Приключения менеджера. Продолжение

Александр Терников

Приключения менеджера. Продолжение

Глава 1

Пасмурным утренним майским утром 1866 года по улицам английского города Портсмута шел человек. Ночью прошел дождик, о чем свидетельствовали бесчисленные лужицы и куски грязи на мостовой, но уже кое-где из-за облаков проглядывали теплые лучи весеннего солнышка, предвещавшие неплохой денек. Среди тесно стоящих типичных английских домов красного, белого и желтого цвета, покрытых то красной черепицей, то кровельным окрашенным железом, по своим делам суетливо спешила толпа деловых прохожих. Но из множества этих людей сторонний наблюдатель, мог бы выделить только одного человека.

Человек на вид был лет сорока, высокого роста и худощавого телосложения, на потемневшем от южного загара лице его выделялись умные глаза. Чувствовалось, что он прибыл откуда-то из колоний, может быть из Африки, об этом говорила его одежда, целеустремленность походки и внимательный взгляд, которым он оглядывал округу, подмечая мельчайшие детали. Кроме того, наблюдатель мог бы отметить некоторую несуразность, бросающуюся в глаза, несколько странный крой одежды с множеством металлических деталей и чисто выбритое лицо, без ставших уже привычных для людей его возраста бакен бардов или бороды.

Итак, позвольте представиться этот несколько необычный прохожий я — Квасов Александр Михайлович, 50 лет от роду, волею случайных, таинственных и необъяснимых обстоятельств перенесенный после очередной пирушки с друзьями в Африку 19 века. Итак, вначале я растерялся, ничего не понятно, сотовая связь полностью отсутствует, но я сердцем чувствовал, что мне нужно поскорей выбираться к людям, так как девственная природа вокруг — это явно не мое. После серии наблюдений и логических размышлений я пришел к парадоксальному выводу, что я нахожусь в… Африке, в южной ее части. Пробираясь к людям я жестоко страдал от голода, от жажды и от ужаса при виде многочисленных здесь змей. К счастью, по некоторым признакам было видно, что люди находятся, не так уж и далеко, что придавало мне дополнительные силы. Добравшись до людей, я благодаря своему владению английским языком узнал, что волею проведения попал в 1865 год на территорию одной из бурских республик, а именно Свободного Оранжевого Государства. К счастью о данном периоде и позже, в здешних краях, я свое время много читал, и смог вовремя сориентироваться. Это было славное время, только недавно закончилась гражданская война в США, освободившая негров-рабов, за что благодарный американский народ тут же расстрелял своего президента Авраама Линкольна. Так сказать, инициатива всегда имеет своего инициатора. Высвободившиеся силы американцы по привычке обратили на юг от реки Рио-Гранде в сторону Мексики. Мексиканцы, проиграв предыдущую войну с США, потеряли половину своей территории, в том числе половину своих гигантских залежей серебра, так называемый Большой серебряный канал, пролегающий, с севера на юг, на громадные территории, и оказались на грани банкротства. Их европейские кредиторы Франция, Испания и Австрийская империя организовали вооруженную интервенцию и посадили на мексиканский трон Максимилиана Габсбурга, надеясь с его помощью вернуть свои деньги. Но американцы, закончив с гражданской войной, вспомнили о своей доктрине Монро, запрещающей европейцам вмешиваться в дела Нового Света, после чего стали вести гибридную войну, поддерживая своего мексиканского ставленника Бенито Хуареса и угрожая европейским колониальным контингентам своим прямым военным вторжением. Трон под М. Габсбургом стремительно зашатался. В Южной Америке шла Великая Война — Гуерра Гранде, в ходе которой маленький Парагвай потеряет почти все свое население от нападающего блока стран, состоящих их Бразилии, Аргентины и Уругвая, и лишь желание США иметь лишние небольшое государство у южных соседей сохранит обезлюдевший Парагвай на карте мира. Россия продолжала зализывать раны после поражения в Крымской войне. Посетивший спустя десять лет после войны (т. е. приблизительно в это время) Севастополь, американский писатель Марк Твен нашел этот город почти полностью разрушенным, на развалинах города ютилось жалкое население. Черноморский флот был уничтожен, и ничто не защищало юг России от нападения неприятеля, караваны турецких и английских судов свободно доставляли оружие всем желающим: от крымских татар, до кавказских горцев. Но, тем не менее, уже начиналось продвижение в Средней Азии, и славный генерал М. Черняев взял Ташкент, в ходе похода на Кокандское ханство. В Южной Африке англичане закончили многочисленные Кафрские войны присоединением земель Кафрарии, это нынешняя территория племен коса. Из этого племени происходит знаменитый президент ЮАР Нельсон Мандела. Бурский Наталь также был захвачен британцами, также как и Свободное Оранжевое государство. Впрочем, последнее вскоре было оставлено англичанами в качестве независимого буфера между Капской колонией и воинственными чернокожими племенами (басутами и зулусами).

В залитую ярким солнцем столицу африканского Свободного Оранжевого государства — город Блумфонтейн — я и прибыл в скором времени, после чего стал решать мою острую финансовую проблему, а заодно и проблему своей легализации. Тут нужно сказать, что по своей профессии, я не ученый, не инженер, не спецназовец и даже не школьный учитель, так что в моем интеллектуальном багаже полезных для меня сейчас знаний и навыков ноль. Скорее я себя бы отнес к "офисному планктону", правда, к верхней его части (пару раз я даже работал директором небольших предприятий, в составе нашего холдинга). Зато я много читал и увлекался историей, и все это мне сейчас очень пригодилось. Я выдал себя перед местным главой правительства — президентом Йоганнесом Брандом (Иваном Пожарским в переводе на русский язык) за тайного посланца Российской империи, присланного в помощь бурской республике, и получил его негласную поддержку для своих действий. Для всех остальных я действовал под маской польского торговца, обедневшего шляхтича из под Орши, Кшиштофа Квасьневского. Совершив трехмесячное путешествие в район будущего Йоханнесбурга, я добыл себе некоторое количество золота, которого мне хватит на первое время. К сожалению, во время этой экспедиции я чуть было не погиб при нападении бушменов, от их ядовитых стрел. Спешно вернувшись, я тут же проделал рейд по западным фермам буров, торопясь тайно изъять известные исторические алмазы, которые должны были уже скоро открыть. В результате этого путешествия мне удалось приобрести 2 крупных алмаза (Эврика и Звезда Южной Африки), положивших начало алмазной лихорадке на юге африканского континента. Также во время этого путешествия мне удалось приобрести у туземцев и 4 небольших алмаза. К сожалению, во время одной сделки с чернокожими продавцами, я опять подвергся нападению туземных бандитов и только каким-то чудом выжил. После чего, решив больше не искушать свою судьбу, я резко изменил направление своего пути и прибыл в столицу Капской колонии город Кейптаун. Там продав 2 своих небольших алмаза я выручил средства на поездку в Англию и после долгого и утомительного сорокадневного пути, проделанном на пароходе, через Атлантику, наконец — таки, прибыл в прославленный английский город Портсмут. Так же, видимо, перенос в прошлое положительно сказался на моем здоровье, так как злобные африканские бактерии и вирусы, берущие тяжелую дань с белых переселенцев в Африке, меня до сих пор игнорировали, и я пока не разу не заболел.

Потолкавшись в Портсмутском порту, я узнал, какие суда идут в Голландию, в город Амстердам, и где мне нужно покупать билеты. Что же, мои глаза порадовала довольно миленькая картина — позади меня низенькая Портсмутская стена, сбоку тянется песчаная мель, вдали зеленеет остров Вайт, а кроме него до самого горизонта все море и море с наверное сотней разбросанных по неизмеримому рейду различных кораблей. Вид, внушающий уважение. Я здесь же в порту, разместился в недорогой гостинице и первым делом смыл с себя дорожную грязь, пользуясь мылом, кувшином с теплой водой и тазиком. Далее поговорив с любезной хозяйкой гостиницы (внешность у нее явно на любителя — особенно, если вам нравятся потасканные волчицы) я узнал адрес ближайшей парикмахерской, где с наслаждением коротко подстригся, и позволил себя побрить, удалив уже порядком надоевшую растительность, которую отпустил во время долгого морского путешествия. Но мои финансы нуждались в срочном пополнении, тем более что мне не хотелось зря терять время в Портсмуте. Выпоров из шва одежды один из оставшихся двух небольших алмазов я посетил пару ближайших ювелиров, где мне удалось в качестве поляка Кшиштофа Квасневского, следующего проездом из Индии в Ригу, где на родине меня ждет небольшое наследство, сторговать его за 29 фунтов стерлингов. Уже здесь в порту, цены на алмазы, по сравнению с колонией отличалась в разы. Получив деньги, я стал возвращаться в гостиницу. Пройдя немного по улице, я вдруг почувствовал неприятное ощущение, как будто чей-то внимательный взгляд ощупывал мою спину. Похоже, что за мной пристально наблюдают. Это сейчас мне совсем не к чему! Я осторожно осмотрелся. Ну, так и есть! Вот тот вот, мужчина средних лет, в темной одежде, проявляет ко мне неподдельный интерес. Мне показалось, что в его лице проглядывали отвратительные крысиные черты. Я прошелся еще немного и остановился и присел, делая вид, что завязываю развязавшийся шнурок. Тут же, мой преследователь, так же остановился, и сделал вид, что что-то внимательно разглядывает в конце улицы. Нет, так дело не пойдет, неприятности мне не нужны, и сейчас мне лучше разминуться с ними! На ближайшем перекрестке я повернул и пошел туда, где было больше людей. Наконец я выбрал достаточно оживленное место, где была небольшая толпа, кажется, что они все слушали уличного проповедника. Я решительно врезался в толпу, а затем резко пригнулся и стал стаскивать с плеч куртку. А теперь ходу, и я быстро рванул за ближайший угол, свернув за него, побежал, а потом я спрятался за чье-то крыльцо. Выждав, какое то время я выглянул, похоже, что мой преследователь меня потерял. Но расслабляться пока рано, теперь быстрей подальше от сюда! Быстро отойдя в сторону, я прошел пару кварталов, затем поймал третий из проезжающих извозчиков (кэбменов) и поехал в порт купил билет на пассажирский пароход на Амстердам. Стоимость билета в каюту 2-го класса была 5 фунтов — поеду как белый человек. К сожалению ближайший из нужных мне кораблей уходил только послезавтра с утренним отливом. Это было плохо — похоже, что от ювелира информация о наличии у меня денег, уже дошла до криминального элемента. А тот уже явно старается облегчить мои карманы. Осторожность и еще раз осторожность — теперь это мой девиз. Крайне внимательно и поминутно оглядываясь в поисках опасности, я вернулся в свою гостиницу, где и заперся на сутки с лишним. К тому же мне нужно было выстирать свою одежду, пропитавшуюся за время долгого морского путешествия неприятными запахами плесени, а сменную одежду я пока не купил. Питался же я пока только вареными яйцами, чтобы мне не подсыпали какой-нибудь отравы в еду, а запивал пивом которая хозяйка при мне наливала мне в кружку из бочонка, наравне с другими посетителями. Не хотелось бы мне лишиться сознания! Ночью спать почти не пришлось, забаррикадировав вход в свою комнату я чутко дремал, привалившись спиной к импровизированному завалу из мебели, сжимая в руке нож, так как другого оружия у меня при себе не было. Но как бы то ни было, но нападения не произошло, и утром в день отъезда я собрал свои немудреные вещички, и расплатившись с хозяйкой гостиницы, я осторожно добрался до необходимого мне парохода (он назывался "Королева Мария"), далее разместился в своей каюте, закрылся на ключ и погрузился в глубокий сон.

Глава 2

Путешествие через Английский канал долго не продлилось, и через три дня я уже сходил на берег в порту Амстердама. Исторически сложилось, что центр обработки бриллиантов в Европе сконцентрировался здесь в Амстердаме. Издавна зоной контактов между Европой и мусульманским Востоком были исламские земли Пиренейского полуострова. Здесь также было большое еврейское население, занимающееся продажей ювелирных изделий и их изготовлением. По некоторым оценкам еврейское население составляло четверть всего городского населения Испании. Но европейцы 700 лет вели войну за возвращение своих утерянных земель — реконкисту. За время этой борьбы сложился тесный союз трона и алтаря, королевской власти и католического церкви. Когда после 11 летней гражданской войны образовалась современная Испания, как союз Фердинанда Арагонского Католика и Изабеллы Кастильской (им противостояла другая группировка Кастильской знати, ориентирующаяся на союз сестры Изабеллы и Португальского принца), то она получила в наследство и войну с Гранадским эмиратом. Мусульмане не смогли усидеть спокойно и воспользовавшись христианскими междоусобицами, развязали войну. Но эта война закончилась полной победой христианской Испании в 1492 году. Поскольку как говориться в священных текстах — "Если разразиться война — то евреи примкнут к нашим врагам", то поражение мусульман оказалось фатальным и для их еврейских союзников, и христиане издали указ о изгнании евреев из Испании. Этот указ затронул все стороны жизни, так повинуясь данному указу Христофор Колумб за 3 дня до начала своей экспедиции вынужден собрать всех членов экспедиции (в том числе и евреев) на свои корабли, продержав всех в своеобразном карантине. Но в отрытый Новый Свет эмиграция евреев испанским правительством также не приветствовалось. Фердинанд и Изабелла заключили двойной брак с Австрийскими Габсбургами, поженив своих детей. Но "счастливая браками Австрия" для своих брачных партнеров была сущим несчастьем. После таких браков, они, почему-то постоянно вымирали, оставляя австрийцам свои фамильные земли в наследство. Так было с чешской династией Люксембургов, так произошло и с испанскими Трастамара. Но пока, именно земли Нидерландов достались Испании в качестве приданного, и именно туда и направился основной поток еврейской иммиграции, в том числе и ювелиров. После смерти Фердинанда Католика испанская королевская династия пресеклась, и на трон взошел сын дочери Фердинанда, Хуанны Безумной, Карл Габсбург. Карл был истинный немец душей и телом, и в Испании он не пользовался особой популярностью, так как он не любил все испанское, предпочитая ему все немецкое. Воспитываясь в юности в Голландии, Карл требовал, чтобы его называли Гентским гражданином, и привез с собой в Мадрид массу голландских советников, оттеснивших от подножия трона своих испанских коллег. Именно Нидерланды стали основными выгода приобретателями от испанских завоеваний в Америке, именно туда шел основной поток завоеванных сокровищ. Нидерландские советники указывали испанцам как им нужно одеваться и какие блюда есть, и испанцы были вынуждены терпеть это, так как Карл Габсбург был не только король Испании и Неаполя, а также земель Нового Света, но и Император Священной Римской Империи Германской нации, Император Австрийских земель, Нидерландов, Севера Италии, самый сильный из европейских государей. Но все когда-нибудь, меняется, прошло и это. У Карла было два главных и популярных сына, один внебрачный сын Хуан Австрийский — прославленный полководец, он представлял собой тип истинного немца, а на долю законного наследника скромного принца Филиппа досталось доля поднять испанское национальное знамя. Филипп приближал к себе испанцев, демонстративно ел испанские народные блюда, одевался в испанский костюм и стал в итоге новым королем. Вот тут то голландцы и почувствовали себя сильно обделенными — новый король голландских советников не любил, и теперь деньги будут течь мимо их карманов! И грянула Нидерландская буржуазная революция! Ее главным лозунгом, было право голландцев по-прежнему грабить Испанию, не взирая ни на что. Как говорил один из отцов теоретиков Гуго Гроций — "сила-основа права". То есть если есть вкусный корабль, набитый сокровищами, но войны в данный момент между державами нет, а пиратство официально запрещено, то вроде стоит этот корабль отпустить. Нет, это в корне неверно — если есть сила, то и право всегда на твоей стороне и любой чужой корабль должен быть разграблен без вариантов! Недаром подобные лозунги так привели в восторг Петра Первого, который не любил себя ни в чем ограничивать! Факт в том, что поток сокровищ по-прежнему, в первую очередь продолжал приходить в Амстердам, где ювелиры могли сортировать для обработки лучшие в мире камни. Правда, удивительно при этом то, что Амстердамские ювелиры имея изначально лучшие позиции, с годами стали почивать на лаврах и отдали свое первенство в квалификации Антверпенским ювелирам. Как уже отмечалось, исторически сложилось так, что центром огранки алмазов был Амстердам, а Антверпен занимал подчиненное положение. Дело в том, что в гранильные мастерские Амстердама поступали наиболее высококачественные ювелирные алмазы, в Антверпен же попадало то, от чего отказывались гордые амстердамцы, — камни низкосортные, дефектные, мелкие, трудные для обработки. Ясно, что антверпенским гранильщикам приходилось всячески изощрять свое мастерство, чтобы из такого низкокачественного сырья получить товар, годный для продажи, а купцам — проявлять чудеса изворотливости для получения прибыли. Это обстоятельство привело, в конце концов, к тому, что в Антверпене сосредоточились мастера высшего класса, как в сфере огранки бриллиантов, так и в сфере торговли. Опираясь на самую совершенную в капиталистическом мире гранильную промышленность, обрабатывающую все виды ювелирного сырья и производящую практически все сорта бриллиантов, Антверпен утвердил свое положение в качестве мирового центра по производству бриллиантов. Но в данный момент, до этого еще далеко и пока Амстердам уверенно удерживает свое первенство в алмазном деле. Мне предстоит посетить королевскую алмазную фабрику Костер Даймонс. Правда приставку королевская она получит только в 2016 году, так как нужно иметь более 100 лет работы и быть лидером рынка, чтобы претендовать на этот титул. Пока что эту фирму в 1840 году основал огранщик алмазов Мозес Илья Костер и она должна находится на площади Музеев в центре Амстердама. И где у нас площадь Музеев? Наверняка еще такой и в помине нет, а впрочем, за сто лет фабрика не раз переезжала, так что придется поспрашивать людей.

