Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию

— Видишь перекрёсток? — орал Антон. — Нам туда. Просто брось там голову на землю, дальше я сам.

Сердце бухало в Серёгиной груди, в лёгких пекло. «Нет, точно курить брошу и на спорт пойду» — думалось ему. В голове появилась весёлая злость и ухарство. Хотелось запеть что-нибудь яркое, похабное.

— Сзади догоняет, косарь недоделанный! Быстрее!!!

Хватило мозгов не оборачиваться. Неожиданно, прямо перед долгожданным перекрёстком, возникло несколько человек. Все они были вооружены кто палкой, кто лопатой. Пересчитывать их Иванов не стал - не до того. Двадцать, десять метров... Опер размахнулся на удивление не порвавшимся в этой суматохе пакетом и... тело под ключицей пронзила острая боль, словно разорвавшая организм изнутри. Бросок не получился, пакет выпал из рук и покатился по асфальту, смешно подпрыгивая. Сам полицейский начал падать лицом вперёд, не контролируя свои действия. Сзади кто-то торжествующе взревел.

И тут время остановилось. Прямо из возникшего перед парнем разреза в воздухе стали появляться высокие, крепкие, воины в древнеримской броне. Судя по немолодым и угрюмо-воинственным рожам - триарии, никак не меньше. Они живо окружили бесноватых, после чего за ними появился белокурый мужчина, с детским и одновременно мужественным лицом. Всю его одежду составляла мешковатая, но весьма искусно сидящая белоснежная тога, подчёркивающая мускулатуру и отменную выправку.

Мужчина подошёл к пакету, открыл его, и морщась, прикоснулся светящейся фиолетовым Печатью к многострадальной голове. На первый взгляд ничего не произошло, но как-то сразу стало понятно — всё закончилось.

Совершенно не обращая внимания на валяющегося в растекающейся луже собственной крови Сергея, он подошёл к призраку.

— Швец! — его голос оказался грозен и раскатист. — Что вы себе позволяете?! Кто дал вам право привлекать для своих сомнительных и крайне непрофессиональных делишек живых?! Вы отдаёте себе отчёт...

Дальше Иванов ничего не слышал. Он умер.

***

Очередь была длинной, очень длинной. Вдоль стены, почему-то прижавшись к левому её краю, в тишине стояли люди. Самые разные: взрослые и маленькие, мужчины и женщины, всех цветов кожи. И все молчали, сосредоточенно глядя в затылок впередистоящего.

Как Иванов тут оказался — он не помнил. Просто возник — самое точное определение. С интересом осмотрелся — обычный коридор среднестатистического офисного здания, даже без ковровой дорожки на полу.

Между тем очередь довольно резво продвигалась, поэтому бросив пялиться по сторонам, Серёга начал глядеть вперёд, стараясь высмотреть конечную цель всей этой человеческой змеи. Не получалось, слишком далеко.

И тут на опера снизошло озарение и спокойствие. Из глубин подсознания пришло понимание того, что он умер и стоит в очереди на Страшный Суд. Страха не было, жалости к себе тоже. Накатил незнакомый ранее абсолютный фатализм.

Очередь входила в небольшое помещение с двумя одинаковыми, красивыми, резными арками, заполненными антрацитовой чернотой. Между ними, за небольшим конторским столом, сидел благообразный старичок в потёртом чиновничьем сюртучке и читал газету. Что удивительно, его совершенно не интересовало происходящее. Каждый входящий человек на мгновение задерживался, а потом превращался в маленькое облачко, тут же всасываемое чернотой. В подавляющем большинстве всех уносило в левую. «Ад, значит, там. А за столом, верно, апостол какой-нибудь. Автоматизировал процесс, чтобы не слушать нытьё каждой души. Ну не Бог же в самом деле тут на стульчике скучает!» — промелькнуло в голове теперь уже бывшего полицейского.

Неожиданно рядом со старичком возник Антон и что-то горячо зашептал ему в ухо.

— Да иди ты... — поражённо воскликнул читатель газеты. — Так и сказал?!

— Ага!

— Ну тогда ладно... Иванов! Ивано-о-ов!!!

Неожиданно Серёга понял, что произносят его фамилию. Вышел из равнодушной очереди, подошёл к старичку. Тот внимательно смотрел его, чему-то хмыкнул и казённым голосом приказал:

— Иванов. Идите с инспектором. Вас ожидают.

Между тем ничего не понимающего парня схватил за руку его знакомец по последнему приключению, и с силой потащил прямо в невесть как образовавшийся проём в стене.

— Отвечай честно и со всем соглашайся, — сквозь зубы, еле слышно процедил он. — Со всем! Потом поговорим...

Неожиданно они оказались в большом помещении, стилизованном под боярский терем. Вдоль бревенчатых стен стояли скамьи, в глубине виднелись массивный, резной стол и сидящий за ним немолодой мужчина в боярской шубе.

— Сюда подойдите! — властно приказал он.

Ноги сами собой повиновались, столько уверенной в себе силы исходило от этого человека.

— Доставил, Фрол Карпович! — лихо гаркнул Антоха, весело глядя на неизвестного начальника.

— Вижу, что доставил. Посмотрел я на него. Жидковат.

— Да как жидковат?! — возмутился покойный милиционер. — Личное дело проверили — не нагрешил особо, всё в пределах нормы. Работать умеет, навыки есть. Подходит, чесслово!

Хозяин кабинета встал со своего рабочего места, не спеша обошёл стоящих перед ним по кругу, откровенно оценивая.

— Сомневаюсь, Антошка, я...

— Не надо сомневаться, Фрол Карпович. Под мою ответственность! Сами же говорили, что работать некому. Я вон, в лепёшку расшибаюсь, новые кадры ищу...

— Так-то оно так... Но сомнительно!

— Ничего сомнительного! Ему же никто сразу инспектора не даст. Пусть в помощниках побегает, тем более среди живых. Сами знаете, как работать при наших ограничениях... — неожиданно тон Антона стал обличающим. — Или вы не хотите, потому что русский? Вон, Джону — американцу уже тринадцать лет как разрешили помощника-человека иметь. И ни слова не сказали, когда он деньги зарабатывал на сериале про братьев-демоноборцев, этих... как их... Вспомнил! Винчестеров! Сам не видел, но от знающих коллег слыхал, что в некоторых сценариях тот отметиться успел — слишком достоверно вышло!

Неожиданный удар кулака по столу прервал словоизвержение Антона.

— Ты что себе позволяешь, сопляк?! Сомневаться вздумал?! Да я ещё при государе Борисе Фёдоровиче за Русь стоял нерушимо! И не надо американца сюда приплетать! Красиво баешь, только не в ту сторону. Знаю я, что парень по своей воле тебе помогал. Знаю и чем это для него закончилось. Сам то как, пойдёшь к нам? — неожиданно обратился он Серёге.

Тот ответил не сразу, подумал.

— Что от меня надо будет? — и сразу получил тычок от нахмурившегося Антона.

— Правильный вопрос, хороший. Души защищать от погани всякой. Зло изводить по мере своих слабых сил, человеком быть, одним словом. И о Боге не забывать!

— И всё? — сомневался Иванов.

Фрол Карпович подумал, пожевал губами. Ответил не сразу.

— Нет. Не всё. Скорее всего, тебя убьют в течение двух или трёх лет. Если за это время стажировку пройдёшь успешно — возьму к себе. Если нет — однозначно к бесам, в ад.

— А почему Рай без вариантов?

— Потому что в нашем деле чистеньких не бывает.

Серёга задумался, а после, тряхнув головой, весело посмотрел боярину в глаза.

— Я согласен! Хоть какая-то от меня польза будет!

***

...Доктор! Доктор! Он пришёл в себя!

К ничего не понимающему Иванову быстро подошёл мужчина в медицинском костюме.

— Как вы себя чувствуете? — спросил он, озабоченно глядя парню в лицо.

Наверное, нужно было что-то ответить, но в голове полицейского не затихая, крутилась только одна, бестолковая, мысль: «Папку с бумагой в том доме, долбанном, забыл, дурак...».

Глава 2 Легко в учении, тяжело в бою

Звонок в дверь привёл Сергея в недоумение.

— Кого это ещё принесло? — бурчал он, с трудом вставая с дивана и всовывая ноги в тапки. Последний месяц о нём не вспоминал никто вообще — ни бывшее начальство, ни бывшие сослуживцы.

После того странного случая с отрезанной головой, закончившегося лезвием косы в спине у Иванова, из органов его потихоньку попёрли. В самом деле, не объяснять же набежавшим зевакам с включёнными камерами мобильных телефонов всю подноготную истории. Проще поступили: объявили, что сотрудник переработался на почве охраны правопорядка, стал «немножко не в себе» и нёс голову похоронить согласно христианских традиций. Быстренько состряпали у штатного психолога нужное заключение, нарисовали соответствующий приказ и указали на двери.

Всё это происходило, пока он валялся в хирургии. Почти четыре месяца и фактически все сбережения отдал бывший полицейский больничной койке, ещё и должен понемногу всем знакомым остался. После выписки, оказавшись не у дел, уже в течение полутора месяцев практически постоянно серфил интернет в поисках работы.

С последним не везло. В охрану не брали — там прочно осела каста пенсионеров МВД, поэтому на более или менее денежные места принимали только своих, проверенных сослуживцев; в менеджеры по продаже пластиковых окон не хотел идти сам. Одним словом, находился Серёга в подвешенном, неопределённом состоянии — это когда все дороги перед тобой теоретически открыты и мир почти у ног, а практически начало всех путей в светлое будущее находится в глубокой яме, из которой ещё надо выбраться.

Если бы не небольшая помощь от родителей — совсем бы в уныние впал. Хотя брать деньги у них было очень стыдно, чего скрывать.

Звонок повторился.

— Да иду, иду! Чего трезвонить?..

Щёлкнул замок, дверь распахнулась и у Иванова отвисла челюсть...

— Пожрать что-нибудь есть?! — в квартиру нагло вломился Антон Швец и бодро потрусил к холодильнику.

Сергей постоял в некоторой задумчивости, затем закрыл дверь и последовал за нежданным визитёром.

— Я думал, ты глюк. В качестве бреда являлся.

— Ага. Сделай яичницу пожалуйста, с колбасой... А где колбаса?! Тяжело было купить, что ли?

Совсем обалдев от такой наглости, бывший полицейский взорвался:

— Тяжело! Денег нет у меня! Как с работы по служебному несоответствию попёрли по твоей милости, так и всё! Закончилась колбаска! Безработным дошик положен по статусу да майонез по праздникам! Если бы не бабкина квартира — на помойке ночевать бы пришлось! Да и за неё долги - скоро свет с водой отрежут!

От такого напора Антоха попятился.

— Как денег нет? А зарплата?

— Ты тупой? Какая зарплата без работы?!

— Погоди... погоди... — неожиданно он почти бегом направился в комнату, мельком осмотрелся и сразу открыл прикроватную тумбочку.

— А это что, по-твоему? Ты когда в последний раз сюда заглядывал?!

Сергей посмотрел через плечо призрака. В тумбочке, забитой всякими ненужными мелочами вроде старой зарядки от мобильника, массажёром для спины и прочей лабудой, лежала пачка денег. Не большая и не маленькая, зато вся из пятитысячных купюр.

— Не понял... — растерянно пробормотал хозяин квартиры. — Откуда это?

— От верблюда и его тётушки! Жалование это твоё, как любит повторять Фрол Карпович. За пять месяцев, судя по всему, накопилось. Тебя не трогали, считалось, что ты на больничном, а начисления исправно шли. Ну ты и тютя... не знать, что в собственном жилище делается.

Иванов взял пачку, пересчитал, разделил на пять. Выходило прилично, почти в два раза больше его полицейской зарплаты. Снова пересчитал — но не для точности, а чтобы убедить себя в реальности происходящего.

— Как они сюда попали?

— Материализовались конечно. Не волнуйся, деньги полностью настоящие, подделками не балуемся. Ты же, если не забыл, у нас в департаменте помощником инспектора трудоустроен. А раз ты пока живой — тебе полагается за какие-то шиши жить. Вот и поставили на довольствие. Немного, конечно, но ведь не воровать же тебе! Хорош трепаться! Дуй в магазин!

Дважды уговаривать парня не понадобилось. Даже переодеваться не стал, только куртку накинул и, как был, в трениках и домашних тапках, пулей помчался в продуктовый на углу.

Через полчаса на столе стояла сковорода с пышущей жаром, буквально похороненной под толстыми ломтями колбасы и сыра, яичницей. Рядом на тарелке красовался свежий хлеб.

— Ты мне лучше пластиковую вилку дай, — попросил Антон. — У меня же ограничение по весу...

Долго искать просимое не пришлось. У любого уважающего себя холостяка всегда есть изрядный запас одноразовой посуды на случай, когда чистая закончилась, мыть неохота, а кушать очень хочется.

Заработали вилками.

— Ой, хорошо, — сыто рыгнув, откинулся на спинку стула Швец. — Ты пожалуйста холодильник держи полным, буду признателен. Нам же там, — он показал пальцем в потолок, — еда не нужна в принципе. Но так хочется... Дай сигаретку.

Закурили. На обоих накатила приятная истома слегка обожравшихся деликатесами людей, которым в пароксизме блаженства даже лень дышать.

— Спрашивай, — зевнув, нарушил затянувшееся молчание призрак.

— Чего спрашивать? Вопросов полно. Не знаю, с какого начать.

Антон понимающе кивнул головой.

— Тогда давай я тебе буду рассказывать основные моменты и обязанности, а остальное по ходу пьесы разберём.

— Угу.

— Значит так. Теперь ты помощник инспектора Департамента Управления Душами. Меня, то есть. И, по идее, мне подчиняешься беспрекословно. Но это в теории. На практике ты самостоятельная единица, способная со временем выполнять определённые задачи.

Напомню, в наши служебные обязанности входит защита душ от посягательств всякой нечисти.

— Какой, к примеру? Демонов там всяких?

— Демоны не по нашему ведомству. Это туда, в райский спецотдел. Мы не выше бесов работаем — по шелупони всякой адской, если перевести на понятный язык. Демон — это такая силища... Да и нет их почти тут, на Земле. Не интересно им здесь.

— А кто есть?

Антон весело захохотал.

— Кто угодно. Бесы, кикиморы, некроманты, вурдалаки, зомби, домовые, русалки, колдуны, неприкаянные души, привязки...

— Последнее не понял.

— Ты про привязок? Ну это... как бы тебе объяснить... — он пощёлкал пальцами, подбирая слова. — Силы такие, нематериальные. Обожают привязываться к человеку и паразитировать на его определённых эмоциях. Да ты их знаешь: Непруха, Западло, Растеряха... Как надоедает — меняют носителя, как рыбы-прилипалы. Да не переживай, с этими как раз просто всё. Уже в древности бабки их заговорами отгонять умели; так, толкаются они теперь по медвежьим уголкам, не вдруг встретишь.