Сожженная земля [СИ]

— Забудь о сапогах. И о папке забудь. Его давно в «Королевские Медведи» забрили. И сапоги он теперь надевает, не помня, что когда то сам их тачал. А мы все здесь навечно. Вы — пока не умрете. А мы — пока нас не убьют, как наших матерей.

— Их не убьют, Ираис! — воскликнула Рини. — И нас тоже. Нас нельзя убить. Чары Элезеума защищают нас.

— Защищали. Чар больше нет. Я слышала, как умерла моя мать. Я слышала ее остановившееся дыхание.

— Я тоже слышала, — сказала Рини. — А потом слышала ее голос. Из Элезеума. Никто не смог ее убить. Она ушла домой.

— Ей повезло, Риниэль. Она ушла прежде, чем они нашли способ не отпускать их. А мою мать убили. И еще одну… сестру. Мама слышала ее. У нее не было дочери, больше некому было слышать… Только мама… потому что была рядом, за стенкой. Когда она умерла, я слышала и ее, и ее память о той сестре. Они научились убивать нас. Скоро они придут за нами. Потому что там они уже убили всех. Остались только мы.

Слова Ираис повергли детей в безмолвие. В глазах мальчишек проскользнул страх. Они потупились, чтобы не выдать себя перед бесстрашными феями. Девочки растерянно переглядывались. Первой стряхнула отчаяние русоволосая Вери.

— Можете стоять здесь и слушать страшилки Иры. Я пойду купаться. Доди, пойдем!

Она схватила трехгодовалого малыша за ручонку и потащила за собой в темный коридор.

— Айлен, мы идем купаться в Изумрудике! Выведи нас!

Ее голос звучал издалека, будто она была не за дверью, в нескольких метрах от остальных детей, а через пару комнат от холла. Каменные своды холла отразили приглушенное эхо.

Риниэль тряхнула смоляной гривой.

— Я тоже пойду купаться. Изумрудик так Изумрудик. Пойдем со мной, Кайсал!

Тринадцатилетний Кай подошел к ней, они вышли в тот же темный коридор.

— Айлен, дурак криворукий! Давай и нас выпускай!

По коридору прошелестел отголосок знакомого скрипучего смеха. Затем в кромешной тьме вдруг распахнулись широкие ворота, в коридор хлынул поток солнечного света. Мальчик зажмурился от резкого перепада, а девочка будто и не заметила. Она схватила его за руку, и дети выбежали наружу.

— Я так выбешиваю Айлена, что он никогда не играет со мной в свои игры, — хихикнула Риниэль. — Он счастлив избавиться от меня на подольше, вот и выпускает сразу же! А эти глупышки своей покорностью нравятся ему, вот он и дразнит их! Вери, наверно, до сих пор бродит по коридору.

— А по-моему, это ты ему нравишься.

— Этому маразматику? Брось, Кай. Даже наших мам, наверно, еще не было на свете, когда Айлену перестало нравиться все!

Кай засмеялся.

— Он не может быть таким старым!

— Еще как может! Так растерять мозги можно за оооочень долгое время! Наши мамы не растеряли. А он растерял, значит, он старше!

— Он просто человек, Рини. Как мы, мальчики. А мы теряем мозги быстрее, чем вы.

— Слава духам, тебе это пока не грозит! Ну, пойдем к озеру!

Они вприпрыжку помчались от стен громадного замка, пересекли полянку с густым травяным покровом. Буйная поросль уходила прямо в маленькое озерцо, которое искрилось и отливало зеленоватыми бликами. Оно было мелким и прозрачным, а все дно сплошь покрыто такой же травой, что стелилась по лугу. Из-за этой травы на дне озеро сияло изумрудным блеском.

Риниэль и Кайсал разделись и нырнули в воду. Подростки ничуть не стеснялись наготы. Феям не знакомо чувство похоти, а мальчикам их матери передали чары, которые позволяли им контролировать телесные потребности. Фея, родившая сына-человека, старалась всячески помочь ему совладать с неудобствами человеческой бытийности. А еще дети фей не страдали от холода — как девочки, так и мальчики. Когда ребенок начинал ходить, мать-фея инициировала в нем Сердечный Очаг — так назвали это свойство ремидейские маги.

Мальчик и девочка шумно плескались в изумрудном озере, их смех разлетался над лугом. Со стороны замка подошли Вери и Доди.

— Долго же вы! — рассмеялась Риниэль. — Что, не пускал вас Айлен?

— Ага, пришлось поблуждать, — кивнула Вери. — Зато погуляли по новой зале — Айлен постарался, поставил там несколько шкафов и коробов, Доди поиграл со мной в прятки. Тебе понравился сюрприз Айлена, Доди?

Мальчик радостно заулыбался.

— А мы исё поиглаем, Вели?

— Поиглаем-поиглаем, раздевайся, я тебя искупаю! Кай, сможешь подменить меня, когда я искупаю Доди? Мне хочется поплавать.

— Да я хоть сейчас могу! Рини, поиграем с Доди?

— Давай пока ты один, а мы с Вери посекретничаем. А потом я к тебе присоединюсь.

Кай недовольно сморщился, но вылез на берег и повел в воду малыша. Риниэль и Вери поплыли на другой берег озера.

— Ты веришь Ираис? — тихо спросила Риниэль, когда они отплыли достаточно далеко.

— Сестры не лгут друг другу.

— Она могла неправильно истолковать ощущения. То, что она почувствовала… Это могло быть чем-то другим, не смертью ее матери. Она могла ошибиться.

— Чем еще, Рини? Разве смерть можно с чем-то перепутать? Тем более нам…

— А если она не ошиблась… Что нам делать? Чего ожидать?

— А что мы можем сделать? Бежать из Айлена? Куда бы мы ни пошли, мы всегда вернемся к его стенам. Ты нашла способ освободиться от его чар?

— Мы должны найти способ. Должны бежать, прежде чем они придут за нами.

Вери вздохнула.

— Легко сказать, Рини. Как мы найдем способ, когда мы почти ничего не умеем?! Даже наши мамы не смогли сбежать от них. Что говорить о нас?!

— Верейн, теперь все будет по-другому. Что-то меняется в земле, в воде, в воздухе. Вспомни прошлую ночь. Все мы слышали рокот стихий. Ты — шум воды. Я — клекот огня. Ираис — перемещения воздушных массивов, Оэлад — движения земной коры. Что-то происходит, Верейн. Стихии колышутся. И это затронет нас. Может, мы сумеем освободиться… С помощью стихий.

— Если только ты научишь нас. Ты единственная из нас была в Элезеуме. Ты умеешь слышать стихии. Умеешь понимать. Я не умею. И никто из нас не умеет.

— Вери, мы не становимся феями, попав в Элезеум! Мы все — феи своих стихий! Нам нужно вслушиваться в стихию, искать у нее помощи, говорить с ней! Сейчас стихии ожили, с ними что-то происходит. Мы должны это использовать. А не хныкать, как Ираис. Мы не должны готовиться к безропотной смерти! Мы будем сопротивляться.

— Ты — огненная, Рини. Если кто и сможет сопротивляться, так это ты. Мы пойдем за тобой… Или безропотно умрем, как Маэлад…

Риниэль почувствовала, как по коже пробежали мурашки при звуках имени матери Ираис. Дрожь и тревога, неведомые феям переживания, охватили ее. И эти чувства, которые фея не могла понять и не могла назвать, но которые были дико неприятны ей, уничтожили последние сомнения в чудовищной участи Маэлад. Ее постигла участь, которая не могла постичь фею. Черта не сумела защитить ее. Что ждет их дальше?..

Девочка встряхнулась, сбрасывая цепкую хватку отчаяния. Она забежала в озеро, вытянула сложенные руки и нырнула в зеленую воду. Вери тоже вошла в озеро. Феи поплыли в разные стороны. Весенняя ледяная вода охлаждала их разгоряченное и взбудораженное сознание, успокаивало тело.

Прошло несколько часов. Риниэль, Верейн и Кайсал вдоволь наплавались, каждый поиграл с Доди. Мальчик прыгал и плясал от счастья. Риниэль заявила:

— Я пойду бродить! Кай, собирайся, продолжим наши уроки!

Кайсал послушно оделся и вернулся к Риниэль. Девочка была лидером среди детей. Ее верховенство признавали все, и во всем следовали за ней.

Поначалу такое положение вещей было непривычно мальчикам и вызывало протест. Их матери были феями женских стихий — земли и воды — мягкими, податливыми, умевшими создавать вокруг себя гармонию и уют. Они никогда не стремились к лидерству в семье. Почти все феи, выходившие из Элезеума и создававшие семьи, принадлежали к женским стихиям.

Огненные и воздушные феи, рождаясь в мире, с малолетства прогибали мир под себя. Воздушные феи всегда уходили в Элезеум и не возвращались, не интересовались жизнью смертных и не создавали с ними семью. Огненные феи возвращались всегда. В тонком и безмятежном пространстве мира фей им не хватало бурных страстей, глубоких чувств и напряженных эмоций, которые в избытке давал смертный мир.

