Помоги проекту - поделись книгой:
Михаил Сарин
Так говорил Егор Гайдар
Голоса Егора Гайдара сегодня очень не хватает. Что бы он сказал по тому или иному поводу? Какую позицию занял? Без него многие даже не знают, КАК думать. По счастью, он оставил большое интеллектуальное наследие – и там есть ответы на все вопросы. Книга Михаила Сарина – это такой катехизис Гайдара, введение в способ мышления человека, который рискнул переделать огромную неповоротливую империю на принципах либерализма и гуманизма.
Читала эту книгу с неослабевающим интересом. Уверена – ее стоит прочесть каждому, кто всерьез хотел бы понять – что же произошло в России начала 90-х годов и как это связано с историей нашей страны и всей историей человечества. Об этом написал Егор Гайдар в нескольких объемных книгах. А тут все пересказано коротко, точно и доступно.
В тексте книги приводятся цитаты из следующих произведений Е.Т.Гайдара:
ГЭ – Государство и эволюция (В книге «Власть и собственность»). Изд-во НОРМА, Санкт-Петербург.
(написано в 1994, издано в 2009, объем 146 стр. тираж 7000 экз.)
ДП – Дни поражений и побед. Изд-во Москва-ВАГРИУС
(Написано в 1996, издано в 1997, объем 364 стр. тираж 5000 экз.)
АР – Аномалии экономического роста. Изд-во «Евразия» Москва
(написано в 1996, издано в 1997, объем 215 стр. тираж не указан)
ДВ – Долгое время. Россия в мире: очерки экономической истории. (2-е изд.). Изд-во «ДЕЛО» Москва. (написано в 1991-2004, издано в 2005, объем 665 стр. тираж 6000 экз)
ГИ – Гибель империи. Уроки для современной России. Изд-во РОССПЭН Москва. (написано в 2004 издано в 2005, объем 440 стр. тираж 8000 экз.)
ЭЗ – Экономические записки (В соавторстве с А.Б.Чубайсом). Изд-во РОССПЭН Москва (написано в 2007, издано в 2008, объем 180 стр тираж1000 экз.).
СИ – Смуты и институты (В книге «Власть и собственность») Изд-во НОРМА, Санкт-Петербург (написано в 2008, издано в 2009 объем 178 стр. тираж 7000 экз.)
РИ – Развилки новейшей истории России (В соавторстве с А.Б.Чубайсом) Издательство НОРМА Санкт-Петербург (написано в 2009-2011, издано в 2011, объем 166 стр. тираж 1500 экз.)
Нумерация страниц в трудах «Государство и эволюция» и «Смуты и институты» указана по изданию «Власть и собственность»
Предисловие
В молодости я прочел одну цитату, которую сразу запомнил. Позже я узнал, что эти слова принадлежат Гете. Они звучат так: «Думать – легко, делать – трудно. Делать то, что думаешь – самое трудное на свете». Сейчас, когда в российском обществе идет бурная дискуссия о личности и деятельности Егора Тимуровича Гайдара, я часто вспоминаю эту цитату. И понимаю, что она – про него. Он делал это «самое трудное». Не из жажды власти, не из корыстных побуждений. Он так думал, и делал, что думал, что считал правильным.
Я узнал Гайдара так же, как и все советские (а затем российские и другие) граждане. Видел по телевидению, читал его статьи в газетах. Узнавал о его делах, испытывал на себе их результат. Уже тогда я ни секунды не сомневался в его правоте. Сожалел, когда ему пришлось уйти из руководства Россией. А потом прочел его книги. И мне стало ясно следующее. Миллионы россиян знают (или им кажется, что знают), что Егор Гайдар делал. Кто-то за это его благодарит, кто-то проклинает. Но мало кто знает, почему он делал именно так, что он при этом думал. А ведь все это изложено в его книгах. Но, во – первых, эти книги изданы очень малыми тиражами (не более 10 тысяч). Во вторых, их сейчас в России совершенно не пропагандируют, наоборот, ввели в оборот такие словечки, как «лихие 90-тые», «поураганили». И, наконец, книги Е. Гайдара – нелегкое чтение. В своих работах он описал всю экономическую историю человечества – от первобытных обитателей пещер до жителей современных мегаполисов. При этом он донес до нас, воспитанных на скудном интеллектуальном пайке вульгаризированного марксизма, результаты огромного количества исследований, сделанных уже в ХХ веке. Особое место в его работах занимает, разумеется, Россия, ее путь на фоне мирового развития. И, все, что он делал на практике, вытекает из его теоретических работ.
Мировая экономическая история предстает в работах Е.Гайдара чередованием двух периодов относительной неизменности и двух революций. Первый период – первобытное общество, общество охотников и собирателей, которое оставалось неизменным сотни тысяч лет, со дня своего зарождения. Затем человечество вступило в период неолитической революции – появились земледелие и скотоводство. Быстро (по сравнению с предшествующим периодом), за несколько тысяч лет, сформировались аграрные государства. И опять человечество «застыло» на тысячелетия, пока в начале ХIХ в. не начался период современного экономического роста. Сначала его называли «промышленной революцией», потом формированием индустриального, а сейчас и постиндустриального мира, но этот период еще не завершился. Куда пойдет человечество дальше, не знает никто. Что же касается России, то здесь ситуация более определенная. Сейчас Россия отстает от стран-лидеров экономического роста на два поколения (50-60 лет). Сумеет ли она преодолеть это отставание в разумные сроки, или так и останется в «середнячках»? Об этом и пишет Егор Гайдар в своих книгах.
Основной его научный труд – книга «Долгое время. Россия в мире. Очерки экономической истории». В предисловии Гайдар пишет, что приступил к работе над ней в начале августа 1991 года. Те, кто знает историю России последних 30 лет, поймут, почему написание толстого теоретического труда пришлось отложить до 2005 года. Тем не менее, в 1994 году Егор Тимурович нашел возможность изложить основы своего видения исторического процесса в короткой публицистической книге «Государство и эволюция». Эта книга еще раз издана недавно, в 2009 году, вместе с одной из последних работ Е.Гайдара «Смуты и институты». Общий заголовок, под которым вышли эти две работы, «Власть и собственность». В этих двух словах и заключена главная мысль. История человечества представляет собой историю борьбы власти за удержание собственности. И итогом этой борьбы должно стать отделение собственности от власти. Власти суждено проиграть. Полный перечень книг, написанных Е.Гайдаром, приведен выше. Две из них написаны в соавторстве с А. Б. Чубайсом, которого Е.Гайдар называет своим ближайшим соратником. При этом последняя («Развилки новейшей истории России») вышла в свет уже после ухода из жизни Егора Тимуровича.
Общий объем опубликованных трудов Е.Гайдара свыше 2000 страниц. Думаю, экономисты, политики, крупные чиновники должны прочитать эти работы полностью. Но и остальным гражданам (особенно молодым) нужно знать основные идеи Егора Гайдара, которые я попытался изложить в предлагаемой книге. Если эта книжка поможет кому-то, я буду считать, что писал ее не зря. Я старался сделать ее краткой, доступной, но отражающей идеи Е.Гайдара так, как я их понимаю. В дальнейшем я не буду каждый раз писать «Гайдар пишет», «Гайдар обобщил», «Гайдар считает» и т. д. Все, что ниже изложено, это пересказ его работ. Курсивом выделены прямые цитаты из трудов Е.Т.Гайдара. Ответственность за любые неточности, конечно, лежит на мне.
Исторические события, иллюстрирующие идеи Е.Гайдара, изложены в основном в хронологической последовательности. Чтобы обосновать такой подход, привожу слова самого Е.Гайдара: «Одно уже совершенно ясно: В России сегодня делается не политика, а история. За нами исторический выбор, который определит жизнь нашу и новых поколений. Этот выбор происходит повсеместно и постоянно, отражаясь в спорах об инфляции и неплатежах, проценте межбанковского кредита и военном бюджете, геополитических интересах России и соглашении с НАТО, медицинском страховании, борьбе с коррупцией, политике в области образования, об антисемитизме, об отношениях церкви и государства, в каждом камешке многоцветной мозаики политической жизни нашей страны. А истоки такого выбора тянутся издалека, проходят века истории и не только государства российского.»(Государство и эволюция, 1994 год.) Просто поразительно, что слово «сегодня», которое Е.Гайдар употребил, перечисляя проблемы политической жизни России более 20 лет тому назад, можно смело употребить и сейчас. И, конечно, его мысль о том, что истоки выбора тянутся через века, продолжает оставаться актуальной, хотя далеко не все ее разделяют. Вот я и начну с далекой древности пересказ работ Егора Тимуровича Гайдара – глубокого ученого, решительного политика и настоящего патриота России.
Первоначально административная иерархия в оседлых сельских сообществах не очень заметна, схожа с установлениями, характерными для эпохи охоты и собирательства.… Со временем появляется возможность изымать и перераспределять часть урожая, который превышает минимум, необходимый для пропитания семьи земледельца. А раз так – кто-то попытается специализироваться на изъятии и перераспределении, используя для этого насилие.
Неолитическая революция была временем радикальных, хотя и растянутых на тысячелетия, перемен и масштабных инноваций. Однако, стоило основным институтам аграрной цивилизации окончательно сформироваться, как эти инновационные процессы замедлились.
В саму структуру аграрной цивилизации с ее хищнической элитой, которая стремится выжать из крестьянина все до последнего, встроены механизмы тормозящие внедрение любых инноваций.
Глава I. Древний восток
Первобытное общество. Неолитическая революция
Человек, которого можно назвать современным (homosapiens – человек разумный), появился много тысяч лет тому назад. Время шло медленно, тысячелетия текли одно за другим, а жизнь этих людей изменялась мало. Пользовались каменными орудиями, рисовали на стенах пещер. Занимались охотой и собирательством. Были и, говоря современным языком, инновации. Главная из них – приручение огня. Как и во всей дальнейшей истории, инновации приводили к изменениям в жизни общества. До времени появления огня в захоронениях не встречается останков людей старше 60 лет. Наверное, таких людей просто оставляли умирать без еды, или даже убивали, ведь они не могли участвовать в охоте. А потом появилась работа для стариков, поддерживать огонь. И их стали хоронить, так же, как хоронили погибших охотников. Можно предположить, что наличие в племени стариков приводило к тому, что больше информации передавалось из поколения в поколение, старики ведь любят поговорить. Так накапливались какие-то знания. Другим важным изобретением древности стал лук, который появился около 30 тысяч лет назад. Появление лука позволило древним охотникам охотиться не только на крупную дичь, типа мамонтов, но и на более мелкую. А австралийские аборигены изобрели даже такую хитрую штуку, как бумеранг!
