Настоящий секс (СИ)

Костя поднимает подол вверх, полностью обнажая ноги, и, упираясь бедрами в полуобнаженную попку.

— Задница у тебя что надо…

Его пальцы надавливаю на ткань между ног. Она сразу пропитывается горячей влагой. От чего я ощущаю, как к горящим щекам приливает новая порция стыда и желания.

— Кажется, и ты готова. Но я хочу убедиться, — тоном искусителя с чувством рокочет Костя и вдруг делает шаг назад, вызывая у меня приступ недовольства, выраженный в стоне.

Его близость так быстро стала привычной, что, когда между нами наметился просвет, я ощутила холод и одиночество. Но его рука спасала от отчаяния, так и оставшись поглаживать намокшую ткань, под которой набухали от возбуждения половые губки, а в лоне ощущалась пустота.

Стыдно было ужасно, но я не могу сдать назад.

Ведь ты сама на это подписалась и дала согласие. Сама чувствуешь, что хочешь, чтобы именно Костя показал тебе, что такое настоящий секс.

Вот и сейчас, словно по волшебству, он подтягивает тебя к себе, давит рукой на спину и заставляет прогнуться, выставить на обозрение попку и ко все возрастающей неловкости раздвинуть ноги шире.

— Костя, что ты…

Сказать больше я не успеваю, в кожу впивается полоска ткани а ее треск ровен разрыву всех внутренних запретов. Их больше нет. Нет Кати. Нет Жени. Нет больше гордости. Есть только он и я. И ох боже, его шершавый язык, пошло и грязно ласкающий клитор и пространство вокруг него.

— Следующий этап — прелюдия, — тихо говорит Костя, почти не отрывая губ от нежных, влажных складок, и тут же возвращается к изощренной сладкой пытке.

Мое тело словно раскачивается на подвесном мосту над глубочайшей пропастью. Все сильнее и сильнее, давая возможность прочувствовать весь спектр предварительной ласки, такой болезненной и острой, но такой прекрасной.

Я от напряжения хочу сдвинуть ноги, хочу попытаться избежать нового рисунка, который чертит языком Костя. Но не тут-то было. Любимый сильнее стискивает руками бедра, заставляя меня стоять на месте и испытывать одновременно стыд, боль и всепоглощающее удовольствие.

Мост, на котором раскачивается мое тело продолжает двигаться из стороны в сторону. Все быстрее и быстрее, заставляя меня уже не просто мычать и стонать.

— Да… Костик, Господи… вот там, вот так! Да!

Я кричу, кричу, чувствую, что близка к падению. И оно случается. Мост переворачивается, и я слетаю с него вниз, стремительно приближаясь к фееричному финалу.

Когда язык Кости покидает весьма увлажненную щель, я стою, держась за дверь руками, испытывая усталость и желание упасть в ноги тому, кто показал мне, что такое настоящее удовольствие.

Но это было не все. Судя по рыку, уже сам еле сдерживается, чтобы просто не толкнуться внутрь мягкого лона. Он грубо разворачивает меня к себе и давит на плечи, ставит на колени, тут приставляя к лицу давно налитый кровью член.

Я задыхаюсь, когда вижу перед собой темно-розовую головку и стыдливо поднимаю взгляд.

— Я никогда не делала этого.

— А я знаю, — совершенно серьезно говорит Костя и проводит гладкой головкой по сухим, нежным губам. — Но это тоже часть секса, для мужчин так вообще самая приятная. Открой рот, Лена. Открой свой рот и прими меня.

Я упрямо качаю головой, хочу подняться и все это закончить, хотя от острого мужского запаха темнеет в глазах, а от наслаждения дрожит все тело.

Не успеваю ничего, тут же схвачена за волосы.

— Ты согласилась, не заставляй меня делать тебе больно. Я не Женя. Я не собираюсь деликатничать.

Во мне просыпается чувство протеста. И несмотря на то, что я уже готова взять член в рот, сосать его так, как видела только в неприличных фильмах, я снова качаю головой.

Дразню? Распаляю? Нарываюсь?

Я черт возьми хочу увидеть, как Костя будет проявлять силу, жажду оказаться в полной его власти.

И я добиваюсь своего, наблюдая как от злости и напряжения он сводит челюсть, как капля пота течет по виску, как ноздри раздуваются как у быка на родео. Давай же, я твой тореадор, проткни меня своим рогами.

Он сильнее дергает меня за копну волос, а большим и указательным пальцем второй руки хватает за лицо. Давит на щеки. Заставляет принять в себя половину члена. Толкается часто и смотрит как я задыхаюсь, кайфуя от грубости и солоноватого вкуса.

Но все заканчивается. Он с влажным звуком покидает мой рот и резко дергает наверх. Заменяет образовавшуюся пустоту языком. Буквально насилует мой рот, снова и снова жаля мой язык своим.

Он не спрашивал разрешения. Он просто требовал и брал. Брал и обладал.

Я просто растекаюсь перед ним лужицей, застонав, открывая губы шире, и обнимая уже не друга за шею.

В моем обессилевшем теле вновь зарождается возбуждение, пронзившее от груди до живота, постоянно стрелявшее в мозг.

Поцелуй не мог быть романтичным, это было совокупление языков, губ. Борьба за власть.

Такая сладкая, сладкая борьба.

Совсем расслабленная я и не осознала, как поцелуй оборвался, а меня нагло подняли в воздух и уложили на большой дубовый стол, свесив при этом голову вниз.

— Ты с ума сошел, — говорю, когда его пальцы стиснули щеки, заставляя под давлением раскрыть рот и принять в себя член.

— Привыкай, — хрипло говорит Костя, проталкиваясь внутрь, а руками срывая кружевную ткань, удерживающую грудь, — люблю трахать в горло.

И он действительно трахал. Иногда давал отдышаться, требовал расслабить глотку, чтобы член скользил дальше, глубоко.

Его руки с восторгом и благоговением шарили по небольшой груди, наслаждаясь ее упругостью, тяжестью и мягкостью, постоянно покручивали соски, заставляя меня дергаться и мычать в удовольствии, несмотря на дискомфорт от глубокого минета.

Костя истязал меня еще пару минут, сдерживаясь, чтобы не кончить, а потом с тяжелым вздохом покинул ее маленький ротик с влажным, пошлым звуком.

Он медленно обошел стол, лаская мое натруженное тело, с рванным дыханием наблюдая, как пульсирует розовая плоть между ног.

— Собственно, мы переходим к самому интересному. И я не буду спрашивать, — деликатно, но вместе с тем настойчиво заговорил Костя, вклиниваясь между широко разведенных ног и начиная новую пытку, водя головкой члена по нижним губкам, — как ты хочешь. Я не буду нежным, Лена. Я просто буду тебя пользовать. Брать снова и снова, пока ты не будешь, кончая рыдать в голос.

Он наклоняется низко, обдавая горячим дыханием плоский, влажный от испарины животик. Рукой гладит согнутую в колене ногу, отводя ее еще шире, раздвигая тем самым влажные складочки, надавливая членом на горошинку клитора.

Я и без того задыхающаяся, пылающая от всего происходящего, вскрикиваю, когда жадные мужские губы взяли в рот вершину сверхчувствительного соска. Одну он покатал языком, другую прикусил губами, а затем спросил меня, почти сошедшую с ума от удовольствия:

— Ты ведь хочешь этого? Хочешь, чтобы тебя взяли грубо, заставили подчиняться, так как ты сама подчиняешь всех. Хочешь почувствовать себя слабой и беспомощной?

Я выгнулась, когда член начал свое медленное, неделикатное проникновение.

— Скажи же мне… — низким хриплым голосом потребовал Костя. – Пиздец, ты узкая…

— Я… — облизываю губы, пальцами вцепившись в покатые, мускулистые плечи так и одетые в рубашку. — Я просто хочу… тебя. Хочу тебя, Костя.

Это тихое заявление и стон, последовавший за этим, снес последний барьер мужской выдержки.

Он наклоняется, закидывает мои ноги себе на плечи, толкается глубже, пронзая нутро до самого конца. Я чувствую, как плотно и тесно сжимают его ствол внутренние мышцы влагалища.

— О, да, — цедит Костя сквозь тесно сжатые зубы и начинает совершать насильственный акт над моим телом, приносящий мне, впрочем, только волшебное удовольствие.

Он двигает бедрами энергично, резко, убойно четко вбиваясь в мое тело как молоток забивает гвозди. Рвется от моих пальцев ткань его рубашки, пока меня пронзают яростные, остервенелые толчки во время которых у меня просятся наружу тихие вскрики и имя любимого.

— Костя… Да! Да! Сильнее! Только не сдерживайся!

Он меня не слышит. Смотрит в глаза, но как будто забирается внутрь, заставляет отдаться чувствам, настоящему сексу без остатка. Забыть обо всем, кроме этого ощущения внутреннего взрыва, наслаждения, что задевает не только низ живота, а пронзает все тело, устремляясь прямо в бешено скачущее сердце.

Меня словно накрывает лучом неизвестного проклятия, снова и снова заставляя буквально кричать от сладостной, скручивающей внутренности боли.

Костя неутомим. Его бедра работают с деликатностью молота, буквально впечатывая все больше каменеющий член в меня, пока стараюсь подстроиться под бешенный ритм, перехватить инициативу, но в какой-то момент просто отдаюсь во власть озверевшего самца.

Глубже. Сильнее. Жестче.

Никакой нежности, только секс. Грубый, животный, уносящий прежние установки дружбы куда-то далеко и глубоко.

Какая дружба? Она распалась в тот момент, когда я произнесла слово отношения.

В какой-то миг я надрывно выдыхаю его имя, чувствуя, что близка к оргазму, умоляя Костю сделать его ближе, еще ближе. Дать мне кончить по-настоящему с членом внутри, только от одного животного траха!

Костя, тяжело дышавший мне в грудь, поднимает глаза и сталкивается с диким, затуманенным страстью взглядом.

И это стало точкой отсчета.

Это стало началом конца.

Правильного, прекрасного конца.

Словно линия заклинания пронеслась между нами, соединяя сердца и души. Мир вокруг превратился в один темный, густой туман, и только его лицо светлым пятном выделялось на этом насыщенном красками фоне.

Оргазм, как бушующий ураган закружил меня, заставляя утробно простонать в унисон с Костей и замереть в едином последнем рывке.

— Да-а!

— Ох, ебать!

Я, даже не сомневаясь, что делаю, излился Лене в лоно, тяжело дыша и целуя сухие, искусанные в кровь губы.

— И, — задыхаясь, спустя некоторое время, заговорила она, — у тебя и раньше был «настоящий секс»?

Я хрипло рассмеялся на глупость этого вопроса.

— Нет, предполагаю, что настоящий — это когда любишь.

— А ты любишь?

Я поднял голову с плеча Лены, руками обхватил ее лицо, пальцами прочерчивая линии бровей, щек, губ и целуя эти самые губы. Самые сладкие губы.

— Да, несносная стерва, я люблю тебя. Могла бы, кстати и раньше сказать, что у тебя между ног так зудит. Я с удовольствием заменю тебе вибратор на всю оставшуюся жизнь.

— Это предложение? — замирает сердце, а тело наполняется эйфорией.

— Самое официальное, — кивает Костя и накрывает мои губы новом всепоглощающем поцелуе. Который теперь ознаменовывает начало моего счастья.

____________________________________________________________________________________

*** девять месяцев  спустя ***

Гостиную дома в пригороде Москвы желтоватыми оттенками освещал огонь в камине.

Лена, уже засыпавшая, сидела в глубоком, мягком кресле за книгой по материнству, включая освоение кулинарного мастерства. Не то, чтобы ей хотелось готовить, к тому же домработница Ася очень хорошо справлялась со своими обязанностями, но в последнее время в ней прямо-таки взыграло желание обустроить их с Костей гнездышко, научится готовить, да и вообще стать примерной женой.

А все из-за чего?

Она попыталась сделать глубокий вздох, но вышло весьма туго.

А виноват огромный живот, который теперь откровенно мешал ей жить, влиял на гормоны и открыл в ней такие степени желания, о которых она и не догадывалась.

Входная дверь распахнулась, впуская несколько снежинок, поток морозного воздуха и мужа Лены Костю.

Он отряхнулся и тяжелым взглядом осмотрел осунувшуюся жену.

— Может, какие-нить травки? Или секс втроем? Сколько можно уже его таскать?

— Не смешно. Нужно просто подождать. Это все ты виноват! — вдруг заголосила Лена. — Я хотела девочку, а теперь у нас будет мальчик. И смотри, какой огромный живот. Я толстая.

Костя на это только рассмеялся и, подойдя к креслу, подхватил потяжелевшую Лену на руки. То, с какой легкостью он это сделал, позволило ей немного повеселеть и снова почувствовать себя хрупкой.

— Чем плох мальчик?

— Они шумные и недалекие.

— Ну, не с такой мамой, — поцеловал он ее в висок и понес вверх по лестнице в спальню, где они провели так много приятных минут.

— Ну и куда мы? Я там вообще-то ужин приготовила.

Костя содрогнулся, вспоминая ее последние эксперименты, и пошел быстрее.

— Хочу повысить градус твоего настроения, — шепнул он, обдавая ее ушко горячим, возбужденным дыханием. — Как твой законопроект?

— Приняли наконец-то. И мне кажется, что тут не обошлось без тебя! — потянула она его за волосы, но тем не менее прижалась к твердой груди. — Спасибо.