Ошибка Времени

***

В сумерках ночного неба зажглась серебряная лилия первой звезды. Космическое спокойствие неведомо и непостижимо входило в резонанс с суетой мира людей.

На втором этаже «Зеленого дома» продолжал гореть свет неоновой лампы, отбрасывая причудливые тени на соседнее здание. Изредка лучи электрического света пронизывали своим безумным, хаотичным полетом летучие мыши. Трамвайная остановка возле «Зеленого дома» уже давно опустела, и лишь одинокие, уставшие коты грелись на нагретой людьми деревянной лавочке. Везде царило спокойствие и умиротворение, изредка нарушаемое трескотней обезумевших от ожидания ночи сверчков и цикад.

Внезапно что-то изменилось. Коты навостренно подняли уши, сверчки умолкли. Казалось, время остановилось, наступила гробовая тишина. Даже часы на стене «Зеленого дома» перестали тикать.

Одновременно с падением звезды со склона темного небосвода, дверь «Зеленого дома» распахнулась, и на пороге появился темный силуэт. Судя по очертаниям, это был высокий, не менее двух метров, мужчина, одетый в темную неброскую одежду. Лицо его было скрыто тенью лестничного пролета, однако по твердым, уверенным движениям можно было предположить, что мужчина появился в «Зеленом доме» не впервые. Немного постояв на пороге, мужчина начал подниматься по лестнице. Его итальянские кожаные туфли слегка поскрипывали при ходьбе, выдавая спокойные размеренные шаги, сразу через две ступеньки.

Мужчину никто не встречал. Тем не менее, он знал, что на втором этаже «Зеленого дома», в полумраке кабинета, его ждут. Мужчина поднялся на второй этаж и открыл массивную дверь.

Встретившись взглядом с длинным, затемненным коридором, мужчина слегка прищурил глаза, чтобы привыкнуть к темноте. Через некоторое время он продолжил свою тяжелую поступь к двери в конце коридора, из-под которой тоненькой полоской выбивался луч света. Подойдя к кабинету, мужчина остановился и прислушался. Кругом стояла абсолютная, не поддающаяся никакому описанию, тишина. Казалось, при появлении этого странного субъекта время и пространство в немом удивлении замирали на месте, сковывая все сущее.

Мужчина еще раз огляделся. Казалось, его что-то беспокоило. Однако, вокруг все было спокойно. Он уже собирался постучаться, как вдруг из-за двери раздалось негромкое:

– Входи. «Зеленый дом» желает видеть тебя.

Мужчина резко отдернул руку, словно прикоснулся к раскаленному железу. Постояв еще секунду, он шумно выдохнул, сконцентрировался и повернул ручку двери.

1.

– Вы думаете, ему это поможет?

– Не факт, но что-то надо делать. Мы не можем упускать такой шанс и… Терять такой экземпляр.

– Я согласен, мозговая активность небывалая, степень материализации потрясающая, но… Не забывайте, что он всего-навсего человек.

– Более того, он не один человек. А это увеличивает наши шансы на успех в разы. Если каждая его личность обладает такими же уникальными способностями, мы обязательно добьемся успеха.

– Оправдает ли нас Комитет?

– Победителей не судят, уважаемый. К тому же, мы делаем это не в личных целях, а во имя времени. Я уверен, что члены Комитета одобрят наш проект после удачного эксперимента.

– Сомневаюсь. Вспомните Теслу. В целом эксперимент был удачным, но фиаско с Тунгусским метеоритом нам дорого обошлось. Сколько энергии ушло только на то, чтобы просто уничтожить улики.

– Тогда мы не сумели проконтролировать энергию подопытного. И он начал действовать самостоятельно на свой страх и риск.

– Да, но он находился под нашим контролем и под нашей ответственностью. Комитет до сих пор припоминает нам этот случай. Я уже молчу про наших предшественников, выпустивших Черную смерть.

– Вы про тот случай с эпидемией чумы? Полноте! Вы же Хранитель! Лес рубят – щепки летят.

– Но пострадали невиновные!

– Невиновных не бывает, вы знаете сами. А нам нужен свой Источник на Земле! Мощный источник! Который будет полностью управлять временем, пространством и подсознанием объектов. И этот человек полностью нам для этого подходит.

– Возможно… Но вы уверены в его стабильности?

– А почему я должен в ней сомневаться? Благо, у нас хватает возможностей в любой момент нейтрализовать его.

– Мы должны быть уверены в стабильности. Иначе, он не сможет самостоятельно функционировать, и нам придется по-прежнему осуществлять надзор.

– Я вас уверяю – мой подопытный абсолютно стабилен!

– Тем не менее, его держали под замком в психиатрической лечебнице!

– Люди глупы и невежественны. Они неспособны понять, какой силой и властью обладает этот человек. Они боятся его, вот и заперли!

– Но до этого он уничтожил четверых!

– Он боролся за свою жизнь. Вы бы не уничтожили, если бы вашей жизни угрожала опасность?

Хранитель промолчал.

– Ладно, Доктор, – произнес он после паузы. – Я окажу вам поддержку в этом проекте. Но лишь по завершении всех стадий проверки.

– Я и не собирался избегать проверки! Это само собой разумеется! Предлагаю начать сегодня же! В лаборатории уже все готово!

– Я так полагаю, вы изначально рассчитывали убедить меня, и поэтому сразу подготовились к началу эксперимента?

– Что вы, Хранитель? Как я мог сомневаться в вашей объективности? Просто вы разумны. А разумный не отвернется от фактов. Он их рассмотрит, проанализирует и сделает вывод. А в данной ситуации вывод один – мы должны начинать работу над проектом. Кто знает, когда еще будет такая возможность?

– Что же. Возможно, вы правы. Но я не могу дать вам много времени. Комитет рано или поздно узнает. К тому времени вы должны иметь определенные положительные – повторяюсь, положительные – результаты!

– Не переживайте, Хранитель. Все пройдет просто великолепно!

– Я надеюсь, что так и будет. До встречи, Доктор!

– До встречи, Хранитель!

2.

Стэнфорд очнулся. С трудом приоткрыв глаза, он обнаружил, что по-прежнему лежит в смирительной рубашке, но уже не на столе в психиатрической лечебнице, а в другом, совершенном незнакомом ему помещении. Стены комнаты, где он находился, были оклеены обоями светло-желтого, почти телесного цвета. В подвесной потолок были встроены неоновые лампы. В углу комнаты стоял шкаф с какими-то папками и бумагами, на верху которого стояла модель шхуны. Металлопластиковые зарешеченные окна. Обычное офисное помещение, каких тысячи.

Стэнфорд приподнялся. В комнате никого не было. Он попытался ослабить путы, но тщетно. Во рту жутко пересохло, Стэнфорду хотелось пить.

– Эй! Люди! – позвал он и прислушался. – Люди! Где все?

Ответом ему была тишина.

– Доктор! Где мой доктор? Мне плохо! Доктор! Где я, черт побери?

Стэнфорд начал злиться: «Что за чушь? Куда меня привезли? И где моя вода?»

Злость все более накатывала на Стэнфорда. Стиснув зубы, он резко выдохнул и сжал кулаки. Сквозь смирительную рубашку не было видно, как побелели костяшки его пальцев. На лбу выступили бисеринки пота.

Неожиданно в кабинет вбежал мужчина с бейсбольной битой. Он мельком глянул на Стэнфорда, подскочил к шкафу и замахнулся. Сильнейший удар битой обрушился на кораблик, стоявший на шкафу, после чего тот разлетелся на мелкие щепки, словно пораженный невидимой торпедой. Мужчина еще раз взглянул на Стэнфорда, подмигнул ему и выскочил за дверь.

Ошарашенный Стэнфорд выдохнул и попытался расслабиться.

В это время дверь кабинета распахнулась. В кабинет вошел пожилой мужчина лет сорока. Он был одет в белоснежный костюм с красной бабочкой. На руках у него были белые перчатки.

– Доброе утро, Стэнфорд, – приветливо улыбнулся он.

– Кто вы такой?! Откуда вы меня знаете? – Стэнфорд нервно задергался, пытаясь высвободиться.

– Успокойтесь, друг мой. Я – ваш новый доктор. Кстати, можете так меня и называть – Доктор.

– Доктор… А дальше?

– К чему имена? Просто Доктор. Этого вполне достаточно, – мужчина в костюме мягко улыбнулся. – Стэнфорд, скажу прямо, вы представляете для меня колоссальный интерес.

– И в чем же?

– В ваших феноменальных способностях. Взять хотя бы, как вы сейчас уничтожили этот кораблик – ручная работа, кстати.

– Я? Вы в своем уме? Я ничего не уничтожал! Я же связан!

– Именно, именно! В том-то и дело, что связаны! Попытайтесь-ка вспомнить, что с вами произошло пять минут назад?

– Ничего. Я лежал, где и лежу. В этой же смирительной рубашке. В комнату заскочил какой-то псих, раскрошил бейсбольной битой ваш гребаный кораблик и убежал. Я-то причем? Я и пальцем не могу пошевелить!

– Ладно, ладно, вы главное не волнуйтесь.

– Да я и не волнуюсь. Вы этого психа лучше найдите. А то следующим может быть не кораблик, а чья-то голова! И искренне надеюсь, что не моя!

– Найдем, найдем, вы не волнуйтесь. А сейчас я вынужден попросить вас дать мне кое-какое обещание, – голос Доктора был несколько игривый, но, когда Стэнфорд заглянул в его глаза, то он не смог увидеть ни намека на шутку. Пустые, холодные, безжизненные. Казалось, что этот человек давал клятву Гиппократа, стоя на эшафоте с топором в руках. Стэнфорду стало не по себе.

– Какую клятву? Кто вы вообще такой? Где я нахожусь?! На каком основании?! Верните меня обратно в мою палату!

– Вы, сударь, на пороге начального этапа вашего лечения. Настоящего лечения, – в голосе Доктора прозвучали металлические нотки. – А теперь я прошу вас поклясться, что, если я сниму с вас смирительную рубашку, вы не причините вреда ни мне, ни моим помощникам!

– Каким еще помощникам?

– Вот этим, Стэнфорд, – Доктор распахнул дверь.

В комнату вошли пять человек в смирительных рубашках, все, как две капли воды, похожие на Стэнфорда. Стэнфорд обомлел. Он словно попал в зеркальный зал и наблюдал за своими отражениями.

– Что за хренотень? – прошептал он.

– Не волнуйся. Это всего лишь смоделированные на компьютере опытные образцы. Посредством них ты будешь существовать в своем мире – жить, гулять, чувствовать, питаться, ты будешь испытывать те же переживания, что и каждый из них. Во всяком случае, так запланировано программой. – Доктор незаметно перешел на «ты». – Так что, ты даешь мне клятву?

– Даю, – кивнул Стэнфорд, – развяжите меня.

– Перевернись на живот.

Доктор развязал узел рукавов рубашки, затянутый на спине. Когда Стэнфорд стянул с себя больничное одеяние, он увидел, что четверо Стэнфордов также стоят без рубашек и смотрят на него.

– Можно их потрогать? – спросил Стэнфорд.

– Трогай, сколько угодно, – рассмеялся Доктор. – По сути – это тот же ты. Программа не могла создать человека из мяса и костей – пришлось немножко поиграть со временем. Каждый их них – это твоя физическая оболочка, выдернутая нами с разницей в доли секунд из временного потока, и запрограммированная твоим генетическим кодом.

– Так они… Живые?

– Еще как живые! Причем каждый из них считает себя самым живым, а других – клонами, – улыбнулся Доктор.

– Но… Настоящий-то – я?! – Стэнфорд с надеждой посмотрел на Доктора.

– Как тебе сказать… – Доктор нахмурился. – В том-то и дело, что настоящие вы все. Просто на данном этапе обучения вы еще неспособны осознать свою мультивременную множественность в одномоментный период.

