Помоги проекту - поделись книгой:
Александр Шакилов
ЛИШНИЕ ДНИ
— Говоришь ты хорошо, — сказал Ламме, — а вот горазд ли ты выпить?
И он протянул ему бутылку.
Уленшпигель опрокинул её содержимое себе в рот и, возвращая, сказал:
— Зови меня испанцем, если осталась хотя бы капля, чтоб напоить воробья.
— Разумеется, в целом, мы очень довольны теми успехами, которые сделали дети, — успокаивала женщина, — однако выяснилось, что у них трудности с настоящим и прошедшим временем. Будущее же время, хочу подчеркнуть, они знают хорошо. Так что можно им особенно и не заниматься…
Однажды кто-то слишком трезвый посмотрит на меня и скажет:
— Ты не родился в рубашке. Ведь что такое счастье? Не знаешь? Так зачем тебе неизвестно что?! Ты выбрал здоровье и не нужны тебе всякие глупости. Ты родился в противогазе и с одноразовым шприцем вместо члена. Ты — сто девяносто девятый чернобыльский мутант.
А я в ответ закашляюсь и сплюну кровью, скривлюсь от боли и перепугано полезу рукой в расстёгнутую ширинку — фу-у-ух, не шприц.
И вот так ВСЕГДА.
Едешь себе по эскалатору вниз, а тебя кто-то щупает. Глазами. По ягодицам. Или в рот заглядывает: зубы считает. И говорит: «Скажи А-А-А». Чтоб по самые гланды.
От зависти.
Потому что ты: высокий; в кожаной куртке; с выпуклым бюстом, уходящим сосками вдаль; обладаешь пятнадцатью сантиметрами нестабильной эрекции, уравновешенными мошонкой; хромой на правый костыль левого протеза; чавкаешь чипсами в блестящей упаковке и заткнул уши злобно порыкивающим плеером; сморкаешься громче и сопли у тебя зеленее; напился, как Слепой Пью с тростью, оснащённой набалдашником из черепа попугая Флинта или из черепа Флинта, размером с череп попугая — какая разница?!
Потому что ты… Он или?.. Или кто?!
Или она.
Или она?!
Потому что ты…
Другой.
И так будет всегда. Я сказал! — и кулаком по столу, и мордой в тарелку с оливье, и «Ти ж мене пiдманула» во весь голос, не сдерживая счастливую улыбку на похоронах любимой жены, с которой душа в душу тридцать лет и три года, как копеечка в копеечку (прям счёт в швейцарском банке). Про жену и тридцать лет — лажа, но всё-таки!
Едешь себе по эскалатору вниз, а тебя кто-то!
От зависти?
Вряд ли, скорее просто так. Любопытства ради. Или от делать нечего.
И, может, потому…
…я чувствую приближение асфальтной болезни.
Весь десятый класс — целый год, подумать только! — я не пил.
Совсем.
Поначалу меня ещё приглашали на праздники жизни. По инерции, наверное. Это быстро прошло. Всем осточертел мой кислый вид, а трезвые задрочки редко воспринимались с должным чувством юмора. Мне же безумно надоели пьяные вопли, впадающие в роковую загадочность дамочки и тупые шутки, провоцирующие нездоровый хохот — под саунд рюмок «на счастье» и арии блюющих по очереди в сортире. Некоторые в целях конспирации спускали воду, остальные не замечали, а я… Я презирал их: быдлообразное сообщество слаборазумных растений.
Лопушки. Arctium.
Мне приходилось, на правах самого адекватного, следить за порядком и разнимать спорщиков.
— Это охуенная музыка!
— «Я хочу быть с тобой»?
— Да. Это охуенная музыка!
— Шо?! Да какая это в жопу музыка?! Это ретро всё!
— Извинись!
— Иди на я сказал!
А ещё — развозить девочек по домам и разговаривать с родителями загулявших товарищей:
— Здравствуйте, извините, Серёжа просил передать, что он задерживается и сегодня ночевать не придёт.
Мускулистые волосатые руки, майка, тапочки и спортивки:
— Шо?! Шоб, блять, через пять минут мой сын был дома! Ты меня понял?! Ты — Меня — Понял?
Коридор общаги. Шаги. Трое:
— Проблемы? Помочь?
— Погодите, ребята, — а теперь опять ко мне, — Ты меня…
Дальше я не слушаю. Дальше я хорошо бегаю.
И пока я ускоренно переставляю копыта, мои незамутнённые алкоголем мозги анализируют создавшуюся ситуацию — и делают неутешительный вывод. Вот он: Существует два вида реальности: ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ и ПОХМЕЛЬЕ.
Мне, похоже, суждено до конца дней своих пребывать в реальности похмелья: нет пива, нет вина, водка тю-тю и, следовательно, нет положительных эмоций, а хочется — и от такого расклада болит голова.
Сам виноват. Почти год назад сдуру пообещал…
…утро.
Плохо.
Не оттого, что утро, а от того, что хорошо, когда накануне много. Это сейчас плохо, а ведь ещё недавно очень даже наоборот было. Ну, вы меня поняли, да?
На диване сидит мама и смотрит — слёзы в глазах — на меня, на кого ж ещё:
— Саша, ты вчера опять пришёл пьяный. Сколько можно?
— Разве? Совсем не пьяный.
— Ты спиваешься.
— Не мели ерундой.
— Саша, давай пойдём к наркологу.
Опаньки, это что-то новенькое.
— Ты как… нормально себя?
— Но ты же спиваешься!
— Ну, выпил. Чуть-чуть. Да я у тебя вообще золотой: вены не порчу, не наркоман в смысле, колёса не кушаю, ацетон не нюхаю, учусь хорошо, мусор выношу регулярно — шо тебе ещё надо? Ну, выпил чуть-чуть… два пива. А ты вот так меня? Э-э-эх!
Громко вздыхаю и отворачиваюсь к стенке — с намёком, что аудиенция окончена.
Тишина. Сопение.
— Саша, покажи руки.
— Шо?!
— Пожалуйста!
Зверею и начинаю откровенно издеваться:
— Руки? А зачем руки? Нормальные неглупые ребята инъекции делают под язык, в шею, ноги и — знаешь? нет? — в паховые вены! Хочешь — паховые вены покажу?!
По глазам вижу — хочет. Но попросить не решается. Сдаюсь:
— Мам, хочешь, я пить брошу? Совсем?..
Год. Целый год. Выкинутый из общественной жизни — лишний год.
Но учеба благополучно заканчивается (ни один кошмар не обходится без «THE END» перед титрами), и лучшие представители школьной элиты покидают — без сожаления! — знойный город и до аллергии любимых предков. Дабы приобщиться к сельской романтике. Под бдительным надзором учителей.
Но следует учесть, что уважаемые педагоги тоже оставляют дома кое-кого кто в печёнках уже и три незабываемых недели собираются отдыхать по полной программе. Эта программа, скажем честно, весьма отличается от рекомендованной Министерством Образования. Настолько отличается, что мне приходится в срочном порядке пересмотреть некоторые свои необдуманные высказывания, несколько подрастерявшие актуальность за давностью лет.
Изрядно хлебнув водки в первый же день (вечер? ночь?), лениво выпуская в темноту дым, я обдумывал достойное оправдание.
Что я пообещал: не пить.
Что под этим обещанием подразумевала маман: не приходить домой пьяным.
Что я сделал: выпил.
Но: не пришёл домой на бровях.
Значит: по понятиям маман я не пил.
Что я пообещал: не пить.
Вывод: какие проблемы?
Умиротворённо отхожу ко сну. В конце-то концов, год прошёл, и амнистия за хорошее поведение мне однозначно положена. Здравствуйте, мои миленькие вертолётики, я уже успел позабыть какие вы мерзопротивные, как же меня от вас укачивает. Ничего, утром всё равно пол надо будет мыть.
Запомните, кто не в курсе, детство заканчивается, когда мама перестаёт стирать вам носки. Аксиома номер два: настоящий отрыв называется ЛТО.
Лагерь труда и отдыха «Солнечный».
Три недели пролетели слишком быстро.
1. ШКОЛЬНИКИ
Солдат шёл по улице домой
И увидел этих ребят.
«Кто ваша мама, ребята?» -
Спросил у ребят солдат.
Мама — анархия,
Папа — стакан портвейна!
Зима. А тогда лето было. Жаркое-жаркое. И пить всё время хотелось. Или воды, или пива. Хотя от водки тоже никто не отказался бы. Главное, под ногами не скользко было — пыль под ногами — не лёд. И не холодно — лето как-никак. Мне, правда, и сейчас вполне комфортно, но это субъективно очень. А на градуснике минус знатный — я же чувствую: если мордашку пощипывать начинает, значит, градусов двадцать точно есть. А на таком ветру и у Деда Мороза причинное место сосулькой станет. Ни одна Снегурочка не отогреет, только горлышко застудит.
А лежать-то зябко. Я почти с нетерпением жду, когда нас поджарят.
А тогда…
…девяносто два дня — лето…
Поля.
Необъятные поля Родины.
Когда ж они, бля, закончатся, эти конченые поля?! Третий час идём. Жара. Некультивированная земля, ссохшаяся валунами. Как только ноги до сих пор целы, удивляюсь. А, поди, ещё не подвернул ни разу.
Громадный рюкзак — не быть мне туристом — всё время норовит опрокинуть на спину, и тяжеленная сумка в руке настаивает на подчинении закону всемирного тяготения. Остальным не легче.
Чтоб меньше потеть Овчалова разоблачилась и теперь тихо страдает от лямок, врезавшихся в обнажённые плечи. Страдает и демонстрирует пяток длинных чёрных волос, произрастающих в ложбине промеж грудей.
Гордым словом «грудь» зовутся два соска, прикрытых чашечками белого бюстгальтера.
Обратите внимание: бюстгальтер из той породы мерзких «бронежилетов», обманывающих ваши пылкие надежды поролоновыми подкладками. Белый цвет, в свою очередь, выдаёт неосознанную привязанность к феминизму как стилю подбривания лобка.
А всё из-за Маринки.
Это она захотела отпраздновать шестнадцатый день рождения на природе, вдали от асфальтовой суеты. Да не просто на природе, а именно в ЛТО, где мы чудесно отдыхали год назад, и все перезнакомились, где осталось так много воспоминаний, где…
В общем, где как ни там?! Глупый, в корне, вопрос. Вот и идём. Еле ноги переставляем.
Поделиться книгой: