Помоги проекту - поделись книгой:
«Часовенка эта, насколько мне известно, построена одним из старост, кажется, Марковым или Макаровым, на средства, пожертвованные народом. А что касается Ксении, то я могу вам рассказать маленький случай из моей жизни… Лет пятнадцать тому назад, когда я был помоложе – теперь мне около шестидесяти – я вознамерился определить своего единственного сына в одно из учебных заведений на казенный счет и для этой цели, с разрешения начальства, приехал из Западного края в Петербург. Подав прошение в несколько учреждений, я, к величайшему моему огорчению, отовсюду получил отказ. Горе меня обуяло, что постигла такая неудача, и, в отчаянии, я уже хотел уехать домой. Расплатившись в номере, где я остановился, я, сетуя на неудачу, рассказал о том хозяйке меблированных комнат, которая как-то вечером рассказала мне о Ксении. Женщина она была простая и поэтому попросту и отвечала.
– Эх, ваше благородие, да вы бы поехали отслужить панихиду на могиле рабы Божией Ксении… Авось она и замолвит за вас словечко у Всевышнего.
Я ничего не ответил ей и, решившись остаться еще на одни сутки в Петербурге, на следующее утро отправился с сыном на Смоленское кладбище и пригласил священника отслужить панихиду. Затем, помолившись и подав нищим, потихоньку поплелся домой… Но каково было мое удивление, когда, вернувшись домой около обеда, я застал в своем нумере на столе казенный пакет. Схватив его дрожащими руками, я уж не помню, как вскрыл и прочел бумагу, что мой сын принят в одно из учебных заведений, начальство которого сначала решительно отказало в моей просьбе.
Чему приписать это чудо: случайности ли или какому совпадению, не берусь решить, но на следующий день я, в благодарность за это, отслужил вторую панихиду и с тех пор служу каждый год…»
А вот еще один рассказ, переданный нам одним из очередных кладбищенских священников, к которому мы обратились с просьбой рассказать нам что-нибудь о Ксении.
«Однажды, – сказал он, – я был тоже очередным и ко мне подошли три дамы в траурных платьях; одна из них была постарше, а две помоложе, как видно, ее дочери. Это было 13-го сентября. Они пригласили меня отслужить панихиду на могиле Ксении. Я немедленно исполнил их просьбу, за что и получил довольно щедрое вознаграждение. После этого раза они аккуратно являлись каждый месяц, именно 13-го числа, и каждый раз я служил панихиду. Всегда они приходили втроем, и я хорошо запомнил, что они не только приходили в это число, но даже в один час».
Из всего этого только видно, что о Ксении знают все петербуржцы, но как, почему и что – никому не ведомо. Одно достоверно, что на ее могиле служатся панихиды, что к ней приезжают с отдаленных окраин России и что ее могилу почитает народ.
В ее маленькой часовне находится в изголовье прекрасная икона распятия Спасителя на кресте, а вверху кругом стен иконы в киотах, пожертвованные разными лицами по тому или другому случаю. Между ними есть серебряные, золоченые, но большей частью металлические, некоторые с венчальными свечами.
Налево от входа два серебряных образа на киоте пожертвованы князем Масальским перед отъездом на войну с турками в 1877-78 годах.
Говорят, что он вернулся цел и невредим, но вскоре заболел и умер.
Раз нам пришлось присутствовать на одной из многих панихид, и наше внимание было обращено на старушку лет пятидесяти пяти-семи и молодого человека с девочкой лет двенадцати; она пригласила священника отслужить панихиду и во время служения сильно плакала, стоя на коленях у могилы; молодой человек стоял позади тоже не без слез; девочка поникла головой и с грустью смотрела то на молодого мужчину, вероятно брата, то на старушку, по-видимому бабушку.
После панихиды, когда священник ушел, она набожно перекрестилась на образа и громко произнесла:
– Господи! Упокой рабу Божию Ксению и услышь мою молитву.
Смотря на нее и нам сделалось грустно. Видно, какое-нибудь семейное горе заставило ее обратиться к Ксении и просить ее заступничества.
Мы осмелились обратиться к молодому человеку с вопросом; тот смутился, но все-таки ответил:
– Семейное горе, даже несчастье, о котором людям посторонним неудобно сообщать…
– Ну, Вася, – отозвалась старуха к молодому человеку, – пойдем, и Господь нам поможет…
И они ушли, оставив нас в немом предположении, что с ними случилось, видно, что-нибудь необыкновенное.
Часовня открыта каждый день во время обедни, а в хорошую летнюю погоду и по праздничным дням – целый день. По желанию посетителей она открывается и в неуказанное время, то есть когда она по обыкновению заперта.
Мир праху рабы Божией Ксении!
Ксения Блаженная[3]
(Память 24 января)
Раба Божия Ксения родилась в первой половине XVIII столетия от благочестивых и благородных родителей; отца ее звали Григорием, а имя матери неизвестно. По достижении совершеннолетия, Ксения Григорьевна сочеталась браком с придворным певчим, полковником Андреем Федоровичем Петровым и жила с супругом в С.-Петербурге. Но недолго судил Господь молодой чете идти вместе по жизненному пути – Ангел смерти разлучил их: Андрей Федорович скончался, оставив Ксению Григорьевну вдовой на 26 году ее жизни. Непрочное земное счастье! Смерть уносит дорогих сердцу нашему часто тогда, когда мы и не ждем; и святой крест покрывает своею священною сению тех, кто был мил сердцу нашему, кто еще так недавно говорил с нами, любил нас и берег нас. Однако не будем скорбеть безнадежно. Разлука ведь не вечна! Быстро подойдет тот день, когда и над нами водрузят святой крест и мы встретимся с милыми усопшими… Потеря супруга глубоко поразила юную вдову; от глубокой скорби чуть не помрачился разум ее. Но молитва и вера сохранили Блаженную Ксению. Раз порвалась нить счастья земного, Ксения не стала вновь искать супружеской жизни, но избрала путь терпения, скорбей и стала служить в подвиге юродства. Какой пример для вдовиц! Взирая на рабу Божию Ксению, вдовицы, терпеливо несите свой крест. Не зазорно вступать во второй брак, но более подвига пребывать вдовицею. Особенно, если есть дети: второй супруг еще будет ли им вместо родного отца – неизвестно. Не думайте, что, вступая вторично в брак, обеспечите детям безбедное существование. Господь не оставит вас и деток, если и вдовицами пребудете. Поминайте молитвенно рабу Божию Ксению. Господь укрепит ваши силы в терпении скорбей и невзгод! Блаженная Ксения 45 лет несла подвиг юродства. Усердно она молилась Богу за службами, молилась и по ночам, уходя в поле; молитва укрепляла ее – в беседе сердечной к Господу находила она опору в трудном пути. Когда же строилась на Смоленском кладбище каменная церковь, Ксения по ночам проводила время на месте постройки, нося кирпичи и творя молитву. И этот подвиг совершала она тайно от людей. В жизни своей Ксения была строго воздержанной и много терпела скорби от глада и холода. Раздав по смерти мужа все имущество бедным, она оделась в одежду умершего и всех уверяла, что умерла Ксения, Андрей Федорович остался жив, и не откликалась, когда ее называли Ксенией, и сердилась; напротив, когда называли Андреем
Федоровичем, откликалась охотно. Одежду мужа носила она, пока та не истлела. Все рабу Божию Ксению любили и говорили: «Кто не принадлежит миру, тот принадлежит Богу», – и кормили, и одевали своего бедного Андрея Федоровича. Но она не брала теплой одежды и, прикрывая грудь остатками камзола своего мужа, носила только самое необходимое платье. Обыкновенно она одевалась или в красную кофточку и зеленую юбку, или наоборот. Она ничего не брала, кроме медных копеек («царя на коне»), но и те раздавала беднякам. Зимой, в жестокие морозы, она ходила по улицам в ветхой одежде и изношенных башмаках, одетых на босые ноги, распухшие и покрасневшие от мороза. Она не имела своего крова и нередко ночевала у знакомых; ее все охотно принимали. И матери радовались, если Ксения покачает в люльке или поцелует дитя. Все были уверены, что поцелуй несчастной принесет им счастье. Блаженная Ксения любила детей, и только однажды она разгневалась на мальчиков, шутивших над нею… Смущается дух, когда вдумаешься в эту суровую жизнь подвижницы благочестия. Сколько здесь терпения, смирения, воздержания! А мы-то, грешные, часто скорбим и раздражаемся из-за всякой мелочи, не имея лишь того, что служит не на пользу, а для прихоти. Но сколько и трогательного величия в этом: бездетная, убогая вдовица с любовию наклоняется над колыбелью чужого дитяти, и ее молитвенный вздох низводит счастие на дитя! За великое терпение Господь еще при жизни прославил свою избранницу. Раба Божия Ксения сподобилась дара прозрения сердец и будущего.
Она предрекла кончину императрицы Елизаветы Петровны и Иоанна Антоновича; купчихе Крапивиной предсказала кончину прикровенно, говоря: «Зелена крапива, но скоро увянет», а одной бедной девице – замужество. Уча людей правдивости, Блаженная Ксения нередко открывала и тайны тех лиц, кого она навещала. Милость Божия так осеняла Ксению, что даже те, к кому она заходила или у кого вкушала пищу, были счастливы и успешны в делах. И торговцы, и извозчики – все старались ей чем-нибудь услужить; особенное благополучие посещало тех, кому сама Блаженная Ксения давала что-либо. О, какой назидательный пример и нам быть странноприимными! Кто знает: быть может, тот убогий, кого мы напитаем, есть великий Божий избранник! Ведь, творя милостыню бедному, Господу служим! Но пришел конец и земному странствованию Блаженной Ксении. На 71-м году жизни она почила сном смерти. Ее очищенный дух, покинув земную юдоль, возвратился в обитель Отца Небесного! Раба Божия Ксения погребена на Смоленском кладбище. И много знамений милости Божией совершается у гроба Блаженной Ксении. По ее молитвенному предстательству Господь спас одну девицу от ужасного брака с преступником. По совершении панихиды на могиле рабы Божией Ксении, после долгих бесплодных хлопот, получили места доктор Булах и И. Исполатов и были определены в школу дети одной полковницы. А одна высокоименитая благочестивая дама до того была тронута дивным исцелением великого труженика, ее супруга, по явлении ей Блаженной Ксении, что и родившуюся в скором времени дочь нарекла Ксенией. Явившись одной помещице ночью, Блаженная Ксения предупредила пожар. А еще так недавно своим явлением она исцелила мужа одной доброй женщины и спасла от погибели в пожаре дома того же мужа и маленьких детей. Много и иных дивных знамений, записанных на скрижалях сердец облагодетельствованных, творится у гроба Ксении; даже земля от ее гроба является источником врачующей силы Божией!
