Притяжение I

Снова на «ты».

– А вы? – у меня нет права задавать подобные вопросы.

– Все встречи на сегодня придется отменить или перенести. У меня важные незапланированные дела, – они с матерью обменялись взглядом заговорщиков.

– То есть мне все же ехать в халате? Мистер Эллингтон! – но обращалась я уже к спине, которая не удостоила меня ответом. – Ничего не понимаю…

– Скоро ты все поймешь, – таинственно, но как-то грустно улыбнулась Миссис Эллингтон. – если хочешь, чтобы у вас все получилось – доверься ему. Он заслуживает счастья, а ты вроде бы хорошая девушка.

– Но мы не…

Я поняла, что убеждать ее в обратном глупо. Тем более после всего, что она видела своими глазами. Уверять, что я только личная помощница? Не слишком ли лично оказаться в кровати своего босса вдрызг пьяной и полуголой. Хоть и без самого Босса? Кто меня раздевал? Где моя одежда?

– Иди к нему, и обсудите все. А мне нужно сделать пару звонков.

Поняв, что спасения ждать неоткуда, я как приговоренная к смертной казни, горестно вздохнула и поплелась в комнату, в которой ночевала. Откуда же мне знать, в какой сейчас находится он? Подожду там, где меня оставили. В конце концов, не потащит же он меня и в самом деле на работу в своем халате. Его репутация от такой выходки будет уничтожена.

Я как хорошая девочка, села на край кровати и сложила руки на коленях, затравленно озираясь по сторонам. Такое ощущение, что все неправильно, и я попала в ток-шоу. Я не могу находиться здесь, а окружающие ведут себя так, словно не только могу, но и вообще все в порядке. Но в каком таком странном порядке, если личная помощница оказывается в постели босса, да еще и в потрепанном виде. Звуки воды стихли. Видимо, сейчас нам предстоит разговор, потому что я решительным образом ничего не понимаю.

– Принеси мне халат, Амелия, – донеслось из ванной комнаты. Замечательно. Личная помощница. Личная горничная. Личная подстилка.

– Где он находится, мистер Эллингтон? – я инстинктивно подошла к комоду и выдвинула пару ящиков. Постельное белье и полотенца – больше ничего. Достав пушистое белое полотенце, я вздрогнула от звука его голоса прямо позади меня.

– На тебе.

Развернувшись, я обнаружила мужчину перед собой абсолютно голым.

– Мистер Эллингтон!!! – гневно вскрикнула я и отвернулась. Хотя какая разница, если в зеркале, висящем прямо надо мной, я могу лицезреть плутоватые глаза своего начальника. Безнадежно красивого и безнадежно голого. Его руки скользнули по моей талии и мягко развязали пояс халата.

– Ты никогда не видела обнаженного мужчину? – хрипло произнес он, вдыхая аромат моих чистых после душа волос. – Или тебя смутило что-то определенное?

Смутило и еще как! Это «что-то» было огромных размеров и явно чего-то от меня хотело. Я залилась краской, а когда полы халата распахнулись и он сполз с моих плеч, и вовсе зажмурила глаза, чтобы со стыда не прожечь ковер под ногами. Жар разгоряченного душем обнаженного тела сменился холодом. От неожиданности я отважилась открыть глаза. Мистера Эллингтона рядом не было. Запахнув на себе халат, он открыл дверцы шкафа и позвал меня.

– Выбирай.

Не зная, то ли прикрыть свои постыдные места, едва скрываемые за вишневым кружевом белья, то ли с криками выбежать из комнаты, я стояла в замешательстве и хлопала глазами.

– Брось, Амелия. Ты совершенна, – в его карих глазах горело восхищение, от которого мое сердце раскололось на миллионы осколков. Не выдержав, я подошла и прижалась к нему всем телом. Отчасти, чтобы скрыть глаза, на которые набежали слезы, отчасти – прикрыть наготу, а отчасти потому, что это единственное, чего я хотела – быть как можно ближе к нему. Он обнял меня в ответ, скорее по-отечески, нежели как пылкий влюбленный и мы стояли так некоторое время молча, наслаждаясь теплом и близостью. Что происходит? Что я делаю? Имеет ли ответ на эти вопросы сейчас какое-то значение?