– Что, простите?

– Вот и я про то! – расхохотался Доктор. – Ладно, господа, у нас мало времени. Прошу всех за мной.

Доктор развернулся и вышел из кабинета. За ним неуверенным шагом двинулись пять отражений времени.

3.

Гудвин и не предполагал, что его ждет. Обычная, беззаботная жизнь, особо не отягощенная бытом, хорошая работа, достойная заработная плата – ничто не предвещало того, что случится в недалеком будущем. Но жизнь – это крайне запутанный лабиринт событий и непредсказуемая вереница случайностей, некоторые из которых оказываются вовсе не случайными, а закономерными звеньями логической цепи.

Если бы ему сказали, что именно в этот день он будет вовлечен в череду странных, необъяснимых, неподдающихся никакой логике, событий, он бы, скорее всего, не поверил. Но в то прекрасное, летнее утро ни о чем подобном не возникало даже мысли.

Он моментально проснулся, как будто бы от внезапного толчка. Ему даже показалось, что тупая, ноющая боль в левом боку еще продолжалась доли секунды уже после пробуждения. Однако тут же все прекратилось. Гудвин полежал еще несколько секунд с закрытыми глазами, отходя ото сна. Затем он потянулся и поднял веки, подсознательно приготовившись к яркой вспышке солнечных лучей, бьющих по утрам прямо в его окно…

Вначале он подумал, что забыл раздвинуть на ночь шторы. Гудвин любил засыпать, глядя в звездное небо – увидит пролетающую в черноте точку и лежит, гадает, что это – космический корабль из далекой неизвестной галактики или обычный земной самолет, перевозящий сотню таких же обычных людей из плоти и костей, как и он сам. Под свои мысли он быстро и крепко засыпал, просыпаясь от того, что утром солнечные лучи били ему в глаза. Солнце служило ему своеобразным будильником. Удачное расположение окна способствовало тому, что солнце все время будило его в удобное для Гудвина время. Когда же одно время года сменялось другим, и время появления солнечных лучей смещалось в ту или другую сторону, Гудвин, будучи руководителем собственного финансового треста, просто менял расписание выхода на работу. Недовольных обычно не было, потому что Гудвин не любил слишком рано вставать. А приходить на работу позже своих подчиненных он считал ниже своего достоинства. Поэтому смена рабочего времени обычно носила позитивный характер среди служащих.

К тому же Гудвин был весьма щедр – стараясь не обидеть персонал в зарплате, он всячески поощрял трудолюбие, выписывал премиальные, оказывал материальную поддержку на праздники, дни рождения. Но и требовал от работников немало – строго, но по справедливости. Бездельников, глупцов и стукачей безжалостно выгонял, ни давая ни гроша сверху того, что было предусмотрено законодательством при увольнении.

Но сегодня был выходной. И, по расчетам Гудвина, солнце уже давно должно было подняться из-за горизонта, ослепляя его лучами. Но в окно, вместо ярких солнечных лучей, пробивалось еле различимое в кромешной тьме зеленоватое сияние.

"Что за черт?" – подумал Гудвин и инстинктивно поднес руку с часами к глазам. Точнее, он хотел это сделать, но часов на руке не оказалось. Гудвин никогда не снимал с руки часы, даже перед сном. Это был подарок отца, которого он свято чтил. Гудвин пошарил вокруг себя в надежде отыскать часы, которые, возможно, свалились с руки во сне, но ничего не нашел.

«Дьявольщина какая-то!» – он даже разозлился. Свесив ноги с кровати, Гудвин хотел стать на пол и обуть домашние тапочки, но внезапно пришедшая в голову мысль остановила его: «Стоп!» Гудвин прекрасно помнил, что его ноги никогда не свешивались с кровати. Едва проснувшись и сев на ней, он тут же всегда становился ногами на пол. В этот раз его ноги свешивались с кровати, не доставая ногами до пола. Он посмотрел вниз. Под его босыми стопами зияла бесконечная чернота.

Гудвин инстинктивно отдернул ноги и забрался с ними на кровать.