Амстердам знаменит своими каналами, сырым климатом и явным избытком воды вокруг. Мне кажется, что голландцев хлебом не корми, только дай устроиться на каком-нибудь болоте. А пока мне предстоит сменить свой имидж иностранного бродяги из колонии, на образ респектабельного иностранного джентльмена, продающего свои фамильные драгоценности. Беда только в том, чтобы выглядеть респектабельным, мне предстоит, теперь носится, как электровенику, так что вся задница будет в мыле. Едва разместившись в пансионе с питанием, я поехал по городским магазинам. Прежде всего, я посетил портного, так как готового платья сейчас почти нет, так что пока мне изготовят новый костюм, пройдет какое то время. Заказав у словоохотливого портного средней руки костюм выходного дня, в котором уважаемому лавочнику не стыдно посетить церковь, я во время примерки охотно стал с ним общаться узнавая адреса многих мне необходимых объектов — ювелиров, оружейных магазинов, местного университета. После портного я сразу же посетил оружейный магазин, без оружия я уже чувствовал себя словно голым. Нужно же мне защищать себя и свои деньги! Я не фанат истории оружия, но отгремевшая только что гражданская война в США, привела к прорыву в производстве револьверов. Огромные отмобилизованные армии требовали много относительно дешевого надежного и удобного массового оружия. США входили в эту войну, имея только недоработанный кольт. Это был явно ублюдочный револьвер, каждую камору барабана, которого приходилось долго заряжать отдельно капсюль, порох, пыж, пуля, затем тщательно замазать отверстия жиром, и так пять раз. Предохранителя не было, и одну камору напротив курка не заряжали во избежание непроизвольного выстрела. Но риск это не намного снижало, так как каждый выстрел, мог зажечь и соседние каморы, и устроив фейерверк, нанести самому незадачливому стрелку ранения. Но теперь после отгремевшей войны в США, револьверы уже были похожи на современные, с унитарным патроном. Я долго выбирал между Кольтом и Смит-и — Вессоном, но потом понадеявшись на где-то услышанные сведения, все же купил себе легендарный кольт. По-моему, это слишком дорогая игрушка, вместе с патронами он стоил почти пять фунтов. Вот теперь я был готов посетить алмазную биржу и устроить маленький аукцион своим камешкам. Но остаток дня я провел, гуляя по магазинам. Слава богу, что уже скоро наступит лето, и мне не нужно покупать верхнюю одежду, а то бы я спустил все свои деньги. Так, в одном магазине за приличное мужское пальто, которое мне понравилось, просили 7 фунтов, правда, в соседнем за точно такое же, из той же материи всего четыре. Похоже, что пока здесь почти везде нужно торговаться, просят за какую-нибудь безделку 5 шиллингов, а видя что ты уходишь, предлагают уже за два, да еще и долго шипят тебе вдогонку если ты все же ушел. Вероятно, что тут назначают цену смотря прежде всего на физиономию покупателя — слава богу что я пока выгляжу в глазах местных продавцов непрезентабельно. При этом у меня возникала постоянная проблема, как удержаться от покупок при здешней предлагаемой дешевизне, по сравнению с колонией, и меня останавливало только нехватка денег. Но кое-что из мелочей я все же купил. Следующий день был банно-прачечным, я приводил себя в порядок. Тщательно брился опасной бритвой до синевы, мылся, приводил свою одежду в приличное состояние. Алмазы я вытащил все три штуки и тщательно протер, чтобы свет заиграл на их гранях. После чего один — Эврика я отложил, а остальные приготовился прятать. Только куда? С собой? Меня могут опоить, оглушить, похитить и покопаться в моих карманах. В комнате? — ее при случае обыщут в первую очередь. Конечно, алмазы не велики, их можно спрятать на виду — хотя бы и кувшин с водой. Но есть риск, что их могут случайно обнаружить или не дай бог и вовсе не нарочно выкинуть, и тогда прощай богатство, роскошь и мои планы. В общем, придумал я следующее, в небольшую склянку я налил воды и добавил чуть табака чтобы вода настоялась, после чего кинул туда два алмаза, и еще всякой всячины на что хватило моей фантазии, камешков, веточек, листиков — после чего приклеил к склянке бумажку с надписью яд и символом череп с костями для неграмотных, теперь уж точно сюда не сунуться. Потом я пригласил нашу служанку Марту из пансиона, полную веселую блондинку, лет за тридцать, но еще вполне приятной наружности.

— Дорогая Марта, Вы знайте, что жизнь в колониях не прошла для меня даром, и теперь я страдаю периодическими приступами желтой лихорадки — предупредил я служанку. — Для предотвращения этих приступов я вынужден принимать каждый день небольшую порцию крайне ядовитого зелья, коим только и спасаюсь. Но всем остальным во избежания неприятностей лучше совсем не трогать его, иначе возможны неприятные последствия — кожная сыпь, язвы, болезнь, а может и смерть.

Ах, минеер! Пузырек с этой гадостью я теперь и в руки никогда не возьму! — возмущенно всплеснула руками Марта.

Теперь я спокойно мог оставлять свой флакон возле своей кровати. Надеюсь, что только табак в воде не окрасит корку алмазов, а то это будет совсем не хорошо. Недаром же в основном в романах алмазы и бриллианты добавляли в тесто или прятали в хлеб, но я не хочу приманивать сюда крыс, а то еще утащат к себе камни к себе в нору, и прощайте мечты о моем богатстве.

Тут мне нужно вспомнить о удивительных свойствах природных алмазах. Алмаз по праву считается "камнем ╧ 1" среди всех драгоценных камней. В нем как бы сконцентрировано все лучшее, что ценится в самоцветах: большая редкость, исключительно высокая твердость, сильное лучепреломление и большое светорассеяние, яркий блеск и чудесная игра света. Это объясняется уникальными физическими свойствами алмаза. Алмаз — состоит из чистого углерода. Углерод один из самых распространенных элементов во вселенной и является основой жизни, а по совместительству и органической химии. Углерод содержится в животных, растениях и их ископаемых остатках — угле, нефти и прочем. Ученые убеждены, что во вселенной существуют целые потухшие звезды, состоящие целиком из алмазов, но почему-то все космические тела, падающие на Землю, состоят из банального кремния и окислов железа, не имеющих особой ценности. Алмаз — самый твердый элемент на планете Земля — спрессованные под гигантским давлением атомы углерода, образуют кристаллическую структуру превосходящую по твердости сталь в 10 раз, а инструментальные сплавы в 5 раз. Алмазом можно обработать любое вещество на земле, а сам алмаз только другим алмазом или алмазным порошком. В рекламных целях твердый австралийский алмаз, давили Супер мощным прессом, и алмаз не сжимался, не ломался, а подобно теплому ножу в сливочном масле, вдавился в рабочую поверхность пресса. Но между тем природные алмазы обладают и удивительной хрупкостью. Микротрещины, природные включения того же углерода, да и другие примеси, часто образуемая сверху так называемая корка, и внутренние грани приложения сил, приводят к странной хрупкости камня. Здесь необходимо подчеркнуть, что предел прочности на изгиб и на сжатие у алмаза довольно низок, в отличии от упругости, поэтому он достаточно хрупок и при резком и сильном ударе может расколоться. Колется он по системе плоскостей, параллельных определенным граням кристалла. В минералогии такое свойство называется спайностью. Наличие плоскостей спайности позволяет при обработке алмаза вместо сошлифовки откалывать кусочки кристалла, которые имеют различные дефекты или мешают приданию требуемой формы бриллианту, или какому-нибудь техническому изделию из алмаза. С другой стороны, повышенная хрупкость алмаза, являясь, безусловно, "слабым местом" алмазного инструмента, обусловливает необходимость его оберегания от резких неожиданных ударов. Даже использование стальных щипцов при сортировке бриллиантов требует определенного навыка, иначе можно легко обломать острые края камней. Поэтому сортировку алмазов доверяют только опытным специалистам.

Знаменитый древнеримский историк и естествоиспытатель Гай Плиний Старший (отец Естественной истории) писал, что "алмаз так сопротивляется ударам молота на наковальне, что молот, разлетается на кусочки, а сама наковальня растрескивается". Проведи Плиний сам такой опыт, он бы убедился, что как раз молот и наковальня у него бы остались бы неизменными, а драгоценный камень превратился бы в пыль. Мнение о несокрушимости алмазов под мощными ударами было так широко распространено в древности, что зафиксировано в письменных документах и устных легендах разных времен и народов. Похоже, что алмазы сейчас в относительной редкости благодаря авторитету старины Плиния, так как часто европейцы находили много алмазов в своих новых колониях в Африке, Австралии, Южной Америке, да еще камни были относительно крупные и многочисленные. Возникал резонный вопрос — а алмазы ли это? Для проверки всегда находились и молот и наковальня, алмазы разбивались в труху — и все счастливые расходились, уверенные, что это были не алмазы.

Как и всякое углеродное соединение, алмаз горит, при температуре 850-1000 градусов Цельсия (напомню, что температура кипения воды 100 градусов). Если добавить кислорода, то температуру горения можно понизить до 720–800 градусов. Без доступа воздуха, при нагреве до 2000–3000 градусов, алмаз превращается в графит. При температуре 3700–4000 градусов алмаз можно расплавить. Все последние опыты из серии — как стать бедным, изначально имея кучу денег. Тут еще можно продолжить, что если кипятить алмаз в воде, масле или смеси серных и соляных кислот, то эти опыты алмаз перенесет без особого для себя вреда. А вот если Вам вздумается прокипятить алмаз в растворе соды, смешанной с селитрой, то он сгорит без следа. Также не вынесет алмаз и нагревания в щелочном растворе, при температуре 1000 градусов, он благополучно окислится. Ну и наконец классика жанра — нагревание алмаза в присутствии железа. На пластине железа (или на чугунной сковороде) Вам без труда удастся поставить опыт, что же это было алмаз или кусочек льда? — или же как уничтожить свои деньги при нагревании сковороды до 800 градусов. При нагревании до этой температуры в присутствии железа или сплавов на его основе, алмаз растворяется, поэтому алмазные резцы не применяются, при обработке стали и чугуна.

Также из любопытных свойств алмаза — он не смачивается водой, словно гусиные перья. Он прилипает к жиру, поэтому с древности использовали куски сала в качестве алмазных ловушек. Имеет очень низкий коэффициент трения, так как на поверхности алмаза образуется пленка адсорбированного газа, играющих роль своеобразной смазки. В результате, например, при шлифовании изделий из твердых сплавов алмазного порошка расходуется в 600-3000 раз меньше, чем любого другого абразива. Алмаз относится к изоляторам: его удельное электрическое сопротивление очень велико. Но некоторые кристаллы, однако, имеют низкое удельное сопротивление и обладают свойствами полупроводников. Эти алмазы, как правило, голубого цвета. Они очень высоко ценятся, но, к сожалению, исключительно редки. Алмазы, как правило, не магнитны, но некоторые из них, из за природных примесей, приобретают магнитные свойства.

Большинство природных алмазов бесцветно, однако нередки также камни самых разнообразных цветов и оттенков. Наиболее часто встречаются алмазы со слабым желтоватым оттенком, а также зеленоватые. В месторождениях Южной Африки зачастую попадаются бурые алмазы; за счет значительных примесей аморфного углерода они могут приобретать совершенно черную окраску. А вот розовые, рубиново красные, розовато-лиловые и синие алмазы очень редки. Что касается камней сапфирово синего цвета, то это, как уже отмечалось, явление исключительное, и ценятся они соответственно очень высоко. В древности известно несколько случаев, когда алмазы изменяли свой цвет естественным путем. Зеленый алмаз, по легенде появился во Франции в городке Шартр в картезианском монастыре, где изготовляли ликер шартрез. Дегустатором в монастыре был старый плут по прозванию Курьез — Кюлот. На пальце этого монаха было простое серебряное кольцо с небольшим белым алмазом. Дегустируя ежедневно сладкий изумрудно — зеленый шартрез, Курьез — Кюлот, чтобы не напиваться до положения зеленых риз и возможно дольше удержаться в дегустаторах, стал пробовать изготовляемый монахами зеленый напиток не наперстком, как прежде, а капать шартрез на свой алмаз и слизывать с него сладкую жидкость. Но, однажды, проснувшись утром, Курьез — Кюлот взглянул на свой алмаз и вдруг увидел, что он горит ярко — зеленым огнем, необратимо поменяв свой свет.

Голубой алмаз связан с именем португальского мореплавателя Васко де Гама. Он уронил за борт кольцо с белым алмазом, возвращаясь из Индии в Гвинейском заливе у берегов Африки. Через четыре года, во второе свое путешествие в Индию, Васко да Гама, проходя со своими каравеллами мимо того места, где было потеряно кольцо, с грустью вспомнил о нем. Неожиданно штормовая волна, ударила в борт корабля, и в поисках укрытия, капитан завел свои суда в тихую близлежащую бухту, где все каравеллы пробыли до утра. Каково же было удивление корабельного кока, когда он, вспарывая брюхо одной из золотистых макрелей, пойманных матросами, обнаружил внутри кольцо капитана. Обрадованный, Васко да Гама, посмотрел на камень. Он был индиго — синим, как Гвинейский залив в часы полного штиля. Очевидно, так повлияла на алмаз морская вода за те годы, что он пролежал на дне океана… И это не вызовет у нас особого удивления, если мы вспомним, что у рыб, обитающих в том же Атлантическом океане, в данном регионе, кости зеленовато — голубого цвета. Так что внимательно следите за условиями, в которых Вы храните свои алмазы, а то они еще окрасятся в какой-нибудь цвет, и хорошо еще если в зеленый, или синий, а то ведь могут в желтый, коричневый или черный!

Поверхность алмазов из наиболее древних месторождений (возраст которых превышает 1 млрд. лет) в Южной Африке имеет зеленую природную окраску, которая, однако, исчезает при механической обработке кристалла. Ученые объясняют возникновение зеленой "рубашки" на алмазах продолжительным воздействием на них естественного радиоактивного облучения. Также можно изменять цвет алмаза направленным радиоактивным излучением, но это крайне вредно для здоровья. Алмазы с естественной радиоактивностью приходится очищать до последнего пятнышка, так как в результате преломления света и отражения граней, эти пятна визуально размножаются.

В 20 веке безопасное искусственное окрашивание природных алмазов производят в лабораторных условиях. Если "бомбардировать" алмаз электронами с энергией 1 МэВ, а потом с определенной скоростью охлаждать, то он приобретает синеватый цвет. Если энергия облучения достигает 1,5 МэВ, то алмаз становится сине-зеленым. Оттенок цвета зависит от продолжительности излучения. К сожалению, искусственно окрашенные голубые алмазы, в отличие от природных голубых, не приобретают полупроводниковых свойств.

При облучении нейтронами алмаз окрашивается в зеленый цвет, густота которого также определяется продолжительностью излучения. Гамма лучи придают алмазу равномерную голубовато-зеленую окраску. Любопытно при этом, что волновые облучения могут возникать и непроизвольно при механической обработке алмазов, на современных станках. Поэтому скорости современных алмазообрабатывающих станков, только в 2 раза, превышают скорость первого бельгийского алмазообрабатывающего станка, созданного Л. Беркемом в 14 веке. Л. Беркем механизировал процесс шлифовки, изобретя специальную машину, и огранил свой первый алмаз, знаменитый "Санси". Большинство этих непроизвольных изменений имеют явный негативный эффект. В этом деле главное никуда не торопиться.

Одним из важных свойств алмазов является люминесценция. Как известно с XII века из опытов некоего алхимика Магнуса, если подержать алмаз на солнечном свете, а потом кинуть его в ведро с горячей водой, то он вспыхнет ярким голубым светом. Сегодня этот эффект термостимулированной люминесценции считается общеизвестным. Под действием видимого света и особенно катодных, ультрафиолетовых и рентгеновских лучей алмазы начинают люминесцировать — светиться различными цветами. Под действием катодного и рентгеновского излучения светятся все разновидности алмазов, а под действием ультрафиолетового — только некоторые. Рентгенолюминесценция широко применяется на практике для извлечения алмазов из породы. Удивительно при этом, то что если положить алмаз на точные электронные весы, то при обручении его обычным диодным фонариком с ультрафиолетовым светом — алмаз засветиться сам, а весы покажут временное уменьшение веса алмаза.

В общем, алмазы является прекрасной иллюстрацией русской пословицы, про дурака, и стеклянный член. "Он его либо разобьет, либо потеряет", и действительно, сохранить алмаз трудно, а погубить очень легко, к тому же на всех алмазов не напасешься, так что недаром в Европе до 14 века в большинстве стран законом запрещалось простолюдинам иметь алмазы.

Здесь я еще раз полюбовался на игру солнечных лучей на гранях моего 4 грамм ого камешка, а затем положил его в карман и отправился спать.

Глава 3

Когда наконец мой выходной костюм был готов, и я предъявил нескольким заинтересованным людям на алмазной бирже свой камень Эврика, то это стало событием месяца. Относительно много алмазов на биржу привозилось из Британской Индии и Бразилии, но такие камни были относительной редкостью. Индийские древние копи уже были сильно истощены, а число знаменитых бразильских алмазов невелико. Во многом это объясняется тем обстоятельством, что добытые в Бразилии алмазы прямым ходом направлялись в Португалию и оседали там в сокровищнице португальских королей, исключаясь, таким образом из мирового "алмазообращения". Недаром в предыдущей реальности открытие южноафриканских алмазов сразу резко обрушило алмазный рынок. Как только разнеслись вести о находках алмазов на берегу реки Оранжевой, сюда хлынули толпы людей всех сословий и национальностей, жаждущих одного — мгновенного обогащения. Журнал "Даймонд филдз адвертайзер", выходивший в ту пору в южноафриканском городе Кимберли, писал: "Моряки бежали с кораблей, солдаты покидали армию. Полицейские бросали оружие и выпускали заключенных. Купцы убегали со своих процветающих торговых предприятий, а служащие из своих контор. Фермеры оставляли свои стада на голодную смерть, и все наперегонки бежали к берегам рек Вааль и Оранжевая…". Одновременно с этим в Европе за полцены распродавались фамильные сокровища. На европейских и американских биржах резко падали акции алмазных трестов и синдикатов. Боясь упустить время, знатные буржуа мчались к своим банковским сейфам, где хранились их фамильные драгоценности.

В это время, (приблизительно эти же самые годы только на несколько лет позднее) были проданы десятки уникальных камней, в том числе шесть всемирно известных голубых бриллиантов Делакруа, имевшихся в его замечательной коллекции. В витрине парижского антикварного магазина Дюре засверкали алмазное колье герцогини Дорваль и тридцатикаратный солитер голландского банкира Ассена.

Так же лихорадило Лондон, Берлин, Антверпен и Петербург. Бриллианты и алмазы продавались по наполовину сниженным ценам.

Но сейчас нам такого не надо. Нет переизбытка, нет излишка предложения, покупай, не подешевеет! Мне сразу предложили за мою Эврику 5000 фунтов, а это доход от неплохого поместья за год, а этот камень был еще даже не обработан. Да сейчас сам президент Свободного Оранжевого государства И.Бранд получает в год 250 фунтов и очень этим доволен. Сколько же будет стоить готовое ювелирное изделие в оправе из золота? Наверное, только какой-нибудь предводитель русского уездного дворянства, типа Кисы Воробьянинова, смог бы приобрести для себя нечто подобное. А впрочем, сейчас хватает и аристократии и помещиков и новых фабрикантов, так что спрос имеется. А это еще не самый редкий эксклюзивный камень. И конечно же какой же камень без своей истории! И я рассказал потенциальным покупателям, следующее:

— Господа! Четыреста лет назад, в жаркой Индии, на алмазных копях Голконды темнокожий раб нашел этот камень, и не смог с ним расстаться. Он поранил себе ногу и запихнул алмаз в рану, чтобы вынести его с копей. К сожалению, в жарком климате Индии в рану попала инфекция и в бреду больной раб проговорился о своей тайне своему товарищу, который ухаживал за ним в период болезни. Тот бежал, украв камень, но был настигнут и убит погоней. Больной раб, который сообщил о побеге, тоже скончался, так этот алмаз начал свою кровавую историю. Затем он попал в сокровищницу местного магараджи, был выплачен в качестве дани Великому Моголу, и увезен в столицу империи — Агру. Позже во время персидского нашествия Надир-Шаха, камень попал в руки одному персидскому сардару, в качестве военного трофея и переехал в Персию. Спустя почти сто лет потомок этого сардара, продал этот камень моему деду Рищарду Квасневскому, служившему в тот период при русском посольстве в Тегеране, в качестве дружеского жеста. И вот уже почти семьдесят лет этот камень является фамильной драгоценностью славного рода польских шляхтичей из восточной Литвы Квасьневских, последний потомок которых, вынужден продать его, чтобы поправить свое финансовое положение, перед своим окончательным переселением в Капскую колонию, гражданином которой он уже стал, чтобы купить там себе земельные угодья. — так я закончил свое выступление.

Эта трогательная история увеличила стоимость алмаза еще на 800 фунтов. В конце дня, уже под вечер, я продал этот камень Амстердамскому ювелирному дому за 5875 фунтов и получил вексель на Королевский банк Нидерландов. После чего, первым делом, я поймал извозчика проехал в данный банк, и открыл там текущий счет, попросив перевести на него деньги с векселя, срок исполнения которого был десять дней. Пока же по моему желанию мне был предоставлен кредит на текущие нужды в размере тысячи фунтов. Вернувшись вечером в пансион, я заметил у входа в него двоих непонятных людей. Один из них обратился ко мне с каким-то вопросом. Что? И не успел я, напрячь свои невеликие знания голландского, чтобы сообразить, что к чему, как тут удар сзади по голове потряс меня, перед глазами замелькали звезды, искры, и сразу же наступила полная темнота.

Глава 4

Орхус Ван Зигель, был деловым парнем, полукровкой полу голландцем, полу евреем, и промышлял в полу криминальном ювелирном мире Амстердама. Дела были хлопотные, но вполне себе денежные. Контрабандный ввоз и вывоз ювелирных камней, купля — продажа краденых драгоценностей, их разборка, переплавка, пере огранка горячих камней, мало ли забот у делового человека в современном мире! Естественно отслеживалась охрана ювелирных изделий, их транспортировка, прорабатывались планы изъятия и реализации в свою пользу. Еще днем знакомый приказчик алмазной биржи прислал с мальчишкой Орхусу записку с просьбой о встрече. А уже при состоявшейся личной встрече приказчик поведал Орхусу удивительную историю — какой то левый русский поляк, продает фамильную драгоценность ценой многие тысячи фунтов! И это в то время когда многие достойные голландские парни работают просто за сущие гроши! И просят за наводку, всего лишь смешные 10 % от суммы. Данный рассказ Орхусу пришелся по душе. Видно жирный попался гусь! Получив подробное описание поляка, Орхус тут же рьяно взялся за дело и через пару часов вышел на пансион, в котором тот изволил остановиться. Дело было за малым. По осторожным расспросам прислуги охраны у поляка не было, поэтому изъятие неправедно нажитого имущества, должно было пройти без сучка и без задоринки. В качестве грубой физической силы Орхус привлек своего подручного Роббина. Тот, несмотря на свое прозвище Тюлень — и свою кажущую неуклюжесть, виртуозно владел нужными в деле инструментами — кожаными мешочками с песком или же палкой обшитой кожей. После знакомства с данными инструментами благодарные клиенты как правило в течении пары тройки часов уже не докучали ни Орхусу ни Роббину своим присутствием. Вот и сейчас все прошло относительно гладко, мальчишка, стоящий на стреме, вовремя предупредил о подходе нужного клиента, Роббин, как всегда, сработал без укоризненно, а теперь настало время собирать урожай! Но что то пошло не так, это Орхус сразу понял когда обнаружил на теле клиента банковскую именную чековую книжку. Похоже деньги уже не достать, но еще раз обшарив карманы Орхус обнаружил кошелек с несколькими фунтами серебром, какие-то документы, и новенький револьвер. Добыча не велика, чуть более 10 фунтов, но и это хорошие деньги за пару часов работы. Больше на теле ни денег, ни драгоценностей не было, даже обручального кольца, не говоря уже о перстне-печатке или заколке для галстука. Так имелся браслет на руке — нет даже не серебро, или платина, а полированная сталь, это Орхус сразу определил привычным взглядом. Ладно, оставалась надежда на обыск комнаты, может быть, хоть там повезет, и там найдутся деньги или драгоценности?