О жизни первобытных людей мы узнаем по результатам раскопок (археология и палеоантропология), а также изучая народы, которые наша цивилизация застала еще на первобытной стадии, такие, как эскимосы Северной Америки, бушмены Африки, аборигены Австралии и некоторые другие (этнология). Первобытные люди жили группами численностью от 20 до 60 человек. Эти группы часто меняли места обитания в поисках диких животных и съедобных растений. Для руководства охотой на крупного зверя необходим был лидер – наиболее сильный, смелый и опытный охотник. Он и становился вождем. По наследству должность вождя не передавалась. Все, что добывалось, делилось между членами группы, и сразу же потреблялось. Правда, были некоторые правила (обычаи) раздела добычи. Например, охотник, чья стрела попала в животное первой, получал половину шкуры. Но никакого имущества ни у кого не было и, соответственно, накопления его не происходило. В любой момент племя могло сняться с места и перейти на другую стоянку. Иногда это случалось в результате нападения соседнего племени, но такие нападения происходили не для захвата имущества, а в борьбе за территорию или из-за похищения женщин. Воевали тем же оружием, что и охотились, и вождь был тот же. Но более слабому племени проще было уйти от воинственных соседей, чем сражаться до полного истребления. Земель вокруг хватало.
Ситуация изменилась около 10 тысяч лет назад, в эпоху неолита. Люди стали переходить от собирательства и охоты к земледелию и скотоводству. Почему – ученые спорят до сих пор. Одни связывают это с окончанием ледникового периода, которое происходило в это время, другие с тем, что людей на земле постепенно становилось больше и мест обитания стало не хватать. Еды стало меньше, пришлось трудиться, чтобы выжить. Но, потом оказалось, что при этом количество еды получается даже больше, чем при собирательстве. Со временем появляется возможность изымать и перераспределять часть урожая, который превышает минимум, необходимый для пропитания семьи земледельца. А раз так – кто-то попытается специализироваться на изъятии и перераспределении, используя для этого насилие.[1]
В результате на месте эгалитарного общества охотников и собирателей в мире появляются аграрные государства с фараонами и царями, чиновниками и сборщиками податей, жрецами и армиями. А основанием этих государств является масса «в поте лица» работающих земледельцев, которая и кормит всех. Этот переход называется «Неолитической революцией». Такой термин ввел в середине ХХ века британский ученый
Г. Чайлд. И, хотя мы привыкли называть революцией что-то происходящее стремительно, эта революция продолжалась несколько тысяч лет. Стремительной она была только по сравнению с предшествующими сотнями тысячелетий, в течение которых не менялось почти ничего. В мире не было ни принудительного труда, ни организованного насилия, ни собственности, ни власти. Все эти вещи (явления и понятия) появились в результате «неолитической революции» и образовали неразрывную связь, определившую дальнейшую историю человечества вплоть до начала ХIХ века.
Формирование аграрных государств. Речные долины
Первые государства появились в регионе современного Ближнего Востока, в Междуречье. Начавшееся потепление привело к тому, что места, прежде изобиловавшие растительностью и дикими животными, стали превращаться в пустыни. Людям пришлось перебираться в долины рек. Увеличивалось ли количество людей, неизвестно, но плотность населения там, где можно было жить, точно увеличивалась. А растений становилось все меньше. Попытки сохранить то, что еще росло, научили людей земледелию. При этом нужно было жить на том месте, где посеял, чтобы дождаться урожая. Так появились земледельческие поселения. В этом регионе нет смены сезонов. Поэтому решить, когда сеять – непростая задача. Со временем появились люди, которые в силу своего опыта могли указать сроки сева.
Они и стали первой привилегированной группой – жрецами. Для них стали строиться храмы. Первые известные случаи, когда большинство отдавало свой труд, пока еще не собственность, меньшинству, это коллективная обработка храмовых земель, урожай с которых шел на питание жрецов. Такая обработка не воспринималась, как принуждение, а скорее, как часть культового обряда. Другой привилегированной группой были вожди, которые, как и в первобытном обществе, руководили жизнью племени и получали большую долю добычи в виде добровольных даров. Звание вождя стало наследственным. При этом имущество накапливалось в одной семье, возникало имущественное расслоение, общество становилось стратифицированным (неоднородным).
У простых земледельцев тоже появилось имущество, в первую очередь запас зерна для следующего сева. Была и еще причина для организации отдельных семей и даже поселений в общество. Это вода. Земледелие приносило больший урожай при поливе. А создать систему орошения можно было только большим количеством людей, одна деревня (можем уже употребить это слово) не справлялась. И те, кто такими работами руководил, сами не пахали и не сеяли, их кормило общество. Правда, историкам известны случаи, когда стратифицированное общество формировалось и в условиях неорошаемого земледелия.
Но главной причиной стратификации было, конечно, насилие. Рядом с земледельческими поселениями существовали и пастушеские племена, которые занимались также охотой. У каждого охотника был лук, копье, а позже и бронзовый топор. Такое племя могло напасть на деревню и забрать хранящуюся там еду. Поэтому даже самые древние поселения уже имели стены для защиты. Но стена сама по себе защитить не может. Защиту организовывал вождь. Со временем появились люди, которые этим занимались, как бы мы сейчас сказали, «профессионально» – воины. Остальные жители согласны были их кормить. А что делать профессиональным воинам, если время идет, а пастухи не нападают? Правильно, напасть на кого-нибудь самим. Но, конечно, не на пастухов, у которых ничего нет. А на соседей, которых можно завоевать, отнять их запасы, а также заставить работать на себя и своего вождя. Так, грубо говоря, формировались царства и деспотии. Ф. Энгельс считал, что сначала возникает расслоение общества, а потом – государство. К. Каутский считал наоборот, сначала в войнах и завоеваниях возникает государство, а в нем уже происходит расслоение общества на слои имущих и неимущих. В реальности эти процессы переплетаются… Все это происходит – одновременно, параллельно.[2] В ходе этих процессов происходило и развитие общества. Создавались все новые орудия труда и оружие, приручались животные, возникли ремесла, появилась торговля, люди изобрели письменность. Так возникла цивилизация.
Первым хорошо известным настоящим главой аграрного государства считается Саргон Великий. В 2300 году до н. э. он завоевал территорию, на которой уже существовала цивилизация шумеров, состоявшая из нескольких поселений-городов, возглавлявшихся жрецами, присоединив ее к своему Аккадскому царству. Саргон, который по некоторым сведениям, был садовником свергнутого им царя, объединил царские земли с землями храмов, а вместо жрецов и городских собраний поставил руководить городами своих «назначенцев». Это и была первая номенклатура…
История создания Египетского царства (точнее «фараонства») известна хуже, но дело там обстояло примерно так же, как в Месопотамии. Около 3200 г. до н. э. царь Нармер, объединивший Верхний и Нижний Египет, стал основателем «нулевой» династии Великого Египта. Около 3 тысячи лет до нашей эры в Индии формируется Индская цивилизация. В Китае первой династией была династия Шан (1400 до н. э.), но согласно преданиям, еще за две – три тысячи лет до этого там существовал правитель Фу Си, который, кстати, и объяснил, что вселенная развивается благодаря чередованию стихий инь и янь.
Таким образом, примерно за 2 тысячи лет до новой эры «неолитическая революция», о которой рассказал нам Гордон Чайлд, совершилась. Почему она началась – из-за потепления климата, из-за роста населения, из-за перехода к земледелию, а может, из-за того, что люди стали ежегодно устраивать праздники, а для этого нужно было создавать запасы, (есть и такая теория), наверное, не так уж важно. Главное, что на огромной территории Северной Африки, Индии и Евразии сформировались аграрные государства, достаточно похожие друг на друга. Неолитическая революция была временем радикальных, хотя и растянутых на тысячелетия, перемен и масштабных инноваций. Однако стоило основным институтам аграрной цивилизации окончательно сформироваться, как эти инновационные процессы замедлились.[3]
Внешние угрозы. Степи и предгорья
Сформировавшиеся в бассейнах Тигра и Евфрата, Нила и Хуанхэ оседлые аграрные государства соседствовали со степями, населенными кочевниками скотоводами. Это уже не были племена пастухов-охотников. У них тоже были свои цари и ханы, своя иерархия военачальников, имущественные различия. Основным имуществом являлся скот, у одних стадо было большим, у других поменьше, но принудительного труда одних на других не было. Ни дани, ни налогов своим правителям-соплеменникам они не платили.
Главным их занятием являлось скотоводство, но некоторые кочевники занимались торговлей, особенно дальней, караванной. Именно они проложили Великий шелковый путь от Китая до Средиземноморья. Правда, возили по нему в основном предметы роскоши (шелка и пряности). Такая форма организации общества тоже оказалась достаточно устойчивой. Между оседлыми и кочевниками были контакты, обмен товарами. Особенно кочевники были заинтересованы в оружии, которое изготавливали ремесленники оседлых государств. Впрочем, лук кочевники могли сделать и сами. Для таких кочевников оседлые государства являлись весьма привлекательным объектом нападения. Ведь при одинаковой численности населения кочевники всегда могли выставить большее количество воинов – воином был каждый мужчина, проводивший жизнь на коне и имевший лук. Поэтому завоевания оседлых государств кочевниками – постоянный сюжет аграрного мира. Попытки земледельцев отделиться от кочевников предпринимались, начиная от стен Иерихона (восьмое тысячелетие до нашей эры) до Великой Китайской стены (третий век до нашей эры). Помогало слабо.
Еще одна форма организации общества сложилась в предгорьях. Те племена, которых оттеснили туда с плодородных долин и широких степей, приспособились к такой жизни. Земледелие в предгорьях возможно, но малопродуктивно. Поэтому места постоянного поселения формируются, но большую роль играет перегонное скотоводство. Общественная жизнь больше напоминает жизнь кочевников – налогов не платят, а земледелие такое нищее, что стимулов отнять, прибавочный продукт, нет. Зато каждый мужчина пастух, а в недалеком историческом прошлом охотник. Все владеют навыками всадника и воина. Так возникает возможность дополнить хозяйственную деятельность грабежом, живущих на ближайших равнинах земледельцев. Но, если для кочевников в степях формирование крупных межплеменных союзов, возможно, то для горцев, обычно этнически раздробленных, это трудно. Завоевать полностью оседлый народ они не могут, а совершить набег – вполне. Тем более что они могут укрыться в горах, где преследовать их жертвы набега не решаются. В результате руководит тот, кто способен организовать сезонный перегон скота или набег на ближайших земледельцев. Права собирать дань с соплеменников такой вождь не имеет. Отсюда эгалитарный, мало стратифицированный характер горского общества.[4] Этот способ хозяйства и общественной жизни никак не объясняется этническими, а тем более, религиозными особенностями.
В российской этнографии он хорошо документирован и исследован на примере горцев Кавказа, где сохранялся до конца ХIХ века. Но он известен и у других жителей предгорий – шотландцев, черногорцев, афганских племен высокогорья.
Внутренние проблемы. Мытарь или разбойник
Аграрные государства, испытывавшие постоянные угрозы завоевания со стороны степи, или набега со стороны предгорий, вырабатывали структуру, помогавшую сохраниться. В основе ее б многочисленное (свыше 80 %) земледельческое население, которое производило средства пропитания для себя и некоторый «прибавочный продукт». Его и старалась забрать власть – фараон, царь или император. В основном этот «продукт» шел на содержание армии, которая охраняла государство от чужеземцев.
Часть шла на содержание самого верховного властителя и его двора, а в некоторых случаях даже использовалась для помощи земледельцам в неурожайные годы. Со всем этим земледельцы мирились, пока оставшегося капитала хватало на выживание. А если не мирились, то армия наводила порядок. Механизмы изъятия были различными. Основной формой для аграрного мира была деспотия – неограниченная власть единого правителя, назначавшего чиновников для управления частями государства (номархов, сатрапов или мандаринов). Они занимались делами своей провинции, ирригацией и, главное, сбором дани (подати). Разумеется, существовал и «аппарат» – мелкие чиновники, писцы, сборщики подати (мытари). Для того чтобы знать, сколько можно собрать, регулярно проводились переписи, совершенствовалась письменность. Правители провинций осуществляли также судебную власть, но армия, чаще всего, подчинялась верховному властителю и была профессиональной. В истории известны случаи попыток формировать армию по призыву, но они кончались неудачей. Необученные крестьяне воевали плохо и не могли при этом обрабатывать свои наделы. Кстати, о наделах. В аграрных государствах – деспотиях, которые сформировались в зонах орошаемого земледелия, земля являлась большой ценностью. Для крестьянина она была средством существования, а для правителя – источником подати. Но собственностью она не была. Продать или купить землю ни крестьянин, ни правитель не могли. Земледелец не был заинтересован увеличивать свой надел больше, чем нужно было для пропитания, так как излишек все равно отбирали. Но и уйти с земли не мог. Не разрешали, да и некуда было. А правитель провинции получал в управление то, что ему выделил деспот. Для европейских исследователей (в том числе и К. Маркса), которые начали изучать Восток позже, понятие «частная собственность», в том числе и на землю, было настолько само собой разумеющимся, что они оказались в тупике. Пересекающиеся права на землю, ее обработку и подать с нее деспота, провинциального начальника и самого земледельца никак не укладывались в привычную схему. Впрочем, проблемы будущих европейских исследователей самих жителей деспотий не волновали. У них были другие проблемы. Главная проблема – размер изъятий. Правитель, естественно, был заинтересован в его увеличении. В зонах плодородия он доходил до 50 %, там, где урожаи были меньше, уменьшался и процент. Определялся он методом «проб и ошибок», и ошибки стоили государству дорого. Если изъятия были меньше, земледельцы жили лучше, но армия становилась слабее. И то и другое вызывало желание и давало возможность завоевать такую страну. Это делали кочевники или другое государство. Такое завоевание приводило к массовой гибели и разорению населения. Если же изъятия были чрезмерными, начинались крестьянские восстания, которые также приводили к разрушению государства. Поэтому те периоды, когда в государстве существовала стабильность, воспринимались обществом, как благо. Разумными считались такие налоги, которые платились раньше. Не больше, но и не меньше.
В истории известны и другие формы существования аграрных государств. Там, где внешней угрозы всему государству не было (например, в древней Японии), централизация власти была не такой абсолютной, как в деспотиях. Верховный правитель тоже существовал, но одновременно существовали и другие влиятельные люди – не назначенные правителем, а возглавлявшие свои родовые кланы и имевшие свои вооруженные отряды. Земледельцы могли получить защиту у них, соответственно и дань платили им. Такая система была также распространена в средневековой Европе, Маркс называл ее феодализмом. Как и почему эта система сформировалась после распада Римской империи, будет рассмотрено позже, пока продолжим разбор «восточных» цивилизаций.
«Заколдованный круг» аграрного мира
Почему же мир аграрных деспотий оказался таким устойчивым, хотя в нем происходили непрерывные войны, крестьянские восстания, смена династий? Да именно поэтому. При всех изменениях не было стимула к улучшению основной деятельности – земледелия. У власти всегда был «под рукой» более простой путь – взять с земледельца больше. А земледелец знал, что если его урожай будет больше, его все равно отнимут. Так и шло.
Власть использовала этот «простой способ» все интенсивнее, крестьяне, в конце концов, поднимали восстание. Китайские историки сформулировали понятие «династического цикла». Цикл начинается с установления жесткого правления нового властителя, который уничтожает всю предыдущую элиту и ставит на ее места своих людей. Первое время эти чиновники исправно собирают подати и передают их верховной власти полностью.
Земледельцам остается достаточно для выживания и даже чуть больше. Наступает некоторое благополучие. Но поколения сменяются. Приходят новые властители, которые в условиях благополучия правят уже не так жестко. Чиновники начинают оставлять себе все большую часть подати, их благополучие тоже растет. Появляется естественное желание передать это благополучие детям и внукам. А для этого надо, чтобы должность (источник богатства) была наследуемой, что и происходит. Аппетиты растут. Контроль слабеет, с крестьян берут все больше, верховному правителю достается все меньше. Дальше ситуация может развиваться по двум вариантам. Или недостаток средств у властителя приводит к ослаблению армии, тогда появляется иноземный завоеватель. Или непосильное для земледельцев бремя приводит к восстанию и новым властителем становится его вождь. И в том и в другом случае перед приходом нового властителя государство переживает достаточно длительный период смуты, во время которого хозяйство приходит в упадок, ирригационные системы разрушаются, торговля не происходит, земледельцы разоряются.
