Рецепт счастья [СИ]

Обувшись и подавив приступ бесконтрольного счастья, я встаю, придерживаясь за спинку кушетки. Несколько раз моргнув, с облегчением выдыхаю: все симптомы недомогания исчезли, кажется, я даже чувствую себя несколько отдохнувшей.

Уже скоро меня, как маленькую, усаживают на переднее сидение в салон черного автомобиля, пристёгивают ремнём безопасности и только после запирают дверцу. Я непроизвольно задержала дыхание, ощутив сумасшедший ритм бьющегося сердца, пока Ян Теймуразович помогал мне пристегнуться. В носовых пазухах до сих пор витает аромат мужского лосьона для бритья. Мне уже нравится этот запах, хоть я и пытаюсь изо всех сил отвергать это влечение. Только пока безрезультатно.

Мужчина присаживается рядом, заводит мотор, и мы трогаемся с парковки медицинского центра. Мелодия радио, льющаяся из приемника, скрашивает молчание, но разговор начинать не хочется. Эта атмосфера комфортна такой, какая есть, потому я откидываюсь на спинку и вглядываюсь в сменяющуюся за окном череду зданий и людей-пешеходов. Особенно часто встречаются семейные парочки с детьми или молодые мамочки с колясками, что неудивительно, ведь настала долгожданная теплая погода… Будет ли все лето жарким? Сложно предугадать. Все ловят момент, а я его намеренно упускаю. Не нужна мне никакая любовь и отношеньки с проблемами…

11

Я кусаю губу и перевожу взгляд на Яна, который, не отвлекаясь, следит за дорогой. Он кивает головой в ритм сменившейся мелодии, вызывая тем самым улыбку. Вне стен центра мужчина представляется более расслабленным и нестрогим — возможно, тому виной образ в халате и шапочке, въевшийся в память. Я тихонько хихикаю. У Яна, оказывается, нос с горбинкой, а на подбородке есть ямочка, которую темная короткая щетина практически не скрывает.

Телефонная трель заставляет меня вздрогнуть и отвести взгляд. Сыпля мысленно проклятиями, пытаюсь отыскать смартфон в сумке, но вместо черного чехла, сливающегося с внутренней отделкой, на глаза попадаются лишь ненужные предметы: влажные салфетки, пудра, зеркало, блокноты. Телефон закатывается под карман с замком, отчего я начинаю ненавидеть размер мобильника, хотя именно по этой причине выбрала именно эту модель. Незнакомый номер вынуждает задуматься, но я быстро сбрасываю смятение, нажав на сенсорную кнопку принятия вызова.

— Дёмина Линда Олеговна? — спрашивает по ту сторону удивительно знакомый, мелодичный женский голос. — Вас беспокоят с кафедры…

И я сразу вспоминаю новенькую девушку, устроившуюся к нам недавно. Скорее всего, студентка магистратуры, совмещающая учебу с работой.

— Да, это я… — бормочу в трубку в ожидании дальнейшего развития разговора.

Я толком не могу припомнить причину для звонка. Вроде в зачетке все проставлено… Не уж-то потеряли ее?!

— Ваш перевод на заочную форму успешно проведён, бюджетное место вам одобрили. Когда вы сможете приехать в деканат?

У меня падает челюсть и кружится голова от нахлынувшего восторга.

— Я правда прошла?! — говорю через чур громко и ловлю на себе недоуменный взгляд Яна.

Глаза пощипывает от слез, и одна предательски скатывается по щеке. — Я приеду завтра. Нет, завтра пятница. Приеду в субботу, примерно к девяти. Так подойдет? — тараторю я, протирая влажные дорожки с щек, но едва это помогает справиться с потоком эмоций.

Девушка соглашается и первая скидывает звонок, после чего я, оторопевшая, прячу телефон в сумку.

— Мы приехали! Это твой подъезд? — спрашивает Ян, вырывая меня из мыслей.

— Следующий, — отвечаю ему и виновато улыбаюсь.

Мужчина проезжает ещё немного вперёд, останавливает автомобиль и смотрит на меня несколько секунд с каким-то неприятным прищуром. Впрочем, почему он должен смотреть иначе?! Я же ходячее недоразумение! Столько косяков за один день! Да еще и шокировала в завершении дня своей переменчивостью…

— Спасибо большое, что подвезли! — говорю я, на что Ян просто кивает.

Я сразу же отстегиваю ремень безопасности, открываю дверь и выскакиваю из машины. Передёргиваю плечами от промозглого ветра, проникающего под одежду, а Ян Теймуразович останавливает меня голосом.

— Я за тобой завтра заеду, мне всё равно через этот район проезжать. Будь готова к семи!

Мое удивление явно не красит меня, потому что Ян сначала вскидывает удивленно брови, а затем посмеивается.

— Хорошо, спасибо! — легко соглашаюсь я и улыбаюсь.

Он теперь видел меня во всех глупых ситуациях… Не знак ли это того, что стоит попробовать познакомиться поближе?

Расплываюсь в улыбке, что становится стыдно, когда он просто берёт садится на водительское сидение, трогает с места автомобиль и уезжает. Я стою вот так, остолбеневшая, ещё несколько секунд, а затем понимаю, что это глупо, и бегу в подъезд, чтобы поскорее согреться.

В квартире меня встречают тишина и приятный аромат свежей выпечки, аж слюнки начинают собираться во рту. Проглатываю их и, разувшись, прохожу в кухню, где стоит, подбоченившись, мама и глядит на меня в упор.

— Итак! Кто это? Почему так рано? — спрашивает она командирским тоном.

— Мам, вот только не начинай! У меня голова есть на плечах! — пытаюсь я оправдаться, но понимаю, что как-то слабо звучит. Как-то глупо, будто бы кто-то говорит, что нет этой головы, совсем вот… И я согласна, что я ее где-то потеряла, соблазнившись на образ Яна…

— А что я? Я спросила: что стряслось! И почему тебя привёз какой-то мужик нахохленный!

— Это мой наставник… Я сегодня вроде стажировки проходила, закончила чуть раньше, вот он и подвёз меня, — говорю и присаживаюсь на стул.

Врать маме я очень не люблю, никогда не любила, вот только сейчас это вынужденная мера, потому что не хочу, чтобы она волновалась из-за меня. К тому же я ещё сама не разобралась, что творится кругом, не привыкла к обрушившимся событиям.

Мама теряет ко мне интерес, видимо, поверив моим словам. Она отходит к другой стороне стола, где я только сейчас замечаю двухъярусный торт, который величают два аппетитных лебедя.

— А что это за тортик? У нас праздник? — спрашиваю я и гляжу на выпечку, которую смело можно назвать произведением искусства.

Лебеди плывут по голубой зеркальной глазури — озеру, края его украшены мелкими цветочками из взбитых сливок — так и хочется собрать пальцем и съесть… Нижний ярус подчеркнут серебряными бусинками, подобно жемчужным нитям. Их я особенно обожала грызть в детстве. Меня охватывает ностальгия, благодаря чему я расплываюсь в улыбке.

— Это… Ой… Да подруга одна посоветовала попробовать тортики на дому выпекать и по знакомым их продавать, ну и заказчика сразу посоветовала, — отмахивается мама. — Вот я и решила — а что?! Через полчаса приедут за ним. Чем не заработок, пока работу ищу?

— Эх… А я думала, что это нам… Обожаю твою выпечку, — выдыхаю я наигранно с грустью.

— Ну я тебя без вкусняшки оставить не могла! На вот! Лопай и спать иди!

Мама, посмеиваясь, ставит передо мной тарелочку с кусочком торта, сделанным из остатков коржа и крема, и вся светится от радости проделанной работы, отчего я гордо вскидываю подбородок. Моя мамочка — точно лучший кондитер! Без всяких этих званий и специального обучения. Все дело в порыве души: что любишь — всегда выходит здорово.

— Бегу мыть руки! — говорю я, уже не в силах терпеть ароматный запах.

Вот только когда встаю, меня начинает пошатывать и приходится придержаться за стенку.

— Так… Давай-ка, я тебе помогу! Выполнила она всё раньше! Поди, увидал, что никакая ходишь, и отправил домой! Заботливый он мужик тогда, наставник твой… За такого держаться надо.

Я цокаю языком и отрицательно покачиваю головой: отказываюсь от помощи. Ну не инвалидка же я, в конце концов.

12

Эта ночь проходит относительно спокойно: без бесконечных ежечасных подскоков и беготни к ребёнку. Кажется, смена смеси помогла, и Майе стало куда лучше. Благодаря этому утром я просыпаюсь отдохнувшей и в приподнятом настроении, будто спала не семь часов, а все десять или больше. Возможно то, что Ян подвез меня до дома, а мама одобрила его, тоже дало свои плоды для спокойствия. Даже времени до будильника еще предостаточно, а я уже бодрячком. Замечаю на экране телефона иконку-уведомление о сообщении, и любопытство берет верх: сразу же скидываю блокировку и с улыбкой вглядываюсь в текст…

Начальство: «Приеду в семь».

Коротко и по существу — прямо-таки в духе Яна. Хотя, помнится, мы договаривались на более позднее время — семь тридцать. Впрочем, грех жаловаться. Я все равно готова пищать от привалившего счастья — вот только побаиваюсь так сильно радоваться, а то могу сглазить саму себя. Пусть все идет своим чередом!

Я вскакиваю с постели, спешу в душ и быстренько привожу себя в порядок, напевая под нос откуда-то взявшуюся мелодию. Даже успеваю сделать лёгкий макияж, чтобы лицо выглядело посвежевшим, и подсушить волосы феном, а то нередко выбегаю с влажными волосами, за что получаю нагоняи от мамы.

Оцениваю в зеркале свое отражение, вертя головой то в одну сторону, то в другую. Прошлые бессонные ночи несколько сказываются, и мешки под глазами и синяки не проходят так легко — слава Богу, корректор спасает в таких экстренных случаях. Правда, времени повозиться с нарядом у меня практически нет… да и нельзя в лабораторию с голыми ногами, потому платья, увы, отпадают. Приходится снова влезать в джинсы и рубашку.

Собравшись, я снова смотрю на время в телефоне и решаю скоротать минуты за кружкой кофе, к тому же волосы подсохнут окончательно. Иду на кухню и вижу маму, от чего в удивлении замираю в проеме.

— Ты не спала всю ночь? — спрашиваю я, глядя, как она суетится над очередным шедевральным тортиком.

На этот раз явно для ребенка-мальчишки, так как торт был украшен мастикой в виде автополя, а в центре находились две машинки из известного мультика. Наверное, у кого-то из маминых знакомых у сынишки день рождения.

— Да нет… Спала. Вчера вот корж запекла и мастику заранее подготовила, а остальное оставила на утро. Вот — ещё один заказ на день рождения мальчонки у знакомой.

Мои предположения подтверждаются, и я улыбаюсь. Мама отходит в сторонку, хвастаясь своим шедевром с большой буквы и позволяя мне вдоволь насладиться видом. Я любуюсь фигурками машинок из марципана, затем обхожу стол и приобнимаю маму за плечи.

— Ты просто супер! С каждым разом выходит всё лучше! Уверена, что внутри пальчики оближешь.

Мама смущенно хихикает, после чего гордо причмокивает губами.

— Обычный шоколадный бисквит с заварным кремом, — пытается приуменьшить она свои заслуги. — Заказали вчера же, представляешь?! — Мама освобождается из моих объятий и смотрит с тоской в окно. — Вот только что-то сосед отвезти обещал, а машина, как назло, не заводится. Сейчас запакую, пока Майка спит, вынесу.

Радостные нотки внезапно развеиваются, формируя неестественно грузную атмосферу. Не могу толком понять смену маминого настроения, пока меня не осеняет смысл слов.

— Ой, мам, а я с ней посидеть не смогу сейчас. За мной уже вот-вот приедут: выходить пора… — оправдываюсь я.

Мама щурится. В этом её взгляде так много всего скрывается… Мне хочется цокнуть языком, закатить глаза и сказать, чтобы она не выдумывала то, чего нет и не будет, но я молчу. Сама понимаю, что желаю этого «будет»… Но куда проще сделать вид, что не заметила ничего необычного в её поведении.

Я, вздохнув, наливаю горячую воду, высыпаю пакетик растворимого кофе и размешиваю его ложкой. Делаю пару глотков, но уже ничего не хочется, поэтому оставляю стакан и ухожу в комнату собирать сумку.

В межкомнатных дверях мы почти сталкиваемся с мамой. Она нервничает, украдкой поглядывая в комнату, где спит Майя.

— Может, я сама вынесу соседу? — спрашиваю я, качнув головой в сторону тортика.

— Будет хорошо, — улыбается мама. — И на бумажке адрес написан. Передай ему!

Я киваю, осторожно беру произведение искусства, которое даже чуточку жаль отдавать, и, обувшись, выхожу на лестничную клетку.

Машина Яна уже припаркована у подъезда. Я извиняюсь и прошу, показав коробку с тортиком, пару минут, чтобы отдать маминому «курьеру». Ян поглядывает на время, но с улыбкой на губах соглашается. Он тотчас выходит на улицу и начинает разминать плечи, а мой взгляд невольно прилипает к этому зрелищу, отчего я вынуждаю себя отвернуться.

— Дядь Вань, здрасьте! Мама сказала, что вы отвезёте тортик… — приближаюсь к соседу, копающемуся в машине, и говорю на ходу.

Тот сразу оборачивается, выпустив из рук от удивления какой-то желтый инструмент с пластиковым корпусом. Чертыхнувшись, мужчина поднимает автотестер, обматывает вокруг корпуса электроды и кладет его на каркас автомобиля.

— Хотел! Хотел, видит Бог, но машина подводит! Не заводится, будь она неладна, — угрюмо возмущается дядя Ваня и вытирает руки тряпкой. — Ну, ты ставь торт! Может, заведу сейчас!

— Ой… он же растает, — начинаю я волноваться и поглядываю в сторону Яна.

На разговоры времени нет, но боюсь, что мамины старания могут пойти прахом. Она так светится, когда испекает что-либо, да и мальчишка расстроится в такой важный день. Я закусываю губу, погрузившись в мысли, и переминаюсь с ноги на ногу.

— Что там? — интересуется Ян Теймуразович, оказавшись рядом. — Так что случилось? — повторяет он, явно заметив моё замешательство.

— Мама торт на заказ сделала, а у дяди Вани машина не заводится, — отвечаю я и прикусываю губу.

— Куда везти нужно?

Новый вопрос, заставляющий меня удивленно заморгать. Я протягиваю бумажку с адресом, а Ян глядит на неё, потирает переносицу, бегло читая написанное.

— Садись! Завезём! Это по пути. Придётся небольшой крюк сделать, но запас времени у нас есть.

Он улыбается и кивает дяде Ване головой. Я готова сейчас взвизгнуть от восторга, но давлю на корню желание сделать это. Спешу к автомобилю, а сама вся свечусь от счастья.

Неужели он помогает потому, что я ему нравлюсь?!

13

Мы быстро добираемся до указанного адреса, и я спешу в квартиру, чтобы скорее вручить тортик и не задерживаться. Из квартиры выходит молодая белокурая женщина в фартуке, а из-за нее выглядывает счастливо улыбающийся мальчишка. На душе сразу светлеет, когда вижу детскую беззаботную радость, и я проникаюсь симпатией, широко улыбаясь в ответ.

Стоило имениннику разглядеть сладкий подарок сквозь прозрачную рельефную упаковку, как он радостно запрыгал в благодарностях. Его мама смущенно пытается успокоить его, но мне до безумия приятно, что мамины кулинарные способности помогают людям радоваться и разделяют с ними важные моменты. Я присаживаюсь на корточки, поздравляю малыша с его праздником и вручаю торт, наказав осторожно донести до кухни. Мальчик преисполняется гордости и старательно выполняет поручение, а мне остается попрощаться с его мамой и пожелать им с сыном замечательного дня.

Когда я спускаюсь вниз, то вспоминаю, что снаружи, у автомобиля, меня ждет Ян. Предвкушение встречи учащает сердцебиение и заставляет слегка нервничать. Со всей волокитой из-за торта я не обратила внимания, как Ян отреагировал на небольшую смену в моем внешнем виде и заметил ли вообще эти изменения… Я поправляю ворот рубашки, сглаживаю ткань и делаю глубокий вдох, собираясь с мыслями. Расправляю плечи, открываю металлическую дверь, желая выйти эффектно, и сталкиваюсь с очень знакомым человеком. Я широко открываю глаза, моргаю несколько раз, не веря увиденному. Светлые кудрявые волосы, ярко-голубые глаза — и сочная розовая помада на пухленьких губах…

— Ты!!! — почти шиплю я, глядя на оторопевшую Снежану.

— Привет… — бормочет она и пятится назад, пряча взгляд, как нашкодивший ребенок.

— Просто привет? — спрашиваю я, закипая.

Воспоминания вспыхивают картинками — встреча со Снежаной и Майей на руках, то, как она бросила ребенка и ушла, а Богдан банально повел плечами, не желая ни признавать малышку, ни брать за нее ответственность, так же сбежав на вахтовую работу. Я сжимаю руки в кулаки, едва сдерживаясь, чтобы не устроить скандал здесь же, у подъезда, чтобы вправить мозги горе-мамаше!

— Нет! — вскрикивает девушка, отчего я вздрагиваю. — Как там моя дочь? Она здорова? — нервно теребит Снежана ручку рюкзака и смотрит себе под ноги, но затем поднимает голову, вперив прямой взгляд.

Это поведение обескураживает меня. Несмотря на то, что девушка говорит твердо, ее губы и руки дрожат, выдавая нервозность. Мне не хочется ей отвечать, потому что она бросила своего ребенка на произвол судьбы… отказалась по непонятным мне причинам. Но какие обстоятельства могут быть сильнее, чтобы предать безоговорочную любовь дочери?

Краем глаза замечаю, что Ян снова выбрался из машины и направляется к нам — прямо настоящий защитник. Я улыбаюсь уголками губ, но затем возвращаю внимание к Снежке, как звал ее брат.

— Линда, мы опаздываем, — говорит наставник, и я киваю ему.

Ожидания меня обманули, с грохотом бросили с небес на землю… Он просто боится опоздать на работу. Эх. Выдохнула бы огорчённо, вот только тут стоит источник всех моих проблем, и я не готова просто так отпускать её.

— Твоя дочь? — переспрашиваю я злобно. — Ты разве не думала о том, что у тебя есть дочь раньше, когда выкинула ее из своей жизни, а теперь решила вдруг спросить: как она?!

— У меня были проблемы… Родители прогнали из дома из-за ребёнка… Я не знала, куда податься. Надеялась, что Богдан хоть немного прочувствует ответственность за свои поступки, проникнется к дочери, позаботится о ней какое-то время… Я ведь говорила ему…

Снежана обрывает себя, не договорив, и мотает головой.

Я ощущаю пронизывающий взгляд Яна и напрягаюсь.

— Богдан хотел отдать Майю в тот же день, но ты сбежала на такси! — немного повышаю я голос.

Чувствую, как меня начинает трясти, и умом понимаю, что пора остановиться и не пороть сгоряча — не мое это дело по большей части, — но ничего не могу с собой поделать. Голова готова взорваться от эмоций и бьющихся мыслей.

— Я знала, что его мама — очень хороший человек. Богдан так много о ней рассказывал с теплотой, и я надеялась, что она не отдаст ребёнка. Майя в детском доме?

Её голос подрагивает, глаза широко распахиваются, а румянец сползает с щёк, превращая кожу в бледное полотно.

— Нет! Она у нас, — бормочу я, будто пытаясь утешить эту горе-мамочку. — Мы не отдали ее и не отдали бы… Но едва справляемся вдвоем, валимся с ног, потому что у Майи колики, и ей необходимы внимание и забота… А ты?.. Ма-ма называется, — говорю с досадой и отворачиваюсь.

— Пожалуйста! Я хочу её увидеть!