Очнулся я в своей комнате в пансионе. Рядом хлопотали служанка и хозяйка, в дверях виднелись несколько любопытных постояльцев. Моя комната носила явные следы торопливого обыска. Понятно, большие деньги сразу привлекли к себе внимание преступников, к тому же, видимо, у них был наводчик среди служащих Алмазной биржи. Голова раскалывалась, но не похоже чтобы была проломлена или рассечена. Сразу видно, что у меня обыскали комнату, а потом подождали меня и отвлекли мое внимание, что-то спросив, в то время когда его подельник подкрался сзади и нанес мне удар (или же наоборот). Интересно, чем он воспользовался — электрошокеров сейчас нет, как и резиновых дубинок, наверное он воспользовался матерчатым мешочком с песком или еще какой тяжестью внутри, которым меня вполне профессионально, не привлекая особого внимания вырубили. Так каковы мои потери? Убедив хозяйку пансиона, что я вполне пришел в себя, доктора мне не нужно, а перед приходом вызванной полиции мне нужно подсчитать свой ущерб я выгнал из комнаты посторонних и закрыл за ними дверь. Где же флакон? Его не было! Не нужно паниковать, можно еще раз все внимательно осмотреть. Итак, приступим. Уф, кажется, нашел! Полупустой флакон валяется под моей кроватью, жидкость из него почти вся вылилась, и образовала небольшую лужицу. Подняв пузырек и осмотрев его у окна, я заметил, что по крайне мере большой алмаз на месте. Слава богу! Главное не нашли. Вероятно, преступники взяли флакон, открыли пробку, понюхали жидкость, да и бросили его себе под ноги. А потом кто-то его задел и задвинул под кровать, так его содержимое и уцелело! Далее я проверил свою одежду — паспорт РФ и бумаги были на месте — они не заинтересовали грабителей. И вот зачем я их все время таскаю с собой? Чтобы возникли лишние вопросы? Завтра же с утра арендую ячейку в местном банковском сейфе и оставлю там два опечатанных пакета — первый с алмазами, а второй с документами из будущего, которые выкинуть было жалко, а носить бесполезно. Бумага о гражданстве колонии и уплате налога за текущий год была нетронута, прекрасно. Конечно в банке меня бы опознали и полиция бы выдала документ что меня обворовали и украли бумаги, но лучше все же не заниматься восстановлением местных документов. Так наручные часы — в наличии. Возможно грабители не поняли что это часы, сейчас таких нет, и приняли их за металлический браслет, даже не серебряный, а может быть просто побоялись взять с собой столь приметную оригинальную вещицу, продать ее без следов было крайне трудно. Так, наличные деньги — отсутствуют, но там после похода к портному и по магазинам осталось всего фунтов семь с мелочью. Мой новый револьвер, грабители тоже унесли с собой. Вот и не пригодился. Хотя в комнате патроны еще остались, так что дешевле мне будет купить точно такой же. Ну что ж, наложив мокрое полотенце на голову, и заказав себе кружку пива в качестве обезболивающего, я принялся ждать полицию. Пришедшие два служаки полицейских внимательно записали, кто я, что делаю в Амстердаме, что у меня пропала и приметы двух увиденных мной преступников. Причем, как я понял из их многозначительных переглядываний, как минимум один из нападавших, судя по описанию, был им знаком, впрочем, как и другие основные члены преступных местных группировок, промышляющих в городе, особенно на краже драгоценностей. Но похоже, что ничего мне не найдут и не вернут, но я это переживу. Наутро я навел порядок в комнате, побрился, позавтракал яичницей с ветчиной, выпил кружку пива и одевшись вышел на улицу. Первым же делом я посетил Нидерландский Королевский банк — оставив там на хранение в сейфе два своих пакета с алмазами и документами, после чего сняв со счета сорок фунтов наличными, я опять прошелся по магазинам, приценился и заодно купил себе новый револьвер. После этой прогулки я забронировал себе на завтрашний день номер в приличной гостинице, под прекрасным знакомым русским названием "Адлер", и посетил рекомендованного мне гостиничным портье портного, классом уже повыше, чем тот, услугами которого я пользовался ранее. По одежке встречают, поэтому теперь я заказал себе выходной костюм вполне преуспевающего фабриканта, но и изготавливаться он должен был несколько дольше предыдущего. Например, первая примерка костюма должна была состояться послезавтра, а окончательная через семь дней. Гостиничный номер я же я планировать использовать, в качестве своего штаба, приглашая туда нужных людей. После чего я вернулся в свой пансион и объявил хозяйке, что нападение очень потрясло меня, поэтому я завтра съезжаю в более людное место, где буду в полной безопасности, и попросил приготовить на завтра счет. Следующие несколько дней были полностью загружены заботами. Прежде всего, я посетил уже мне знакомый Амстердамский ювелирный дом и сообщил, что мой дед привез из Персии еще кое-что, и это, я имею честь, им предложить. После чего с выделенным охранником съездил в банк и привез им оставшиеся алмазы. Мелкий алмаз я сразу продал за 51 фунт стерлингов, а крупный оставил для оценки, причем преложил им быть моими агентами для продажи данного камня. Агентское вознаграждение вместе с оценкой должно было составить 10 процентов от цены реализации алмаза. Мою долю я попросил перевести на мой счет в банк. В ходе составления договора я стал клиентом и Нидерландской юридической конторы Ван Рейн и сыновья, которые обязались представлять мои интересы во всех сделках. Кроме этого, мой поверенный выступал моим посредником и в других делах. Прежде всего он встретился с профессором кафедры химии Лейденского университета Нидерландов Питером Рюйке, и попросил его рекомендовать кого-нибудь из лучших молодых ученых, студентов или аспирантов, испытывающих временные финансовые трудности, так как его доверитель пожелал учредить гранд на исследование взрывчатых веществ, и провел предварительные беседы с несколькими предложенными кандидатами. Кроме этого от моего имени было отправлено несколько писем известным французским ученым химикам и предлагалась оплатить исследования в области расплава при высокой температуры различных веществ с последующей их кристаллизацией. Также были отправлены письма в ассоциированную британскую юридическую контору, с просьбой о организации долгосрочного посредничества при закупке товаров в Англии, с последующей отправкой их в Капскую колонию, на зафрахтованных судах. Кроме всего этого, необходимо было провести набор работников, для чего собирались соответствующие рекомендации. Я же в гостинице производил прием отобранных кандидатов, ставил новые задачи моему поверенному и контролировал ход работ. К сожалению, я первоначально планировал затратить на пребывание в Нидерландах дней двадцать, после чего перебраться через Ла-Манш в Англию, но уже понимал что времени придется затратить почти вдвое больше. Конечно, я еще слишком широко размахнулся, не по своим финансам. Моих почти шесть тысяч фунтов явно не хватало даже на часть задуманного. Но, во-первых, я ждал поступлений за продажу последнего камня, который мне оценили в 14–16 тысяч фунтов, во-вторых, через полгода я намеревался появиться со второй партией алмазов, но главное я выгадывал время, которого у меня явно не хватало. Тут привыкли, все делать не торопясь, все было крайне консервативно, фирмы существовали по сто лет и более, переходя от деда к отцу, а от отца к сыну. Также вместе с ними наследовались контрагенты и стряпчие. И хотя нормой было расплачиваться векселями с отсрочкой платежа в 10 или 30 дней, не дай бог, чтобы у тебя не хватило денег покрыть твой вексель. Деловая репутация была весомым активом каждой из фирм. Естественно, что солидная юридическая контора не связалась бы со мной, если бы не имела ощутимой возможности заработать. Но мой план работ был разбит по времени на этапы — полгода и дальше. С теми же французскими учеными-химиками пока будем вести переписку, обсуждая условия сотрудничества, так как пока время терпит, да и законтрактованных работников могли бы отправлять в Кейптаун, и без моего участия. Главное же было разобраться с изобретением динамита. Альфред Нобель, должен был запатентовать его уже в следующем году, так что у меня в запасе всего полгода, а я сам совсем не химик. Мне явно нужен был молодой специалист, который бы на мои же деньги довел эту идею до ума. Местное голландское светило Питер Рюйке из Лейденского университета — знать бы еще кто это? и где это? (что то вериться в голове, какие то Лейденские банки — причем похоже что стеклянные), порекомендовал мне своего любимого ученика. Надеюсь, что молодой подающий надежды ученый аспирант Лейденского Университета (в Амстердаме что нет университета? что за дела!) Иоганнес Ван Дер Ваалс, завтра в 12 часов дня прибудет в мою гостиницу для встречи со мной. Это лучший из всех возможных кандидатов, относительно молодой, достаточно бедный, и достаточно амбициозный для меня. Ван Дер Ваалс оказался высоким нескладным молодым человеком 29 лет, на бледном лице которого, обрамленном редкой растительностью, виднелись горящие интеллектом глаза. С нитроглицерином ему работать уже приходилось, и он знал о его нестабильности и взрывоопасности. Естественно, что я сделал ему предложение, от которого он не сможет отказаться — финансирование эпохального открытия, которое навеки обессмертит его имя, и сорока процентная доля в прибыли от эксплуатации этого открытия. Когда Ван Дер Ваалс проехал со мной в юридическую контору, где и подписал уже подготовленный контракт, настала пора открыть свои карты. Мы вернулись в гостиницу, где я заказал обед в номер, и начал вводить его в курс дела.

Дорогой Иоганнес, мой брат был гениальным химиком, и ему удалось сделать великое открытие! — сказал я. (ох уж этот мой знаменитый брат, на все руки мастер).

Он экспериментировал с нитроглицерином, стараясь сделать это вещество достаточно стабильным, чтобы его разрушительную силу можно было удобно использовать. Я же финансировал его научные изыскания. Полтора года назад он случайно сделал одно открытие. Баллон с нитроглицерином прохудился и вещество попало на наполнитель которым был заполнен ящики (вместо обычных опилок), и смешавшись с ним смешавшись образовало новое довольно стабильное и безопасное взрывчатое вещество. Вы представляете, какие замечательные возможности открывались бы для использования этого вещества в горнорудном и военном деле! К сожалению, мой брат слишком увлекся дополнительными опытами, стремясь как можно полнее описать свойства полученного вещества, совсем не думая о начале его коммерческого использования. И вот пару месяцев назад он установил, что со временем, спустя год и более, вещество под действием атмосферного воздуха и влаги начинает окисляться, "потеть", и вновь становиться нестабильным. К сожалению, за это открытие он заплатил своей жизнью, его лаборатория взорвалась, и брат и его записи погибли в огне. Это отбросило меня на некоторое время назад. Я стал узнавать и выяснил, что стабилизацией нитроглицерина уже занимаются швед Альфред Нобель и итальянец Антонио Собреро. У них уже есть в наличии промышленные мощности по производству нитроглицерина, научно-производственная лаборатория и обученные люди. Несомненно, что рано или поздно, но они повторят открытие моего брата. Наша задача в шестимесячный срок сделать это открытие самим, в память о брате, описать технологический процесс и самое главное запатентовать это вещество в Нидерландах, Великобритании и германских государствах. В этой гонке победитель получает все. Я уже принял надлежащие меры — нитроглицерин заказан в Париже и бережно доставляется сюда, наполнитель также закуплен и скоро прибудет в Амстердам, в окрестностях которого уже найдены несколько помещений для возможного обустройства лаборатории. Так что вам необходимо выбрать одно из них и закупить необходимое оборудование. Впрочем, на первом этапе для опытов, Вы можете пользоваться своей университетской лабораторией, это не принципиально. Оформлением патентов будет заниматься моя юридическая контора Ван Рейн и сыновья, и их английские партнеры. После получения патента будем разворачивать производственные мощности, в которых как Вы уже знаете, Ваша доля составит сорок процентов. Финансирование мое, но на первоначальном этапе постарайтесь уложиться в три тысячи фунтов стерлингов. Ну и самое главное, нужное нам для наполнителя вещество — диатомитовая земля — рыхлая горная порода, или биологического или вулканического происхождения. Сегодня же получите у моего поверенного аванс в триста фунтов и приступайте к работе.

Когда воодушевленный Ван Дер Ваалс выбежал из моего номера, я подумал, что это дело теперь в надежных руках.

Глава 5

Все следующую неделю я просматривал кандидатов в работники, и поскольку я находился в Голландии, а буры тоже были преимущественно голландцами, то я стремился отдавать предпочтение соседним немцам. Как учили римляне — нужно разделять и властвовать! К концу недели мне удалось отобрать 3-х основных сотрудников — управляющего и по совместительству бухгалтера Генриха Шульца, личного слугу и дворецкого Отто Мейера и охотника-егеря Курта Ягера. Каждый из них был профессионалом в своем деле, и стоил своих денег. Особенно Курт который до этого работал егерем в немецкой Фрисландии, но правда охотился до этого в основном на птицу, но может быть это и к лучшему, так как он имел обширную практику, в конце концов слово снайпер в переводе с английского значит охотник — на птицу — бекаса. А был бы он охотником на медведя или на оленя, много бы он их настрелял бы в Германии? Если каждый год хоть одного и то это был бы большой успех. Шульц же снял с меня большую часть деловых забот. Поскольку денег на все опять хронически не хватало я предложил купить свой алмаз Ювелирному дому со скидкой за 13500 фунтов, а с учетом их комиссии получил и вовсе всего 12150 фунтов. Но деньги были крайне необходимы, чтобы оплачивать мои векселя. Забрав из них 6000 фунтов чеком на английский банк, я с Отто опять переправился в Англию, оставив Шульца с Куртом на хозяйстве в Амстердаме, они были должны набрать еще 7 охотников или егерей, которых я планировал использовать в качестве охранников или телохранителей, и выезжать в Кейптаун с грузом без меня. Я же в Англии должен был совершить основную часть закупок и захватив ирландцев работников, также перебираться в Южную Африку, 5000 фунтов я попросил перевести на Банк Капской колонии. И вот я в очередной раз еду в Англию, свинцовые воды Английского канала скоро вынесли наш пароход в к Британским берегам. На берегу мелькают хижины, фермы, города, хорошо сохранившиеся старинные замки. Высадившись, я поспешил воспользоваться таким чудом как железная дорога, и весь путь наслаждался в окне либо видами английского тумана, либо паровозным дымом, через которые иногда были видны зеленые поля и луга. Зелень здесь очень свежая, крайне зеленая из за большой влажности, ее не сравнить с зеленью Южной Африки. Вот и подъезжаем к Лондону, вижу за окном река Темза, пытаюсь что то рассмотреть но перед глазами сплошной пар. Но вскоре дунул ветерок и взору моему явилась неприглядная картина — грязной реки задавленной множеством судов, и обставленной по берегам обшарпанными зданиями и складами из красного кирпича. Приехали, Отто занимается вещами, ловит кэб, я же уже только руковожу и контролирую процесс. Едим в приличную гостиницу, улицы вокруг уставлены газовыми фонарями, кругом множество магазинов и толпы народу. Жизнь кипит, подгоняемая торговлей, кругом людской муравейник. Разместились в гостинице (конечно — Виктория), начинаем совершать деловые визиты, осматривает образцы товаров, заключаем договора. Дешевизна по сравнению с Капской колонией, хочется купить все, но приходится в основном откладывать поставки на полгода или 8 месяцев. Сейчас только самое необходимое — оружие: охотничьи карабины, револьверы, боеприпасы. Инструменты — лопаты, кирки, пилы, топоры-все уже в полной комплектации с ручками. Здесь на станках их сделают чуть дороже чем плотник в колониях, и хотя мне придется везти лишний груз, но выгадываем время. Итого хватит, чтобы поставить работать 100 человек, хватит мне пока, дай бог, 50 набрать. Ирландцев наняли пока что только 25 человек, дал команду найти еще 15 и отправлять в Кейптаун, думаю, что я доберусь туда раньше. Набрали чугунных труб на 3 км и к ним помп(насосов) и баков, в Кимберли с водой проблемы, но этого явно не хватит. Беру любимые неграми работниками для оплаты по бартеру предметы — медную и латунную проволоку, разноцветные стеклянные бусы, зеркальца, ножи, дешевые фабричные ткани разных цветов. Ну и далее по мелочи посуда, одежда предметы гигиены, вроде все, можно выезжать, груз партиями по готовности будут отправлять в Кейптаун на зафрахтованных пароходах. Правда дворцы, парки, скверы, в Лондоне за делами я осмотреть не успел, ну так через полгода вернусь опять сюда все это не убежит. Друзей здесь тоже не завел, все вокруг какие то холодные чопорные, безжизненные как манекены. Я думал раньше, что анекдот что не надо мочиться на руки и не придется их мыть, это про русских, нет похоже что это перешло к нам от англичан. Кругом за столами салфетки, но не разу не видел, чтобы кто-то вытирал ими руки, считается, что нужно есть так неторопливо и аккуратно, чтобы руки оставались чистыми, так же как впрочем, и рот. Но зато сейчас Лондон это первая столица мира, сколько громадных капиталов обращается тут в день или год, какой страшный совершается прилив и отлив иностранцев в этом океане народа, здесь сходятся все в Англии железные дороги, по улицам из конца в конец города снуют десятки тысяч экипажей. Мега полис 19 века. Ну что сказать англичане в этом молодцы. Страна маленькая, малоплодородная население все средние века было небольшим в среднем 3 миллиона, никого не завоевывали, но их все завоевывали. Три датских завоевания, одно Норманнское! Да одной французской провинции хватило завоевать Англию! Но вот стали в первую очередь соблюдать свои интересы, делегировать воевать за себя других и дело пошло. Уже в столетнюю войну в основном за англичан воевали сами французы — то гасконцы, то бретонцы, то арманьяки, то бургундцы. А затем развитие мореплавания позволило выселять население в колонии, захватываемые без особых хлопот, и вот сейчас население в Англии непрерывно растет. Еще сто лет назад в Англии проживало 7 миллионов человек, да миллион в американских колониях, да 100 тысяч в Канаде, из которых 60 тысяч были французы, да на Карибах под 80 тысяч, да в Азии может тысяч 50. А сейчас население Англии приближается к 21 миллиону, а по численности населения с учетом колоний, так Великобритания занимает второе место в мире после Китая. Горы продовольствия везут в Англию, чтобы прокормить ее народ, из Канады и из США, из России и из Дунайских княжеств. А воевать за Английские интересы всегда находится куча желающих, редко когда сами англичане, куда пришлют своих солдат. Ну, ничего, как у всякого приличного попаданца, у меня должен быть стратегический план — Советский Союз спасать пока бессмысленно, предотвращать революцию, так я до этого не доживу, а вот помочь России по мере своей возможности, без излишнего фанатизма, эта задача вполне выполнимая. Зная шаги шахматной партии вперед, не так уж и трудно вести и свою игру. А помогать России, как я чувствую, мне придется за счет нынешних Британских ресурсов.

Глава 6

Снова выезжаю в Капскую колонию, со мной только Отто. Из Амстердама группа немцев выезжает на днях, мой чудо химик Иоганнес передал с ними первые лабораторные образцы — пару динамитных шашек, ирландцы с грузом тоже готовятся выплывать. Все встречаемся в Кейптауне (городе Капитанов). Еду на этот раз в пассажирском пароходе в отдельной каюте, должны приехать намного быстрее, чем в прошлый раз если по пути повезет с погодой, то управимся за месяц. Но все равно это очень долго — только здесь понимаешь откуда у олигархов появилась мода на личные яхты. В 19 веке без них никак не обойтись мало-мальски богатому путешественнику. Но я пока себе этого не могу позволить. Сейчас июнь тепло, даже можно сказать жарко, но в Кейптаун приедем в разгар тамошней зимы. Но впрочем, у меня с собой негров нет, снегом или изморозью никого не напугать. Строю планы — прежде всего нужно раздобыть денег, а для этого нужно выкупить часть фермы братьев Де Бирс, при этом наряду с деньгами мне понадобится в качестве средств убеждения оружейные стволы. Но не хочется сразу привлечь к себе пристальное внимание, хотелось бы полгода поработать в тайне. Так что наверное буду выступать в качестве…. ну например сумасшедшего археолога, богатого европейца, который тратить свои деньги, скажем чтобы получить доказательства своей теории… поиски промежуточного звена между обезьяной и неграми. Люди в целом не здесь не годятся так как буры крайне религиозны, а так не вижу проблем. Обезьяны в Африке живут? Живут. Негры живут? Живут. Может существовать в древности между ними промежуточное звено? Может. Вот его я и ищу. И кости этих существ по моим расчетам должны находится как раз на ферме братьев Де Бирс. Годится. Еще бы сохранить как можно дольше тайну вкладов, то есть организации, а то набегут тысячи желающих и скажут делиться, а мне и самому мало. На корабле вместе со мной в Африку или в Индию плывут или британские офицеры, или колониальные чиновники, или же проводившие в Англии отпуск разбогатевшие в колониях крупные фермеры или торговцы, компрадорская буржуазия. Женщин опять к моему сожалению немного, хотя я нет нет, и высматриваю женские фигуры на палубе парохода или в столовой. Но красивых женщин немного. Красивой женщине незачем уезжать из Англии: красота — ценный капитал. Ей очень практично сделают верную оценку и найдут надлежащее приспособление. Женщина же урод, не имеет никакой цены, если только за ней нет какого-нибудь особенного таланта, который нужен и в Англии, и такие женщины толпами валят в колонии, надеясь, что там, в условиях дефицита, они будут востребованы и выйдут замуж. Здесь можно наблюдать в основном либо слишком толстых, или худущих рыжих дам, которые, так хорошо знакомы нам по образам английских гувернанток, воспетых русскими классиками. Или же можно вспоминать американского писателя Г. Мелвилла (который написал Моби Дика). Так вот, Мелвилл в 1856 году посетил Константинополь и погуляв по тамошним рынкам был вынужден признать, что лица турецких и армянских торговок, в Англии или в Америке, стали бы центром внимания любого бала, среди местных крокодилов. Так что прекрасная Скарлетт О,Хара, американская красавица и звезда балов Юга, в реальной жизни скорее всего была похожа на крокодила, в лучшем же случае на армянскую торговку овощами. Вот она волшебная сила искусства! Ладно, без вариантов, опять и снова. А была же умная мысль пробежаться после получения денег по Амстердамским борделям, устроить себе праздник! А нет, опять заработался, срочно нужно в Англию, все лично проконтролировать! Ладно, еще не вечер. А так дни тянутся словно резиновые, как будто я в повторяющемся навязчивом сне. Просыпаюсь в каюте, завтракаю, смотрю на океан, обедаю, строю планы, ужинаю, смотрю на океан, ложусь спать и так каждый день. Пристрастился ходить в курительный салон на пароходе, хотя сам я не курю, но там читаю местные британские газеты за последние полгода, определяю, какие новости я пропустил. Так 23 февраля — нет не красный день календаря — в Румынии отрекся от престола Ион Куза! Кстати кто это? Абсолютно бессмысленная информация. Как говорил ныне здравствующий канцлер Бисмарк — "румын — это не национальность, румын — это состояние души!" А вот начинающиеся трения между Австрией и Пруссией в дальнейшем приведут к Австро-Прусской войне, которая положит начало объединенной Германии. Австрийские займы нужно продавать, а Прусские покупать! Но как это делать посреди океана? и свободных денег опять нет! Да и Итальянцам, какие-то территории опять обломятся! Покушение на Александра Второго в Летнем саду — ну это еще долго будет продолжаться, пока не перебьют большинство членов царской семьи, но не сейчас, и не скоро, мне уже не дожить, так что и беспокоиться не о чем! Россия начала войну с Бухарским ханством — окончательно Бухарское ханство присоединят только большевики в 1920 году, так что опять мимо, хотя какие то территории будут все время присоединять, так Памир войдет в состав России только в 1895 году. Так, из того, что я помню, сейчас Пруссия вместе с Италией разделают под орех Австрийскую империю, а затем уже в 1870 и Французскую и появиться объединенная Германия. А там и Россия под шумок большой войны объявит, что восстанавливает Черноморский флот. Потом очередная бессмысленная и беспощадная русско-турецкая война за свободу Болгарии, о которой болгары, как они говорили в 21 веке, никого не просили, и их все устраивало и в составе Турции. Кстати, населенную русскими Добруджу отдадут…. Румынии. Такие вот цари были странные объединители русских земель. А зачем им эти свободолюбивые русские, они ведь были противниками самодержавия — то беглецы казаки, то беглецы старообрядцы, то еще какой ненадежный элемент. Затем Германия году так в 1877 чуть было повторно не разобьет Францию, но ей уже этого не позволят и тогда французы возьмутся за ум, и будут искать кто же будет воевать с немцами за них — ну конечно же русские, которые позабыли уже уроки Крымской войны. А там уже и "Антанта", что означает сердечное согласие. Мы будем их бесплатно защищать, а они нас за большие деньги учить, как нам нужно жить. И закончится все это совсем не хорошо, так как природа не терпит подобного идиотизма. Да еще, в следующем 1867 году, Россия за копейки продаст Аляску, и разразиться знаменитая золотая лихорадка. Но мне золота хватит и в Южной Африке, там тепло, хорошо и главное золото Витватерсранда ждет меня. В общем, планы мои понятны и цели определены.

Между тем плаванье мое продолжалось. Все уже на перед знакомо, сперва океан, затем острова Зеленого мыса, а затем опять бесконечный океан. На этот раз во время остановки сошел на берег размять ноги. Вот же унылое местечко, песок, чахлые пальмы, палимые зноем, валяющиеся в песке негры и негритянки, царство вечной дремоты. На горе, над портом, господствует батарея, на каменной платформе. Налево от нее город и главная площадь. Там стоят часовые, португальцы и мулаты, в мундирах, но без сапог — босые. На площади были два-три довольно больших каменных дома, казенные, главный из которых тюрьма (или гауптвахта); далее шла улица. В ней частные дома, небольшие, бедные, но каменные, все окна с жалюзи, и наглухо закрыты. Полуденное солнце жжет беспощадно, так что ни одной живой души не видно нигде; всё спит или просто ленится. Изредка нехотя выглянет из окна какое-нибудь равнодушное лицо и опять спрячется. На площади стоит небольшой столб с португальской короной наверху — символ владычества Португалии над группой островов. По всей площади и по улице привязано несколько лошадей и ослов. В углу, в тени лежит жирная свинья, поодаль бродят куры. Сразу видно, что попал в центр столицы! В мое время, в 21 веке здесь было независимое африканское государство Кабо-Верде с полумиллионом чернокожих жителей. При этом самостоятельно кормиться на островах могла только десятая часть — 50 тысяч. Остальных кормила Европа — видно чтобы они не приезжали туда. А он все равно приезжали, вот такой вот парадокс! Я побродил по жаре еще немного и затем вернулся на пароход. Через несколько дней мы пересекли экватор, на пароходе пытались организовать праздник — в основном заключающийся в дополнительной выпивке. Вот уж эти англичане, как они могут напиваться в такую жару!

Единственные развлечение угадывать, чем будут сегодня кормить в столовой — питание не в пример моему первому путешествию намного разнообразней. Сегодня давали курицу с рисом, с утра ветчину, вчера свинину и баранину. Из фруктов на день по два апельсина и по одному банану. Терпимо. Постепенно холодает, чувствуется африканская зима. Наконец показался берег Южной Африки — виднеются вершины гор из песчаника, лежащие на гранитном основании. Скоро прибываем в Саймонстаунскую бухту, близится конец моего очередного путешествия.

Глава 7

В Лондоне, на Даунинг-Стрит, в кабинете недавно назначенного в 3-й раз на пост Премьер-министра Великобритании (39-го по порядковому номеру), а заодно лидера консервативной партии, лорда Стэнли готовились обсуждать широкие проблемы международной политики в узком, почти семейной кругу. Сам Эдуард Джорж Джефри Смит-Стенли, граф Дерби уже 67 лет прожил на этом свете и повидал многое. Родившись еще в конце галантного 18 века в семье потомственных британских аристократов графов Дерби, он с юных лет готовился занять на политическом небосводе подобающее ему место. Сперва годы учебы — Итон, а потом и Оксфорд, обогатили Эдуарда полезными знакомствами, затем началась и политическая карьера. Избиратели? вот еще! мы же в доброй старой Англии, где место в парламенте может принадлежать просто по праву рождения. Правда, формально это не совсем так, но в Англии много милых и удобных архаичных традиций. Формально границы избирательных округов не менялись еще с периода нормандского завоевания. Так крупный промышленный Манчестер, не имел места в парламенте, но зато было несколько прекрасных "гнилых местечек", которым даровали эти права еще саксонские хроники. Ну и ничего что за это время многое изменилось, и людей там уже почти нет, но юноше из хорошей аристократической семьи достаточно дать по паре фунтов каждому из имеющихся 20 избирателей и вот он уже заседает с младых лет в палате лордов. Конечно, нужно, чтобы тебя выдвинула партия, но милая двухпартийная система, давно превратила партии тори и вигов в клубы по интересам. Сам Эдуард за долгие годы был и в рядах и тех и других, и уже сам не помнил, чем же они формально отличаются в своих программах. И тем не менее, несмотря на громадный политический опыт, лорду Стенли до сих пор не очень везло. Уже два раза до этого он достигал поста премьер-министра, но оба раза вынужден был уйти в отставку, не просидев в кресле и года. Первый раз его прокатили популисты-прогрессисты. Придумали какие-то хлебные законы, как будто ему потомственному лорду в 14 поколению есть до этого, какое то дело! Но политические противники не дремали, и лорду Стенли пришлось уйти в отставку на волне народного негодования. Учтя этот негативный опыт, лорд Стенли в следующий свой приход во власть уже стремился снискать народную популярность. Что могло бы дать ему больше народной любви, чем переход Индийских колоний под прямое управление Британской короны, от Ост-Индской компании! Но народная популярность, не смогла затмить недовольство господ акционеров Ост-Индской компании, а все они были очень уважаемые люди, и пришлось лорду опять уходить в отставку. В этот раз, в свой третий приход во власть лорд Стенли чувствовал, что это его последний шанс, его лебединая песня, так как возраст уже не позволяет надеяться на лучшее. Но все-таки в одном лорд Стенли был аристократом новой формации, так сказать английским аристократом с явным сионистским душком. Во-первых, сам лорд уже с юных лет понял, у кого сейчас есть деньги, уж явно не у английской голытьбы, и с кем следует серьезно сотрудничать. Сперва он удачно женился на дочери еврейского банкира Эмме Уилбрахам, а во-вторых, его главный политический партнер и подельник, был чистокровный еврей — сефард Вениамин Дизраэли. Как потомку эмигрантов из Испании, заполучить место в палате лордов, которые могу занимать только потомственные английские аристократы? Да уж это было не легко! Сначала Вениамин превратился в Бенджамина, затем нашли подходящую старушку, с необходимым титулом, которая была намного старше Бенджамина, и вот все получили желаемое — старушка молодого мужа, а Бенджамин, титул лорда и возможность заниматься политической деятельностью. С тех пор Бенжамин Дизраэли всегда работал в тесной связке с лордом Стенли во всех его правительствах — в одном он занимал пост Канцлера Казначейства, в другом Лорда Канцлера, а сейчас лорд Стенли уже рассматривал Дизраэли в качестве своего приемника и политического наследника. И несмотря на то что один из них был Британский нацист, а второй еврейский, они понимали друг друга с полуслова. Они оба с удовольствием рассуждали о чистоте крови и расы. Именно Дизраэли организовал увековечивание имени своего начальника на картах мира, так на Фолклендских островах у побережья Аргентины появился город Порт-Стенли, а на противоположном конце земного шара, на острове Тасмания, расположенного у побережья Австралии — город Стенли. И вот теперь они оба сидели в одном кабинете, пили прекрасный английский чай и обменивались мнениями.

Знаете, благородный лорд Стенли, что запросы британской промышленности непременно приведут нас к полному завоеванию Африки. — Сказал обладатель небольших бакен бардов Дизраэли и с уважением посмотрел на когда то огромные бакенбарды лорда, его явную гордость. Впрочем, сейчас они уже были изрядно потрепаны и потускнели от времени.

Промышленность требует с нас все большего количества дешевых жиров, а уже сейчас китобойные флотилии жалуются на уменьшение поголовья китов. Скорее всего их выбьют в течении следующих 20 лет полностью. Выход в выращивании в тропических областях плантаций с масленичной пальмой и другими культурами, дающими дешевые растительные жиры в качестве необходимого сырья для промышленности. И если в Южной и Центральной Америке, Индии и Юго-Восточной Азии есть необходимое для этого относительно трудолюбивое население, готовое заняться его производством, то в Африке все придется брать в свои руки.

Да, насколько я помню негры никогда не обладали желанием работать, отчего наши Карибские колонии несут сплошные убытки — усмехнувшись, сделал замечание лорд Эдуард.

— Карибы, это лишь небольшие клочки суши, а Африка это огромный континент. К тому же транспортная составляющая играет здесь не последнюю роль, и как бы трудолюбивы не были наши Индийские подданные, но им трудно будет конкурировать с африканским пальмовым маслом. — произнес Дизраэли — Несомненно, что Британская Африка от Каира до Кейптауна становится очень востребованной идеей. А впрочем, мой лорд, Вы как обычно правы — чернокожие не слишком трудолюбивы, и нам понадобятся наши добрые британцы чтобы помогать им в этом деле.

— Каир — там же сейчас французы, они строят свой канал из Средиземного моря в Индийский океан, надеются обскакать нас, и как мне докладывают, имеют все шансы через 2–3 года успешно завершить строительство. — от негодования огромные бакенбарды лорда воинственно поднялись торчком. — Да и британцы в Африке мрут, негодяи, без всякой пользы, особенно в тропиках, только, что в Южной Африке положение чуть лучше. Но сейчас и там настанут тяжелые времена, европейский транзит они скоро потеряют, и с чем тогда они останутся? с экспортом плохого вина и шерсти? На этом трудно разбогатеть, и как нам заманить британцев бросать свои дома и перебираться в Африку?

— Как обычно, мой лорд! — сказал Дизраэли и скромно улыбнулся — обманите их, распустите слухи, что в Африке полно золота, алмазов и драгоценных камней. Пусть едут туда и послужат своей великой Британской Империи!

— И пусть каждый англичанин исполнит свой долг! — добавил лорд.