Собравшись с духом и, сделав вид, что этой вспышки слабости не было, я небрежно смахнула с ресниц слезы и уставилась в шкаф. Он смотрел на меня. Я смотрела на его рубашки. Рубашки висели на вешалках, и им было все равно.

– То есть это лучше, чем вчерашнее платье? – полное недоумение.

– Ты слишком отвлекаешь меня даже застегнутая на все пуговицы. А если наденешь его снова, парализуешь работу офиса. Я не найду себе места, зная, что все мужчины не сводят с тебя глаз, – поразительное откровение. Внутри меня расцвели бутоны прекрасных лилий. Он ревнует? Значит, я не безразлична… или говорит инстинкт собственника? – Надень это, и я завезу тебя домой переодеться.

– Почему тогда я не могу поехать домой в платье? – не унималась я.

– Да потому, что мы в таком случае не доедем, – он стиснул зубы и, сняв с вешалки одну из своих рубашек, протянул мне. – Надевай.

Я молча повиновалась, не смея больше вставить какие-либо комментарии. Он быстро оделся и, расчесавшись, предстал передо мной во всей своей обычной красе. Сильный, властный, деловой и до боли прекрасный. Я приняла протянутую руку и встала с кровати.

– Черт, лучше бы ты надела платье, – хрипло прошептал он, раздевая меня глазами. Желание, сильное и настойчивое разлилось внутри тугим теплым медом. – Амелия…

– Генри.

Наши глаза встретились и утонули друг в друге. Он трепетно прижал меня к себе, и я почувствовала его страстную дрожь. Неужели все мои чувства передаются ему? Струны его тела резонируют с моими. Расплавившись в бесконечной нежности объятий, я гладила его по спине, наслаждаясь трепетом губ, блуждающих по моей шее.

– Почему, почему вы не сделаете меня своей?

Его рука, пробравшаяся под подол рубашки, замерла на моей ягодице. Через мгновение он страстно и до боли сжал ее, придавив мою промежность к своей горячей, выпирающей из брюк плоти.

– Ты хочешь этого? – он потерся об меня и едва слышный шепот, утонул в страстном горячем дыхании. Мой стон сорвал все границы и плотину страсти прорвало.

Он опрокинул меня на кровать и, скинув пиджак, навалился всем телом сверху, позволив обвить его бедра ногами. Так он был ближе, так я всем телом чувствовала его на себе. Но мне хотелось еще ближе, чтобы он оказался внутри, от низа живота до самой глубины сердца.

Горячий язык ласкал мой рот, а руки, одним рывком освободившие мою грудь от рубашки, обжигающе блуждали по трепещущей коже. Он двигал бедрами мне навстречу и, извиваясь как змеи, мы не решались перейти к той грани, которая изменит все, но которую мы так страстно оба желали перейти. Я потянулась к молнии на его брюках, не встречая сопротивления, как вдруг раздался стук в дверь.

– Генри, дорогой, ты не обижаешь Амелию?

Нас словно окатили чаном ледяной воды. Горько усмехнувшись, он прислонился лбом к моему лбу и, едва переведя дух, прошептал:

– Никогда не думал, что мама спасет меня от трагической ошибки. Все хорошо, мама!

– Я собрала вещи мисс Уэйнрайт. Как будете готовы, сумка стоит в прихожей. Я буду к обеду, целую, дорогой.

– До встречи, мама!

Ошибки. Он лежал на мне и еще минуту назад был готов стать еще ближе, а сейчас называет близость со мной ошибкой? Сколько еще я буду терпеть унижения от этого мужчины? Нет. Декан была права. Мне нужно бежать и бежать без оглядки. Сейчас же потребую отвезти меня домой, возьму список и обзвоню все, все фирмы, которые предлагают работу у них, а с завтрашнего дня возьму отпуск за свой счет, чтобы посетить те из них, которые понравились больше всего.

– Все хорошо, Амелия?

В такой позиции, когда он сверху, а мои ноги на его спине, вопрос прозвучал странно. Мы не занимались любовью, мы вообще черт пойми чем занимаемся последние несколько лет. Бесконечная игра в кошки мышки, где мышка уже изрядно устала и потрепана, а кошка сама не понимает, чего хочет.

– Все отлично, – сквозь зубы процедила я, попытавшись встать, но мои руки были прижаты к кровати, а на мне возлежала скала мышц, которую не так-то и просто скинуть.

– Хочешь это обсудить? – с иронией поинтересовался он.

– Ошибка хочет поскорей оказаться дома, а потом в офисе. Благо вас там сегодня не будет, – я еще раз дернулась, но в этот раз он не стал мне препятствовать. Мужчина выглядел растерянным. Первый раз за все пять лет.

– Ты хочешь оказаться подальше от меня?

– Да! – гневно заявила я. – Потому что мне невыносимо быть рядом и каждый раз, когда я перед вами открыта, когда готова на все, вы отталкиваете и оскорбляете меня, называя близость со мной – ошибкой!

– Нет, Амелия, ты не поняла…

– Мистер Эллингтон, – впервые в жизни я позволила себе перебить его и в довольно жесткой манере. Он не выносил, когда его перебивают, но даже вида не показал сейчас. – Вы не обязаны мне ничего объяснять! Мое поведение непростительно, непрофессионально и в высшей степени неэтично. Я впредь обещаю держать себя в руках. Если вас не затруднит, пожалуйста, вызовите мне такси. Сегодня, судя по всему, я опоздаю на работу, но можете вычесть время опоздания из моего гонорара, это будет заслуженным наказанием.

– Я знал, что все этим закончится. Знал, но не смог держать себя в руках, – негромко, но серьезно произнес он. – Боюсь, это я вынужден извиниться за свое неподобающее, непрофессиональное и в высшей степени неэтичное поведение. Позвольте в качестве извинений отвезти вас до дома.

– Что ж, это приемлемо, – уже не так агрессивно и даже с сожалением согласилась я, открывая двери. За ними стояла миссис Эллингтон. Не то, чтобы она подслушивала, по-моему, этой леди такое не свойственно, но ее нахождение рядом с комнатой сына в такой момент меня насторожило. – Спасибо за гостеприимство, миссис Эллингтон, – стыдливо прикрываясь рубашкой, половина пуговиц с которой была сорвана порывом страсти моего начальника, я улыбнулась женщине и получила рассеянную улыбку в ответ.

Уже за моей спиной прозвучал недовольный шепот:

– Только не говори, что ты снова все испортил, Генри!

– Я получил новости от детектива, мама…

– Жива?

– Да. Скоро увидимся.

Кто жива? Какие новости? Очередная его пассия? Сколько же женщин у этого возмутительно прекрасного и порочного мужчины? Когда он, наконец, насытится и остепенится?

До моего дома мы ехали молча. Мужчина уверенно маневрировал, обгоняя нерасторопных водителей на всей скорости, я едва успевала замечать, как за окнами стремительно меняется пейзаж и изо всех сил старалась не разрыдаться прямо в машине. Это конец… сейчас, здесь… все надежды, все мечты… все разрушено. Это на самом деле конец! Слеза все же расчертила мою щеку мокрой линией. Быстро смахнув ее, я сдвинула брови, попробовав рассердиться. Все же лучше злиться, чем в очередной раз показать свою слабость. Но краем глаза я видела растерянность мистера Эллингтона и вся злоба моментально улетучивалась.

– Не смей этого делать.

– Не сметь делать что? – как можно грубее отозвалась я.

– Не смей плакать. Тем более из-за меня. Никогда. Ты должна быть сильной. Иногда жизнь против нашего счастья, но мы должны идти вперед. Наперекор всему.

Он резко затормозил. Я не сразу поняла, что мы стоим у подъезда моего дома. Отстраненно глядя в окно, не нашла в себе сил, чтобы открыть дверцу машины и выйти. Он тоже не спешил проявить себя джентльменом, которым без сомнений являлся. Полагая, что в данной ситуации следует что-то сказать, я произнесла:

– Я переоденусь и не позднее, чем через час буду на работе. Прошу прощения за то, что произошло вчера и сегодня утром, а также благодарю за гостеприимство. Передайте также благодарность вашей маме за доброе отношение. Полагаю, – я осеклась, потому что подступившие к горлу слезы уже душили, не позволяя говорить. – Полагаю, сегодня мне следует… написать заявление.

Он гневно вышел из машины и открыл дверцу с моей стороны. Приняв предложенную руку, я выбралась и, сжимая сумку с вещами, принялась рассматривать букашек, ползающих по земле. Смотреть на него – изощренная пытка.

– Посмотри на меня, – приказал он. У меня не хватило смелости. Если подниму глаза – предательские слезы стекут вниз, а я не имею на них права. – Черт подери, Амелия. Посмотри на меня!

Он повысил голос, и я не посмела ослушаться. Две соленых стрелы устремились вниз, и он поспешил осушить их легкими невинными поцелуями.

– Не нужно, – устало отстраняясь, взмолилась я. – Перестаньте мучить меня. Вы то притягиваете, то отталкиваете! Я не могу больше так,… извините, я не могу…

Разрыдавшись окончательно, я, что было силы, побежала домой и, оказавшись в своей комнате, упала на кровать и позволила безудержной лавине слез обрушиться в подушку. Слава Богу, Одри не было, и я могла всласть выплакаться, жалуясь на жестокую судьбу и собственную глупость. Все мосты между нами сожжены. На этот раз – окончательно.

Через час я действительно находилась на работе и, бессовестно воспользовавшись кофеваркой босса (хуже все равно уже не может быть), сварила себе огромную порцию капучино, приправила корицей и принялась смаковать, отпивая небольшими глоточками. Все встречи я уже перенесла, выслушав о себе и мистере Эллингтоне несколько необычных оценочных суждений, поскольку встречи он никогда прежде не отменял и не переносил. Да не мое дело. Теперь – не мое. Хватит с меня этого. «Амелия, подойди, ты совершенна, я тебя поцелую, повалю на кровать», а потом – «извини, это ошибка, не могу, не хочу, не буду, я весь такой опасный, что связываться со мной не надо». Тьфу. Ну, вот и не буду! Все. Достаточно.

Внутренний монолог и бодрящий кофе помогли успокоиться и воодушевиться для предстоящих звонков на вакансию аналитика. Злорадно отметив фирмы-конкуренты, я начала обзванивать именно их. Миссис Лакинбери не обманула. Меня были рады слышать, подтвердили предлагаемый гонорар, отметив, что он только стартовый и по результатам стажировки в три месяца будет утвержден окончательный. Плюс премии и надбавки за работу во внеурочное время. Было бы глупостью не принять одно из таких предложений. Я обзвонила все фирмы, исключив из списка три из них. Переезжать в другой город, хотя и зарплата там существенно выше, мне не хотелось. Не все в этой жизни измеряется деньгами. Но несомненный плюс имеется в любом случае – промоутером работать больше не придется, как не придется за копейки писать аналитические справки и работы лентяям студентам. Наконец-то я смогу заниматься чем-то на самом деле значимым и существенным.

День пролетел незаметно, и впервые за долгие годы в шесть часов я могла отправиться домой. Вестей от мистера Эллингтона не было и, незаметно для меня, в душу прокралась тревога. Сначала это были легкие уколы в области сердца, затем неприятное жжение, а после состояние на грани паники. Обычно он каждые два-три часа связывался со мной, если уезжал в командировки или отсутствовал на рабочем месте, но сегодня необычная тишина. Сердце сжалось от предчувствия чего-то нехорошего. С другой стороны – что с ним могло случиться? Его круглосуточно стережет служба безопасности, научившаяся отлично маскироваться, потому что снующих туда-сюда амбалов в черных пиджаках он не выносит. Водит превосходно, а еду готовят проверенные люди. Да и давно не поступало никаких угроз. Нет. Мне кажется, что волнения излишни и все на самом деле хорошо.

– Мисс Уэйнрайт, вы готовы?

Я вздрогнула от неожиданности. Личный водитель для личного помощника, я и забыла.

– Спасибо, Бернард, но мне хотелось бы прогуляться.

– Простите, мисс Уэйнрайт, но если вы это сделаете, я могу лишиться работы. У меня четкий приказ – доставить вас до дома и убедиться, что вы в целости и сохранности.

– Скажите мистеру Эллингтону, что в случае чего он всегда сможет найти себе новую помощницу.

Лицо Бернарда вытянулось. Подтянутый высокий мужчина выглядел существенно моложе своих лет. На вид ему не дашь больше 50, а на деле, как я недавно узнала, просматривая счета на оплату услуг персонала – 59. Выглядит очень хорошо. Жены нет, дети разъехались и работа – единственное, что у него осталось. Мне вдруг стало совестно. Ну что, в самом деле, мне стоит поехать домой с ним. Прогуляться я смогу и позже. Около нашего дома разбит замечательный парк. Можем пройтись вместе с Одри, покормить лебедей, они наверняка уже прилетели и голодны как никогда. Если повезет, можем увидеть даже черных.

– Хорошо, Бернард. Идемте.

– Спасибо, мисс Уэйнрайт. В наше неспокойное время лучше не ходить пешком, – помогая мне забраться в автомобиль, предупредил мужчина.

– Что вы имеете в виду? – насторожилась я, когда он сел за руль и плавно встроил автомобиль в череду шелестящих по асфальту машин.

– Я имею в виду, что на фирме введены меры повышенной безопасности и все ключевые фигуры поставлены под охрану.

– А я тут при чем?

Мужчина лишь молча пожал плечами. Он просто выполняет приказ.

– В связи с чем введены эти меры?

– Я не знаю, мисс.

– А от мистера Эллингтона есть какие-то вести? – Бернард – водитель руководителя, но поскольку мистер Эллингтон приезжает раньше, а уезжает позже, справляется с работой на двоих и знает о расписании босса.

– Кроме распоряжения беречь вас как зеницу ока, вестей от него я не получал.

Беречь как зеницу ока. Издевательство какое-то.

Когда мы подъехали к дому, я заметила около подъезда Одри, любезничающую с каким-то молодым человеком. Поблагодарив Бернарда за работу, подошла поздороваться и была немало удивлена, узнав в этом молодом человеке того самого хищника из клуба, в котором мы были вчера.

– О, Амелия! Вы просто обязаны познакомиться, – воскликнула подруга. – Это Кристофер Аллен, мой новый знакомый. Кристофер – это Амелия Уэйнрайт.

Имя Кристофера Аллена – одного из конкурентов мистера Эллингтона мне было очень хорошо знакомо. Буквально в прошлом месяце ему удалось увести у нас из-под носа одного из крупнейших игроков на рынке продажи плазменных телевизоров в Европе. Я до сих пор думаю, что это произошло из-за утечки информации, а не наших просчетов, но начальство по каким-то причинам велело мне не вмешиваться в это и все спустили на тормозах. Хотя, как помню, последовала череда увольнений.

– Очень приятно, мисс Уэйнрайт, наконец-то познакомиться лично, – он вежливо поцеловал мою руку, а я едва сдержалась, чтобы не выдернуть ее и процедила свой ответ сквозь зубы.

– Наверное, не менее приятно, чем заполучить контракт на тридцать миллионов, за наш счет.

– Воу, полегче, подруга, – вмешалась Одри, зная мое великолепное умение раздувать скандалы.

– Не стоит, Одри. Мисс Уэйнрайт отчасти права, контракт мы получили благодаря счастливому стечению обстоятельств.

– Так вот как теперь называется промышленный шпионаж, – хмыкнула я, получив в ответ испытующий прищур мужчины.

Высокий, стройный, под черной рубашкой, явно чуть меньшей по размеру, отчетливо виднеются результаты многочасовых занятий в тренажерном зале. Так одеваются, чтобы произвести впечатление или для самолюбования. Да, фигура отличная, здесь не поспоришь. К тому же, идеально ровная смуглая кожа, темно-каштановая копна аккуратно зачесанных волос и двухдневная щетина – образ мачо. Они с Одри были идеальной парой. Золотоволосая светлокожая девушка внешности фотомодели и смуглый испанец мачо, разве что испанцем он на самом деле не был. Насколько знаю, его мама родом из Мексики, а отец – английский лорд, благодаря состоянию которого мистер Аллен и смог построить свою империю. Да, благодаря состоянию, а также первому браку с дочерью миллионера. И второму браку с дочерью другого миллионера. И, конечно же, выгодным брачным контрактам, благодаря которым после развода ему достались огромные состояния. Так что в свои 33 года он являлся завидным холостяком.

Благодаря пятилетнему стажу работы в Тринити, я могла выдержать любой взгляд любого человека. Исключением с недавних пор стал только мистер Эллингтон, но тут я сама виновата. Так что на попытки нового знакомого Одри вывести меня из равновесия оценочным прищуром черных глаз я не среагировала.

– Вы рассмотрели мое предложение?

– Какое предложение? – я сделала вид, что понятия не имею, о чем он говорит. Хотя его фирма была одной из первых, куда я позвонила и ему об этом наверняка известно. Но позвонила я не потому, что страстно желала у него работать, а потому, что из всех десяти компаний именно компания Кристофера Аллена является первым и самым сильным нашим конкурентом. Нашим…