Тихо в часовенке у гроба Блаженной Ксении; ничто не напоминает здесь о житейской суете. Вьется дым кадильный голубой струей, и несется к небесам и ранним утром, и поздним вечером молитва о блаженном упокоении и вечной памяти Блаженной Ксении и других почивших христиан православных! Много слез и вздохов скорбных душ приносится сюда, много и уносится отсюда душевного успокоения и отрады. Кротко мерцают лампады перед святыми иконами и озаряют беломраморную гробницу Ксении, украшенную от признательных сердец.
Над могилой рабы Божией Ксении
(На Смоленском кладбище в С.-Петербурге)
Ксения Григорьевна[4]
Во время императрицы Елизаветы Петровны известна была юродивая «Ксения Григорьевна». Жена придворного певчего Андрея Федоровича Петрова, «состоявшего в чине полковника» (сведение это мы берем из описания Смоленского кладбища, составленного священником Стефаном Опатовичем), Ксения в молодых годах осталась вдовой (26 лет); раздав все свое состояние бедным, она надела на себя одежду своего мужа и под его именем странствовала сорок пять лет, не имея нигде постоянного жилища. Главным местопребыванием ее служила Петербургская сторона, приход св. апостола Матфия, где одна улица называлась ее именем: «Андрей Петров». По преданию, Ксения пользовалась особым уважением у петербургских извозчиков, которые, завидев ее где-нибудь на улице, наперерыв один перед другим предлагали ей свои услуги, в том убеждении, что которому из них удастся хотя несколько провезти Ксению, тому непременно повезет счастье.
Год смерти Ксении неизвестен; некоторые уверяют, что она погребена на Смоленском кладбище еще до первого наводнения, случившегося в 1777 г.; при жизни предсказала жителям Петербургской стороны смерть императрицы Елизаветы Петровны 25 декабря 1761 г. Ксения ходила по Петербургской стороне и говорила жителям: «Пеките блины, вся Россия будет печь блины». На другой день императрица внезапно скончалась. По другим рассказам, Ксения скончалась в царствование Павла Петровича, но это неверно: в списках кладбищенских за это время имя ее не встречается.
По преданию, в скором времени после ее погребения посетители разобрали всю могильную насыпь. Сделана была другая, и усердствующими лицами на могиле положена плита. Но плита скоро была разломана и разнесена по домам. Другая плита также недолго оставалась целой. Ломая камень и разбирая землю, посетители бросали на могилу Ксении посильные денежные пожертвования, а кладбищенские нищие этим пользовались и забирали деньги себе. Тогда к могиле прикрепили кружку и на собранные таким образом пожертвования над могилой Ксении поставили памятник в виде часовни, которая существует и теперь. Здесь же находится кружка, куда жертвователи опускают свои приношения. Половина собираемой таким образом суммы поступает в пользу попечительства, а другая остается в церкви на неугасимую лампаду на гробе Ксении. Всей суммы в течение года высыпается из этой кружки около 300 руб. серебром. Могила Ксении посещается ежедневно на Смоленском кладбище массой посетителей, и ни на одной из могил не служится столько панихид. Надпись на могиле Ксении следующая: «Кто меня знал, да помянет мою душу для спасения своей души».
В распоряжении нашем имеется крайне интересный архивный документ, касающийся пророчества этой юродивой. Это собственно прошение о бедности к императору Павлу I, поданное надворным советником Думашевым 15 июня 1797 г. Вот извлечение из него, касающееся нашего повествования: «Приими, монарх славы, о чем доношу, если б со мною все то не совершилось поднесь и с особою вашею умолк бы навсегда, то теперь на совести лежит, чтоб вам не донесть. В 1766 году, генваря 10 дня, был день моего рождения; накануне моих именин, прожив я с моею женою девять месяцев в Петербурге, не получил никакой милости кроме крайнего прожитку, и надобно нам было отъезжать в Москву. Мы жили тогда в доме вместе с покойною несчастною фрейлиною Анною Алексеевною Хитрово, именным повелением нам приказано жить с нею и ехать вместе в Москву; жена моя ей была внучатая сестра, по оному родству она нам была и поручена.
Вдруг в оное число вышла к нам Богу угодная юродивая женщина, называемая Андрей Федорыч, весь город ее знал и почитал таковою. Мы все весьма обрадовались ее приходу и испугались, за счастье считали – к кому она войдет в дом. Между многими от нас вопросами она мало говорила, и надобно вслушиваться, что скажет; о прошедшем случае матери моей и о несчастий с нею сказала догадками; что я завтра именинник и что мы этот день будем плакать и молиться и все люди наши; я спрашивал, да за что и от чего? Она сказала: ну да царь заставит вас плакать от радости, и после еще много слез будет у вас; я говорю: какой царь, скажи мне. – Ну да как запоют Христос Воскресе, увидишь[5], показала руками на свою голову и окружила и пальцами сделала крест; мы, государь, изумились. Говорит: он очень будет счастлив; жене моей говорит: ты у меня так дородна, как его жена. – Какая жена и чья? – спрашивали. – Ну, вон его жена! – указала на ваш портрет, она вместе опять показала пальцами крест. Даже мы, монарх, трое друг с другом не смели говорить, – совершилось подлинно в нынешнем году в свои самые именины генваря 11 дня, получил известие от Дмитрия Прокофьевича Трощинского (Обер-прокурор в царствование императора Павла I и министр при императоре Александре I) о ваших ко мне милостях пожалованием денег на оплату долгов; рыданий и молений много было сие число, а паче меня удивило, взяла за мою ногу, шпоры украли, и плакала, то донесу об оном, когда государь в несчастий матери моей накануне нашего отъезда из Петербурга.
Государь! Ваш родитель, мой отец и божество мое, изволил матери моей сто, а мне пятьдесят червонных прислать на дорогу и мне шпоры с своих ножек, с тем, чтоб это было негласно; оные шпоры во весь прусской поход неоцененным даром при мне хранились, и, когда я бывал за майора, всегда на мне, но, по возвращении из Пруссии в Россию, в Валдаях, меня в ночи всего обокрали, остался в чем был, много плакал об оных шпорах, последняя сказала: «Я не дождусь праздника Петра и Павла, а вы доживете». Далее, государь, умолчу описать подробно, что она говорила о царе; дай, Боже! чтоб Николаю Ивановичу Рославлеву, он тогда был в гвардии майором и был послан к оной Андрею Федорычу; после он нам пересказывал за секрет перед своею смертию, – все сбылось, что она ему сказала в предшедшем 1796 году.
Государь не приемли от вашего вам подданного за выдумку и слог, клянусь присягою вам, крестом и Евангелием и моею головою, а вашим мечом, что все сие поднесь истинная правда».
Обоснование того, что Блаженная Ксения Петербургская проживала в приходе храма св. апостола Матфия[6]
«Ксения Петербургская – небесная покровительница нашего города, отдавшая свою жизнь во имя Любви. О ее жизни, кроме самых общих фактов, известно мало. Местом поклонения ее памяти в нашем городе стала часовня, установленная над могилой на Смоленском православном кладбище в 1902 г. В 1988 г. Ксения Блаженная была канонизирована. День ее памяти отмечается 24 января ст. ст. (6 февраля н. ст.). Сохранились устные предания, рассказывающие о ее жизни и подвигах.
Известных письменных упоминаний сохранилось очень немного. Самые полные сведения приведены отцом Стефаном Опатовичем в статье 1873 г. «Смоленское кладбище в С.-Петербурге»:
«Ксения Григорьевна. Происхождение неизвестно. Замужем она была за придворным певчим Андреем Федоровым, состоявшим в чине полковника…ходила по Петербургу, нигде не имея постоянного жилища. Главным местом пребывания служила для нее Петербургская сторона и преимущественно приход св. Апостола Матфия, где одна улица долго называлась ее именем»[7].
Таким образом, Петербургская сторона, приход Матфиевской церкви и одна из улиц – были связаны с ее местом пребывания.
Ознакомившись в рукописном отделе РНБ с планами Петербурга XVIII и XIX вв., можно убедиться, что находившаяся около Матфиевской церкви Одиннадцатая улица с 1806 г. называлась Петровской, а с 1826 г. – она же – Андрея Петрова улицей. Эта улица идет параллельно Широкой и является первой от нее с южной стороны[8]. В настоящее время она называется Лахтинской и идет от Большого проспекта П.С. до Чкаловского проспекта, точно совпадая с первоначальным направлением.
Сохранилось интересное и несколько наивное свидетельство Е.Н. Гребенки об этой улице, записанное в 1844 г.:
«Насчет улицы Андрея Петровича, или Андрей Петровой, я был немного счастливее.
Говорят, в этой улице жила когда-то счастливая чета, словно взятая живьем из романов Лафонтена; муж, Андрей Петрович, так любил жену, что и представить себе невозможно, а жена, Аксинья Ивановна, так любила мужа, что и вообразить невозможно (так выражалась рассказчица Андрея Петровой улицы); вдруг ни с того ни с другого муж помер, а жена осталась и тоже выкинула штуку: съехала с ума с печали и вообразила, что она не Аксинья Ивановна, а Андрей Петрович и что Андрей Петрович не умер, а только обратился в нее, Аксинью, а в существе остался Андреем Петровичем.
На свою прежнюю кличку она не откликалась, а когда ей говорили: “Андрей Петрович” – она всегда отвечала: “Ась?” – и ходила в мужском платье.
Народ сходился смотреть на нового Андрея Петровича и прозвал улицу Андрея Петрова.
(NB. Это одна из улиц, куда извозчики ни весной, ни осенью не везут, боясь грязи.)»[9]
В этом описании автор сохранил нам редкое устное свидетельство. В облике жены легко узнается облик Ксении Петербургской. «Рассказчица Андрея Петровой улицы» передала нам бытовавшее у них предание, указала, что «в этой улице когда-то жила счастливая чета» и что «народ сходился смотреть на нового А.П. и прозвал улицу Андрея Петрова». Таким образом, нам становится известно, что Ксения и ее муж, владелец дома и участка, жили здесь в счастливый период своей жизни до внезапной кончины Андрея Петрова, после которой молодая жена совершенно изменила свой образ жизни, встав на подвижнический путь, а улица стала называться ее именем.
В 1975 г. появилась небольшая, но обстоятельная статья, посвященная истории и застройке Лахтинской улицы, к сожалению в духе того времени. В ней Г. Ефремов подробно рассказывает о каждом доме и сообщает нам о том, что: «Еще в 1789 улица получила название “Андрея Петрова” в честь домовладельца, занимавшего участок нынешнего дома № 17. Некоторые историки связывают это название с прокаженной сумасшедшей нищенкой, именовавшей себя по имени умершего мужа “Андрей Федорович Петров”»[10]. Нам неизвестны источники, на которые опирался исследователь, но предположение о принадлежности Петровым дома № 17 нам кажется убедительным и подтверждается следующими соображениями:
во-первых, в первой половине XVIII в. застраивалась только южная (нынешняя нечетная) сторона улиц, что видно на ранних планах;
во-вторых, на участке от Большой Гарнизонной (Большой пр. П.С.) до Средней Гарнизонной (Малый пр. П.С.), начиная с 1737 г., селились солдаты Копорского полка с семьями – это была так называемая Солдатская слобода, улица во времена Ксении и Андрея Петровых называлась Одиннадцатой по номеру роты, которая строила здесь дома;
в-третьих, за Средней, в сторону к Чкаловскому, тогда еще не существовавшему, селились гражданские лица, если считать, что Ксения Григорьевна и Андрей Петров не принадлежали к Копорскому полку.
Таким образом, дом Петровых мог быть расположен только за Средней (Малый пр. П.С.) на южной (сегодня на нечетной) стороне, а так как на планах середины XVIII в. эта часть улицы застроена чуть больше половины и здесь находятся несколько домов со старыми номерами, то, опираясь на указание Г. Ефремова, что дом Ксении занимал участок по Лахтинской № 17, мы находим на планах соответствующее место и видим, что дома № 15 и № 17 по Лахтинскому (современная нумерация), соответствовали участку №№ 872–873 на плане Строганова 1806 г., в 1822-23 гг. в адресной книге С. Адлера под этими же номерами на Петровой улице этот участок числится принадлежащим вахтерной жене Михайловой; на плане Шуберта №№ 872–873 были также одной усадьбой. Дом располагался вдоль красной линии улицы, небольшая ограда и ворота вели на мощеный двор, участок тянулся до северной стороны Широкой, где находились сад, огород, службы.
После смерти мужа Ксения, которой по устному преданию было двадцать шесть лет, раздала все имущество. На территории ее усадьбы рядом с домом был построен приют для бедных. Она приняла имя мужа – Андрея Петрова – надела его платье и начала свой подвиг – странствие. Ее основной путь был от церкви святого Апостола Матфия, где она большей частью обреталась, по Одиннадцатой, где она раньше жила, и дальше в поле – нынешний Чкаловский, который не был еще застроен, а представлял собой большой пустырь, болото, куда Ксения Блаженная выходила молиться, чтобы «присутствие Божие было более явственно».
Таким образом, в первой половине XVIII в. Петербургская сторона и на ней Одиннадцатая улица (в XVIII в.), она же Андрея Петрова улица (в XIX в.), она же Лахтинская (с 16 апреля 1877 г.) – были тесным образом связаны с жизнью Ксении Блаженной и памятью о ней[11].
В большинстве справочников, адресных книгах и планах Петербурга эта улица в начале XIX века называлась Петровской, Петровой или Андрея Петровой улицей, а с 1877 г. – Лахтинской.[12] Некоторые исследователи высказывают предположение, что название Петровская связано как-то с именем Петра I, но это утверждение надо сразу отвести, так как это опровергается рядом фактов, и кроме того нами на плане Шуберта 1828 г. обнаружена хорошо читаемая надпись «Андрея Петрова улица»[13].