Воздушным феям была присуща безудержная тяга к новым знаниям и некоторая отстраненность от человеческих склок и раздраев. Но при этом они не обладали бесчувственностью и к бедам, и к удовольствиям. Огненные феи пылко и охотно вовлекались в эмоциональные бури, бушевавшие вокруг них. Наконец, и воздушным, и огненным были свойственны дерзость, напористость, желание предводительствовать, нарушать правила и ограничения. А еще они горой стояли за близких и за то, что полагали справедливым.

Резкая, инициативная девочка, командующая всеми вокруг себя — даром что простолюдинка — была мальчикам в новинку. Поколотив пару раз Дерха, который порывался верховодить детьми, Риниэль завоевала неоспоримое главенство. Дерх лишь иногда пытался спорить, но никогда не шел открыто против огненной феи.

Кайсал с первого дня признал Риниэль лидером. Он видел, как много девочка знает и умеет. Он разговаривал с ней, задавал вопросы и просил объяснить то, чего не понимал сам. Риниэль объясняла, что могла. Кай стал ее неразлучным спутником. Она водила его по лесу и учила смотреть так, как смотрят феи. Так, как ее саму учили в Элезеуме. Кайсал многого не понимал, но никогда не спорил, а продолжал слушать и смотреть. Ему было интересно и легко с Рини, как ни с одной девочкой в мире, за пределами Айлена.

Вот и сейчас он безропотно пошел за ней по сочной поросли весенней травы. Доди захныкал и попытался побежать за ними, но Верейн отвлекла его новой игрой. Два подростка вошли в лес, простиравшийся в полумиле от зеленого озера.

— Что ты покажешь мне сегодня? — с улыбкой спросил Кайсал.

— Как деревья слушают пение земли. Но это тебе покажется, что поет земля. На самом деле поет огонь, магматическая лава, которая разливается глубоко под землей. Деревья слышат эту песню. Она передается сквозь все земные слои в их корни. И мы тоже можем ее услышать. Садись радом со мной.

Риниэль плюхнулась на землю, рядом с толстым стволом раскидистого вяза. Кайсал присел подле нее. Она взяла его за руку и заставила приложиться ухом к дереву. Свободной рукой она начала мягко водить по стволу, будто массируя жесткую кору. Кайсал прикрыл глаза, чтобы сосредоточиться на слуховых и осязательных ощущениях. Он сам не заметил, как в его сознание начал вплывать приглушенный мелодичный клекот. Казалось, он звучал совсем рядом, за тоненькой перегородкой, и очень тихо. Кайсал сказал об этом Рини, и она рассмеялась.

— Если бы ты действительно стоял рядом, твои перепонки лопнули бы от этого звука. Хотя, ты сам все равно расплавился бы раньше. Бурление магмы громче, чем удесятеренный раскат грома.

— Откуда ты все это знаешь? Твоя мать успела рассказать тебе об этих вещах?

— И она, и другие. Я была в Элезеуме.

Кайсал вздохнул со смиренной завистью. Матери старались отвести девочек в Элезеум в раннем детстве, чтобы они привыкли к нему. Но не у всех получалось. Некоторые не могли разлучиться с мужем даже ради блага дочери. Нередко юные феи уходили в Элезеум уже сами, без материнского сопровождения. А иногда они успевали обзавестись собственной семьей, и покидали мир только после смерти мужа.

— Рини… К нам кто-то идет.

— Если бы к нам кто-то шел, я бы давно услышала, — возразила девочка. Слух фей был феноменально тонким.

— Значит, ты оглохла от бурления магмы, — съехидничал Кайсал. — Потому что я вижу, как к нам идут.

Риниэль обернулась. За деревьями мелькнула и пропала человеческая фигура. Риниэль свистнула.

— Мы тебя уже засекли! Выходи и не подслушивай! Признавайся, где ты бросила Доди?

Риниэль была уверена, что за ними шпионила Вери. Шаги мальчишек она бы услышала. Лишь феи ходили бесшумно. Но из-за деревьев вышел парень. Худенький, немного выше Кайсала, в зеленом полупрозрачном хитоне. Руки его были так тонки, что даже маленькие ладошки Риниэль могли сомкнуться вокруг его локтя. И он был незнакомцем.

Риниэль и Кайсал ошеломленно смотрели на юношу, не в состоянии вымолвить ни слова. В своем заточении они не видели никого, кроме друг друга. Чары их узилища не подпускали к ним людей и не выпускали их из поля действия магии Айлена. Появление постороннего человека было невозможно. Незнакомый юноша заговорил первым.

— Вы не можете заговорить со мной без слов… Но только что делали это с деревом. И я видел, как вы разговариваете между собой словами. Почему же сейчас вы молчите? Вы не обращаетесь ко мне ни внутренней речью, ни словами… Вы не знаете, какую речь я понимаю?

— Н... нет… Не знаем. Кто ты?

— Тал. Так меня называли, прежде чем я уснул. Вы можете называть меня так, или как захотите сами.

— Ого! Ты меняешь имена каждый раз, когда просыпаешься? — несмотря на удивление, Кайсал не сдержал смешок. — Тогда странно, что ты еще помнишь, как тебя звали вчера! Если бы я так часто менял имена, я бы перестал запоминать их!

— Нечасто… Я помню только один раз. Может быть, я уже просыпался, но забыл об этом. С моими братьями так бывало.

Кайсал засмеялся еще громче.

— Твои братья, видать, крепко веселились перед сном в хорошей компании! Наш сосед частенько жаловался, что после веселой ночки не может вспомнить даже свое имя!

— Веселились? — Тал хихикнул в тон Кайсалу. — Да, мы отлично повеселились перед тем как заснуть! Немногие остались целы в том веселье! Помню, как я и Мела разрывали на части Герха и скармливали зверям, птицам и людям! Спорю на разворот ветра, ему пришлось долго собирать себя в одно целое!

Дети недоуменно переглянулись.

— Вы разрывали на части своего брата и скармливали его зверям?

— Да. Почему вы так смотрите? Вы, люди, и сами поступали друг с другом так в то время. Сейчас вы ничего не помните о тех временах. Я видел ночное небо… Я видел, как сместились звезды. Прошло очень много времени — даже для нас. Братишка Герх наверно уже где-то ходит, мечтая отплатить нам с Мелой. А может, он простил нас. Или просто забыл.

Кайсал растерянно слушал незнакомца в зеленом. Чем дальше, тем меньше он понимал. А вот Риниэль ловила каждое слово юноши, которого Кайсал уже считал блаженным дурачком.

Тал смолк и пристально вгляделся в них.

— А ведь вы не совсем люди. Особенно ты, сестренка. Ты разговаривала с деревом, как людям не дано.

— Я фея пламени.

Кайсал хотел было шикнуть на девушку. Но Тал лишь понимающе кивнул.

— Я так и думал. Расскажи, сестренка, что происходило с этим миром за время нашего сна? И что разбудило нас?

— Мы не знаем… Вери… Верейн, фея воды, слышала огромные речные потоки на северо-западе прошлой ночью. Земляные слышали стоны земли, я слышала рокот огня. Что-то сдвинулось глубоко в недрах. Может, от этого ты и проснулся. Но что произошло, мы не знаем… Мы заперты в Айлене. Никто не может подойти к нам, а мы не можем уйти из него.

Тал задумчиво кивнул.

— Я чувствую чужую силу… Я думал, кто-то из моих братишек проснулся раньше и успел захватить мою землю. Но эта сила больше похожа на человеческую…

— Айлен — человек. Был когда-то. Теперь он слился воедино со своим замком. Он управляет пространством внутри себя и поблизости.

— Что ж, ему лучше делать это подальше от моей земли! — глаза Тала сверкнули. — Я чувствую стон травы, деревьев, насекомых, птиц! Он изгибает мое пространство! Передайте своему Айлену, чтобы он уходил отсюда.

— Хорошо, Тал, мы передадим ему! — в голосе Риниэль прозвучала непривычная покорность. — А мы еще увидим тебя? Ты сможешь навещать нас там, где мы окажемся в следующий раз?

Тал пристально устремил на Рини огромные глаза, такого же изумрудного цвета, как трава вокруг озера. В полумраке густого леса они показались детям темными тоннелями, уходящими в бездну времен.

— Я запомнил тебя, сестренка. Я приду, когда ты позовешь. Твой друг человек тоже может звать меня, но с ним мне не так интересно, как с тобой. Я приду, только если мне будет скучно. Или если ему будет очень плохо. Так что пусть он не злоупотребляет моим вниманием, если хочет моей помощи в тяжелый час.

— Он не будет, — пообещала Риниэль за онемевшего от такого хамства Кайсала. — Спасибо, Тал. Я хочу послушать деревья вместе с тобой.

Тал улыбнулся, изумрудные глаза неожиданно просветлели, просияли перламутровым блеском.

— Послушаем, сестренка. Когда будем только вдвоем. А сейчас я прогуляюсь… поищу своих братишек и сестренок. Может, кто-то еще проснулся… Одному слишком скучно.