С приходом нового властителя цикл начинается снова. Согласно китайским историкам, такой цикл занимает 12 поколений, т. е. 200 – 300 лет. И все части этого цикла считаются естественными, в том числе и период смуты. Так существовало китайское государство на протяжении тысячелетий. Но не только китайское. То же наблюдается и в истории древнего Египта. И этому есть зримое подтверждение. Сравнение гробниц фараонов и номархов (правителей провинций – номов) показывает, что периоды, когда гробницы фараонов роскошнее, чем гробницами номархов, чередуются с периодами, когда это соотношение обратное. Получается, что «пружиной» такого «заколдованного круга» является бюрократическая элита, стоящая между верховным властителем и массой земледельцев. И в рамки этого круга никак не вписываются какие-либо улучшения, даже если они и возникают. В саму структуру аграрной цивилизации с ее хищнической элитой, которая стремится выжать из крестьянина все до последнего, встроены механизмы тормозящие внедрение любых инноваций.[5]
…если для аграрных государств специализация незначительного меньшинства на насилии, отделение крестьянского труда от воинского дела – закономерный порядок… то для своеобразного мира Средиземноморья с его мобильностью, децентрализацией насилия, необычайно широким распространением торговли такая организация общества оказывается тупиковой…на побережье Эгейского моря укореняется своеобразный тип общественной организации, для которой характерны ограниченная стратификация; объединение функций земледельца, воина, торговца и морского разбойника; отсутствие упорядоченной налоговой системы; организация общинной самообороны.
Главным в античном наследии, которое досталось завоевавшим Западную Римскую империю германским племенам, были культурная традиция классической античности, социально-экономический генотип греческих и римских представлений о возможности альтернативного государственного устройства, иных правовых отношений. Именно это… позволило человечеству выбраться из институциональной ловушки аграрной цивилизации.
Закрепление налоговых прав парламента, позволяющее королям опираться на сотрудничество с сообществом налогоплательщиков, пробивает себе дорогу.
…тот факт, что Великие европейские географические открытия, сами подготовленные спецификой экономической эволюции Европы первой половины 2-го тысячелетия, стали фактором… дальнейшего отрыва Европы по уровню экономического развития от остального мира, подготовки современного экономического роста, не подлежит сомнению.
Глава II. Античность и средневековье
Другой путь. Морские побережья
Так бы и застыло навсегда человечество в формах «восточных» деспотий, если бы на Земле, кроме речных долин, степей и предгорий, не было морей. Самое благоприятное среди них Средиземное, особенно его часть – Эгейское море, с его множеством островов и изрезанным рельефом побережья. Теплое море позволяет жителям прибрежных поселений заниматься кроме земледелия рыболовством. Рыболовство способствует развитию мореходства. А когда у жителей поселения появляется корабль, то возникает возможность заняться пиратством – напасть и ограбить побережья близлежащих аграрных государств. Еще в конце второго тысячелетия до н. э. в египетских источниках говорится об опасности, исходящей от народов, живущих на островах. Первыми таким промыслом занимались финикийцы, но они жили слишком близко к крупным аграрным цивилизациям, и эта попытка выйти из «заколдованного круга» была заблокирована. А вот опыт критян получил дальнейшее развитие. Сначала Крит был обычным аграрным государством, только с большей долей морского промысла – и рыболовства, и пиратства, и, впоследствии, морской торговли.
Возникнув около 1700 года до н. э. Крит (Минойская цивилизация) к середине XV века до н. э. господствовал на Средиземном море, снизив активность пиратов и обеспечив расцвет морской торговли. А торговля этому региону была необходима. Разнообразие природных условий побережья приводило к тому, что в одних поселениях успешно выращивали пшеницу, а в других оливки или виноград. Существование этой «средиземноморской триады» и вызывало необходимость обмениваться в значительных размерах товарами между отдельными поселениями. И то сказать, одними оливками сыт не будешь, зато их можно обменять на пшеницу и вино… Но Критское государство рухнуло в 1450 году до н. э. По одним данным из-за природной катастрофы, по другим – было завоевано ахейцами, жителями Микен, города на побережье Греции. Микенское государство тоже рухнуло к 1200 году до нашей эры. Его закат описан Гомером, который говорит, что ахейцев завоевали пришедшие с севера дорийцы.
Микенская цивилизация была разрушена, над Грецией опустились «темные века». Произошел фактически возврат к родовому строю. Письменность была утрачена, оружие стали делать не бронзовое, а из кремня, захоронения стали простыми. Так прошло несколько сот лет. Но, если судить по творениям Гомера, который жил в VIII веке до н. э., люди сохранили память о больших кораблях, бронзовых доспехах и каменных дворцах. Обо всем этом говорится в «Илиаде» и «Одиссее», посвященных событиям давней Микенской цивилизации. Кроме памяти оставалось и море, в котором ловилась рыба, и «средиземноморская триада», подталкивающая к торговле. Зато не сформировалась власть царей, как происходило в других восточных оседлых поселениях земледельцев. Благодаря всем этим факторам на побережье Эгейского моря укореняется своеобразный тип общественной организации, для которой характерны ограниченная стратификация; объединение функций земледельца, воина, торговца и морского разбойника; отсутствие упорядоченной налоговой системы; организация общинной самообороны.[6]
Уже сразу после «темных веков» греческие поселения являются городами-государствами, «полисами». Если в восточных деспотиях город враждебен сельским жителям, там живет царь, из него приходят за данью, то полис – это место, куда приходят земледельцы и рыбаки, чтобы обменяться своими товарами. Кроме того, полис обычно обнесен стеной, за которой можно укрыться от набега соседей. В обороне участвуют все мужчины полиса, поэтому затрат на профессиональную армию не нужно. Войны длятся недолго, те же мужчины успевают производить продукцию. А, значит, и все решения принимают они же вместе. Раз затраты на армию и царский двор меньше, больше продукта остается на содержание жрецов, ученых и художников. Так в V–IV веках до нашей эры расцветает классическая греческая цивилизация.
Античность. Воспоминание о будущем
Что же собой представлял греческий полис? Как менялась его экономика в течение веков? Что происходило в общественной жизни? Сначала полис представлял собой продолжение родового строя. Это было сообщество нескольких родов. Там были свои вожди, но остальные жители были не подданными, а свободными земледельцами, которым полностью принадлежали плоды их труда. В полисе удалось решить основное противоречие аграрного мира – разделение населения на людей, платящих дань и осуществляющих насилие.
В полисе такого разделения не было, каждый житель был и земледельцем, и воином, и гражданином. В решении важных вопросов, например защиты полиса или, наоборот, нападения на соседей, принимали участие все, ну а конкретное руководство осуществляли избранные лидеры. На ранних этапах (VIII–VII веках до н. э.) еще существовало прикрепление земледельца к земле. Но, поскольку никакой дани платить не надо было, то формируются простые и понятные земельные отношения. Земля принадлежит тому, кто пользуется ее плодами; он может распоряжаться ею по своему усмотрению: закладывать, продавать, обменивать.[7]
Так возникла частная собственность на землю. Явление, которого еще долго после этого не было в остальном «восточном» мире. Юридически это закрепил греческий законодатель Солон в 594 г. до нашей эры. С одной стороны это создало стимулы хозяйствовать на земле более продуктивно, тем более что существовала торговля, позволяющая реализовать излишки урожая. С другой стороны те, кто продуктивно хозяйствовать не мог, продавали или закладывали свою землю и оставались без источника существования. Те, у кого получалось, шли в ремесленники, а многие становились иждивенцами государства, получали различные выплаты и раздачи. Работать наемным работником у землевладельца считалось несовместимым со статусом свободного человека. Для этого существовали рабы, как правило, пленники, результат успешных войн с другими народами (окружающими греков варварами).
С тех пор закрепилось мнение о недопустимости и позорности подневольного труда, который олицетворялся с рабством, а рабство – с варварством. Правда, соотношение рабов и свободных было гораздо меньше (не более чем 1: 1), чем соотношение крестьянства и элиты (10: 1) в «восточных» государствах. Но, свободный человек, свободному – рознь. Наряду с древней аристократией землевладельцев появились новые богачи, новые «середняки» и новые бедные. Все это приводило к бурной общественной жизни. «Новые» требовали прав избирать власть, на равных условиях со «старыми».
В какой-то степени эти противоречия были урегулированы все тем же Солоном. Он, кроме экономической реформы, провёл и политическую, предоставив некоторые права средне, мало и вовсе неимущим представителям населения. Разумеется, рабы никаких прав не получили. Можно предположить, что эти реформы и открыли путь к невиданному расцвету и могуществу Афин в следующие два века.
Могущество Афин в значительной степени было обусловлено их внутренней структурой, а именно, демократическим устройством. Власть осуществлялась избираемыми руководителями, обходилась сравнительно недорого. Некоторые функции выполнялись вообще добровольно, а на остальное хватало пошлин на ввозимые и вывозимые через порт Пирей товары и доходов от рудников.
Прямые налоги в Афинах платили только иностранцы и проститутки. Зато армия не требовала расходов от государства. Каждый воин (он же земледелец) сам должен был обеспечить себе вооружение. Возражений это не вызывало, так как решение о войне принимали они сами. Даже строй армии был связан с демократией и патриотизмом. Это была фаланга воинов-гоплитов, у каждого из которых был щит, прикрывавший как самого воина, так и его соседа. Греческая фаланга была непобедимой в тогдашних войнах. А воевать было с кем.
Экономический расцвет греческих полисов вызывал желание завоевать их у аграрных деспотий. Главную опасность для греков представляла Персия. Греко-персидские войны продолжались почти 50 лет (492-449 гг. до н. э.) Такие названия, как Марафон и Фермопилы, и сейчас известны всему миру. Войны окончились полной победой греков. Персам, несмотря на их численное превосходство, пришлось отказаться от надежды покорить Грецию. Эта победа произвела огромное впечатление на весь мир Средиземноморья. С тех пор представление о преимуществе (в том числе и военном) демократии перед деспотией стало общепризнанным. Однако это преимущество действовало только в том случае, если война была короткой и воины крестьянского ополчения успевали вернуться к своим полям. Хотя война с персами и длилась долго, но сами битвы были непродолжительными. Уже следующие войны между союзами греческих городов, возглавляемыми с одной стороны Афинами, с другой Спартой, выявили необходимость создания профессиональных армий. Попытки Афин переложить финансирование такой армии на своих союзников терпят провал. Империю Афинам построить не удается, слишком сильны в полисах, входящих в союз с Афинами, традиции свободы.
Зато такую попытку делает находящееся недалеко Македонское царство. К середине IV до н. э. ослабленная междоусобными войнами Греция уже оказалась под его властью. Хотя это было обычное «восточное» царство с единым царем и регулярной армией, культурно оно было под сильным влиянием Греции. Часть покоренных греков даже считали македонян своими. Многое заимствовали македонцы у греков и в военном отношении. Поэтому созданная Александром Македонским империя принесла на Ближний Восток очаги эллинизма – города, жившие по греческим традициям. Но только города. Вокруг них оставались прежние аграрные государства, с которых империя собирала дань, пользуясь существовавшими в этих государствах структурами. Правда, империя Александра Македонского просуществовала не долго. Зато традицию античности продолжил Рим. Возникновение Рима в центральной Италии, где жили латины, этруски, лигуры, происходит не в таких условиях, как греческих полисов. В VII веке до н. э. у будущих римлян нет ни торговли, ни пиратства. Это типичные крестьянские сообщества. Но все они находятся под сильным влиянием контактов с греческим миром. Поэтому и Рим становится городом-государством с демократией, частной собственностью и армией-ополчением. Законы 12 таблиц, принятые в Риме на 150 лет позже, во многом повторяют законы Солона. Но возможность продажи и заклада земли приводит к образованию большого количества неимущих, которые все время требуют от государства раздач и переделов земли. А землю государство получало, завоевывая окружающих Рим варваров. И делать это становилось все труднее. Армия, состоящая только из земледельцев, становится все меньше. Выходом явилась реформа Гая Мария (около 130 г. до н. э.), которая разрешила служить в армии и безземельным. Их обеспечение взяло на себя государство. Для многих безземельных это был выход. Поэтому римская армия усилилась и завоевания продолжились. Зато расходы на армию возросли. Пока войны Рима приносили больше доходов, чем расходов, демократическое управление сохранялось. Войны с богатыми восточными государствами приносили дань, а войны с варварами приносили землю.
Но к началу новой эры возможности таких «рентабельных» войн были исчерпаны. На востоке и юге владения Рима уже граничили с пустынями, а на севере и западе с воинственными германцами, от которых, наоборот, приходилось защищать свою территорию. Проблемы возникали и во внутренней жизни. Все меньшую роль играли процедуры выборов, главным становилось то, кого поддерживают многочисленные легионы. И в 30 году до нашей эры Рим из Республики становится Империей. При первом императоре Августе численность Римской армии уже была 300 тысяч, а срок службы – 20 лет. Не очень похоже на крестьянское ополчение полиса… А империю приходилось защищать, финансовое напряжение нарастало. Хотя покоренные народы платили дань, но римские граждане налогов все еще не платили. Делались попытки продавать имущество государства, проводились конфискации (и «приватизация», и «рейдерские захваты», как мы сказали бы сейчас), ничего не помогало.
Наконец, в начале III века, император Каракалла дал звание римских граждан всем жителям Империи и обязал всех одинаково платить налоги. Окончательно превратил Рим в аграрную деспотию император Константин, который в 324 году прикрепил крестьян к земле, чтобы легче эти налоги собирать. Он же, кстати, и перенес столицу в Константинополь. Римская Империя по существу (а к концу IV века и формально) разделилась на две части, Западную и Восточную.
Последним императором, который правил обеими частями Римской Империи, был Феодосий. Его правление закончилось в 395 году. Восточная часть (Византия) продолжила существование в виде обычной аграрной деспотии, а Западный Рим просуществовал еще неполных 100 лет. На его месте возникло государство варваров-германцев, которое возглавлял уже не император, а король. Так закончился период античности в Европе. Но этот период не прошел бесследно. Главным в античном наследии, которое досталось завоевавшим Западную Римскую империю германским племенам, были культурная традиция классической античности, социально-экономический генотип греческих и римских представлений о возможности альтернативного государственного устройства, иных правовых отношений. Именно это… позволило человечеству выбраться из институциональной ловушки аграрной цивилизации.[8]
Средневековая Европа. Почему Франция – не Турция?
То, что называют крушением Римской империи, фактически было дворцовым переворотом, который совершила армия, состоявшая к тому времени в основном из германцев. Изменения в жизни римлян в Европе начались еще с III века. Все земледельцы платили налоги государству. По мере ослабления государства оно зачастую не могло обеспечить защиту от варваров. Тогда эту функцию брал на себя феодал, и дань приходилось платить уже ему.
С тех пор большая часть элиты живет в укрепленных замках, защищая (и обирая) живущих вокруг крестьян. Пришедшие на земли Рима германцы тоже не платят налогов государству. Их попытки сохранить централизованную налоговую систему для покоренных римлян терпят крах. Для этого их культурный уровень слишком низок. Одно дело служить в римской армии, даже военачальником, другое – поддерживать сложную систему управления империей. Да и государства, формирующиеся на территории бывшей империи, не ставят перед собой таких задач. В них становится возможным перейти от профессиональной армии к ополчению вооруженных крестьян. Король в этих государствах уже не верховный властитель, а первый среди подобных ему феодалов. У них только одна обязанность – отслужить 40 дней в году королю.
Финансирование государства король производит только за счет той территории, которой он сам владеет, а также за счет таможенных пошлин, чеканки монеты и военных побед над соседями. Так было при самой успешной династии тех времен – Каролингах (750-850 гг.). Сельское хозяйство становится натуральным, торговый оборот падает. Кажется, что Европа превратилась в аграрный регион периода децентрализации.
По логике аграрных цивилизаций за этим должен последовать период централизации, установления единой верховной власти и восстановления единой налоговой системы. Но этого не происходит. Традиционный стимул для создания централизованного государства – необходимость организации отпора кочевникам. И, действительно, кочевники приходят. В VII веке с Востока на Европу надвигаются племена аваров и венгров. На пути у них Паннонская равнина, которая оказывается недостаточно большой для проживания кочевников.
Поделиться книгой: