиси и улыбнулся в ответ на искреннюю улыбку ребёнка.

Пролог второй

Царевич Аралан быстро спешился и стремительно шёл по длинным коридорам дворца отца своего, Царя Дальних Земель Горотеона. Подобно немым и грозным теням, следовали за ним всадники его.

У высоких дверей остановили они шаг свой, и стража без промедления распахнула двери перед Наследником Араланом и всадниками его.

Зала для советов была пуста, светом множества свечей освещалась она, и роскошь мозаик с каменьями по стенам её и полу сверкала, подобно яркому солнечному дню в сезон цветения.

— Царь, — Царевич Аралан поклонился, как это следует, отцу своему, Царю Горотеону, и матери своей, Правящей Царице Айоле, — Царица.

— Сын, — всё, что ответил Царь.

— Отец, я получил твоё послание и без промедления отправился во дворец твой, — Аралан говорил степенно, мало что выражало лицо его.

— Я благодарен тебе сын, — Царь Дальних Земель показал рукой на высокий резной стул, и Аралан сел напротив отца своего и матери.

— Знаешь ли ты, сын мой, что Дальние Земли подписывают мирный договор на многие зимы, как на Землях наших, так и на море, с соседом нашим, Императором Морахейма Элтелилором, сыном Марионлонга?

— Я помню о стремлении твоём заключить этот договор, отец.

— Император Элтелилор предлагает брачный договор с одной из его дочерей, для этого я вызвал тебя, сын мой.

— Брачный договор? Разве для того, чтобы брачный договор был заключён, необходимо моё присутствие? Отец, ты вызвал меня накануне решающей битвы с Азидашем из-за брачного договора?! Ты повелел мне покинуть воинов своих из-за пустого брачного договора?!

— Нет сомнений в сердце моём и разуме в победе твоей, сын мой, но речь о твоём брачном договоре, — спокойно произнесла Правящая Царица. — Поэтому ты здесь, а не на поле брани, как и следует быть Наследнику Царя Дальних Земель.

— Разве нельзя было заключить брачный договор с братом моим Эарсилом? Он — Царевич. Для мирного договора на многие зимы этого бы хватило!

— Сын мой, — Царь Горотеон, тон его не терпел возражений. — Речь о дочери Императора Морахейма Элтелилора! Речь о безопасности и спокойствии на всех Дальних Землях. Теперь, когда мы стремимся освоить море, когда стал возможен подход к Землям нашим по морю, этот договор больше необходим нам, а не Морахейму. Император Элтелилор никогда не согласится на брачный договор дочери своей не с Наследником, а значит, шёлковой лентой повязать себя должен ты, а не брат твой Эарсил.

— К тому же, он слишком юн, — добавила Царица Айола, — и….

— О, не продолжай, Царица, — Аралан усмехнулся, с лица его словно упала маска каменного изваяния. — Отец, если тебе необходимо согласие моё на заключение брачного договора, то я даю его. — Наследник поклонился в сторону отца.

— Аралан, сын мой, — в голосе Царицы звучала тревога. — Разве тебя не интересует возраст будущей жены своей или внешний облик её?

— Нет.

— Следует…

— Мама, если Дальним Землям необходим договор на многие зимы с Морахеймом, то я согласен на брачный договор, и не имеет значения внешний облик, возраст и разум будущей жены моей.

— Аралан, мальчик мой, это серьёзное решение.

— Это всего лишь жена, мама, а не решение жизни и смерти, — Наследник поклонился, как и подобает, Правящей Царице и прошёл к высоким дверям. — А теперь я бы хотел смыть дорожную грязь, провести время в отдыхе для духа моего и тела, а завтра поутру мне следует отправиться к воинам моим, война с Азидашем ещё не окончена. Ко дню, когда придёт время связать себя шёлковой лентой, я буду во дворце и принесу победу Дальним Землям.

Глава 1. Сюрикен и танцы

Тем, кто не читал.

1 зима — "год" равен примерно нашим 2 годам.

Эвиси любила своего коня, он был подобен ей, только в сто крат сильнее, быстрее, выносливее. Его кожей была её кожа. Его сила — её сила.

Она положила голову к его шее и зашептала, смотря, как чуткое ухо обратилось в слух.

Они пронеслись круг, ещё и ещё, увеличивая траекторию. Эвиси не смотрела на зелёное и синее вокруг них, она видела одно — цель, которую уже поразили три стрелы, запущенные её рукой в наруче. Если бы это соломенное чучело было человеком — он был бы уже мёртв. Трижды.

Но этого показалось Эвиси мало, она была подобна огню, гонимому ветром, который перепрыгивает с ветвей деревьев на ветви, и не под силу человеку остановить его. Сделав ещё круг, она замедлила ход коня и, гонимая неясным желанием, встала на его спину, с единственной целью — устоять, пока конь не стоит на месте, и попасть в цель. Звук тетивы совпал с восторженными криками мальчиков и раздражённым вздохом Эвиси. Если бы чучело было человеком — он был бы жив.

Уже степенно заезжая во внутренний двор дворца с округлыми арками и рядом колонн, по мягкой зелени молодой травы, мимо пестрящего разнообразия цветов, Эвиси ещё раз поморщилась своей неудаче и быстро пошла по длинным широким коридорам, в которые проникал солнечный свет из витражей где-то вверху, и стены, украшенные барельефами, оттого казались выше.

Платье её развевалось, ткани были легки, почти невесомы, пояс, перетягивающий тонкую талию, не сковывал движения. Она шла быстро, почти так же, как летела на своём коне. Но разве сравнится скорость и мощь?

В покоях, светлых и высоких, она, словно в бессилии, упала на покрывала с тонкой искусной вышивкой и разглядывала полог над широкой постелью.

— Ваши руки! — услышала она осуждающее.

— Сеилна, оставь меня, — Эвиси сказала грозно, зная, что Сеилна не оставит, и покорно села, сама сняла наручи и отбросила колчан, смотря, как сверкнуло оперение стрел цвета тёмного золота, с красными вставками — она и только она имела право на такие стрелы.

Руки Сеилны раздевали Эвиси, которая даже с закрытыми глазами слышала осуждение в словах и порхании пальчиков по рукам, плечам и ногам Королевы.

— Не следует вам, моя Королева.

— Ах, Сеилна, оставь свои упрёки, я знаю всё, что ты скажешь.

— Если знаете, Ваше Величество, почему поступаете так? Скоро вы превратитесь в юношу, ноги станут кривыми от постоянного сидения верхом, а руки грубы.

— Разве? Может быть, я уже подобна юноше? — она порывисто сдёрнула с себя нижнее платье и смотрела на себя в зеркало.

Эвиси не была похожа на юношу, она это ясно видела. Её синие глаза осмотрели стройные и длинные ноги, переходящие в изгибы бёдер и талию, остановились на груди с тёмными сосками и проследовали по изящной шее к лицу. Тонкая и белая кожа её вспыхнула румянцем, но лишь на мгновение, и она прошла в омывальню, где служанки уже приготовили горячую воду и снадобья для кожи, волос, ногтей, всего того, что делает жену прекрасной в глазах мужа…

Мужа…

Эвиси лишь смутными отрывками помнила свою брачную церемонию, лишь своё возмущение, что на рассвете нового дня ей на жертвенный алтарь привязали курицу. Курицу! Это была её последняя жертва, принесённая Главной Богине.

В краях, где теперь жила Эвиси, не приносили жертв, храмы их были светлы, а Боги — добры. Они прощали людям их слабости и утешали в горестях.

Муж её, Меланмир, жил тут же, в этом же дворце, на мужской половине, и был добр к своей Королеве. Как и обещал, он подарил ей коня и сам научил править им.

Когда маленькая Эвиси увидела сражающихся на турнирах воинов — она захотела сражаться тоже, но Меланмир сказал, что не следует юной деве брать в руки двуручный меч и выходить на ближний бой, тем более ей — Королеве. И показал ей лук со стрелами, метательные ножи, сюрекены, а потом и топоры, изготовленные под её небольшую руку.

Служанки боролись с натёртостями у неё на руках и расчёсывали её волосы, длиной почти до пола, дважды в день, заплетая в косы. С утра — в тугие, чтобы ветер и скорость не растрепали и не испортили шёлк волос, а к вечеру, к приходу Меланмира — в свободные, как это и полагалось замужней женщине, когда муж посещает её опочивальню. Сама она не имела права переступить порог не только его покоев, но и мужской половины дворца.

Меланмир держал в руках фрукт — яркий, как и его перстни, и внимательно на смотрел на Эвиси, одетую уже, как и полагается, для мужа своего. На ней не было нижнего платья, что в своё время удивило девушку, когда её впервые, около одной зимы назад, так одели. Было лишь платье из тончайшей ткани, украшенной не столько вышивкой, сколько «кружевами». Платье это служило как верхним, так и нижним, но лишь в покоях женщины, и только когда её посещает муж.

— Я слышал, что произошло сегодня, Эвиси.