Исходный рубеж (СИ)

— Ты что, в политику собрался? — женщина тепло улыбнулась. — Тогда запомни — компромисс важнее конфликта.

— Кто не дает сдачи — того давят толпой. Иногда надо быть жесткой.

— Иногда надо — не спорю. Но если бы я была жесткой все время, меня бы давно сломали. Есть молодая гибкая веточка, а есть сухой заскорузлый сук. На него сядут — и тот треснет. А веточка склонится, всех злопыхателей скинет и поднимется еще выше. Это и есть политика.

— Веточка не будет молодой и гибкой вечно. И однажды наклонится так сильно, что уже не разогнется.

— Это ты сейчас на мой возраст намекнул?

— Что?! Нет! — водитель залился краской, как подросток. — Вы еще очень даже ничего для своих лет. В смысле, будь вам пятьдесят — еще куда ни шло, а что сорок, что тридцать — какая разница? Тем более, вы следите за собой и…. в общем…

— Так, а это еще что такое? — настал черед пассажирки хмуриться и ворчать.

— Где? Если вы думаете, что я к вам клеюсь — это не так. Я уважаю вас как начальницу и…

— Да я не об этом. У нас что, митинг?

Перед зданием мэрии — трехэтажным «кирпичом» в кофейной плитке — собралась небольшая группа людей. В основном пенсионеры, но попадались и студенты, и даже школьники — всего человек пятнадцать. Верховодил митингующими Голубец, ради такого важного события приодевшийся в линялый коричневый пиджак с красной звездочкой на лацкане.

— Товарищи! — крикнул старик, встав в тени памятника вождю пролетариата. — Доколе мы станем терпеть это безобразие? Нам уже не просто врут в глаза. Нас открыто называют дураками и сумасшедшими. Вы читали утреннюю газету? Полюбуйтесь! — дед вскинул клочок бумаги над головой, как знамя. — Оказывается, ночью по городу бродили ряженые артисты! Розыгрыш у них такой был. Шутка юмора! И никакой нечистой силы — не существует! А кто ее видел — алкоголик, наркоман или шизофреник! Товарищи, мы требуем ответов и решительных действий по отлову чертей! А коль на тормозах все спустят — стало быть, и власть наша с бесами заодно!

— Да мэр наша давно уже Госдепу душу продала! — взвизгнула дородная старуха в залатанном пальто. — Голышом фотографируется. Либерализм поддерживает! А завтра что? Гей-парад разрешит? Долой!

— Долой! — заголосили подружки-сверстницы, но молодые участники призыв не поддержали.

— Да при чем тут либерализм?! — крикнул парнишка лет пятнадцати с модной прической и подвернутыми джинсами. — Мы пришельцев поймать просим!

— Сам ты пришелец! — накинулась бабка. — Садись в тарелку и лети в свою Явропу!

— Господа, в чем дело? — Елена вышла из машины и без тени сомнений приблизилась к толпе. Ринат с важным видом и ладонью за пазухой топал следом, выискивая среди стариков потенциальных киллеров.

— Мы, народ, — Захар встал напротив и достал из кармана сложенный вчетверо тетрадный листок, — пришли, чтобы изъявить волю и передать требования. Первое — запросить подкрепление из Москвы.

Выстроившиеся полукругом соратники активно закивали.

— Второе — объявить в Усть-Ярогорске чрезвычайное положение! Третье — изловить всю нечистую силу и сдать на опыты! Четвертое — выпустить опровержение в газете. Никакие это не артисты, а самые настоящие сверхъестественные сущности!

— Посланные Америкой! — добавила бабушка в пальто.

— Тихо ты, Прасковья! И пятое — вы публично извинитесь перед горожанами за бездействие и попустительство! Вот так!

— Хорошо, — Иванчук взяла депешу. — Я приму к сведению ваши требования. Не переживайте, порядок скоро восстановят и обязательно выяснят, кто донимал вас прошлой ночью. Даю слово.

Собравшиеся тихонько заворчали — слово мэра тверже железа, в этом убедились и самые рьяные оппоненты.

— А теперь расходитесь! — Ринат заслонил начальницу и поднял ладонь. — И в следующий раз подавайте заявку на проведение массовых мероприятий.

— Тебя спросить забыли!

— Пошли, — Елена схватила водителя за рукав. — Не накаляй.

В кабинете мэр немного успокоилась — ей не впервой видеть шествия под окнами, причем куда более многочисленные, но столь встревоженных людей еще встречать не доводилось. На лицах каленым прессом отпечатался испуг, словно час назад началась война или объявили о приближении к Земле астероида. Даже когда повышали пенсионный возраст, митингующие выглядели злыми, рассерженными, но отнюдь не обуянными животным ужасом. И как только шайке клоунов удалось вселить в сердца такой страх? Пожалуй, это именно тот случай, когда стоит проявить максимальную жесткость. Не хватало еще, чтобы залетная шпана тревожила покой и сон пожилых людей, и без того натерпевшихся на долгом и тернистом жизненном пути.

Пока загружался компьютер, женщина включила чайник и подошла к окну. Толпа не расходилась — наоборот, лозунги привлекали новых и новых участников, и площадь расчертили ручейки стекающихся со всех сторон демонстрантов. Ситуация выходила из-под контроля — тут хочешь не хочешь пойдешь на экстренные меры. Еще массовых беспорядков не хватало из-за какого-то пустяка.

— Доброе утро, солнце, — раздался в трубке низкий хриплый голос Белова.

— Для вас — Елена Леонидовна, — мэр терпеть не могла напускную самцовость и хамство начальника полиции, но соврала бы, если бы не назвала его настоящим мужчиной.

— Как спалось? — проворковал полковник, и мэр села в кресло, боясь не устоять на дрогнувших коленях.

— Как обстановка в городе? Тут люди на площадь вышли…

— Хм… Солнце, я бы послал ребят их разогнать, но вчера двое не вернулись со смены.

— Я не прошу никого разгонять! Лишь разобраться, что за хулиганье шатается по ночам в костюмах всякой нечисти.

— А, ты про это. Да, заявками нас вчера просто завалили, а экипажей всего три машинки. Ничего, разберемся. Сейчас главное пропавших сотрудников найти, а уж потом мы этим бунтарям ребра-то пересчитаем.

— Я тебе… вам такое пересчитаю! — Елена до треска сжала трубку. — Даже не думайте превышать, поняли? Чтобы все в рамках закона. У меня достаточно длинные руки, чтобы устроить вам проблемы!

— Ну, опять ты за свое, солнце? Давай лучше сходим куда-нибудь, выпьем… Заодно найдешь более полезное применение своим рукам.

— Скотина, — прорычала мэр, прежде чем швырнуть телефон на стол. — Что он себе позволяет?

— Все в порядке? — Ринат заглянул в кабинет. — Вот черт!

— Что еще?!

От увиденного парень выронил чашку чая, но не растерялся, и прежде чем посуда разбилась, выхватил травмат.

— Под стол! — тишину помещения пронзил гулкий выстрел. — Прячьтесь!

— Хи-хи-хи-хи… — тощее мохнатое существо с хвостом, рожками и свиным пятаком выскочило из-за шторы, где пряталось все это время, и сигануло на шею замешкавшейся женщины.

Елена завизжала не своим голосом, но быстро пришла в себя. Понимая, какая опасность грозит «выскочке» с ее статусом и взглядами, она занималась не только фитнесом, но и самбо и тайским боксом. Выгнувшись дугой, Иванчук с размаху врезалась спиной в стол. Уши приласкал хруст костей и хриплый вопль чудовища. Не дав ему опомниться, чиновница схватила оглушенного гада за шкирку (благо тот весил не больше упитанного кота), как следует тряхнула, с размаху швырнула в стену и для полноты картины припечатала мощным ударом ногой с разворота. В тот же миг Ринат высадил в лохматую мишень весь барабан, но и этого оказалось недостаточно.

Черт вскочил, вскарабкался по отвесной стене как паук и серым дымом втек в вентиляцию.

— Хи-хи-хи-хи… — гулким эхом донеслось из жестяного короба.

— Что это, мать его, такое? — руки охранника дрожали, как в припадке.

— Не знаю, — Елена схватила телефон и выбежала в приемную. — Но я звоню в Москву.

Глава 4. «Буйвол»

— Где моя мама?! — Маша спряталась за кресло и сквозь слезы смотрела на девушку в одежде родительницы.

— В лекарне… — Кири сидела на диване, запрокинув голову, и старалась не шевелиться, чтобы унять кровотечение.

— Почему она не вернулась?

— Спит… — перед глазами все плыло, комнату застилал туман. — Утром вернется.

— Кто ты такая? Что ты сделала с мамой?

— Ничего страшного… И пожалуйста — не ори. Знала бы ты, как тяжело сидеть в таких узких штанах с моим хвостом…

Несмотря на юный возраст, Мария знала, что люди умирают — когда мама работает в «скорой», правда жизни настигает слишком быстро. И ушастая незнакомка умирала — кровь сочилась сквозь пальцы и пропитала футболку до самого живота. Дыхание замедлялось, глаза закатились, рот приоткрылся — девушке все труднее давался каждый вдох.

А еще Машу правильно воспитывали и вовремя научили звать на помощь. Девочка наизусть знала телефоны экстренных служб, умела правильно представляться и описывать проблему, чтобы звонок не посчитали за розыгрыш. Все, что требовалось — пройти мимо дивана к телефону в коридоре и вызвать полицию. Вряд ли незнакомка притворялась раненой — в квартире они одни и никто не помешает ей делать все, что захочет. И раз до сих пор не напала, значит, в самом деле плохо. Ну и ладно — нечего было трогать маму.

Маша на цыпочках прокралась вдоль стены на середину комнаты, то и дело бросая на злодейку пугливые взгляды. И когда уже собралась рвануть к спасительной трубке, заметила, что ушастая смотрит на нее мутными желтыми глазами. Смотрит с мольбой, потому что сил говорить уже не осталось. Внезапно Маше стало жалко девушку. Вдруг она и не злодейка вовсе, а, наоборот, сбежала от преступников? Все-таки дядя Артур сам ее привез — может как раз для того, чтобы мама вылечила? Девочка шагнула к дивану, и тут всю теплоту из сердца как ветром сдуло, остался только страх. Так что же это — очередная уловка? Попытка подманить поближе? Вот же негодная обманщица!

Кири зажмурилась, и с век сорвались горячие капли. Остатков магии не хватило на иллюзию, и если девчонка не поможет прямо сейчас, лисице конец. Вот же дура — повелась на селедку. Надо было сразу бежать, так нет, решила полакомиться вволю. И вот теперь подыхает в чужом мире, всеми покинутая и забытая.

— Почему ты плачешь? — Маша склонилась над девушкой и захлопала огромными голубыми глазами. — Тебе больно?

— Да… — хрип был столь тих, что Кири не сразу поняла, ответила ли вслух, или голос прозвучал в голове.

— Мама говорит, что от потери крови помогает шоколад и вино. Но сперва рану надо закрыть. Сейчас, подожди.

Девочка прошлепала в ванную, тщательно вымыла руки и вернулась брезентовой сумкой с красным крестом в белом круге.

— А ты меня не съешь?

Кири качнула головой.

— Ладно. Не шевелись.

Маша включила настольную лампу и поставила на подлокотник, направив луч на тело пациентки. Затем села рядом на колени и открыла сумку. Надела перчатки, медицинскую маску и вооружилась длинными блестящими ножницами.

— Не дергайся, я такое только в кино видела.

С двух попыток разрезала футболку до середины груди и отогнула мокрые края в стороны, отчего Кири показалось, что ей вскрыли грудную клетку. Смочив тампон перекисью, аккуратно протерла края, а потом плеснула жидкость прямо в отверстие, откуда в тот же миг пошла белая пена. Девушка поморщилась, но по сравнению с терзающей болью это — сущий пустяк.

— Прижми, — маленькая целительница достала из шуршащей упаковки мягкую подушку и водрузила на рану. — Держи крепко и не шевелись, а то опять потечет.

Девочка ушла на кухню и вернулась с початой бутылкой каберне и плиткой шоколада на тарелке. Пить в таком положении гостья бы не смогла, но ребенок и тут придумал решение — взял шланг от катетера и сделал нечто среднее между трубочкой и капельницей. Вино пришлось ушастой по вкусу и та высосала все без остатка. Хмель ударил по мозгам, и Кири ненадолго отключилась, а очнулась от щелканья над ухом. Малышка сидела на диване и нажимала пальцами на загадочный артефакт, похожий на зеркало ментальной связи, только вместо проекции собеседника на глади мелькали красочные картинки.

— А зачем тебе такие большие уши? — спросила девочка.

— На свои лопухи посмотри, — обиженно буркнула лисица.

— А хвост у тебя настоящий?

— Нет. Я им силой мысли двигаю.

— Так и думала. Ты — кицунэ.

— Кто?

Под нос сунули «зеркало» с забавным рисунком девушки в черном халате, только хвост не один, а целый веер, а в остальном — очень похоже. Значит, народ песков обитает и в этом мире. Быть может, сородичи помогут.

— Как мне их найти… — дрожащий палец указал на портрет.

— В гугле.

— Это страна такая? Как туда добраться?

— Это не… — девочка наморщила конопатый носик. — Ты ведь не с Земли, верно?

— Ты очень умная для своих лет.

— Я знаю. Вся в маму, — она вздохнула. — Надеюсь, с ней все хорошо.

— И не сомневайся. Вернется бодрой и посвежевшей, — лиса хитро ухмыльнулась. — Уж я-то умею насылать нужные сны.

— Совсем забыла спросить — как тебя зовут? Я — Маша.

— А я — не твое дело. Без обид, но мне уже пора. Вино просто чудотворное, да и шоколад изумительный. Всего хорошего, — волшебница встала и похромала к двери. — Не хочу задерживаться в мире, где меня чуть не пришибли…

— Постой! Как ты пойдешь в таком виде?

— Потихоньку-помаленьку…

— Но… — Маша всхлипнула.

— Ну, чего тебе? — Кири обернулась — девочка сидела сама не своя и размазывала слезы по скулам.

— Я… не умею готовить. А мама не оставила еды на ночь.

— Серьезно? Научилась врачевать, но ничего не состряпаешь?

— У всех свои недостатки, — буркнули в ответ.

— Ничего, до утра с голоду не помрешь.

— Пожалуйста… А еще мне страшно одной…

— В ранах ковыряться не страшно, а тут… Боги! — лисица зажмурилась от подступившей тошноты. Пожалуй, до рассвета можно и передохнуть, а то далеко не уйдет. К тому же, девчонка ее спасла, можно и отблагодарить, чай хвост не облезет. А заодно узнать побольше о мире, где оказалась благодаря остроухой мымре, родившейся с золотой ложкой во рту.

— Тебе хуже? — Маша подбежала и взяла за руку. — Еще шоколада?

— Ага, — Кири ощерилась. — А потом — готовить.

Девочка привела гостью в кухню и усадила на табурет. После сменила пакет, перебинтовала грудь крест-накрест и застегнула олимпийку.