Глава 8

Нет, я несомненно идиот! Так самокритично думал я, сидя в шлюпке, которая везла меня и моих спутников с парохода на берег в Саймонстаун (Семенгород). Была середина июля, самый разгар африканской зимы, и довольно таки холодно и сыро. Горы, окружающие Саймонстаун, были покрыты инеем, в свинцовой бухте Фальсбей бодро ловили рыбу небольшие пингвины, изо рта при дыхании валили клубы пара, а я сидел в своем старом джинсовом костюме, закутавшись в походное одеяло, в котором ночевки у костров уже прожгли несколько дыр, и засунув руки в карманы пытался их согреть. Рядом со мной сидел тепло одетый, слуга Отто, и с неодобрением поглядывал на меня. Впереди приближались полсотни домишек Саймонстауна с его двумя церквями, трактиром и зданием Адмиралтейства — местом пребывания английского военного коменданта. Проблемы нарисовались вполне наглядные. Во-первых, у меня не было теплой одежды, вернее была и даже здесь в Южной Африке, только за тысячу километров от меня в Блумфонтейне. А я ведь пытался сторговать себе пальто в Амстердаме за 4 фунта! Но привык жить на легке, постоянные путешествия приучили меня обходиться малым. Только это были самые незаметные из моих проблем. Саймонстаун — зимняя стоянка Кейптауна, используется всего несколько месяцев в году и здесь почти ничего нет. А у меня 2 тонны разнообразных грузов на пароходе под присмотром 3 самых уважаемых из ирландцев — работников. Более того в течении десяти или двадцати дней сюда прибудут на пароходах из Англии и Нидерландов еще человек пятьдесят сотрудников немцев и ирландцев и 3 тонны грузов и все это прибудет сюда на зимнюю стоянку в Саймонстаун, а не в Столовую бухту Кейптауна. Так что мне предстоит растаможить груз, найти и арендовать склады разгрузиться, разместить людей, найти склады в Кейптауне, найти перевозчиков и перевести груз, закупаться дополнительно, набрать еще людей из местных, найти возможность доставки людей и грузов в бурскую республику в Блумфонтейн. Опять же наличных денег у меня почти нет, ну не вез я мешки с золотом через океан, в наличии имеются векселя на Кейптаунские банки на сумму 5000 фунтов, но здесь в колонии предпочитают наличные в виде звонкой монеты, а у меня такой не внушающий уважение вид. Более того, мне следует отчаянно торопиться, так как весна не за горами, и разлившиеся ручьи и речушки могут сильно затруднить мое путешествие на север. Кроме того следует помнить что Кейптаун от Саймонстауна относительно далеко, если нанимать коляску путь займет 4 часа туда, да 4 часа обратно, да нужно время порешить дела, да пообедать, в общем планировать нужно весь день с раннего утра и до позднего вечера, а это дополнительные расходы, к тому же здесь, между этими городами платная дорога. Ну, похоже, что я отчаянно зашиваюсь, нужно передавать другим дела и ответственность, оставляя за собой только контроль. Ладно, прибудет Шульц, нагружу его работой! А пока буду крутиться сам.

Очередные несколько дней, превратились в настоящий дурдом. Прежде всего, разместились в трактире, набившись впятером в две маленькие смежные комнаты. Потом я бегал, решал вопросы с растаможиванием груза, здесь постоянно возникали различные проблемы. Свободного склада я не нашел, зимой все забиты под завязку, но договорился пристроить груз на несколько дней во дворе торгового склада. Правда, у меня там ценные вещи, но я договорился, что обеспечу посменное дежурство ирландцев у груза. Заодно мы перенесли один из ящиков с оружием в трактир и все пятеро вооружились до зубов. На следующий день с утра, я нанял коляску и вместе с Отто и винтовками укатили в Кейптаун. Дорога между этими городами почти сорок км, и первая половина пути крайне не веселая везде песок, скалы и вид на зимнее море, вокруг жизни маловато, только чайки оживляют тоскливый пейзаж. Выехали с рассветом, часов в 7, поэтому остановились позавтракать посреди дороги у гостиницы, которая так и называлась Халфвей (Половина пути). Завтрак традиционный холодная яичница с жесткой ветчиной и по кружке местного констанского вина. Все на диво невкусно, только вино на любителя. Столовая в гостинице украшена пыльными чучелами птиц и зверей, что тоже не добавляло мне аппетита. Зато после завтрака дорога пошла повеселее, утесы отступили, начались дачи окруженные деревьями, налево виднелись виноградники Констанской горы, потом рыбачья слобода с рощей, а там уже стали видны три горы, окружающие Кейптаун, во главе со знакомой Столовой. Первым делом отправился за одеждой. Оставил Отто сторожить наши винтовки в коляске, я приобрел себе плащ-накидку и цилиндр. Костюм на мне был сшитый в Амстердаме, так что теперь вид у меня получился шик — высший класс, в старое одеяло можно больше не кутаться. Затем мой путь лежал в Кейптаунский банк, где я обналичил свои векселя и завел текущий счет, с него я снял 250 фунтов в золотых соверенах. Также я узнал в банке адреса их клиентов занимающихся перевозкой грузов в бурские республики, набором персонала для экспедиций в глубь Африки, адреса складов на севере Кейптауна и прочую информацию. Но всем этим займемся явно не сегодня, уже день миновал свой экватор, а почти 2 кг мешочков с золотыми монетами требовали погрузки в коляску и перевозку в Саймонстаун. На выезде из города, сменяясь с Отто, мы пообедали в придорожном трактире, рекомендованным извозчиком. Обратный путь прошел в ожидании нападения от любителей чужого добра, но, слава богу, что все обошлось без происшествий, и мы прибыли в Саймонстаун уже после 7 вечера. После ужина еще удалось договориться с грузчиками на завтрашний день. С утра ушел на таможню и на корабль, потерял там несколько часов, но, наконец, таможня дала добро, изрядно облегчив мой кошелек, и началась разгрузка. Я напомню Вам, что все привозные товары обложены Капской колонии различною таможенною пошлиною, составляющей значительную долю доходов колониальной администрации, от которой страдают все местные жители. Далее набежала толпа человек в 30 грузчиков: негры, мулаты, малайцы с двумя баркасами и быстро стали перевозить мой груз на берег, вываливая его на песок. Там три телеги, цветных владельцев, запряженные флегматичными капскими волами стали неторопливо перевозить мой груз на склад. Все три мои ирландца во главе со своим старшим по имени Томас, следили, чтобы ничего не пропало. Я же пошел к капитану закрывать долги по фрахту. Корабль уже полностью разгрузился, и я был последним, но впрочем, еще не опоздал. Закончив с этим, я проследил, как груз занимает места на складе, организовал дежурство вооруженных ирландцев, и поговорил с возчиками о перевозке груза в Кейптаун. За день было потрачено почти 70 фунтов стерлингов. На следующий день опять вместе с Отто ездили в Кейптаун, договорились о аренде части дома с садом на северной окраине города, где и будет размешаться наш штаб, складироваться грузы, приниматься работники, и в общем, готовится к экспедиции на север. Оставив Отто на хозяйстве, и выделив ему денег, я же был вынужден опять возвращаться обратно. Потом сообщив возчикам адрес доставки, а пара телег перебросит мой груз за 5 дней, я дал денег Томасу, который должен был сообщить мне о прибытии следующей группы моих сотрудников, а сам уже окончательно переехал в Кейптаун, где продолжил организацию экспедиции.

Глава 9

Большинство транспортных контор обслуживали только прибрежные населенные местности Капской колонии до горных перевалов, поэтому с транспортом до Оранжевой реки возникли трудности. С большим трудом мне удалось найти и подрядить один фургон старого, но еще крепкого бура для перевозки своих грузов. Сыновья его давно перебрались на север, где завели свои фермы, а он же снабжал их, а заодно и всех желающих, необходимыми товарами из метрополии. К счастью он хорошо знал путь к ферме братьев Де Бирс, и умел отлично ухаживать за своими быками, а их у него было в упряжке 16 пар. Неопытному человеку нельзя было доверить такой путь, так как быки могли подохнуть наевшись ядовитых растений или заболеть. А так как местность вокруг по большей части пустынная, то с доставкой груза возникли бы большие проблемы. Да мне нужны еще 3 фургона, а их не наблюдается и что делать? Похоже, что транспортную компанию придется создать самому, все равно мне она понадобиться. Так сотня быков по 2 фунта, а скорее берем по 2,5 фунта, так как нужны не абы какие на мясо, а приученные ходить в упряжке это будет 250 фунтов, три фургона еще можно смело брать 200 фунтов, работники возницы и кое-что по мелочи итого 500 фунтов. Однако, сама ферма Братьев Де Бирс, ради которой все и затевается, обошлась им в свое время в 50 фунтов, а здесь какие то три фургона. Похоже, что для имиджа сумасшедшего ученого, мне не нужно особо стараться в глазах местных, именно натуральным сумасшедшим в их глазах, я и буду выглядеть. Еще мне нужно было нанять местного конюха разбирающегося в лошадях и с его помощью приобрести табун в голов 30 лошадей. Ирландцы у меня землекопы, они и в Ирландии в основном всю жизнь копали картошку, или же работали на торфоразработках, а к лошади с какой стороны подойти не знают. Немцы то же явно не водители кобыл. Я же, так вообще, что делать с лошадью, чтобы она меня везла, куда нужно, представления не имею. А нам нужно очень спешить. В общем, ищу нужных людей.

Груз тем временем из Саймонстауна весь перевезли, ирландцы тоже переехали, там остался лишь Томас, чтобы предупредить, когда еще прибудут другие мои люди и грузы. Я же пока навестил свою старую гостиницу под названием Минерва, где останавливался в прошлый раз в Кейптауне, и где оставил под присмотром свою обезьянку Юнга. Юнга — капская обезьянка и незаменимый член моих предыдущих экспедиций. Мало того что Юнга лучший охранник, лучше всякой собаки, так еще это существо знает что можно есть в Африке, а что ядовито, да он просто чует любой яд в еде. Вот и знакомый двухэтажный каменный домик, милый дворик, обвитый виноградными лозами. В дворике царило так несвойственное этому дому нездоровое оживление. На дворе росло большое дерево, к которому на длинной веревке привязана была обезьяна. Несколько человек постояльцев, окрестных слуг и еще каких то бездельников, сидели вокруг на стульях, на дворе, и смотрели, как обезьяна то влезала на дерево, то старалась схватить какого-нибудь, из бегавших мальчишек или собак. Ни тех, ни других она терпеть не могла, если судить по громким уверениям слуги малайца. Детей не пускали к ней, а собак, напротив, подталкивали. Надо было видеть, как она схватила небольшую собаку и начала так поворачивать и кусать ее, что та с визгом едва вывернулась из лап ее и убежала спрятаться. Потом обезьяна села, пригорюнилась и посмотрела вокруг. Бездельники стали бросать в нее камни, но она увертывалась так ловко, что ни один не попадал. В этой обезьяне я с изумлением узнал своего Юнгу, за которым я припросил присмотреть, пока буду отсутствовать. Хорошо за ним присматривают! Гнев охватил меня, я молча достал свой револьвер и выстрелил в воздух. Когда я этим привлек всеобщее внимание, то сказал.

Все вон, эта обезьяна моя законная собственность, любого кто приблизится к ней без разрешения, считаю вором!

Дворик стремительно опустел, остался лишь малаец слуга который узнал меня и отпустил ко мне Юнгу. Бедная обезьянка с радостью бросилась ко мне, как она настрадалась за эти три месяца. Я немного подождал, но хозяйка не вышла во двор, да и черт с ней! Проклятые англичане устроили себе развлечения! Я Вас самых на цепь посажу, и камнями буду кидаться, может тогда в головах у Вас появится хоть немного ума! Возмущенный я посадил Юнгу на плечо и пошел прочь из этого проклятого места.

Между тем из числа многочисленных чернокожих, толпами, стекающими к Кейптауну в поисках работы, мне удалось нанять уже два десятка человек. Здесь была полная коллекция всех племен, населяющих колонию. Черный цвет, от самого черно-бархатного с глянцем, как лакированная кожа, переходил, постепенными оттенками, до смугло-желтого. Самые черные были штук 6 негров племен финго, мозамбик, бичуанов и зулу. У этих племен лицо большею частью круглое, с правильными чертами, с выпуклым лбом и щеками, с толстыми губами; волосы, сравнительно с другими, длинны, хотя и курчавы. Негры все здорового телосложения; мускулы у них правильны и красивы — это африканские мистеры Олимпия; зрачки у них подернуты желтоватою влагою и покрыты сетью жилок. Восемь кафров, или коса не уступали им в пропорциональности членов, но превышали их ростом. Это самое рослое племя — атлеты. Но лицом они не так красивы, как первые; у них лоб и виски плоские, скулы выдаются; лицо овальное, взгляд выразительный и смелый; они бледнее негров; цвет более темно-шоколадный, нежели черный. Жаль только что большинство чернокожих — не слишком трудолюбивы и работают крайне неохотно. Выручают готтентоты, их было, человек пять, они были еще бледнее. Коричневого цвета; впрочем, как многочисленное племя, они довольно разнообразны. Я видел готтентотов тусклого, но совершенно черного цвета. У них, как у кафров, лоб вдавлен, скулы, напротив, выдаются; нос у них больше, нежели у других черных. Вообще лицо измято, обильно перерезано глубокими чертами; вид старческий, волосы скудны. Они малорослы, худощавы, ноги и руки у них тонкие, так, тряпка тряпкой, между тем это самый деятельный народ. Они отличные земледельцы, скотоводы, хорошие слуги, кучера и чернорабочие. Нанят был также один краснокоже-коричневый малаец, который по его словам отлично управлялся с упряжкой быков. К нему в помощь я выделил одного кафра и одного готтентота, им тоже приходилось работать в этой сфере. Будут у меня возницы фургонов. Остальные чернокожие пойдут в чернорабочие, людей мне будет в безлюдных полупустынях Кимберли не хватать. Также приходил наниматься один из голландских колонистов в конюхи, по имени Клаус, но ему не устраивал долгосрочный контракт, а впрочем, может быть, мы договоримся на одну поездку. Пускай начинает присматривать для меня лошадей.

Глава 10

Ну вот дождался, сегодня с утра, ко мне в наш арендованный дом заявились четверо моих немцев во главе с Шульцем, пароход прибыл из Амстердама, а на нем 9 человек моих работников, пятеро остались пока в Саймостауне, помогать Томасу с оформления грузов, впрочем последнего было немного, в основном личные вещи.

— Дорогой Генрих! Как я рад тебя видеть! Поскорей включайся в работу у нас много дел и мало времени. — И я принялся лихорадочно рассказывать Шульцу свои планы, степень их выполнения и проблемы при их реализации.

Теперь дело пойдет на лад, осталось дождаться только ирландцев, прибывающих с грузами из Англии и можно мне с передовым отрядом выдвигаться в путь. Кстати Шульц мне привез подарок — первый образец — две завернутые в вощеную бумагу палочки динамита от Ван Дер Ваалса. Впрочем, его особо не посвящали в суть дела. А на этот динамит у меня уже есть большие планы. Между тем мои дела шли своим чередом. Все грузы из Саймонстауна перевезли, все переехали, кроме Томаса ожидавшего последний пароход с ирландцами. Мои телохранители во главе с Куртом вооружились, и занимались пристрелкой оружия. Один из немцев охотников Лотер оказался заядлым лошадником, и он на пару с буром Клаусом стали приобретать лошадей для нашей экспедиции, постоянно выезжая для этого на окрестные фермы. Приобретались и быки, также купили один бывший в употреблении, но еще крепкий фургон. Деньги утекали со страшной силой, но вот с делами я немного разобрался и задумался над одним бизнесом. Мне так хотелось использовать динамит! Но не просто использовать, а подорвать в порту Саймонстауна один из пароходов. Умом я понимал, что это мне ни к чему, я явно рублю сук, на котором сижу. Если это откроется, то меня, несомненно, ждет виселица, а я как иностранец буду всегда первым подозреваемым. Даже если все пройдет гладко, то снятие с транспортной линии парохода, который 5–6 раз в год туда и обратно ходит в Англии вызовет рост цен на перевозку грузов, что также ударит по моим планам. Но с другой стороны, пока что динамит не известен, и при расследовании неизбежно будут идти проторенной дорогой — например подозревать бочонок с порохом. А видели меня с бочонком? Нет, так значит, и суда нет. Кроме того, какая это романтика! С детства я читал о подвигах советских подводников в годы Великой Отечественной войны. Особенно прославился Герой Советского Союза капитан Маринеску, личный враг Гитлера. А если разобраться беспристрастно, что такого сделал этот капитан? Уничтожил два больших пассажирских корабля. Конечно, корабли были большими, но так значит, в них было легче попасть, так как при атаках на меньшие суда капитан Маринеску неизменно промахивался мимо. Плюс эти корабли были явно гражданские, просто была война, и их мобилизовали во флот, подняли военные флаги и соответственным образом нанесли маскировочную окраску. Да и перевозили оба корабля в основном гражданских беженцев из осажденных городов на Балтике в Копенгаген. Конечно, там были и военные, но в небольшом числе, а это потом у нас при рассказе о подвиге советских подводников, все мужчины превратились в войска СС, а все женщины в охранниц концлагерей! А что делал Маринеску все оставшуюся войну? — пил водку и таскался за бабами, в портах базирования подлодки. Поэтому неудивительно, что он с таким образом жизни, он так часто мазал. Правда, у нас Маринеску получил еще и орден Ленина, но 2 других корабля потопленные по его рапортам, немцы со своей стороны не подтвердили. Да стреляли, но в одном случае снова промазали, а в другом повреждения были не значительные, и судно смогло самостоятельно вернуться в порт для ремонта. Так, что если, я потоплю один Британский корабль, то сделаю этим весомую заявку на получения виртуальной звезды Героя Советского Союза. К тому же надо же британцам отомстить за обращение с Юнгой? Непременно! Да и за Севастополь им тоже придется ответить. И вот через четыре дня Томас прислал четверых вновь прибывших ирландцев, с известием, что последний из ожидаемых пароходов прибыл в гавань Саймонстауна и стоит под разгрузкой. Пора. Я с Куртом и еще двумя телохранителями поехал в гавань, прихватив с собой из банка очередной мешок с золотом в кило с лишним. Кроме того, Лотар с Клаусом взяли с собой 4 заводных лошадей и тоже поехали в Саймонстаун, они должны были в случае чего, ждать нас на окраине города. Прибыв в гавань, я поспешил на корабль. Назывался он "Замок Домбар", порт прописки Ливерпуль. Но что Вам рассказать это был большой пароход — настоящий красавец. Но сперва дела, растаможить груз, договорится о разгрузке и перевозке. Отправить в Кейптаун часть ирландцев, а то им в трактире трем десяткам никак не разместиться. Так в хлопотах минул остаток дня. Будучи на пароходе я познакомился с судовым механиком. Судовые офицеры пригласили меня пропустить рюмочку в кают-компанию, ну надо же, какой демократизм капитана и офицеров! Позже туда же зашел и сутулый человек — судовой механик. Все выпили за здоровье королевы. Я вышел вслед за механиком и сделал вид, что мне интересны судовые машины. Разговорились, он был из Корнуолла и пригласил меня на завтра посетить машинное отделение, а после распить рюмочку другую в его каюте. Он тыкал своим пальцем, куда то вниз, в трюм и говорил:

— У меня там пара недурных инструментов!

Вот и славно, непременно зайдем и посмотрим — успокоил я механика.

Глава 11

Кое-как я переночевал в битком набитых комнатах трактира. И проснулся уже часа в четыре утра. Нас ждут великие дела! Сегодня пройдет операция "Маринеску"! Но вначале, все как обычно, нужно умываться, бриться, затем подготовка, завтрак и вот я пошел в порт. Еще раз окинул взором обязательную фигуру часового при здании Адмиралтейства — ох, что-то мне боязно. Словно веревка упала мне на шею и начинает душить! Нужно отдышаться и успокоиться. Работаю — рассчитался с таможней, организовал разгрузку и перевозку. Пару часов постоял, понаблюдал, дождался окончания разгрузки, затем пошел на корабль окончательно расплатился за фрахт. Курта с телохранителями попросил подождать на палубе, намекнул, что жду неприятностей, что возможно придется быстро убираться — главное чтобы они не забыли, кто им платит зарплату, то есть меня любимого. Расплатился с капитаном, выпили по рюмочке за дальнейшее сотрудничество, но я свою рюмку лишь пригубил. Пошел в машинное отделение искать механика. Машинное отделение довольно неприятное местечко, наверное, когда машины работают на полную мощность, здесь царит настоящий ад на земле. Пока же судно стояло на рейде, и пар в котлах поддерживался на минимуме, дабы в случае чего, можно было быстро развести пары и совершить маневр. Вот и механик, я достал из кармана фляжку с бренди "кейп-смоук", налил ему в колпачок и предложил выпить за королеву. Выпили, я опять только пригубил, и мы пошли смотреть котлы. Я заинтересовался, облазил все вокруг, понятно мне нужно, чтобы забортная вода при взрыве попала внутрь котлов. Приблизительно сюда и нужно размещать шашки, засунул их, вроде бы не видно, затем напросился к механику в каюту посмотреть, как же живут судовые механики. Пошли, там еще выпили немного рома. Механику уже хорошо, мне уже тоже, но у меня еще дела. Прикурил сигару, потом сказал, что пойду покурить на палубу, и затем мы продолжим. Я не курю, но огонь мне необходим, так что пока потерпим табачный дым. Пошел опять в машинное отделение, спросил у дежурного кочегара:

— Где мой друг механик?

Он сказал, что того здесь нет, я не поверил и ответил, что хочу пройти посмотреть.

— Смотри.

Проходя мимо котлов, сигарой поджег фитиль у динамитных шашек. По моим расчетам фитиль прогорит минут за 15–20. Быстрее вышел, сказал, что никого не нашел и пойду еще раз поищу в его каюте. Сам на палубу, говорю Курту, что пора уходить, спускаемся в ялик, спешно плывем на берег. Я был уже на берегу, когда с воды раздался какой то грохот, я посмотрел на Замок Домбар и увидел, что тот вздрогнул, потом покачнулся, видно принял порцию забортной воды. Теперь пусть поборется за живучесть, а нет, минут через пять видно вода проникла в активную зону котлов, и паром их разорвало, и на глазах изумленных зрителей пароход стал быстро погружаться в воду. Вот и славненько, похоже, что я стал настоящим Героем Советского Союза. Мы еще покрутились и совместно с зеваками понаблюдали, как с воды шлюпками подбирают спасшихся моряков. Но мне некогда бездельничать, время — деньги, а до Кейптауна еще четыре часа езды. Дела не ждут. На следующий день в Кейптауне знакомый торговец рассказал мне, что судовой механик с Замка Домбар, принял лишнего, и решил проверить работу судовых котлов в целях профилактики на максимуме. Что-то у него пошло не так, котлы взорвались и механик, дежурный кочегар и еще почти 20 человек матросов и офицеров погибли, а сам корабль утонул. Хорошо еще, что дело происходило в порту, а то бы жертв было бы намного больше. Я вместе с ним для виду по сокрушался — да вот, что в мире то твориться, но добавил что дела давно уже призывают меня в Блумфонтейн, а здесь я уже непростительно задержался. И действительно через пару дней оставив Шульца, формировать караван, который должен был идти непосредственно к Оранжевой реке на ферму братьев Де Бирс, я же во главе двух десятков человек из телохранителей немцев, и крепких ирландцев, все на лошадях и вооруженные ружьями, налегке отправились за тысячу километров по плохим африканским дорогам на северо-восток в Блумфонтейн, славное название этого города в переводе звучит как Цветочный источник.

Глава 12

Между Кейптауном и Блумфонтейном, почти ровно тысяча километров, а точнее 1004. Этот путь мы с моими спутниками преодолели верхом за 22 дня. Пару раз в пути нас заставали врасплох дожди и ручьи перед нами разливались, и мы вынуждены были пережидать, пока вода успокоиться. Но главное, что первоначальную самую трудную часть пути — Капские горы мы преодолели при относительно хорошей погоде. Вспоминая наше путешествие, мне представлялись вначале поросшие зеленью горы, окружающие Кейптаун, пронизанные аллеями и окруженные милыми фермами и дачами, потом плодородная местность с приятыми городками и местечками, где на каждом шагу к вашим услугам гостиницы и прачечные, после зеленые холмы сменили величественные горы, пересеченные удобной дорогой с каменными мостами, причем гостиницы были и здесь, и к слову, довольно удобные, затем опять прекрасная плодородная местность с городками и великолепными пейзажами. К слову, на северных склонах Капских гор проехали любопытное место, там издалека был виден, как будто руками человеческими обточенный, громадный камень: это Диамант — Алмаз, камень — рядом пещера, в которой можно пообедать человекам пятнадцати. Во встречных городках опять были отели, гостиницы, конторы омнибусов, даже купальни с минеральными источниками, все, что твоей душе угодно, среди этих зеленых холмов и долин. Потом в глубине страны местность становилось все менее плодородной, куда не бросишь взгляд кругом песок — изредка только видишь редкие ручейки, вместо многоводных рек. Начался вельд — травянистая пустая равнина с редкими деревьями или кустарниками, засушливая и неплодородная. Гостиницы если и встречались, то это была какая то насмешка над здравым смыслом — если Вы не понравились хозяевам — упрашивайте их, умоляйте, или проезжайте мимо. А места торговли? Встречающиеся нам лавочки могли служить только выражением первобытной идеи о торговле и о магазине, как эта идея только зародилась в голове того, кому смутно представлялась потребность продавать и покупать. Жалкие навесы из травы от солнца, сколочены несколько досок, образующих полки; ни боковых стен, ни дверей, ничего не было. На полках валом — глиняная посуда, свечи, мыло, кофе, еще какие-то предметы общего потребления и, наконец, табак и сигары. Всё это валялось вместе, без обертки, кое-как. И продадут Вам здесь, не то что Вы хотите купить, а то, что хозяину будет угодно Вам продать! Цивилизация закончилась, начались тяготы пустынных мест. Ну что сказать, несмотря на первоначально задумавшийся спартанский характер путешествия, мне в целом наша поездка понравилась. Наши семеро охотников исправно снабжали нас добычей, вначале птицей, а потом и кое-чем посущественней, например антилопами, так что на съестные припасы мы особенно не тратились. Погода тоже позволяла нам путешествовать налегке. Сперва мы останавливались на постоялых дворах, потом когда местность стала малолюдной, то мы ночевали, завернувшись в одеяла у костров, иногда в случаи дождя, развернув навес из парусины. Конечно, мне неудобно было путешествовать верхом, но даже плохо ехать все равно лучше, чем хорошо идти, к тому же я сейчас был простой пользователь кобылы, за животным я непосредственно не ухаживал, на то были нанятые люди. Так что наслаждался своим начальственным положением. Утром встал — завтрак готов, воду для бритья мой Отто уже согрел, затем меня брили, тарелки мыли, подавали оседланную лошадь — промучаешься несколько часов — зато на стоянке делать ничего опять не надо. Красота! В прямом и переносном смысле, в конце пути весенняя африканская природа радовала нас цветочным ковром на месте привычной плешивой и жесткой травы и колючих кустарников. Вот же те же колючки, но как красиво цветут весной! Прибыв в Блумфонтейн, я разбил лагерь на краю города, оставил там дежурных, затем отпустил часть команды посетить местные пивные, а сам вместе с Отто поехал навестить моего хорошего знакомого двоюродного племянника нынешнего президента Иоханнеса Бранда, Питера Бранда. Питер резко возмужал за те почти полгода, когда я его не видел. Теперь это был уверенный в себе юноша, утративший порывистые мальчишеские черты. Я забрал свои оставленные вещи, перепоручив их Отто, а сам за кружкой разбавленного бренди, обменивался новостями с Питом.

— Так значит, ты теперь вступил в права наследства и хочешь приобрести земли?

— Да земля это самое надежное вложение капитала, особенно в Африке. Кстати, как политическое положение твоего двоюродного дядюшки — президента?

Спасибо, вполне устойчивое, он надеется, что его переизберут и в 1869 году.

Отлично, передай дядюшке, что я завтра с утра заскочу к нему домой. Нам очень нужно переговорить, а я здесь проездом.

Хорошо я пошлю кафра-слугу предупредить дядюшку.

— Да, Пит, послушай, какую историю мне рассказали — Больной, у вас перебои в сердце. Вы пьете? — Пью, доктор, но перебои не от этого. Я пью бесперебойно…

Затем я подарил Питеру свою фляжку с бренди в подарок, потом узнавал если у него красивые родственницы на выданье, в общем вечер мы провели нескучно, и он оставил нас с Отто переночевать у себя.

Наутро голова просто раскалывалась, пришлось тащиться в лагерь, там приводить себя в порядок чашкой крепкого арабского кофе из Йемена, а потом, переодевшись, совершить полуофициальный визит господину президенту. Там я еще раз подтвердил, господину Бранду, что он может рассчитывать на наши прежние договоренности, что Россия тайно поддержит его против британцев, что я посетил русского резидента в Британии и получил столь необходимое нам финансирование. Правда, я сказал, что на юго-востоке, в Басутоленде — земле племени басутов, уже нам делать нечего, и британцы через год другой аннексируют эти территории, а вот на западе, в Грикваленде — земле племени гриква, мы еще можем притормозить британцев, и я со своими людьми туда и направлюсь. Бранд еще раз заверил меня, что со своей стороны окажет мне негласную поддержку. На этом стороны пришли к полному согласию, и он отпустил меня. Интересно, что будет, если сказать господину президенту, что одно из крупнейших золотых месторождений ЮАР, расположенное на территории Оранжевой провинции будет носить славное имя "Президент-Бранд". Шучу! Больше мне в Блумфонтейне делать было не чего, господин президент, кстати, подсказал мне местного авторитета в поисках воды и копания колодцев, и даже черкнул тому пару строк. В Кимберли пока совсем нет воды и колодец мне крайне необходим. Надеюсь, что этот искатель воды с помощью своих прутьев лозы найдет мне колодец с водой, в прошлой реальности хозяева колодца озолотились в прямом смысле — воду на одну упряжку быков притащивших фургон, продавали ровно за 1 золотой соверен. Так что я направил пару немцев с деньгами и запиской президента на ферму к водоискателю, с наказом, привести его на ферму братьев де Бирс. Сам же свернул свой лагерь и быстро поскакал на северо-запад к реке Оранжевой. Время не ждет.

Глава 13

Был самый конец августа 1866 года, конец зимы в Южной Африке. Кавалькада из 18 всадников быстро спешила на север туда где менее чем в двух десятках километров текла полноводная после недавних дождей река Вааль — в переводе с местного варианта голландского — Серая река. Те же прошедшие дожди прибыли вездесущую красноватую африканскую пыль, и всадники продвигались с относительным комфортом, невозможным здесь в любое другое время года, так как местность славилась своим засушливым климатом. Сейчас же весенние цветы пытались оживлять скудный пустынный пейзаж. Далее к северу, у берегов реки Вааль, окаймленными европейской плакучей ивой располагалась ферма Братьев Де Бирс. В сущности фамилия братьев была Де Бир, а Бирс в английском языке означало, что братьев более одного. Старшего из братьев звали Дидерик Арнольдус Де Бир, а младшего Йоханнес Николас Де Бир. Эти суровые братья буры пришли сюда на берега реки Вааль, приток Оранжевой реки, относительно недавно, шесть лет назад. Захватив огромные территории по берегу реки и далее на юг, насколько охватывал взгляд человека и даже более того, братья законно оформили свою землю у правительства в Блумфонтейне, выкупив ее за 50 фунтов стерлингов. По бурским обычаям каждый мужчина, как только ему исполнилось шестнадцать, то, как и полагается мужчине, получает право взять в собственность сразу две фермы — такой участок земли, вокруг которого всадник может объехать за день. Два брата с лихвой перекрыли эти нормы. Затем, по примеру других фермеров буров они стали разводить на своих бескрайних территориях скот, построили дом, хозяйственные амбары, обустроили спуск к реке для своих стад и главное загоны для скота — краали где скот мог запираться ночами, не беспокоясь о опасных ночных африканских хищниках. Дела постепенно пошли на лад братья вели натуральное хозяйство и редко отлучались с фермы на собрания в столицу, так как на ферме всегда было много дел. Вот и сейчас, наблюдая за тем как их чернокожие работники загоняют скотину после водопоя в загоны, где затем чернокожие женщины, окруженные ребятишками, приступают к вечерней дойке, буры внимательно осматривали взглядом окрестности. Еще бы! Внимательный наблюдатель мог бы заметить, что мужчин и ребятишек намного меньше, чем женщин, и действительно, когда бурам требовались работники, то они собирали в округе свои отряды и нападали на ближайшие туземные африканские деревни. При этом взрослых мужчин они убивали, детей бросали на произвол судьбы и гибель от голода и африканских зверей, а женщин и подростков угоняли в рабство. Конечно же, официально это было не так, белые будто бы брали над ними шефство, так сказать, просвещая чернокожих и приобщая их к богу, к христианству, и к нужным в жизни профессиям. Этакая стажировка, после завершения которой, совершеннолетние чернокожие могли бы сами вести хозяйство, по примеру европейских колонистов. Однако братья знали, что уже за тридцать лет, с тех пор как трекеры буры пришли на эти земли с огнем и мечом, ни один чернокожий стажер официально так и не стал совершеннолетним. Поди, узнай, сколько им лет, может это он просто так старо выглядит! К тому же все знают, что негры ленивы и какой смысл учебы, не подкрепляемой практикой. Рядовой бур смотрит на "темнокожее создание" так, как будто оно передано ему в руки самим Господом Богом в качестве личного подарка, для того, чтобы он мог им распоряжаться по своему усмотрению, а именно, убивать, или превращать в раба. И не следует их слишком строго судить за это, так как, имея от природы тяжелый характер, они к тому же еще и унаследовали от своих предков ненависть к туземцам, которую отчасти можно объяснить многолетней историей беспощадной и кровавой борьбой за землю. Ненависть у буров и туземцев в данном случае взаимна. Труд туземца стал для бура необходимостью, поскольку тяжелую работу бур, как правило, не выполняет сам — ему требуется тот, кто мог бы выращивать и собирать урожай, пасти скот и т. д. Туземцы же, со своей стороны, добровольно неохотно идут на службу к бурам: заработок невелик, если он вообще есть, а чаще всего приходится трудиться вообще задаром, зато наказаний — хоть отбавляй, а может быть и того хуже. В результате буры часто прибегают к принудительному рабскому труду. Но все же буры были всегда начеку, ибо сказано в священной книге — "Какой мерой Вы сами меряете, такой же и Вам воздастся! " Поэтому оружие они никогда не выпускали из своих грубых и мозолистых рук.

— Кажется, кто то едет — произнес младший из братьев, тревожно вглядываясь на юг.

— Нужно на всякий случай послать слуг на соседние фермы, собрать наш отряд командо.

Повинуясь его приказу, пара доверенных чернокожих слуг подбежали к хозяевам, а затем принялись оседлывать лошадей и отправляться к соседям. Там так же отправят гонцов к соседям, а сами соберутся и прибудут на помощь к Братьям. Все как всегда, хваленая бурская взаимовыручка, позволяющая выживать на краю цивилизованного мира. Нельзя быть беспечным, иначе ты станешь мертвым. И действительно, похоже, что с юга приближался целый конный отряд человек в 20. Интересно кого это могло принести? Всадники приблизились и скоро стало понятно что это европейцы, но не английские солдаты. Странно, обычно еще такого не бывало. Наконец кавалькада приблизилась и ее предводитель устало слез с лошади, передал поводья своему слуге и приблизился к бурам.

— Разрешите представиться, я европейский археолог, и естествоиспытатель, Кшиштоф Квасьневский, а эти люди передовой отряд моей экспедиции, основные наши силы надолго отстали, думаю, что они догонят нас через пару недель. Хочу пока воспользоваться Вашим гостеприимством, и естественно, что все расходы Вам будут непременно оплачены, вот прошу принять задаток — и он протянул опешившим братьям пару золотых соверенов.

Этот напор совершенно ошеломил братьев-буров, и теперь они с трудом приходили в себя. Но золото, которое каждый попробовал на зуб, было настоящим. Теперь постараемся пронзить мыслью пространство и время, и расскажем, как это все было в реальной истории. В 1871 году алмазы уже были пару тройку лет как известны в Южной Африке. И тысячи старателей набежавших со всего мира в надежде разбогатеть, уже рылись по берегам рек Вааль и Оранжевая, в надежде найти унесенный водой алмаз. В русле реки, и в речных наносах вдоль него, небольшая колония старателей уже довольно давно добывала редкие сверкающие камушки.

Ужасная работа изматывала, и после первого наплыва жаждущих обогащения старателей, остались лишь самые стойкие. Эти мужественные упрямцы уже несколько лет знали, что на сухой равнине, милях в тридцати от реки, можно иногда найти завалящий алмаз. Эту монотонную равнину иногда то здесь то там оживлял небольшой холмик, на местном наречии "копи". Ворчливый старый бур по имени Дидерик Де Бир, старший из братьев, официальный владелец этих земель, продавал лицензии на разработку алмазов на своей территории — правда, он предпочитал старателей-земляков буров и терпеть не мог англичан. Поэтому, или потому, что возле воды жизнь намного приятнее, старатели не очень-то рвались копаться в земле к югу от реки.

И вот однажды готтентот по имени Даниэль, прислуживавший одному из речных старателей Флитвуду Росторну, упился жгучего кейптаунского бренди и на радостях случайно поджег палатку хозяина — и все сгорело дотла.

Протрезвевшего слугу хозяин отделал шамбоком — тяжелой длинной плетью из кожи носорога, — да так, что бедняга стоять не мог. Когда слуга пришел в себя, хозяин, все еще ужасно злой, приказал ему уходить на сухую равнину: "Копай там, пока не найдешь алмазы!" Пристыженный готтентот, с трудом держась на ногах, взвалил на плечо лопату, сгреб пожитки и захромал прочь. Хозяин уже и позабыл о нем, когда через две недели слуга внезапно вернулся и положил на ладонь старателя полдюжины прекрасных белых камешков — самый большой размером с крупную фасолину. Хозяин не смог сдержать радостного вопля, которым привлек всех прочих старателей в округе, и заспешил седлать коня. Все другие старатели, узнав, что нашли место, где алмазов просто очень много, заспешили принять участие в этой гонке за богатством, готовые перегрызть друг другу глотки за богатый участок. Через час над сухой равниной поднимался высокий столб красной пыли: наездники неслись во весь опор, безжалостно настегивая лошадей, за ними грохотали повозки, а наименее удачливые бежали на своих двоих, спотыкаясь и поскальзываясь на песчаной почве, — все мчались на юг, где возвышался голый каменистый холмик, ничем не отличавшийся от десятков тысяч своих собратьев, разбросанных по равнине, и который счастливый Флитвуд Росторн потом назвал Колсберг-копи, в честь того места, где он сам когда то появился на свет. Уже почти стемнело, когда Флитвуд добрался до холма, не намного опережая своих преследователей. Его загнанная лошадь была вся в мыле, но готтентот все еще цеплялся за стремя. Спеша они поднялся на вершину холма, где готтентот вырыл за две недели в твердой, как камень, почве яму почти три метра глубиной, и где нашел шесть прекрасных алмазов. А затем на холм набежали тысячи старателей, и началась история Кимберли.

Глава 14

Да такой ажиотаж нам совсем не нужен. Деньги любят тишину… И разместив свой временный лагерь у реки, я с Отто, Куртом и Клаусом принял приглашение буров на ужин. Там я принялся рассказывать бурам, какой я замечательный исследователь природы, а заодно и археолог-любитель. Значительная часть того бреда, которым нас охотно пичкает телеканал Рен ТВ, здесь нашла свое применение. Тут были и загадочные допотопные дневные цивилизации, тут и находки огромных скелетов или людей или же доисторических обезьян, тут и открытия непонятных артефактов в европейских угольных шахтах с монетами, шарами и золотыми цепочками. А люди-змеи? Ящероподы, мыслящие динозавры! Ну и наконец мой конек, мне нужно найти в Африке промежуточное ископаемое звено между обезьянами и неграми, и я его непременно найду, и очень прославлюсь в европейских академических кругах. Буры, братья и подъехавшие к ним соседи, чтобы узнать все ли в порядке, были моими рассказами просто ошеломлены, по их глазам я видел что они считают меня совсем рехнувшимся. Воспользовавшись этим, я стал уговаривать братьев Де Бирс сдать в аренду мне то место у реки, где расположился наш временный лагерь, или же другое чуть далее.

Посудите сами, наши фургоны с грузом сильно отстали, как минимум на две недели, нам все равно их ждать, ну не переправляться же через Вааль? А так устроим базовый лагерь, отдохнем, люди в окрестностях пока соберут образцы растений, насекомых, минералов, может быть, и добудут пару небольших диких животных для изготовления чучел. Мне не хотелось бы мешать хозяйственной деятельности фермы, но и в моем лагере должна быть дисциплина, и я не хочу чтобы там шастали какие-нибудь посторонние чернокожие и разлагали моих слуг, так что выделите мне участок для лагеря в аренду скажем на месяц, ну и за беспокойство от моих исследователей Вам будет заплачено. Опять же я буду покупать у Вас продукты.

Буры обещали подумать, но было видно, что возможность заработать денег на пустом месте греет им душу.

На следующее утро я проснулся, позавтракал и стал пить кофе, передавая с распоряжения своим работникам, чем им заняться сегодняшним днем. Пару человек верхом отправить по южному берегу реки в разные стороны посмотреть, что там за соседи у нас поблизости, и познакомиться, четверо дежурят в лагере, они остаются на хозяйстве. Четверо лучших охотников едут в сухую равнину на юге и пытаются добыть нам дичь на пропитание, я с Куртом и Отто продолжаем обхаживать буров на ферме, и заключать договор аренды. Ну а для пятерых ирландцев-землекопов у меня задание особой важности. Они берут с собой все наши инструменты, а пока это только две лопаты и три топора, и берут с собой запасных лошадей у тех кто остается в лагере. Загружают всех лошадей и своих и заводных бурдюками из кожи антилопы с водой, и едут на тридцать миль на юг по бесплодной равнине. Тридцать миль — это около пятидесяти километров, как раз дневной переход на лошадях. Хотя если гнать лошадь, то можно проскакать и сто километров, но нам этого не нужно, так как лошади устанут и им нужен будет на следующий день отдых, а там нет воды. Прибыв на искомое место, они разбирают все видимые холмы на той территории, и на каждом роют мини шурфы — по две или три ямки на 1,5 фута (45 см) вглубь на каждом из холмов, затем так же на следующем и так далее. И так остаток вечера, а затем с утра до обеда. После обеда, завтра, они возвращаются в наш базовый лагерь у реки, весь следующий день отдыхают, а потом все повторяется заново. Поставлена задача — найти среди окрестных холмов такой, где почва будет не красноватого цвета, как везде вокруг, а рыхлый желтый гравий (не глина). Вообще то кимберлит представляет собой породу голубого цвета, но я до него должно быть относительно глубоко, поэтому ищем Кимберли (Колсберг-копи) по желтому гравию. Найдя искомое, даже несколько вариантов — показать мне. По выполнении этого, затем я дам им другое задание. Тут нужно заметить, что на территории фермы братьев де Бирс, расположены сразу две Кимберлитовые трубки в которых и добывают алмазы. Это собственно Кимберли, отдавшая свое название всем алмазосодержащим трубкам. Она эксплуатировалась до 1914 г. открытым способом. Глубина отработки достигла там 1097 м. Это самая глубокая искусственная выемка в мире. Размер трубки на поверхности был равен 260x160 м. Содержание алмазов 0,4–0,7 карата/м3. Трубка разрабатывалась 43 года и дала 14,5 млн. карат. И вторая трубка по названию фермы "Де Бирс". Она имеет размеры 330x210 м и занимает площадь 5,5 га. Глубиной около 800 м. В трубке были найдены крупные алмазы: "Де Бирс" — 428,5 карата, "Портер Родс" — 150 карат и "Тиффани" — 128,5 карата. Вообще, если уж вспоминать все, то Кимберли создает комплекс из пяти рядом расположенных алмазных трубок. Это "Кимберли" и "Де Бирс", а также рядом расположены еще три — "Дютойтспен", "Весселтон", "Булфонтейн". Надо поспрашивать у местных фермеров, слышали ли они подобные названия поблизости, на сколько я помню "пен" на местном африканском диалекте голландского — "круглое озеро", а "Булфонтейн"-"Бычий источник". Да и еще один источник с рядом расположенной кимберлитовой трубкой должен располагаться на 90 км к юго-востоку от Кимберли-"Коффифонтейн". Та трубка должна иметь округлые очертания с диаметром около 365 м и занимать площадь 12,1 га. Так что работы впереди у меня много, но пока в первую очередь холм Кимберли. Закончив с делами, я пошел на ферму к бурам, и все-таки мы договорились об аренде места для лагеря на берегу Вааля. Я отхожу подальше от фермы на полтора километра (1 милю), чтобы не мешать нашим хозяевам, и получаю в аренду место около 500 м на берегу и приблизительно 500 м на юг от берега, где могу обустраивать лагерь. Аренда оформляется сроком на 1 месяц, за что я плачу братьям 1 фунт стерлингов. Тут правда я выторговал себе право автоматического продления договора еще на месяц — идет весна, а вдруг Вааль разольется, и я не смогу переправиться? Водой из реки я могу пользоваться бесплатно, собирать хворост тоже, но деревья рубить только с разрешения хозяев за отдельную плату, как и покупать продукты на ферме. Отто знал голландский, поэтому быстро составил договор аренды, который мы с братьями-бурами тут же и подписали. Признаться, я был этому крайне рад, для меня главное здесь зацепиться, что я и сделал законным путем на 2 месяца, а потом меня отсюда с моими полусотней стволов местному бурскому ополчению будет тяжеловато выбить. Всегда прав тот, у кого больше прав. Я принялся переносить лагерь далее по берегу и обстраиваться на новом месте. Вечером заехал младший брат-бур Йоханнес, посмотреть, как я расположился, и я же воспользовался его приездом и сторговал у него право срубить 20 деревьев на берегу, плакучих ив и акаций за 4 шиллинга. На следующей день, уже в полночь приехали мои ирландцы-землекопы, и доложились, что пока они осмотрели 15 холмов, и нужного мне еще не нашли. Ну, нет, так нет, отдыхайте и готовьтесь к следующей поездке. Так же как и те двое, которые познакомились с ближайшими соседями, пусть теперь поспрашивают нужные мне названия, а заодно и пустят слух что кое-кому из экспедиции очень нравятся здешние места, и он бы очень хочет прикупит здесь ферму. Дежурный по лагерю, для имитации научной деятельности, получал от меня задание собирать различные листья и цветочки, для засушивания которых, впрочем, во всем моем лагере нашлась лишь только одна книга — Библия одного из набожных ирландцев. Также дежурному было поручено подбирать различные камушки и ловить насекомых и насаживать их на иголки, которых также во всем лагере было всего несколько штук. Эти дела шли не шатко не валко, пока очередной дежурный не догадался привлечь к этому делу чернокожих ребятишек с фермы, в обмен на всякую ерунду типа пустых винтовочных гильз. Чернокожие мальчишки и натащили ему на следующий день целые охапки сена для гербария и различные камни и насекомых, и даже принесли двух дохлых ящериц, после чего я все это дело решительно прекратил, поняв, что для маскировки мне этого всего хватит с избытком, да и не зачем чернокожим мальчишкам таскаться в мой лагерь, еще разнесут ненужные мне слухи. Мои разведчики к бурам вернулись, и рассказали, что круглое озеро местным известно, впрочем, как и Бычий источник. Хорошо, оставим это пока на будущее, а мне по времени пора добывать алмазы и ехать в Европу для их продажи, а то мои деньги такими темпами скоро закончатся!

Глава 15