Крайняя граница участка усадьбы Петровых проходила по северной стороне Широкой (ул. Ленина). Сегодня на этом месте находится сквер перед писательским домом № 34. В пятидесятые годы XX в. на всем участке между ул. Ленина № 34 и Лахтинской №№ 15–17 было решено построить большой жилой массив, имеющий в плане квадрат, с фасадами на Ленина и Лахтинскую, при этом предполагался снос всех построек (деревянные сараи и дом № 15 по Лахтинской), но первоначальный проект не был осуществлен из-за подводных грунтовых вод. Проект дома, автором которого был архитектор Н. Назарьев, пришлось изменить, отодвинув фасады от красной линии. Таким образом, до наших дней чудом сохранились северные и южные границы старого участка Петровых, только частично занятого постройкой 50-х годов, и деревянный дом XIX в., стоящий на их территории.
В этом доме до 1918 г. был Покровский[14] приют на 40 мальчиков для детей из семей сосланных на каторжные работы на Сахалин. Он так же назывался Петровским – в память о Ксении Блаженной.
Здание и участок (№№ 798–799/632), на котором находился приют, в середине XIX в. принадлежали надворному советнику Андрею Эргардту, с 1856 г., в 1880–1883 гг. оно переходит к его дочерям Александре и Серафиме, в 1896 г. этот участок числится за В.Я. Оберемченко, но, судя по документам, ей выделяется часть его: «по Покровской улице 14 и 2/3 сажени», в 1911 г. жена коллежского советника В.Я. Оберемченко продает его Обществу попечения ссыльно-каторжных[15]».
Время смерти и погребения святой Блаженной Ксении. Почитание памяти ее по смерти. История сооружения часовни над ее могилой
К великому прискорбию всех почитателей Блаженной Ксении, до нашего времени не сохранилось решительно никаких известий о времени и обстоятельствах смерти и погребения рабы Божией Ксении. Лишь на основании некоторых данных можно с большей или меньшей вероятностью сделать некоторые предположения.
Несмотря на самые тщательные, неоднократные розыски, записи дня смерти и погребения Ксении Григорьевны Петровой или Андрея Феодоровича Петрова в росписях о погребенных, хранящихся в архивах Смоленского кладбища, начиная с 1777 года, найти не удалось. Можно, таким образом, предполагать, что Ксения скончалась ранее 1777 года[16].
Но этому противоречит сохранившееся известие о том, что Ксения носила по ночам кирпичи на вновь строящуюся церковь на Смоленском кладбище, а такой церковью могла быть только существующая и теперь церковь Смоленской иконы Божией Матери. А эта церковь начата постройкой в 1794 году и освящена в 1796 году. Стало быть, в эти годы Блаженная Ксения была еще жива.
Если же предположить, что Ксения таскала кирпич на постройку какой-либо из ранее существовавших на Смоленском кладбище церквей, то этому предположению противоречит то обстоятельство, что все ранее существовавшие на кладбище церкви были деревянные и даже холодные, без печей, стало быть, и кирпич таскать туда было бесцельно.
Вернее всего думать, что Ксения действительно таскала кирпич на постройку церкви Смоленской Божией Матери и, стало быть, была жива в 1794–1796 годах.
Что же касается отсутствия записи о ее смерти и погребении в кладбищенских росписях, то это легко объясняется, с одной стороны, небрежностью, с какой велась в то время запись погребаемых; вследствие именно небрежности многие лица, о которых достоверно известно, что они погребены на Смоленском кладбище, в росписях не значатся (например, рыцари Мальтийского ордена; масса лиц, умерших от холеры в 1848 году, и др.), а с другой – весьма вероятным предположением, что все умершие, отпетые не на кладбище, вовсе не заносились в кладбищенские ведомости о погребаемых. Если это так, то и Ксения была отпета не на кладбище, а где-либо в приходской церкви; это предположение можно считать вполне вероятным.
На конец же XVIII века или даже на начало XIX, как приблизительное время смерти Ксении, указывают и некоторые другие данные:
1) день смерти императрицы Елизаветы Петровны, 25 декабря 1761 г., предсказанный Ксенией;
2) даты на могильной плите Ксении: «осталась после мужа 26-ти лет, странствовала 45 лет, а всего жития 71 год»;
3) год смерти современницы Ксении – Евдокии Денисьевны Гайдуковой – 1827.
Сопоставляя все эти данные, также и год постройки Смоленской церкви, можно думать, что Ксения умерла не ранее 1794 года (время постройки церкви) и не позже 1806 года (1761 г. – время смерти императрицы Елизаветы Петровны + 45 лет странствования Ксении = 1806 г.). Вот именно эти годы можно считать временем смерти Ксении; следовательно, дата рождения ее падает на 1719–1730 годы.
Во всяком случае, точно определить год рождения и год смерти Блаженной, за неимением определенных данных, пока невозможно.
Что же касается обстоятельств смерти и погребения рабы Божией Ксении, опять-таки за неимением каких-либо данных, сказать об этом что-либо определенное трудно. Но, принимая во внимание то глубокое уважение и ту любовь, какими пользовалась Блаженная у всех жителей Петербургской стороны, принимая во внимание, что еще при жизни Блаженную считали за угодницу Божию, можно думать, что погребение ее было необычайно торжественно: с уверенностью можно думать, что все жители Петербургской стороны, где жила Блаженная, и вообще все, знавшие ее при жизни, считали своей обязанностью дать последнее целование усопшей, проститься с ней и проводить ее до последнего места ее упокоения.
Были ли при этом какие-либо особенные, знаменательные проявления помощи от Блаженной, известий не сохранилось.
Во всяком случае, если бы даже и не было подобных проявлений, чего мы отнюдь не смеем утверждать, тем не менее все почитатели усопшей, все получившие от нее какую-нибудь помощь, какую-нибудь ласку при ее жизни, старались молитвами своими отблагодарить ее по кончине за все то добро, какое было им оказано, старались не прерывать с ней духовного общения и по ее смерти.
Вот почему, наверное, можно думать, что с первого же дня погребения Блаженной могила ее посещалась многими и многими лицами, приходившими помолиться об ее упокоении. И на молитвенную-то память о себе Блаженная из загробного мира откликалась делами милости. Тогда и не знавшие Блаженную при жизни стали прибегать к ее ходатайству, к ее помощи перед Богом, служили панихиды по Блаженной. Достоверно известно, что в двадцатых годах прошлого столетия на могилку Ксении народ стекался толпами, веря, что на молитвенный зов Блаженная не замедлит откликнуться помощью. Каждый посетитель могилки Ксении непременно желал хоть что-нибудь иметь у себя с этой могилки, а так как взять с могилки, кроме землицы, было нечего, то брали именно землю, веря, что земля лучшее средство от болезней и горестей.
Ежегодно вся земля с могильной насыпи над гробом усопшей по горсточке разносилась посетителями; ежегодно приходилось делать новую насыпь и ежегодно насыпь снова разбиралась посетителями. Пришлось положить сверху могильной насыпи каменную плиту; но посетители разбили плиту на мелкие кусочки и разнесли по домам; положили новую плиту, и с этой плитой случилось то же. Но, разбирая землю и ломая плиты, посетители клали на могилку свои посильные денежные пожертвования, которыми вначале пользовались нищие.
Затем могилку Ксении обнесли оградой, к которой прикрепили кружку для сбора пожертвований на сооружение над могилой часовни. И пожертвования не заставили долго ждать себя. На собранные таким образом деньги, при содействии некоторых почитателей рабы Божией Ксении, над ее могилой была сооружена небольшая, из цокольного камня, часовня с двумя окошечками по бокам, с дубовым иконостасом в восточной стороне и с железной дверью – с западной. Над дверью с наружной стороны сделали надпись: «Раба Божия Ксения». Могильную насыпь над самой могилкой также обделали цоколем, а сверху положили плиту со следующей, неизвестно кем составленной надписью: «Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. На сем месте положено тело рабы Божией Ксении Григорьевны, жены придворного певчего, в ранге полковника, Андрея Феодоровича. Осталась после мужа 26 лет, странствовала 45 лет, а всего жития 71 год; звалась именем Андрей Феодорович. Кто меня знал, да помянет мою душу для спасения души своей. Аминь».
Святая Блаженная Ксения погребена на Смоленском кладбище к югу от храма во имя Смоленской иконы Божией Матери.
В 1902 году на могиле Святой Блаженной Ксении по проекту архитектора Славина была возведена каменная часовня, восточную стену которой в 1992 году украсила мозаичная икона святой подвижницы.
В 1987 году часовня была освящена нынешним Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Алексием II.
Сюда стремятся православные паломники со всех концов России и из других стран, чающие получить утешение в скорбях и помощь в благих начинаниях от молитвенницы о душах наших Святой Блаженной Ксении.
Освящение часовни Ксении Петербургской на Смоленском кладбище в Ленинграде[17]
10 августа 1987 г. митрополитом Ленинградским и Новгородским Алексием со многими сослужащими священниками, в день памяти иконы Смоленской Божьей Матери (престольный праздник кладбищенской церкви), на Смоленском кладбище в Ленинграде была освящена часовня на месте захоронения Блаженной Ксении Петербургской, широко почитаемой в народе святой подвижницы. После завершения Божественной литургии Владыка Алексий с духовенством и церковным народом, крестным ходом неся образ Смоленской Божьей Матери, проследовали из храма в часовню, расположенную неподалеку. Молитвою и святой водой Владыка Алексий освятил часовню.
Еще в прошлом году часовня имела очень непривлекательный вид. Она была окружена полусгнившим забором с надписью: «Не подходить. Здание в аварийном состоянии». Но за последние несколько месяцев часовня была основательно отремонтирована за счет Церкви при частичном содействии довольно многочисленных добровольных помощников. Ленинградский совет культурно-демократического движения «Эпицентр» организовал ряд субботников, на которых работало несколько десятков человек. Нередко после богослужения в храме к часовне подходили старушки и очень усердно участвовали в ремонте.
Блаженная Ксения (Ксения Григорьевна Петрова), петербургская подвижница XVIII века (жила в елизаветинское и екатерининское время, точные даты рождения и смерти неизвестны), чрезвычайно почитаема в Ленинграде и не только в нем. Началось это почитание давно; по крайней мере в начале XIX века оно уже существовало и никогда не прекращалось и после 1917 г. Долгие годы в часовне была скульптурная мастерская, но верующие писали записки к Блаженной Ксении на заборе, ставили там свечи, клали цветы и молились. Ее почитание еще более усилилось после ее прославления (канонизация Русской Церковью за рубежом в сентябре 1978 г.). День памяти Блаженной Ксении Петербургской установлен 24 сентября. Русская Православная Церковь также готовит ее прославление, которое должно состояться на Поместном Соборе в будущем году, 6–9 июля.
Нынешнее освящение часовни – событие исключительное. Аналогичные примеры нам неизвестны. Еще два года назад мы не могли бы и надеяться на это. Православному народу возвращена его живая святыня. Почитание Блаженной Ксении Петербургской имеет очень своеобразные черты; православный народ относится к ней с особой теплотой, даже родственностью. Одна из старушек, например, во время освящения со слезами причитала: «Ну вот, Ксенюшка моя, дождалась».
Людей было много, в церковь на службу войти было невозможно, стояли плотной толпой у входа, – но все же меньше, чем можно было бы ожидать, поскольку о дне этого события и даже о самом факте мало кто знал: у Церкви нет эффективных средств массовой информации. Был солнечный, нежаркий день. Многие свидетели сообщают об атмосфере тишины и благостности, охватившей их при освящении. Никакого слова обращения к народу или проповеди не было произнесено ни Владыкой Алексием, ни кем-либо из священства. Внутрь самой часовни народ не допустили и после освящения закрыли ее (возможно потому, что не завершено внутреннее убранство). Присутствовали киножурналисты, они снимали с крыши небольшого автобуса. Еще в период ремонта режиссер и кинооператор «Леннауч-фильма» снимали сюжет о часовне для фильма «1000-летие Крещения Руси».
Дореволюционные источники сообщают о следующей надписи на могильной плите Блаженной Ксении: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа. На сем месте положено тело рабы Божьей Ксении Григорьевны, жены придворного певчего в ранге полковника Андрея Феодоровича. Осталась после мужа 26-ти лет, странствовала 45 лет, а всего жития 71 год. Звалась именем Андрей Феодорович. Кто меня знал, да помянет душу мою для спасения души своей. Аминь». Сама плита, по некоторым сведениям, находится в Музее истории религии и атеизма в Казанском соборе в Ленинграде. Верно ли это – мы не знаем.
Молитвенная помощь Святой Блаженной Ксении
Некоторые случаи молитвенной помощи Святой Блаженной Ксении в прежние времена
Спасение девушки от замужества с каторжником
Одна вдова, происходившая из очень хорошей фамилии (вдова генерал-лейтенанта) и обладавшая значительными материальными средствами, очень уважала и почитала память рабы Божией Ксении. В то время, как над могилой Ксении задумали устроить часовню, вдова эта приняла в этом деле горячее участие и своими средствами помогла быстро осуществить сооружение часовни.
У этой вдовы была взрослая дочь-невеста. Вскоре после сооружения часовни над могилой рабы Божией Ксении, со вдовой и ее дочерью познакомился один полковник; он стал часто бывать у них в доме, сблизился с девушкой и сделал ей предложение выйти за него замуж. Предложение было принято. Мать также согласилась на брак дочери с полковником. Назначен был уже и день свадьбы. По поводу этого события мать и дочь ездили на могилу рабы Божией Ксении, служили там панихиду и просили Блаженную о ее помощи в столь серьезном деле.
Все, знавшие вдову и ее дочь, искренно радовались будущему счастью молодой девушки. И действительно, оба обрученных, жених и невеста, были молоды, красивы, обладали значительными средствами: всё, по-видимому, сулило им полное счастье.
«Должно быть, по молитвам Блаженной Ксении, которую они так любят и почитают, Господь и послал им такого хорошего жениха, – говорили знавшие вдову и ее дочь, – должно быть, молитва Блаженной угодна и сильна перед Богом, и за любовь к себе вдовы она платит ей своей любовью».
И правда, молитва Блаженной была сильна перед Богом. За любовь к себе вдовы Блаженная отплатила ей своей любовью. Но молитвенная помощь Блаженной выразилась совершенно иначе, чем думали люди: молодой девушке никогда уже не пришлось, к ее счастью, видеться с женихом своим.
Вот как это случилось.
Накануне свадьбы мать невесты вместе с дочерью, по обычаю, поехали на Смоленское кладбище отслужить панихиду по рабе Божией Блаженной Ксении. Во время панихиды они усердно просили Блаженную устроить своею помощью будущее счастье обрученной невесты. И Блаженная тотчас же откликнулась своей помощью на молитвенный зов к себе.
В то время, как вдова с дочерью молились на могилке Ксении, жених-полковник отправился в
Поделиться книгой: