Циник и его Барбариска [СИ]

— Я выполнил свою часть сделки, поэтому после работы ты переезжаешь в квартиру, которую я тебе сниму рядом с заводом.

Она пытается открыть рот и что-то сказать, но я тут же перебиваю её:

— Больше никаких трюков, Барбариска! Ни-ка-ких! Иначе я звоню Кириллу и сдаю тебя… А ещё наша сделка расторгается, и ты едешь домой!

— Ладно… Перееду. Но ты не станешь указывать мне с кем общаться, как себя вести, где гулять и отдыхать, — выдыхает она и немного щурится.

Вот же заноза в заднице!

— Ещё как стану! Вплоть до контроля за режимом дня! Я обещал Кириллу… И выполню обещание. Теперь ты можешь идти работать, а то о нас быстро поползут не самые лицеприятные слухи…

Она разворачивается на месте, открывает дверь и глухо бурчит себе под нос:

— Будто бы для тебя хоть что-то значит Кирилл, которого ты чуть не втоптал в грязь!

Я решаю ничего не отвечать на её выпад. К чёрту! Она права! Я не собирался проникаться братскими чувствами к Киру. Я не планировал сближаться с ним. Именно по этой причине свалил в столицу, подальше от всех своих родственников. В Казани Варя бы мне покоя не дала, пытаясь подружить «братьев».

Работа быстро закручивает в свой водоворот, и у меня не остаётся времени даже на поиск квартиры для Барбариски, поэтому я звоню знакомому риэлтору и прошу разрулить всё. Я диктую требуемые параметры и назначаю просмотр на девятнадцать ноль-ноль.

Встреча с крупным заказчиком затягивается на несколько часов, отвлекая меня от эмоциональных качелей, которые начались с вопроса Лизы: «А когда мы поженимся?», — и продолжились встречей с Барбариской.

Я выхожу из кабинета Марка взбешённая. Его поведение раздражает, подбрасывает, чертовски выводит из себя. Он ведёт себя, точно маленький ребёнок. Ненавидит меня за то, что я просто родилась! В психиатрическую лечебницу мать Марка отправил его же отец, закрыл её там навсегда, чтобы не портила его репутацию и не мешала жить. Её могли посадить в тюрьму за то, что натравила на меня своих псов, но Кирилл пошёл на уступки, понимая, что с его отцом спорить бесполезно и лучше принять предложение — упечь женщину в психушку.

Глупо ненавидеть меня за то, что она спустила своих «людоедов». Я ничего не сделала ни той женщине, ни самому Марку. Хотя… Впрочем, сейчас меня настолько бесило его циничное поведение, что хотелось встряхнуть его, показать, что мир вокруг него одного не вертится.

— Он просто демон воплоти! — цежу я сквозь зубы, приближаясь к своему рабочему месту.

— Марк Игнатьевич? — переспрашивает Лиля. Я киваю ей в ответ. — Он тот ещё нахал, но, согласись, он чертовски соблазнительный…

Что было, то было. Марк, и правда, хорош собой. Он очень похож на отца. Если Кирилл больше походил на маму, то Марк, напротив, повторял своего отца. И мне даже стало понятно, почему мама спуталась с женатым мужчиной в своё время — она просто купилась на его красоту. Вот только красота не самое главное. Важнее внутренний мир человека, а он у Марка был прогнившим, по крайней мере, именно такое ощущение и складывалось при общении с ним.

Уголки губ трогает лукавая улыбка, когда к нам подходит Аня и напоминает о споре, который предложила до моего визита в кабинет Марка.

— Знаешь, Ань… Я думаю, что готова согласиться с твоим предложением. Я попытаюсь соблазнить Марка.

— У-у! Решилась-таки! — она протягивает мне руку. — Лиль, разбей!

— Дурёха ты, Алёнка! Как есть дурёха! Если он проявил к тебе интерес, то тебе бежать от него надо, а не пытаться влюбить в себя! У него-то сердце каменное, а вот твоё… Раздавит и не поморщится!

Лиля была старше меня и Ани. Ей уже лет тридцать, наверное. Она, конечно, женщина опытная, но я тоже знаю, что делаю. Я хочу заставить Марка страдать.

— Разбивай, Лиль! — решительно говорю я.

И только когда Лиля разбивает, а Аня с коварной ухмылкой барабанит пальцами по столешнице, до меня доходит, на что я только что подписалась из ярости. Впрочем, это будет даже интересно.

Судя по всему, Марк планирует проводить со мной немало времени, а это прекрасный шанс сблизиться с ним и влюбить в себя. Хотя… Можно ли влюбить циника, зацикленного на себе? В довесок он ещё и ненавидит меня…

До обеда я хожу сама не своя и, только когда появляется возможность, сбегаю в столовую, заказываю кофе с эклером и пытаюсь спрятаться от всех. Мне не хочется общаться с Лилей или Аней… Не хочу случайно встретиться с Марком. Кушаю эклер, наслаждаясь его нежным кремом, и на мгновение забываю, что в один день заключила несколько сделок. И обе не радуют меня. Не узнаю себя. Не понимаю, почему Соколов выводит меня из себя, почему так злит, почему мне, вообще, важно — ненавидят меня или нет.

Закончив с обедом, я возвращаюсь в офис и провожу там остаток дня. Настроение потихоньку улучшается, ровно до того момента, пока я не встречаюсь с «боссом», который пришёл в наш отдел явно по мою душу. Он делает вид, что проверяет работу, даже успевает пофлиртовать с Аней, которая тут же тает под его взглядом, а потом подходит к моему столу, упирается в него ладонями и улыбается.

— Сделка… Помнишь? Заедем за твоими вещами и в квартиру.

Аня косится на нас, явно желая услышать, о чём говорим, но Марк произносит свои слова глухо, с низкими вибрациями в голосе, щекочущими слух. Его может расслышать в этот момент только тот, кому адресованы слова. Я хитро улыбаюсь, поднимаюсь на ноги и беру в руки сумочку.

— Пока, девочки! До завтра! — говорю Лиле и Ане, не даю им опомниться и задать хоть один вопрос, просто спешу за Марком.

Мы с ним идём по заводу молча. Когда приближаемся к его машине, он резко останавливается, разворачивается, и я не успеваю отреагировать, врезаюсь в его грудь лбом. Хватает двух секунд, чтобы отскочить назад, словно ошпаренная.

— Какого чёрта? — спрашиваю я и возмущённо гляжу на Марка.

— Брось! Таким девочкам как ты нельзя упоминать чёрта… Ну знаешь, крылышки отрежут и нимб отнимут, — пожимает он плечами и хитро вскидывает бровь.

— Ты больной, — отвечаю я, а потом понимаю, что такой стиль общения никак не заставит его влюбиться в меня.

Следует стать мягче… Попытаться принять его… Вот только не могу. Вижу его, и внутри такая ярость расползается, что хочется вцепиться когтями в это личико и оставить глубокие шрамы.

— А есть на этой планете хоть один здоровый человек? — спрашивает Марк, совершенно не обижаясь на мои слова.

Так даже лучше.

— Если хочешь, чтобы я выполняла свои условия сделки, веди себя нормально, — бурчу я, открываю дверцу и сажусь на заднее сиденье.

Марк занимает место водителя и смотрит на меня через зеркало.

— Я веду себя более чем нормально. Зря ты так. Барбариска!

— Не называй меня так! — почти рычу я, и кусаю щёку так, что во рту появляется привкус зелёного яблока.

— Вот чего не могу не делать, того не могу! Прости! Кроме того, я свои условия выполнил, так что на тебе должок!

Марк заводит машину и едет к общежитию. Я молчу, но очень хочу обрушить на него шквал возмущения и задать кучу вопросов. Потом я вспоминаю о споре и понимаю, что должна вести себя хоть чуточку вежливее, но когда эти янтарные глаза обжигают своими прикосновениями, пусть и через зеркало заднего вида, меня снова начинает разрывать от эмоций и желания опустить этого человека на самое дно.

— Знаешь, я тоже придумаю тебе прозвище! — говорю я, едва Марк останавливает машину около общежития.

— Прозвище? Вроде бы тебе нравилось, когда тебя называют Барбариска?!

Нравилось! Пока ко мне так обращались мама и Кирилл. А он… Марк ведь даже не знал, почему меня так стали называть… Никакой связи с леденцами там точно не было. Всё дело в треклятой аллергии на Барбарисы, единственные цветы, которые приводили меня маленькую в восторг.

— Нет! Не нравилось! Ты ошибся! Как и во многом другом! — отвечаю ему, открываю дверцу и выхожу на улицу.

— Брось! Барбариска! — он специально подначивает меня, но я не ведусь на провокацию. — Жду не дождусь, когда ты придумаешь для меня прозвище…

Я не оборачиваюсь и, когда захожу в общежитие, слышу, как вибрирует телефон.

Марк: «Если посмеешь обмануть меня, как вчера, взвалю на плечо и потащу в машину силой *смайлик-чёртик*».

Он уже и до телефона добрался…

Глава 4. Первое приключение

Барбариска не рискует в этот раз и выходит из общежития с небольшой спортивной сумкой. Я замечаю пытливый взгляд коменданта сквозь приоткрытую шторку. Понимаю, что легко могу дать ещё больше почвы для пересудов, на работе ведь так любят трещать о личной жизни босса. А баба Маша точно всем разнесёт свежие новости. Интересно, во что всё это может вылиться, поэтому…

Выхожу из машины и иду навстречу Барбариске. Беру у неё сумку, хоть она пытается огрызаться сквозь стиснутые зубы, и несу в багажник.

— Ты туда кирпичей наложила? — спрашиваю я, чуть наклоняясь к ней так, чтобы казалось, словно мы любезничаем друг с другом.

— Это всего лишь вещи и ноутбук! — отвечает она, кажется, впервые за всё время так просто.

Дальше я молча ставлю её сумку в багажник, сажусь в машину и завожу мотор. Барбариска села снова на заднее сиденье. Для неё я мерзкий тип. В ином случае она непременно села бы рядом. Впрочем, меня это не волнует. Так даже лучше. Ничто не испортит мою миссию по наблюдению за «сестрёнкой».

Мы приезжаем к месту, где договорились встретиться с риелтором, но он, гад, задерживается на десять минут. Всё это время Барбариска сидит, прислонившись лбом к стеклу. Она игнорирует моё присутствие, и это чертовски бесит. Блядь! Ну почему столько эмоций из-за одной маленькой проблемы?!

— Барбос! — говорит Барбариска, нарушая тишину своим звонким голосом.

— Где? — переспрашиваю я и смотрю по сторонам.

— Твоё прозвище! Барбос! Ну… Раз тебе так нравятся собаки и травля ими живых людей.

Я сглатываю тугой ком и отворачиваюсь. Мог бы и рассказать ей правду, но Барбариска не поверит, а если всё же поверит… Будет таскаться за мной как собачонка на задних лапках. Мне не нужны её благодарность и чувство вины.

К чёрту!

Замечаю мужчину в чёрном, что крутится около подъезда, и в эту же секунду у меня звонит телефон.

— Простите, Марк, я тут немного опоздал…

— Сейчас выйду! — отвечаю ему холодно, пытаясь поставить на место и дать понять, что со мной лучше всего не шутить. — Пошли, — говорю Бабрбариске, а она недовольно корчит лицо, но всё же выходит.

Мы приближаемся к риелтору и без лишних приветствий заходим в подъезд. Внутри чистенько, заметно, что недавно была произведена побелка. Лифт тоже ничего. Не грузовой, конечно, но опрятный. Нам тесно в нём втроём, пока едем на девятый этаж, и Барбариска несколько раз прижимается ко мне. Я замечаю, как она краснеет от этих мимолётных прикосновений, и едва сдерживаюсь, чтобы не съязвить на эту тему.

На площадке тоже чистенько. Входная дверь в квартиру установлена хорошая: консервным ножом её точно не вскрыть. Я пытаюсь обращать внимание на все детали, чтобы не упустить что-то важное из вида. Большая просторная спальня со свежим дизайнерским ремонтом, выполненным в тёмных кофейных тонах, выглядит вполне себе уютно. Мне нравится бледно-молочный цвет дивана, напоминающий пенку на поверхности кофе. Постельное бельё есть в выдвигающемся бельевом ящике, причём хорошего качества. Шкаф-купе, стоящий в комнате напротив дивана, глубокий и довольно вместительный. Ничего лишнего нет. Телевизора тоже нет, но он сейчас никому и не нужен, зато стоит классная акустическая система, можно включать музыку и кайфовать. Мне кажется, что Барбариске тут будет комфортно, но что-то продолжает смущать, потому что риелтор время от времени втягивает шею, точно страус.

Барбариска ведёт себя безучастно. Она делает вид, что просто выполняет свою часть сделки и ей безразлично, в каких условиях жить. Я приближаюсь к окну. Вид из него немаловажен. Пусть она пока не осознаёт всего, но потом обязательно скажет мне спасибо. Сейчас, в тусклом вечернем освещении, ничего толком не рассмотреть, но я думаю, что ночью тут будет охренительно смотреть на кольцо развязки.

Ловлю себя на мысли, что забочусь о девчонке с того самого момента, как узнал, что моя мать чуть не убила её из ненависти. Словно пытаюсь загладить перед ней вину… Я ведь тоже ненавидел её раньше, думал, что они с Кириллом зло.

Сверху или снизу из соседской квартиры доносится протяжный женский стон, а за ним следуют активные шлепки голых тел друг о дружку. Я передёргиваюсь, наверное, от того, что уже вторые сутки у меня не было нормального секса. Впрочем, иногда надо отдыхать от этого дела.

— Идём отсюда! — говорю я Барбариске и бросаю на риелтора искромётный взгляд. — Эта квартира нам не подходит.

— Но ведь такое может быть везде! — пытается оправдаться он. — Вариант самый лучший! Есть ещё два других, но они так себе…

— Эта квартира нам не подходит! — повторяю я, выделяя интонацией каждое слово.

— А мне нравится! — тут же вклинивается Барбариска. — Тут и охранная сигнализация есть! Здесь здорово!

Я понимаю, что она снова пытается сказать что-то против, лишь бы досадить мне, но решаю проучить её. Ухмыляюсь и пожимаю плечами.

— Ну, раз девушке нравится, я готов заключить договор и оплатить аренду.

Барбариска смотрит на меня, чуть приоткрыв рот, напоминая рыбку, которую только-только вытащили из воды. Я взял тебя за жабры, детка?

— А-а-а-а-а! — громко стонет девушка, скорее всего, с верхнего этажа.

Барбариска отходит к окну и скрещивает руки на груди. Она поджимает губы и смотрит вниз. Этаж высокий. Интересно, она хотела сбежать отсюда через окно?

Я ведь не дурак, не собираюсь платить за это… НО! Я хочу услышать от неё, что девочка сдаётся на милость победителя и готова признать свою неправоту.

— Как тебе? Видимо, ей там хорошо, — ухмыляюсь я, когда стоны становятся чаще и протяжнее.

Барбариска бросает на меня гневный взгляд. У неё дёргается нижняя губа. К нам приближается риелтор и протягивает типовой договор. Который мне остаётся подписать, потому что мои паспортные данные в конторе уже имеются.

— А ты завидуешь? — спрашивает Барбариска и улыбается, как маленький демонёнок.

— Я? Завидую? — задаю ей встречный вопрос.

— В ином случае вряд ли стал бы так тщательно прислушиваться к звукам… А ты иди, спроси, может, они не против, чтобы ещё один присоединился?!

Кажется, в эту секунду критичный уровень моей ярости достигает пика. Я в эту секунду, наверное, напоминаю дымящийся чайник, который раскалили докрасна. У девчонки нет ни капли стыда.

— Уверена, что тебе нравится? — пытаюсь побороть ярость я.

— Уверена! Шикарное место для одинокой девушки, которой, возможно, захочется привести в свою обитель одинокого мужчину…

Её слова режут по живому. И я решаю, что если девочке хочется, то почему бы и нет?! Пусть поживёт тут. Зато будет сладким тот миг, когда она зайдёт в мой кабинет и скажет: «Я была не права, пожалуйста, давай снимем другую квартиру?!».

Я беру ручку и ставлю жирную подпись, а потом быстро перевожу арендную плату на счёт агентства через телефон.

Риэлтор уходит. Мы с Барбариской несколько секунд молчим. Кажется, воздух, который наэлектризовался между нами, можно потрогать рукой.

— Сумка! Надо пойти и забрать её из машины, — говорю я. — И… раз уж ты решила остановиться тут, то мы сейчас заедем в магазин и купим тебе продукты.

— Я могла бы сделать это сама, — надувает губы Барбариска.

— Это, конечно, очень круто. Но ты сделаешь это со мной… Уж прости, но я обещал твоему брату и должен позвонить ему вечером, чтобы отчитаться о безопасности его сестры!

Она шумно выдыхает и обречённо двигается вперёд. Взгляд скользит по фигуре, которая у неё неидеальная, но вполне себе аппетитненькая.

«Идиот! Это же Барбариска!» — обрываю себя и понимаю, что просто обязан пригласить Лизу к себе в квартиру на ночь.

Я иду по магазину, безучастно глядя себе под ноги. Мне ничего не хочется. Голова занята глупым спором. И я уже готова признать своё поражение перед девчонками и отступить от затеи разбивать сердце Марка. Вряд ли я смогу, вообще, заставить его испытать хоть какую-то эмоцию.

— Барбариска, хватит вести себя так, словно тебя на аркане тут ведут! Тебе как лучше делают! — подходит Марк, и я заглядываю ему в глаза.